Большая проблема

      Чонгук морщится, когда чувствует, как под закрытыми веками начинает усиливаться давление, а перед внутренним взором расползаются разноцветные круги. Он заслоняется ладонью от солнечных лучей и тут же расслабляется. Спать на твёрдом столе неудобно, но он попытался выбрать наиболее комфортную позу, подложив под голову руку. У него уже наверняка затекла шея, и ему стоит хотя бы развернуться в другую сторону, но Чонгук не двигается – слишком лень.       Когда его требовательно трясут за локоть, Чон притворяется, что ничего не почувствовал. Когда его хватают за предплечье и пытаются отнять ладонь от лица, Чонгук приоткрывает одно веко и смотрит сквозь опущенные ресницы. Коротко стриженые светло-каштановые волосы, пронизывающий взгляд карих глаз, которые сейчас кажутся медовыми из-за плескающихся в радужке отблесков света, светло-розовые губы с чётко очерченной выразительной верхней… Чонгук практически ловит себя на мысли, что перед ним открылась очень завораживающая картина, но он уже давно поставил себе жёсткое условие: не влюбляться в друзей, а, тем более, в единственного друга, который остался рядом с ним после всего того, что…       – Профессор Канг будет здесь с минуты на минуту, – басовитым голосом сообщает Ким Тэхён.       – Ты научился видеть сквозь стены или что? – раздражённо бурчит Чонгук и пытается отвернуться. Он болезненно зажмуривается, когда чувствует скованность в затёкших мышцах.       – Моя интуиция меня никогда не подводит, – отбивает Тэхён. – Если ты не хотел идти на лекцию по экономике, зачем тогда вообще поставил её себе в расписание?       – Я хотел, но лекция, как ты видишь, пока не началась, поэтому я могу ещё поспать, – сонно тянет Чонгук и, всё-таки сумев перелечь в другую позу, снова закрывает глаза. Но Тэхён не был бы Тэхёном, если бы отстал от него так просто.       – Если ты не сядешь ровно на счёт три, я выбью из-под твоей задницы стул.       – Ты не посмеешь, – отзывается Чонгук, не испытывая никакого желания произносить звуки отчётливо. В лекционных аудиториях, по традиции, стоят длинные лавочки, но на последнем ряду у одной из них надломилась ножка, поэтому её временно заменили на стулья, и, что немаловажно, на стулья с мягким сиденьем. Чонгука не прельщала перспектива отсидеть себе пятую точку за время трёхчасовой лекции, поэтому он решил выбрать стулья.       Чонгук слегка напрягается, когда Тэхён начинает отсчёт. Он уверен в том, что его друг не исполнит свою угрозу, но к своему удивлению и даже испугу чувствует, как по ножке его стула с силой ударяют ногой, и в какую-то секунду Чонгуку кажется, будто он действительно падает. Чонгук резко выпрямляется, упираясь ладонями в стол, и спустя мгновение видит, как в аудиторию заходит профессор Канг. Он переводит на Тэхёна ошарашенный взгляд, но тот лишь пожимает плечами и тихо шепчет: “Я же говорил”. За профессором следует мужчина в тёмно-зелёной толстовке и потёртых джинсах. Лекция должна была начаться ещё минут пятнадцать назад, но в аудитории внезапно перестал работать проектор, поэтому госпоже Канг пришлось обратиться за помощью к IT-службе. Мужчина присаживается на корточки и начинает копаться в проводах, пока Чонгук, подперев щёку рукой, осматривает просторный учебный зал. Он в отместку слабо пинает стул Тэхёна, на что тот довольно улыбается, делая какие-то пометки в тетради.       Лекцию решило посетить не так много студентов и, скорее всего, причиной тому стало не самое удобное время – она начиналась в полдевятого утра. Большинство старается составить себе расписание таким образом, чтобы начинать учебный день попозже, примерно с десяти, но в раннем подъёме тоже есть свой плюс: можно освободить время на вечер. Но Чонгуку, по правде говоря, всё равно, во сколько он выйдет из здания университета. Там, за этими стенами, в маленькой одинокой студии его совершенно никто не ждёт, кроме Пэн и Понг.       Лучи яркого июньского солнца, скользнув по аудитории косыми полосами, начинают стремительно гаснуть, прячась за набежавшими на небо клубистыми бело-серыми облаками. Чонгук смотрит правее, в ту часть зала, которой продолжают касаться слабые лучи света. У Чона на секунду сбивается дыхание, когда он замечает, что его нагло и откровенно разглядывает пара тёмных сощуренных глаз: на четвёртом ряду примерно посередине сидит парень в такой же позе, что и сам Чонгук – подперев щёку рукой – будто специально отзеркаливая его. На нём расстёгнутая на две верхних пуговицы светло-синяя рубашка в бледную розовую полоску и тёмные штаны. Он дует на прядку высветленных до пшеничного цвета волос, которая выбилась из чёлки и упала ему на лицо, продолжая неотрывно наблюдать за