Большая проблема

      Серые растрёпанные облака висят так низко, что кажется, будто они вот-вот опрокинутся на землю. Исходящий от песка жар размывается потоками солоноватого ветра; вместе с облегчающей прохладой он приносит с собой звуки оживлённого пляжа: восторженные детские крики, равномерный гул голосов и фоном вплетённый между ними шум набегающих на берег и разбивающихся в пену морских волн.       Над водой возвышается покрытый зеленью холм, который плавно перетекает в городской ландшафт; с противоположной стороны пляж ограничивает широкая круглая площадка, которая отведена под стоянку для автомобилей и на которой расположились несколько ресторанчиков. От неё тянется узенький мост к двум небольшим островкам, также соединённых мостами. За последним из островков виднеется размытое тёмное пятно – это третий остров, который ушёл под воду настолько, что его верхушку теперь с трудом можно заметить со стороны пляжа.       Рассматривая открывшийся перед ним вид Чонгук должен испытывать пьянящий душу восторг – в конце концов, он ни разу не был на море, – но вместо этого он борется с подмывающим его желанием запрыгнуть обратно в салон автобуса и провести в нём остаток дня. Это – в худшем случае. В идеале же, он бы забурился в любое местное кафе, где есть кондиционер, уселся бы за самый дальний столик и принялся бы преданно дожидаться Чимина…              От идеи поехать на пляж Чонгук отбрыкивался всеми правдами и неправдами. Да, это их первый совместный отпуск. Да, разгар сезона, июль и целая неделя, которую он и Чимин могли бы посвятить памятному отдыху… на любом другом курорте в черте страны, где нет моря. Чонгук уже был готов согласиться на горячие источники, – там хотя бы нет такой огромной толпы людей, как на пляже, и их можно посещать в любое время суток, к примеру, поздним вечером. Но Чимин непреклонно стоял на своём: Чонгук обязан увидеть море.              – Здесь изумительно красиво! – С придыханием восклицает Чимин и хватает Чонгука за запястье. Свободной рукой он придерживает панамку, полы которой то и дело задираются от порывов ветра. – Пойдём найдём место. Я хочу как можно ближе подобраться к воде.       Чонгук наскоро поправляет ремень на шортах – он отважился надеть что-то, помимо своих любимых “скрывающих всё лишнее” брюк, и уже сто раз пожалел об этом. Спортивные штаны оставались до сегодняшнего дня его самым смелым выбором в одежде. Шорты же, пусть и на размер больше, ощущаются как что-то дерзкое и вызывающее. Притягивающее внимание.              Перед тем, как утвердить эту поездку, они с Чимином условились: Чонгук не будет оголяться на пляже. Но за день до отъезда Чонгук очень робко и очень тонко намекнул парню, что, возможно, он мог бы попробовать…              Теперь ему хочется отмотать время вспять – чтобы смолчать в нужный момент, и чтобы надеть всё-таки перед выходом те брюки. Чонгук знает: Чимин не будет на него давить, он даже пообещал не прибегать ни к какого вида уловкам – в чём он мастер – чтобы склонить Чонгука к противящему его желаниям решению.       Но Чонгук давит на себя сам. Он не должен стесняться своей природной комплекции; ему нужно отпустить тот случай с Донха, потому что никто больше в его жизни, кроме этого завистливого мальчишки не пытался прикопаться к нему из-за размеров его члена.       Это сам Чонгук постоянно докапывался до себя.              Поэтому сегодня на нём шорты, а под ними – плавки. Поэтому сейчас он старается не дышать Чимину прямо в затылок и напоминает себе выдерживать какую-никакую дистанцию: он не сможет спрятаться за парнем, который ниже его на полголовы и значительно уже в плечах.       