Чонгуком. Чонгук распознаёт в этом взгляде заинтересованность и намёки на флирт. Возможно, он бы не придал особого значения подобной ситуации: просто какой-то парень вдруг ни с того ни с сего обратил на него внимание. Но этот парень был не просто кем-то. Чонгук замечал его слишком часто. Он буквально вырастал откуда-то из-под земли прямо перед Чонгуком, когда тот шёл по коридору; всегда занимал соседний столик, когда Чон обедал в столовой (причём так, чтобы оставаться в поле зрения Чонгука); скользил тенью между стеллажами в библиотеке, когда Чонгук заходил туда, чтобы взять книгу или поработать над проектом в одиночестве, и каждый раз, когда этот парень оказывался рядом, Чонгук слышал от него один и тот же вопрос: “Почему нет?”. Сначала Чонгука такая напористость просто раздражала, а чуть позже – стала откровенно пугать. Почему этот парень не может просто взять и оставить его в покое? Чонгуку надоело талдычить ему один и тот же уже до тошноты приевшийся ответ: “Потому что”.       Прошло уже полгода с тех пор, как Чонгук полностью закрылся от всего мира. Поворотной точкой стал тот вечер, когда он, будучи с Чаён, понял, что утратил способность быть мужчиной. Точнее, он думал так, когда объяснял Чаён причину, по которой он решил расстаться с ней. Он не смог поначалу открыть девушке правду, стоя уже по другую сторону двери. Чонгук снова принялся городить какую-то чушь: сослался на несварение желудка (мол, съел подгнившее авокадо – пытался сыпать подробностями, чтобы вышло хоть немного правдиво), сказал, что у него скрутило всё внутри так, что, думал, не сможет и шага в сторону туалета сделать и что на пару минут его вроде отпустило, но очень скоро скрючит снова, и он не хочет, чтобы Чаён присутствовала во время того, как он… Чаён, конечно, заподозрила, что дело вовсе не во внезапной диарее. Чонгук видел, с каким недоверием и сомнением девушка смотрела на него, пока надевала снова водолазку и застёгивала юбку. Чонгук проводил её до двери, обнял, быстро чмокнул в губы и заверил, что напишет, как только ему станет лучше.       Когда шаги в коридоре стихли, Чонгук сполз по стене на пол, зарылся пальцами в волосы и почувствовал, что готов разрыдаться. Он так намучился, он так устал: всю его сознательную жизнь его член доставлял ему только одни проблемы. И вот теперь, помимо всех бед, что уже обрушились на его голову, он столкнулся с худшим из худших кошмаров – с импотенцией. Чонгуку, конечно, следовало бы сначала пройти обследование, чтобы понять, что с ним происходит, но он, пробыв в состоянии какого-то оцепенения около двух дней, решил перво-наперво поставить точку в его отношениях с Чаён. Ей не нужен такой, как он. Да, Чонгук решил за двоих, да, Чаён, возможно, ненавидит его за то, что она-то действительно старалась, она искала выход, но Чон просто… выдохся. Каждый раз он разочаровывался в себе, каждый раз чувствовал себя неправильным, не тем, не к месту, каждый раз переживал, каждый раз сталкивался с удушающей реальностью. Чонгук больше не хотел тянуть Чаён за собой.       Где-то спустя неделю Чон всё же собрался с силами и записался на приём к урологу. Он заходил в кабинет и внутренне содрогался от мысли о возможных причинах его недомогания: это временное явление, спровоцированное возможным стрессом, или это какая-то болезнь? А если болезнь, излечима ли она?       Врач одновременно огорчил его и обнадёжил: после того, как Чонгук сдал все необходимые анализы, у него обнаружили небольшое воспаление, которое затрудняло приток крови, вследствие чего и возникла эректильная дисфункция. Чонгуку прописали стимуляторы и назначили план лечения: прогулки на свежем воздухе, обязательная зарядка, упражнения. Также, врач пожурил Чона за то, что тот легкомысленно относился к обследованиям и не уделял этому моменту должного внимания, ведь проверяться хотя бы раз в год всё-таки стоило. Чонгук также отважился обсудить с урологом проблему, связанную с его сексуальной жизнью. Врач подтвердил, что размер уменьшить не получится, а вот диаметр можно – если обрезать крайнюю плоть. Он также посоветовал поддерживать стабильные физические нагрузки, не забывать про витаминные комплексы, которые стоит пропивать время от времени.       Чонгук поблагодарил врача за консультацию и взялся за лечение. Через месяц он уже вернулся в строй, но вся эта ситуация продолжала давить на него психологически. Он окончательно утратил веру в то, что он сможет наладить свою жизнь. Пойти на отчаянный шаг – лечь на операционный стол – он тоже пока не был готов. Нужно было пробовать снова, но Чонгук просто не мог: морально он был вымотан.       Ему не хотелось больше никаких отношений. Он начал отказываться от всех приглашений на вечеринки, стал отдаляться от своей компании, в которой вращался поначалу. Причиной такого поведения стало ещё и то, что Чонгуку начинал нравиться его друг, с которым они на тот момент достаточно близко общались. Чон в очередной раз не смог признаться – ведь он теперь самопровозглашённый изгой, тот, от кого людям стоит держаться подальше. Наверное, Чонгук был влюбчивым, но это уже не имело никакого значения. Он выбрал свой путь.       Этот путь совершенно неожиданно свёл его с Ким Тэхёном. Тэхён – одногруппник Чонгука, с которым они абсолютно не взаимодействовали поначалу. Тэхён держался особняком и казался странным: он смотрел на людей долгим изучающим взглядом, довольно редко подключался к диалогам, но общества не избегал, просто не видел смысла устанавливать контакт с теми, кто был ему не особо интересен. И в какой-то момент Тэхёну стал интересен Чонгук.       Тэхён – единственный, кого Чон не смог отдалить от себя. И, наверное, ему стоит поблагодарить Кима за упёртость, потому что Чонгук, оставшись в полном одиночестве, скорее всего, просто сошёл бы с ума.       Чонгуку казалось, будто его жизнь пошла по спирали и, совершив виток, начала притягивать к нему события из далёкого прошлого. Чон Чонгук, довольно популярный второгодка с запоминающейся внешностью, которого можно было встретить на многих тусовках, стал вдруг серой мышью. Более того, к нему невозможно было подступиться: он отшивал всех, кто пытался намекнуть на свою заинтересованность в нём. Естественно, такое поведение не могло остаться незамеченным, и по университету поползли слухи. Чонгук однажды лично стал свидетелем того, как ему перемывала косточки группа девушек, спиной к которым ему не посчастливилось сесть в столовой. Они накидывали друг дружке идеи, из-за чего он так изменился. Чонгук тогда сильно удивился тому, насколько же каждый человек здесь на виду: они даже знали, что он состоял в отношениях какое-то время, знали, что расстался не так давно с девушкой и больше ни с кем не был замечен рядом. Какая-то из девушек сетовала на то, что не попробовала обратить его внимание на себя, пока он ещё был доступен; кто-то пустился в размышления о том, что он до сих пор влюблён в ту, с кем порвал связь, и теперь страдает в одиночестве. Но последней каплей стало то, что он услышал вдруг слова, сказанные высоким звонким голосом, владелица которого до этого момента по какой-то причине молчала: “А вдруг та девушка заразила его чем-то?” Её подруги тут же зацепились за эту мысль, начав припоминать все известные им венерические болезни, и тут Чонгук просто не выдержал. Он с противным скрипом отодвинул свой стул, так, что его спинка врезалась в спинку другого стула, за которым как раз сидела одна из девушек. Над столом повисла гнетущая тишина, когда Чонгук развернулся к ним и окинул каждую презрительным взглядом.       – Я. Ничем. Не. Болен, – с нажимом отчеканил он и снова проехался стулом по полу, придвигая его к столу.       Чонгуку не стоило давать волю эмоциям, потому что его выпад вызвал ещё больше подозрений, а слух про какую-то неведомую болезнь расползся по университету с пугающей быстротой.       Если в начале первого курса Чонгук был чуть ли не на вершине социальной пирамиды, то к середине второго он оказался на самом её дне.       А потом случился он – этот парень.       Чонгук не замечал его раньше, значит, он, скорее всего, перевёлся откуда-то. У Чонгука была отвратительная память на имена, поэтому, когда этот парень подошёл к нему в перерыве между занятиями и, представившись, заявил, что хочет познакомиться с Чоном поближе, тот, просканировав его взглядом сверху вниз, бросил дежурное “нет” и твёрдым шагом направился прочь. Чонгук не видел смысла в том, чтобы запоминать этого человека по имени и внешне. Обычно никто не пытался снова подойти к нему после первой же неудачной попытки.       Но Чонгук явно не ожидал, что этот белобрысый не просто не станет его игнорировать, но и начнёт в открытую преследовать.       Чонгуку не нужны люди, людям не нужен Чонгук. Почему так сложно понять эту простую аксиому? Или Чону надо начертить на доске доказательную теорему, чтобы до недалёкого паренька наконец-то дошло? В целом, ситуация чем-то отдалённо напоминала историю с Намджуном. Тот тоже старался наладить общение с Чонгуком несмотря на слухи. Этот же парень ошивался вокруг Чона уже около двух месяцев, так что точно должен был быть в курсе всех новостей. Но и это его почему-то не останавливало.       – Лучше бы я сегодня проспал, – бубнит себе под нос Чонгук, утыкаясь в учебник и рассматривая графики функций спроса и предложения с преувеличенным интересом.       – Почему? – отзывается Тэхён.       – Четвёртый ряд справа. Посмотри через минуту.       – Мне и смотреть не надо, – Чонгук слышит в голосе друга улыбку и хмурится, – снова твой поклонник?       – Он не поклонник, он псих, – тихо отвечает Чон и опускает учебник ниже уровня глаз, чтобы проверить, не смотрит ли на них профессор Канг. Тэхён над его ухом неоднозначно хмыкает.       – Не хочешь попробовать поговорить с ним по-нормальному?       – Если человек не понимает слово “нет” с сотого раза, думаешь, он способен воспринимать любые другие доводы?       – Ты не можешь утверждать, пока не попробуешь, – резонно отмечает Тэхён. – Или тебе всё-таки нравится его внимание?       Чонгук еле сдерживается, чтобы не стукнуть учебником по столу.       – Я такое внимание знаешь на каком месте видел?       Тэхён в ответ давит ухмылочку, а в его глазах загораются озорные искорки. Чонгук старательно делает вид, что в упор не замечает этого намёка. Ким Тэхён – единственный, кто в курсе его проблемы. Чон Чонгук уже миллион раз пожалел о том, что однажды сболтнул лишнего за стопкой ликёра, который они распивали в честь удачной сдачи теста по инженерной геодезии – готовились к нему оба как проклятые.       И Ким Тэхён единственный, кто аккуратными шажками пытается подтолкнуть Чонгука к мысли, что он слишком рано поставил на себе крест.       – Тогда поговори с ним, а не играй в кошки-мышки, – говорит Тэхён, натягивая на лицо прежнее равнодушное выражение.       Чонгук вздыхает, видимо, слишком громко, потому что сразу же ловит на себе неодобрительный взгляд профессора Канг. Женщина в строгом костюме поправляет очки и тянется к компьютеру, чтобы открыть файл с презентацией. Проектор наконец-то заработал.       Чонгук честно пытается сосредоточиться на учебном материале, но в голову лезут только мысли о том, как же попытаться выстроить диалог с тем парнем. Он всё ещё не уверен, что это может сработать, но другого выхода пока просто не видит. Не избивать же его, в самом деле.       Где-то к середине Чонгуку удаётся переключить внимание на лекцию, но он периодически ловит себя на желании посмотреть направо, в сторону четвёртого ряда… Но тот парень точно не настолько отчаянный, чтобы пялиться на него прямо перед профессором.       В перерыве Чонгук всё же кидает взгляд на соседнюю половину зала, но, к своему удивлению, парня на его месте не обнаруживает.       “Может, решил уйти”, – думает про себя Чонгук. Он бесцельно копается в телефоне, затем утыкается лбом в плечо Тэхёна и сидит так какое-то время.       – Поговори с ним.       Чон мычит что-то нечленораздельное, но потом произносит более чётко:       – Возможно, однажды.       – Ага.       Друг решает больше не наседать, и Чонгук облегчённо вздыхает. Он чувствует, что Тэхён продолжает двигать правой рукой и приподнимает голову, чтобы заглянуть ему в тетрадь.       – Что пишешь?       – Не пишу, а рисую.       Тэхён убирает ладонь и демонстрирует ему схематично изображённого мужчину в костюме с галстуком и шляпе.       – Кто это?       – Наш геодезист.       Чонгук фыркает.       – Почему у него усы и он похож на якудзу?       – Потому что быть якудзой ему подошло бы больше, чем быть преподом.       Чонгук решает не уточнять, как Тэхён пришёл к такому выводу, и откидывается на спинку стула, занимая себя разглядыванием непонятных каракулей, введенных на внутренней панели стоящего впереди стола, когда его внимание привлекает открывшаяся дверь аудитории. Он скорее машинально, нежели чем осознанно поднимает глаза на вошедшего и замирает, когда его взгляд сталкивается с чужим – изучающим, игривым, любопытным. Чонгук сразу же отворачивается. Он понимает, что такая реакция скорее всего просто забавляет этого парня, но ничего не может с собой поделать: ему каждый раз становится слишком не по себе. “Значит, не ушёл”.       Начинается следующая полуторачасовая лекция, за время которой Чон несколько раз теряет концентрацию и практически клюёт носом, но пинок от Тэхёна быстро приводит его в чувства.       Чонгук иногда совершает абсолютно нерациональные поступки. Примером служит минувшая ночь: он скачал игру-головоломку и застрял на одном из уровней средней сложности. Ему долго не удавалось понять, с какой стороны подступиться к решению ребуса, пока он не лёг спать. Идея пришла совершенно неожиданно, обрушилась, словно лавина, и Чонгук, судорожно схватив телефон, попробовал применить новую логику для прохождения уровня, и у него получилось. За этим уровнем последовал следующий, затем ещё один. Чонгуком овладел азарт, и он настолько увлёкся, что не заметил, как время перевалило за два ночи, а вставать ему нужно было в семь. Чонгук не выспался, зато ощутимо поднялся в рейтинге за самое быстрое прохождение некоторых заданий. Сомнительное, но всё же достижение.       