Чимин уверенно ведёт его через пляж, что-то без остановки щебеча про кристально-чистую воду и живописные изгибы холма. Горячий песок забивается в сланцы, и Чонгук то и дело останавливается, чтобы вытряхнуть его обратно. Он старается смотреть исключительно на ребристую гладь моря, которая подсвечивается пробивающимися сквозь прорези в облаках лучами солнца, но изредка его взгляд всё же невольно соскальзывает на посетителей пляжа: тех, кто только раскладывается на песке; тех, кто уже собирается уходить; тех, кто движется им навстречу. К своему небольшому облегчению он отмечает, что практически никому нет до него с Чимином никакого дела. Порой, люди поглядывают на них – просто мажут быстрым взглядом. Но вдруг его внимание привлекают трое девушек, которые действительно заинтересованно смотрят: они перешёптываются и кокетливо прикрывают улыбки. Может, они взбудоражены тем фактом, что Чимин держит Чонгука за руку; может, они были бы не прочь познакомиться. Чонгук поспешно отворачивается и чуть не налетает на остановившегося Чимина. Он тихо ойкает и отступает на шаг.       – Любуешься видами? – Пак поворачивается к нему, оголяя в улыбке ровный ряд зубов. – Нравится?       Чонгук кивает в ответ. Нет, он и правда находит красоту пляжа, моря и расписанных зеленью холмов завораживающей, у него просто пока не выходит до конца расслабиться.       – Я думаю, мы можем расположиться здесь, – Чимин оглядывает песок под ногами и обходит предполагаемое место остановки полукругом. А Чонгук осматривается по сторонам. Тут людей не так много. Спокойно. Ближайшие к ним соседи – те самые девушки. Кажется, одна из них скромно поднимает руку, пытаясь поприветствовать Чонгука взмахом ладони…       – Думаю, да, можно тут, – Чонгук возвращает своё внимание Чимину и скидывает с плеча сумку-коврик. Точно такой же коврик падает на песок следом за его собственным.       – Тоже видишь их? – Чимин становится на колени, раскатывая свёрнутый край, и кивает Чонгуку за спину. Тот вмиг догадывается, о ком говорит Пак.       – Тех девушек? – уточняет он. – Да, вижу.       – Кажется, они заинтересованы, – в глазах Чимина плещутся озорные огоньки. – Интересно, попробуют ли они к нам подойти?       – А что, если подойдут? – Чонгук заканчивает раскладывать свой коврик и усаживается на него сверху.       – Тогда, можем устроить им небольшое представление.       Чимин игриво вскидывает брови, и Чонгук на это пихает его в плечо.       – Я не собираюсь участвовать в твоих забавах.       – Ладно, ладно, – парень выставляет перед собой ладони, но всё равно продолжает проказливо улыбаться. – Просто скажем им, что мы уже заняты.       Чимин аккуратно складывает панамку и прячет её в широкую пляжную сумку, а затем поднимается на ноги и с самым будничным выражением лица тянется к ширинке на шортах. Чонгук следит за ним так, будто Чимин раздевается перед ним впервые. Будто они познакомились только вчера, и он никак не ожидал застать парня в такой… интимный момент. И пускай говорят, что, когда оголяешься на пляже, это чувствуется совершенно по-другому (ведь все вокруг тебя тоже щеголяют в купальниках и плавках), Чонгук не ощущает никакой разницы, напротив – ему кажется, что именно сейчас он демонстрирует всем окружающим нечто глубоко личное. Своего Чимина, который уже скинул шорты, кроп-топ и стоит теперь в одних только плавательных трусах.       И тут Чонгук со всей ясностью осознаёт: он не предусмотрел один важный момент. Если Чимин отправится купаться, то он вернётся на берег мокрым, то есть, в образе одного из самых горячих чонгуковых фетишей… Мокрым и практически голым. С трусами, которые облипнут вокруг его тела и отчётливо обтянут…       У Чонгука от этих ярких образов начинает першить в горле, и он ныряет рукой в сумку, чтобы достать оттуда бутылку с водой.       Чимин, наблюдая за его действиями, дразняще ухмыляется.       – Уже припекло?       Чонгук в ответ мычит с полным ртом минералки и, сглотнув, закидывает бутылку обратно.       – Не могу утверждать точно, но, по ощущениям, стало жарче.       Он пытается смотреть Чимину в глаза или, в лучшем случае, на грудь, но его взгляд, словно против его собственной воли, соскальзывает по телу парня вниз, к тёмно-синим трусам… Чонгука передёргивает от мысли, что люди могут точно так же откровенно пялиться на него самого, и он пытается отрезвить себя хотя бы этим укоризненным сравнением, но выходит у него довольно плохо. Чертовски плохо.       Может, просто пляж сам по себе обладает таким свойством… разгонять влечение, обострять чувства? Чонгук ведь не знает наверняка. Он знает только одно – есть пары, которые практикуют секс на пляже. И, он, кажется, начинает их понимать.       – Кстати, я ни на что не намекаю, но, – Чимин вдруг забирается к Чонгуку на коврик и кладёт ладони ему на колени, – в море можно обниматься и… не только. Если отплыть немного от берега… никто не заметит, – Пак переходит на заговорщический шёпот, и Чонгук не с первой секунды улавливает смысл произнесённых им слов, потому что видит перед собой только соблазнительно и мягко складывающиеся в форме неразборчивых звуков губы. А потом он смотрит на ладони, которые практически незаметно для других, но вполне ощутимо для самого Чонгука оглаживают его колени.       На правом запястье у Чимина поблёскивают его любимые браслеты – он, видимо, собирается плавать прямо с ними, – и Чонгук даже это находит сексуальным. На Чимине сверху нет ничего, кроме тонких серебристо-золотых цепочек…       – Мы договаривались без уловок, – еле размыкая увлажнённые языком губы проговаривает Чонгук.       – Это не уловка, – парирует Чимин. – Я просто даю тебе знать, как могло бы быть, если бы ты согласился пойти со мной. Ты имеешь полное право отказаться.       Да, Чонгук имеет полное право отказаться. Он сам это прекрасно понимает. Но если он не попробует разделить совместное купание с Чимином, то, с большой вероятностью, ещё сильнее разочарует самого себя. Здесь нет Донха, здесь нет ребят из плавательной секции, и Чонгуку уже давно не четырнадцать, а все двадцать один.       – Но я… не собираюсь отказываться.       Лицо Чимина удивлённо вытягивается, когда Чонгук очень несмело, неуверенно тянется к нижней линии своей футболки и сжимает ткань в кулаке.       – Ты не обязан, – это то, что слышит Чонгук, прежде чем стягивает с себя футболку одним рывком и отбрасывает куда-то назад. Скорее всего, он промахнулся мимо коврика и закинул её далеко в песок.       Чонгук определяет для себя безопасное место – это глаза Чимина – и принуждает себя смотреть только в его слегка расширенные зрачки, когда звякает пряжкой ремня, когда высвобождает из петли крупную пуговицу на поясе.       – Гук-а, мы идём в море не для того, чтобы заняться сексом, – неожиданно низко и подхриповато говорит Чимин.       Чонгук просовывает под задом шорты и спускает их до середины бёдер – он не может снять их полностью, потому что Чимин до сих пор держится за его колени.       – Я знаю, – с небольшой задержкой отвечает он, не совсем понимая, зачем Чимин счёл нужным это уточнить.       – Просто ты выглядишь так, будто собираешься накинуться на меня.       – О... – Чонгук смаргивает и пытается максимально расслабить взгляд. – Когда я смотрю на тебя, то мне не так страшно раздеваться.       Чимин вздрагивает, словно его разбудили посреди сна, и наконец убирает руки.       – Эм... на нас никто не смотрит, – говорит он, растерянно озираясь по сторонам. Чонгук даже не уверен в том, что Чимин действительно успел что-либо увидеть – он просто крутанул головой и снова уставился на Чонгука.       – Я... всё, – Чон складывает пополам шорты, дотошно расправляя складки (просто чтобы хоть чем-то занять руки) и кладёт их на коврик рядом с собой. Он сводит колени и подтягивает их чуть ближе к груди – так никто ничего не сумеет рассмотреть даже сбоку.       Чимин кивает и вытягивает руку, чтобы сжать в ладони пальцы Чонгука – бережно и успокаивающе.       – Готов? Сейчас будем вставать, – предупреждает его Пак.       Чонгук делает несколько глубоких вдохов, потом зажмуривается и, резко распахнув глаза, с непережитым до конца испугом бросает оборванное: “Да”.       Неверное, Чимин планировал держать его за руку до самого захода в море – Чонгук догадывается об этом только тогда, когда, с разбегу врезавшись в волны, обнаруживает себя стоящим уже по пояс в воде.       Сзади слышится плеск; Чон оборачивается и видит неторопливо приближающегося к нему Чимина.       – Ты бы выиграл забег на стометровку, – парень весело светит улыбкой, зачёрпывая ладонью воду у самой поверхности и окатывая Чонгука с боку. Тот вздрагивает – от неожиданности и, совсем немного, от прохлады, опустившейся на его разгорячённые вновь пробившемся из-за облаков солнцем плечи.       – Кстати, – Чимин указывает на красный резиновый браслет с висящим на нём ключом, который плотно стягивает его предплечье, – я взял ключ от камеры хранения. Вспомнил в последний момент.       – О, точно... – Чонгук сосредоточенно всматривается в береговую линию, чтобы найти взглядом их вещи, и тут в поле его зрения попадают те самые девушки: они заступили на мокрый песок и пока только обмачивают ноги в пенистых волнах.       Чимин оборачивается аккурат в “нужную” сторону и выдаёт многозначительное: “О!”.       – Кажется, нам всё-таки не избежать знакомства, – Чонгук говорит это в шутку, но взгляд Чимина становится вдруг въедливым и пристальным. Парень подходит к нему ближе на шаг, потом ещё на один, и Чонгуку уже по-хорошему стоило бы отойти, потому что они стоят теперь непозволительно близко друг к другу... и они ещё не успели отдалиться от берега на приличное расстояние, чтобы позволять себе подобные вольности.       – Я, в целом, не против компании, – Чимин прижимается к Чонгуку сбоку и обвивает рукой за поясницу, – но позволь мне для начала провести с тобой время наедине.       – Подожди, я просто шутил... – Чонгук, подталкиваемый сзади, начинает отходить с Чимином дальше, на глубину.       – А я – нет.       Постепенно гладкость дна сменяется ребристостью (Чонгук с детским восторгом обнаруживает, что песок под его ногами складывается в форме волн), начинают встречаться мелкие камушки и водоросли (на которые Чонгук с непривычки побаивается наступать), и вода в толще становится холоднее, – на поверхности она прогрета, а ниже – размешивается прохладным течением.       Мелкие волны плещутся уже у самых их плеч, когда Чимин отпускает Чонгука, разворачивается и оплетает руки вокруг его шеи, а ногами обхватывает со спины, перекрещивая лодыжки прямо на уровне верхнего края плавок.       Здесь звуки, доносимые с берега, отдаются приглушённым эхо: слышатся крики и заливистый ребяческий смех (дети, зайдя в море по колено, окатывают друг друга водой); рядом переговариваются две дамы в возрасте, которые, прикрывшись панамками, медленно плывут, покачиваясь на мягких волнах.       – Можешь представить, что рядом с нами никого больше нет? – тихо просит Чимин и плавно смещает взгляд с глаз Чонгука на его губы. Чонгук мешкается – он не совсем уверен, что то, что они собираются сделать, будет выглядеть правильным, – но всё же опускает веки и, да, все звуки будто разом отсекает, и Чонгук действительно забывает обо всём остальном мире, скрытым от его зрения, когда к его губам в нежном касании прижимаются чужие, когда расслабленный язык нетребовательно скользит меж них.       Чонгук опускает ладони на спину Чимина, улыбаясь в поцелуй: он не мог даже предположить, что когда-либо решится на подобное – на такое открытое, беззастенчивое проявление чувств на виду у других людей. Теперь у них нет зонта, чтобы прикрыться им, нет дождя, который мог бы прогнать с улицы прохожих, – есть только широкий простор моря, есть редкие солнечные лучи, есть ясность погожего дня – и они всё равно делают это, всё равно целуются, словно поблизости нет ни одной живой души.       Им приходится прерваться, когда их окатывает внезапно высокой волной – солёная вода поднимается вплоть до подбородка и крупными каплями оседает на губах.              У Чонгука с Чимином так много “впервые”.              Чимин впервые показывает ему море; с Чимином он учится сопротивляться своим страхам (и пускай из воды Чонгук не выходит до тех пор, пока ему не приносят полотенце, он всё равно считает, что в этот день одержал пусть и маленькую, но победу, и Чимин его всецело в этом поддерживает); Чимин показывает ему, как быть смелее.       Когда-то давно Чонгук просто хотел избавиться от своей проблемы; попытки её решить привели его к человеку, который… сумел сделать больше, чем от него требовалось. К человеку, с которым поначалу было странно, сложно, непонятно и путано, и с которым теперь привычно, легко, свободно и не страшно.       И Чонгук готов с этим человеком ко всем новым “впервые”.