Когда профессор Канг объявляет об окончании занятия, Чонгук скрещивает руки над головой, потягиваясь, и с трудом сдерживается от зевка.       – Что у нас сейчас? – небрежно спрашивает он у Тэхёна, который уже сгрёб в охапку свои вещи.       – Основы автоматизации проектирования, – отвечает тот. Чонгук в отвращении морщится.       – Семинар, – через пару мгновений добавляет Тэхён.       – Отвратительно, – констатирует Чон.       – Я хочу спуститься в кафе. Пойдёшь со мной?       Чонгук медлит с ответом и снова стреляет взглядом направо. Кажется, слежка за ним прекратилась.       – Нет, – говорит он. – Слишком лень.       Тэхён в ответ усмехается.       – Желаю тебе добраться до аудитории без приключений.       – Я сам себе того же желаю.       Они расходятся на лестнице: Тэхён спускается вниз, а Чонгук решает прогуляться хотя бы немного и взбодриться, поэтому с третьего этажа на седьмой идёт пешком. Он потерял из вида своего “преследователя” после того, как тот первым вышел из аудитории, и отчего-то надеется на то, что сегодня больше его не увидит.       Чонгук заворачивает в длинный коридор, повторяя про себя материал параграфа об информационных системах и комплексах, когда различает позади шаги. Это мог бы быть кто-то из других студентов, но… почему этот кто-то упорно идёт за ним и не пытается обогнать?       Чонгук пробует провернуть обманный манёвр, чтобы проверить свою теорию. Стены коридора увешаны портретами известных учёных, и Чон останавливается возле одной из них, делая вид, что очень заинтересовался чёрно-белой фотографией Менделеева. Звук шагов сразу же затихает и, прежде чем Чонгук успевает развернуться, он слышит за своей спиной уже знакомый ему мягкий, но довольно высокий голос:       – Чон Чонгук, привет!       “О нет, только не это”.       Чонгук оборачивается медленно – слишком медленно.       “Ты должен поговорить с ним”, – пробегает в его голове мысль. Чонгук, правда, не имеет ни малейшего понятия о том, что он мог бы сказать и что вообще следует сказать – он так и не успел сформулировать ни одного связного предложения. Он тихо выдыхает и пытается настроиться.       – Слушай… – начинает Чонгук и чертыхается про себя, потому как замечает, что звучит слишком неуверенно.       – О! – восклицает тот самый парень и отчего-то победно улыбается, – ты, оказывается, знаешь ещё слова помимо “нет” и “потому что”.       Чонгука подмывает сорваться с места и уйти прочь. Почему он вообще решил, что сможет достучаться до этого непробиваемого человека? Но всё-таки пробует снова.       – Слушай, Панг… – Чонгук силится вспомнить имя стоящего перед ним парня, потому что ему в какую-то секунду показалось, что личное обращение будет звучать более убедительно. Только вот память его снова подводит.       – Пак, – тут же подсказывают ему. – Пак Чимин. Но ты можешь звать меня “хён”.       Чонгук набирает в лёгкие побольше воздуха и так и застывает, потому что за этот короткий вдох его прошибло осознание: этот парень – Пак Чимин – его старше. Он был уверен, что всё в точности до наоборот.       Чонгук как можно более спокойно выдыхает через нос, снова окидывает парня взглядом с ног до головы и к своему удовлетворению ещё раз подмечает, что он выше него, хоть и младше. Это приносит какое-то внутреннее успокоение, близкое к лёгкому злорадству.       – Пак Чимин, – Чонгук не собирается звать его хёном, разбежался, – ты не мог бы… перестать меня преследовать?       Парень вскидывает бровь, и Чон выдавливает из себя:       – Пожалуйста.       Чимин вдруг делает шаг ближе. Чонгук, стараясь выдерживать дистанцию, отступает назад. Он замечает, что на них оборачиваются проходящие мимо студенты. Чон избегает смотреть приблизившемуся к нему парню в глаза – вся эта ситуация продолжает доставлять ему дискомфорт – но потом он слышит фразу, и всё-таки переводит взгляд на Пака. Удивлённый. Обескураженный.       – Ты так и не понял, почему я здесь? Чимин склоняет голову вбок, будто ждёт ответа. Чонгук этот ответ никак не может подобрать, так как действительно искренне не понимает, с какого перепугу он этому парню настолько сдался. У него всегда на уме крутилась только одна версия.       – Потому что у тебя не всё в порядке с головой.       Чонгук пытается обойти парня (перерыв уже подходит к концу), но тот его останавливает: не жестом, а словом.       – Нет, – мягко произносит Чимин, усмехаясь, а потом говорит чуть тише, – потому что я знаю, что с тобой что-то не так.       Что-то не так. Чонгук не представляет, как ему следует реагировать на это заявление. Над ним пытаются поиздеваться? Ещё сильнее надавить на больное?       – Ну и? Что дальше? – Чонгук решает перейти в наступление. Он больше не будет предпринимать попыток извернуться, сгладить углы, избежать конфликта. Если этот парень не понимает по-хорошему, то придётся объясняться с ним по-плохому. Чонгук плюёт на личное пространство и стирает его в порошок, когда становится чуть ли не вплотную к Чимину. В этот раз Чон сам устанавливает зрительный контакт, цепляется за него, удерживает. Он слегка удивляется, когда понимает, что во взгляде, перед которым он больше не позволяет себе спасовать, нет ни капли испуга или растерянности. Там – уверенность, спокойствие, расслабленность. Неужели Чонгук не способен произвести на Пака хоть сколько-нибудь устрашающее впечатление? Если бы обстоятельства были немного другими, возможно, Чон бы даже позволил себе сжать в кулаке воротник этой призывно расстёгнутой рубашки. Просто для пущего эффекта.       – Я не враг тебе, – совершенно ровным тоном говорит Чимин. Чонгук кривит губы в саркастической улыбке.       – Если это так, то ты был слишком неубедительным. Мне плевать на твои мотивы.       Чон огибает притихшего парня и бросает напоследок:       – Тебе не удастся получить то, что ты хочешь.       Чонгук устремляется прямо по коридору, крепко стискивая ремень перекинутой через плечо сумки, когда слышит, как Чимин кричит ему вслед:       – А ты знаешь, чего я хочу, Чон Чонгук?       Чонгук ничего не отвечает. Он порывисто распахивает дверь кабинета, чем сразу привлекает к себе внимание нескольких одногруппников. Это слегка отрезвляет Чона, и к своему месту он уже проходит с деланным спокойствием.       Чонгук плюхает на парту сумку, выгребает из неё конспекты и роняет голову на сложенные руки. Он знал, что разговор – пустая трата времени? Он знал. Этот Пак Чимин слишком мутный тип, и Чонгуку отчего-то кажется, что он может доставить проблем. А лишних проблем Чону не надо: он и так погряз в них по уши.       Чонгук не реагирует, когда слышит, как рядом с ним отодвигается стул. Не реагирует, когда улавливает запах свежезаваренного кофе со сливками.       – Стоит ли мне спрашивать…       Чон нехотя выпрямляется и косится на Тэхёна.       – Смотря о чём.       – Без приключений всё-таки не обошлось, да?       Чонгук поджимает губы и трёт лоб.       – Ты теперь ещё и мысли читаешь?       – У тебя всегда после встречи с ним такое лицо, будто ты съел целую ложку имбиря.       Чонгук не переносит имбирь, поэтому нельзя не согласиться с тем, что Тэхён подобрал довольно точное сравнение.       – Ну, и?       Чон пожимает плечами.       – Ничего. Я говорил, что это не сработает. Меж сведённых бровей Тэхёна пролегает глубокая складка.       – Он сказал хоть что-нибудь?       – Сказал. Я ему интересен, потому что со мной что-то не так.       Чонгук внимательно следит за реакцией друга и усмехается, когда замечает, как тот выгибает бровь в удивлении.       – Однако.       – Он придурок и наверняка пристаёт только ради того, чтобы поиздеваться.       Тэхён кладёт рядом с тетрадью карандаш и ручку, стараясь при этом добиться того, чтобы их кончики находились на одной линии. Он явно что-то обдумывает.       – И какой новый план?       Чонгук качает головой и хмыкает.       – Продолжать игнорировать. По возможности самому держаться подальше, раз уж от него исполнения этой просьбы я добиться не могу. Тэхён несколько раз кивает.       – Я его даже матом послать не могу, хотя очень хочется.       – Почему?       Ким снова выглядит заинтересованным. Чонгук ловит зубами кожицу на губе и пытается её откусить.       – Он старше меня.       – Ого! А ваше общение ощутимо продвинулось, – Тэхён расплывается в дразнящей улыбочке и поигрывает бровями. Чонгук пихает друга в плечо.       – Ты такой же придурок. Иногда мне кажется, что ты не на моей стороне, а на его.       – Он просто не похож ни на сталкера, ни на сумасшедшего, – поясняет Тэхён.       – А ты со многими двинутыми сталкерами успел пообщаться?       – Нет, но…       Чонгук прерывает его взмахом руки.       – Никаких “но”. Если бы у тебя появился такой “хвост”, ты бы не шибко радовался.       Тэхён отвечает тихо: “Пожалуй, да”, – и открывает свои записи, но при этом продолжает улыбаться. Чонгук цыкает, закатывая глаза. Он тоже пытается повторить что-то из материала прошлых лекций, но понимает, что прочитанные абзацы совершенно не хотят откладываться в памяти. Чон бросает взгляд на часы: уже почти без пяти минут двенадцать. Профессор Хван опаздывает.       В кабинете немного шумно: студенты переговариваются о чём-то своём. Открыто окно, и тёплый летний ветер то и дело шевелит жалюзи, которые с глухим стуком ударяются друг о друга. Тэхён медленно потягивает свой кофе, и после очередного глотка он ставит стакан на парту и поворачивается к Чонгуку.       – А на сколько старше? – спрашивает вдруг Ким.       Чонгук натягивает на лицо нечитаемое выражение.       – Не знаю.       – Не спросил? – поддевает его друг.       – Это последнее, что мне было интересно, – с каплей раздражения отвечает Чон.       – Ладно, думаю, тебе скоро представится такой шанс.       – Ещё одно слово, и выбивать стул из-под твоей задницы буду уже я.       – Всё, молчу, – Тэхён поднимает руки в примирительном жесте, но его очевидно продолжает забавлять этот диалог.       Чонгук хочет вбросить ещё какую-нибудь колкость, но в эту секунду в кабинет заходит слегка запыхавшийся профессор Хван. Чон быстро шуршит листами в бесплодной попытке запомнить хоть что-нибудь из первой темы. Он очень сильно плывёт именно в ней, и, если в тесте будут вопросы, связанные с теорией информации, он точно всё завалит.       Чонгук мысленно помечает этот день как неудачный. Впрочем, он настолько привык к этим самым неудачам, что давно перестал испытывать какие-либо эмоции в момент очередного провала.       Смирился. Самое верное слово.       В библиотеке сегодня немноголюдно, но Чонгук всё равно решил расположиться в самом дальнем и неприметном уголке. Время близится к шести, а вот работа Чона не близится пока даже к середине: он должен нарисовать изометрический чертёж в “Autocad” с нанесением на него размеров и подписей.       Чонгук обожает трёхмерное моделирование, и это то, чем он мог бы заниматься днями напролёт. Перед ним лежит раскрытый учебник, в который Чон заглядывает периодически, пока сосредоточенно переключаются между плоскостями изометрии; по левую руку стоит термос с крепко заваренным зелёным чаем, а подле него валяется завёрнутая в полиэтиленовый пакет кожура от банана – Чонгуку было лень тащиться к мусорке, поэтому он решил выкинуть её уже на выходе из библиотеки.       Тот самый парень – Пак Чимин – не беспокоил его уже целых три дня. Чонгук считал это самым настоящим личным достижением и уже договорился с Тэхёном, что, если так продолжится всю неделю, они обязательно должны собраться и отметить эту пусть и маленькую, но победу. Чон боится загадывать наперёд, но, возможно, осточертевшие ему преследования наконец прекратятся, и он перестанет лишний раз дёргаться, когда кто-то подходит к нему слишком близко или когда он слышит позади звук шагов.       Чонгук настолько погружается в свою работу, что не замечает, как около его стола появляется человек. Только когда этот человек отодвигает стул и садится напротив, он отрывает взгляд от экрана ноутбука и…       Пшеничного цвета волосы, светло-коричневое поло, глаза с выделяющимся нижним веком, которые пытливо всматриваются в лицо Чонгука.       – Какого чёрта?!       Чонгук подскакивает на ноги, хватает с пола рюкзак и, звякнув молнией, начинает укладывать в него свои вещи.       – Подожди, Чонгук!       В чужом голосе слышатся волнение и тревога. Пак тоже поднялся со стула и, опершись руками о крышку стола, смотрит теперь просяще, и в его взгляде отражается неподдельный страх – страх того, что Чон действительно может сейчас уйти.       Чонгук не хочет вестись на эту немую мольбу, но к ноутбуку тянется неуверенно, будто раздумывая.       – У меня появились неотложные…       – Пять минут!       Чонгук с раздражённым вздохом снова усаживается на стул. Он раскрывает учебник, проводит пальцем по сенсорной панели, чтобы оживить потухший экран, и делает вид, что сосредоточен на работе, но на самом деле – просто бездумно пялится на чертёж, стараясь вспомнить, какое следующее действие ему нужно было сделать в программе.       Чонгук этого помешанного явно недооценил. Он путается в собственных чувствах: он раздосадован из-за того, что его ожидания не оправдались, и из-за того, что в покое его оставлять не собираются; он хочет оказаться как можно дальше от этого парня, но продолжает сидеть на месте и не предпринимает больше попыток уйти, будто ждёт чего-то, возможно, какого-то перелома, потому что этот белобрысый сегодня странный, по-особенному странный. Пак Чимин выглядит уязвлённым, а Чонгук ещё никогда не видел его таким. Может быть, кто-то из старших всё-таки обратил внимание на его нездоровое поведение, всыпал нагоняй, и теперь Чимин пришёл, чтобы извиниться? Чон с радостью принял бы все извинения, если бы они означали прекращение слежки за ним.       – Давай начнём наше знакомство сначала, – уже спокойно, без тени нервозности в голосе говорит Чимин.       Чонгук хмурит лоб, вскидывая брови, и бегло осматривает парня поверх крышки ноутбука: тот сидит прямо, сцепив пальцы в замок, и выглядит серьёзным, сосредоточенным. Его правое запястье окольцовывает несколько тонких браслетов – два серебряных и один золотой.       Чонгук закусывает нижнюю губу с внутренней стороны. Какова вероятность того, что у этого типа есть ещё какое-то расстройство помимо тяги к преследованиям? Например, раздвоение личности? Он слишком быстро переключается с одной эмоции на другую.       Молчание затягивается, потому что Чонгук ещё не решил, как лучше поступить: в тысячный раз объяснить Чимину, что он не намерен с ним знакомиться, или продолжить игнорировать его присутствие?       Чон равнодушно клацает мышкой, сосредотачиваясь на чертеже. Кажется, он хотел увеличить глубину выдавливания одной из фигур…       – Пак Чимин, психологический факультет, четвёртый курс.       Всего секунда на осознание – и Чонгук с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться: он тут же вспоминает, как совсем недавно в разговоре с Тэхёном назвал Пак Чимина психом. Теперь у этого слова появился немного другой оттенок.       Чон пытается прикрыться ладонью, но, по всей видимости, Чимин успел заметить изменения в его настроении, потому что когда он снова украдкой смотрит на парня, у того в глазах тоже блестят озорные огоньки. А ещё, Чонгук замечает протянутую ему руку для рукопожатия.       – Я сказал что-то смешное?       В чужом голосе не проскальзывает ни намёка на упрёк или недовольство.       Чонгук качает головой. Психологический факультет, значит. Чону очень хочется как-то подколоть парня, но вместо этого он говорит:       – Пять минут подходят к концу.       – Я хочу помочь тебе, – выпаливает вдруг Чимин. Он снова выглядит немного взволнованным, кладя руку, которую Чон проигнорировал, на стол.       Чонгук фыркает и откидывает назад волосы.       – Я что, твой выпускной проект?       Чонгука начинает слегка забавлять происходящее. По крайней мере, впервые за два месяца Пак Чимин его действительно слушает. Чимин делает вид, что пропустил этот вопрос мимо ушей.       – Возможно, в тот раз я не совсем правильно выразился.       Чонгук выжидающе уставляется на Пака. Тот продолжает:       – Что-то не так. Я имел в виду немного другое.       Чон снова молчит, и Чимин, не дождавшись реакции, вновь нарушает тишину первым:       – Тебя что-то тревожит. Должна быть причина тому, что ты стал настолько закрытым. Я могу помочь.       Чонгуку хочется расхохотаться от абсурдности этих объяснений.       – И ты ради этого всё то время…       – Нет, – прерывает его Чимин, – я правда хотел познакомиться. И хочу до сих пор.       Чонгук шумно выдыхает. Ему не сдались никакие знакомства. Единственное, что его интересует – это действенный способ, с помощью которого можно отвязаться от Пака раз и навсегда.       – Но у нас есть одна проблемка, – Чонгук упирается локтями в стол и кладёт подбородок на сцепленные пальцы. – Я не хочу знакомиться с тобой.       – Позволь мне помочь, и я отстану.       – Если тебе так хочется помогать людям, запишись в волонтёрское движение. Но меня не трогай.       Чонгук хлопает крышкой ноутбука и снова начинает собирать вещи, теперь уже точно намереваясь уйти. Он не хочет в очередной раз тратить время понапрасну.       Чимин поднимается на ноги одновременно с Чонгуком, который, задвинув стул, сгребает в руку пакетик с банановой кожурой и твёрдым шагом направляется к выходу. По обе стороны вырастают стеллажи, забитые книгами, и Чон слышит, как в тишине библиотеки ботинки Чимина, идущего позади, звонко стучат каблуками о плитку.       – Послушай, ты…       Чонгука внезапно озаряет мысль, и он останавливается, разворачиваясь к Паку вполоборота и обрывая попытку парня заговорить.       – Знаешь, ты действительно можешь мне помочь.       Чимин замирает на месте и всем своим видом демонстрирует явную заинтересованность в том, что Чонгук собирается сказать.       – Ты окажешь мне огромную услугу, если прекратишь преследовать меня. Надеюсь, сегодняшняя встреча была последней.       Чон бросает на Чимина пренебрежительный взгляд и продолжает свой путь. Его снова окликают несколько раз, но он не реагирует, напротив, немного ускоряется и, закинув на ходу пакет в мусорное ведро, распахивает дверь библиотеки. В самую последнюю секунду Чонгук понимает, что не отпустил ручку, когда дёрнул дверь за собой, и позади него тут же раздаётся хлопок. Чон оборачивается, испугавшись вдруг, что мог зацепить Чимина, но тот спокойно стоит по ту сторону прозрачных створок.       Чонгук заверяет себя: потерянное и опечаленное выражение на чужом лице ему всего лишь показалось, когда он отходит от дверей и направляется прямо по коридору. Больше никто не пытается окликнуть его по имени.