Free To Fly/Свободный полет

      — Значит, тебя учил не профессор Слизнорт?       — Ммм.       — Не могу сказать, я знаю.       Они оба молчали. Северус не знал, что еще сказать. Он не был достаточно храбр, чтобы принять ее прикосновение к нему за желание поцеловать его снова.       — Твоя мать научила тебя играть в плюй-камни?       Он усмехнулся. Это вывело его из раздумий о том, поцеловать ли ее. Откуда она знает, что нужно спросить его об этом?       — Мне очень жаль. Она что?..       —Ты слышал меня, Северус. Я знаю, что слышал.       — Да, — признался он несколько застенчиво.       Никто не знал о его родителях, и Северус предпочитал, чтобы это так и оставалось. Он полагал, что должен быть благодарен, Лили за то, что она никому не рассказала о них. Ей, конечно, было что рассказать, если она была склонна предать его таким образом.       — Мы не могли часто играть из-за отца, но она научила меня.       — Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, что ты занимаешься чем-то таким мирским, как игра в плюй-камни.       — Это не совсем по-слизерински, — сказал он, пожимая плечами.       Гермиона тихо хихикнула, и Северус снова обнаружил, что вместо того, чтобы раздражать ему нравился ее смех. Ему нравилось заставлять ее смеяться. Гермиона смеялась в их прошлую встречу и это не беспокоило его тогда. Обычно Северус избегал хихикающих девушек.       — Северус, — пробормотала она.       — Гермиона, — ответил он.       — Я скоро уеду, — сказала она.       — Уже?       — Не сегодня. Однако я могу оставаться здесь столько, сколько ты захочешь. Ты тот, ради кого я веду свое исследование. Но я не знаю, когда вернусь. Я не знаю, что делает Комната и как она это делает, но я не уверена, что смогу вернуться к тебе.       — Ты сказала, что заканчиваешь шестой курс.       — Да, — согласилась Гермиона.       Она молчала, внимательно наблюдая за ним. Она смотрела, будто что-то искала. Что именно, он не мог представить. Если бы он знал, что хотела знать…то рассказал бы ей все.       — Северус, просто знай, что если Комната не предоставит больше возможности нам встретиться, то это не из-за отсутствия желания с моей стороны. Я постараюсь найти способ, которым мы могли бы общаться.       — Ладно. Ты уверена, что не можешь сказать мне больше? — спросил он.       Мысль о том, что в следующем году у него не будет возможности с ней встретиться, беспокоила его больше, чем он хотел себе признаться. Он, смеет ли он так думать…любил эту ведьму. Два месяца назад Северус бы не поверил, что такое вообще возможно. Он думал, что это взаимно, и это смущало и в то же время интриговало его. Выглядело ли это жалко? Особенно учитывая то, что Гермиона даже не из его времени.       Она покачала головой.       — Что ты хочешь делать, когда закончишь Хогвартс?       — Ты не знаешь?       — Да, я знаю, чем ты сейчас занимаешься. Вопрос не в этом.       — Ну, я довольно одарен в зельеварении. Хотя профессор Слизнорт и не обращает на меня особого внимания, потому что у меня нет родословной, которой он мог бы похвастаться перед другими, но он все же упоминал о потенциальном ученичестве.       — Я думаю, что ты был бы замечательным зельеваром. И что ты будешь делать с этим Мастерством?       Северус пожал плечами. Он действительно не думал так далеко вперед. Он был беден, так что его возможности, скорее всего, были бы весьма ограничены.       — В конце концов займусь бизнесом. У меня так много идей о том, как улучшить зелья, и даже больше. Я разработал несколько новых зелий.       — Это звучит замечательно. Я думаю, это звучит как замечательная идея, отличный способ использовать свой дар.       Интересно, что он делал в ее время? Если Гермиона знала его, то это означало, что он каким-то образом связан с Хогвартсом. Хотя она и сама была талантлива в зельеварение. Возможно, у него был аптека и она знала его как своего Мастера. Северус надеялся, что в ее времени он находится далеко от Хогвартса.       — Может быть, ты сможешь придумать какой-нибудь способ помочь таким же больным, как твоя мать, — сказала она.       — Я так понимаю, я этого не ещё сделал?       — Северус, — прошипела она.       — Мои извинения, Гермиона. Но ты не можешь сказать мне, что если бы ситуация была обратной, то тебе было бы неинтересно.       — Конечно, мне было бы интересно по ряду причин. Получение знаний заложено в моей природе, и как я подозреваю, в твоей тоже. Вот почему я нахожу разговор с тобой таким увлекательным.       — Могу я оставить тебе записку? Как ты думаешь, Комната гарантирует ее сохранность для тебя?       — Думаю, что да. Наверное, но я не могу сказать наверняка. Очевидно, Хогвартс не возражает против нашего общения.       Забавно… Гермиона сказала, что Хогвартс был не против. За эти годы он несколько раз упоминал Хогвартс в разговорах с людьми, и все смотрели на него, как на сумасшедшего. Они явно не чувствовали того, что он чувствовал в этом замке. Это было гораздо больше, чем просто замок.       Тем не менее, она это сказала. У нее была такая же связь с замком, как и у него, или, по крайней мере, похожая. Северус был рад найти кого-то, кто…понимал его. Того кто чувствовал то же самое, что и он.       — Похоже на то. Я постараюсь.       — И я постараюсь. Я буду здесь до тех пор, пока мне не придется уехать.       — Когда ты узнала, что ты ведьма?       — Когда получила письмо из Хогвартса. Мне было одиннадцать. А ты всегда знал?       — Да, но моя подруга… Та, о которой я упоминал, Лили. Она не знала, пока я не сказал ей об этом за год до того, как мы получили наши письма. Я не мог говорить об этом дома, поэтому было приятно, узнать, что она ведьма. Это была возможность поговорить с кем-то.       — Я могу себе представить. Я вижу, что когда я дома, это расстраивает моих родителей и хотя они пытаются понять, у них не получается. Знаешь, Северус, может быть, со временем, Лили поймет, что твои извинения были искренними.       — Это ты говоришь основываясь на своем опыте?       — Нет, боюсь, у меня нет такого опыта. С моей стороны это выдача желаемого за действительное. Что человек, которого ты считаешь своим другом, придет и поймет, что одно оскорбление не стоит того, чтобы забыть годы дружбы.       — Я тоже на это надеюсь. Тем более что, похоже, я не смогу общаться с тобой регулярно. Однако теперь, имея в запасе время чтобы подумать, пришел к выводу, что наша с Лили дружба с самого начала была довольно односторонней. По крайней мере, с тех пор, как мы приехали в Хогвартс. Так что я не уверен, что с ее стороны было так уж много дружбы.       — О Северус, — сказала она.       Гермиона наклонилась и поцеловала его. Не в щеку, и это был не просто легкий поцелуй, как в прошлый раз. На протяжении многих лет он получил несколько поцелуев от Лили, дружелюбных и — ну, если быть честным — пренебрежительных. Теперь он легко мог их узнать. Этот поцелуй был не таким. Это было совсем не похоже на то, что он когда-либо испытывал раньше.       Это был поцелуй… Такой о которых писал в своих сонетах Шекспир.       В тот момент…с этим поцелуем, Северус понял, что Лили никогда не заботилась о нем. Она никогда не видела в нем потенциального жениха или пару.       У него никогда не было даже шанса.       Месяц назад это осознание опустошило бы его. Сегодня же это было не так, видимо потому что у него было время подумать о своих отношениях с Лили, после того их первого разговора с Гермионой.       — Прости. Я не должна была этого делать, — пробормотала она и попыталась отстраниться.       Почему она извиняется? Почему она остановилась? Почему она думает, что не должна была этого делать? Он делал это неправильно? Был ли он недостаточно хорош? Он думал, что они должны сделать это снова.       Могла ли Гермиона читать его мысли? Знала ли она, о чем он думает?       Как неловко! Довольно грубо было во время их восторженного поцелуя думать о другой ведьме.       Северус не дал ей отодвинуться слишком далеко, найдя ее рот своим, и продолжил поцелуй там, где Гермиона его закончила. Он не был уверен, ее губы были первыми или его. Это не имело значения, поскольку они явно были на одной волне и хотели попробовать и почувствовать друг друга так тщательно, как только могли.       О, да! Кровь стучала у него в ушах, когда они поцеловались. Он мог бы привыкнуть к этому.       Ее губы сомкнулись на его нижней губе, посасывая ее, и Северус повторил этот жест, как только Гермиона закончила. Им обоим явно нужно было перевести дух.       Он оторвался от ее губ, целуя подбородок, спускаясь ниже — к шее, там где ее плечо встречалось с ключицей. Он сосал и лизал теплую кожу, тихо постанывая, в то время пока Гермиона стонала от его усилий. Он вызывал у нее такую реакцию. Северус чувствовал, как его тело реагирует на звуки, которые издает ведьма, и на ее запах. Здесь, у шеи, ее запах был более сильным, более возбуждающим. Ее волосы касались его лица, словно лаская его, в то время как ее руки на его плечах делали то же самое.       — О Боже, Северус, мы не можем этого сделать. Мне очень жаль. Мне действительно не следовало тебя целовать, — прошептала Гермиона хриплым голосом. Ее губы были красными и опухшими. И ее волосы все еще ласкали его щеку, когда он уткнулся носом в женскую шею, как будто это подбадривало его.       Она была такой от поцелуя с ним.       Она желала его.       Северус видел по глазам, что Гермиона тоже не хочет останавливаться. С этим осознанием он перестал смущаться того, как бурно реагировал на ее поцелуи. Это было естественно, не так ли? Как будто он имел хоть какое-то представление о том, как это должно быть, но, они явно должны были оказывать такое влияние друг на друга.       — Почему?       Гермиона просто пыталась отговорить себя от поцелуев с ним? Была ли она связана с кем-то отношениями и чувствовала себя виноватой за то, что целовалась с ним? Гарри или Рон? Северус вспомнил, что она упоминала их при прошлой встрече больше, чем пару раз. Она играла с ним? Было ли это что-то совсем другое? Если она сомневается в том – хочет ли он ее... то Северус может ясно показать ей, что хочет.       — Потому что… Скоро ты поймешь почему и возненавидишь меня даже за поцелуи, — прошептала она, задыхаясь, если Северус не ошибается, от возбуждения.       — Никогда, — пробормотал он, найдя ее ухо и пососав мочку, прежде чем языком проследить изгиб ее уха.       Северус никогда не делал этого раньше, но сейчас это не имело значения. Инстинкт подсказывал ему, куда и как целовать девушку. Ее волосы, казалось, тоже помогали, предоставив ему доступ и обнажая кожу, которая была скрыта еще секунду назад.       — Я никогда не смогу ненавидеть тебя, Гермиона.       Она тихо рассмеялась. Дыхание ее сбилось, когда его язык, нашел особо чувствительное местечко. Северус сохранит это знание для дальнейшего использования (в субботу они встретятся?).       Он снова найдет эту ведьму. Он перевернет небо и землю, чтобы снова прикоснуться к ней и попробовать ее на вкус.       — О, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой.       — Ты слишком хороша, чтобы я мог тебя ненавидеть, — прошептал он.       Гермиона была умна, явно магически одарена, находчива, прилежна и привлекательна. Как ее можно ненавидеть?       — Ммм, это ты сейчас так говоришь.       — Разве ты не хороша?       — Ну конечно же!       Северус тихо засмеялся, оставляя засос на ее шее. Пошло все к черту, если увиденное не возбудило его до чертиков.       Раньше у него никогда не было причин оставлять такие отметины. Он с гордостью провёл по ней пальцем. Черт, он никогда раньше не был в таком положении. Конечно, никто не будет знать, что это он пометил шею Гермионы, но все же это было то, чем он мог гордился.       Она позволила ему пометить себя!       — Тогда я не смогу тебя ненавидеть.       Ее пальцы пробежались по его черным волосам, и Северус тихо застонал от прикосновения. Никто не прикасался к его волосам. Вопреки тому, что думали Поттер, Блэк, он мыл волосы чаще, чем те предполагали, и придерживался необходимых гигиенических привычек.       Однако они, всё равно оставались безнадежно маслянистыми, и ему всё ещё предстояло найти решение этой проблемы. Его занятие зельями не способствовало тому, чтобы волосы большую часть времени выглядели презентабельно. Так что иметь кого-то, кто прикасается к нему…знать, что он не тот сальноволосый Сопливиус, как его называют остальные — приятно.       Обворожительно. Наверное, он мог бы остаться здесь и позволить ей заниматься этим часами.       — Приятно, — прошептал Северус.       — По-моему, так и должно быть, — пробормотала Гермиона в ответ, снова найдя его губы, прежде чем опуститься ниже.       Она повторила то, что он сделал с её шеей. Настала его очередь стонать. Его глаза закрылись. Северус прикусил нижнюю губу, чтобы не быть слишком громким, хотя, казалось, Гермионе было всё равно. Спереди его брюки становились всё теснее. Поблагодарим Мерлина за его одежду. Если Гермиона и почувствовала, что он затвердел, то не рассердилась и не оттолкнула его.       — Ты не уверена?       — Нет, — ответила она через минуту или две, отстраняясь от его шеи.       — Значит, никаких знаний из первых рук, мисс Гермиона?       — Разве вы не знаете, что не должны целоваться и одновременно говорить, мистер Снейп? — сказала она, протягивая руку, чтобы поцеловать кончик его носа.       Он нахмурился, отстраняясь от нее. Каким же он был дураком! В конце концов, она смеялась над ним так же, как и все остальные.       — Что? — спросила она.       — Не надо, — резко сказал он.       — Почему?       Гермиона слегка надавила и ему пришлось отодвинуться от нее еще дальше, что было последним, что он хотел сейчас делать. Северус был раздражен, но все еще хотел ее. Хотел быть рядом с ней. Он действительно не хотел отдаляться от нее, от ее тепла и мягкости.       Возможно, он слишком остро отреагировал. Это была привычка. Годы насмешек из-за его носа и других аспектов его внешности сделали его чувствительным.       — Северус?       Он усмехнулся.       — Как будто ты не знаешь, — сказал он.       До сих пор Гермиона не сделала ничего, что указывало бы на то, что она смеётся над ним или думает о нём плохо. Он был таким дураком, слишком остро отреагировал. Отталкивая единственного человека, который, казалось, любил и ценил его. Единственного человека, который был добр к нему.       — Нет. Я не знаю, — сказала она, нахмурившись.       Казалось, через мгновение её осенило осознание. Он видел, как её глаза затуманились гневом, а затем — любовью.       Привязанностью к нему.       Несколько прядей её волос слегка задели его нос. Почти щекотали его, немного поднимая настроение.       — Представляю, что говорят о твоём носе, — прошептала она.       Гермиона подняла руку к его лицу и дотронулась до него, проведя пальцем по его подбородку, по губам и каждой щеке, лаская обе брови, а затем переместилась на его нос.       — Я нахожу его довольно выдающимся. Честно говоря, я не могу представить тебя по-другому. Сейчас или когда я узнаю тебя. Хотя я могу понять, почему наши ровесники так не считают.       Она снова поцеловала его. На этот раз он позволил ей. Это была не игра или способ заставить его ослабить бдительность.       — Пожалуйста, никогда ничего не меняй в себе, Северус. Ты более чем прекрасен таким, какой ты есть.       — Ты говоришь неправду, — пробормотал Северус, видя по её глазам, что она, может быть, и не лжет, но и не совсем честна.       — Ты, которого я знаю в моем времени, не самый приятный человек. И если то, что я думаю, — правда, то для этого есть свои причины. Ну, в любом случае, это больше, чем я могу рассказать. Я просто имею в виду…физически не меняй в себе ничего. Ты мне нравишься такой, какой ты есть, — сказала Гермиона, отводя взгляд.       Она потянулась к его левой руке, поцеловала ладонь, потом предплечье, провела большим пальцем по коже, тихо вздохнув. Её голос звучал почти благоговейно, и Северус задался вопросом, что в его руке так вдохновило её. Однако он не хотел, чтобы она прекращала то, что делала.       Никогда.       Это было так хорошо. Слишком хорошо.       — Боже, есть так много вещей, которые я хотела бы тебе рассказать. Спросить у тебя. Узнать об всем.       — Спрашивай, — пробормотал он.       — Я не могу. Но если ты появишься в субботу, я все узнаю, — она подняла глаза, чтобы снова встретиться с ним взглядом. Северус видел, что Гермиона действительно хочет завалить его вопросами.       — Договорились, — кивнул он.       Он не мог себе представить, что могло удержать его от этой ведьмы. Он будет полным дураком, если заставит ждать ведьму, которая смогла сдать десять СОВ.       — А тот волшебник, в которого ты влюблена? А что с ним будет?       Гермиона тихо хихикнула, найдя его рот.       — Он не проблема, — сказала она, снова прокладывая себе путь к его шее.       Северус слегка наклонил голову, давая ей доступ, которого она, казалось, желала. Она снова покусывала и сосала его шею. Мерлин, неужели она собирается оставить на нём два любовных укуса?       — Мы можем просто остаться здесь?       Он не хотел говорить этого вслух. Уже слишком поздно. Очевидно, Гермиона его услышала.       Будет ли она думать, что он жалок? Жалеть его?       На самом деле ему было всё равно, потому что он был бы очень даже рад просто остаться с ней здесь.       — Сколько захочешь, — сказала она, когда наконец оторвалась от его шеи после того, как лизнула то место, на котором сосредоточилась в последний раз.       Северус вздохнул. Ему понравился её ответ. Она хотела остаться с ним! До сих пор никто не решался на это. Это свистящее чувство в животе. Было ли это тем, что чувство желаемого делало с кем-то? Он понятия не имел, он никогда не чувствовал этого раньше.       Как бы приятно и заманчиво это не звучало, Северус знал, что им обоим есть чем заняться. Это звучало так, как будто он удерживал Гермиону от чего-то важного, независимо от её желания остаться здесь, чтобы поговорить с ним. Директор, вероятно, тоже не хотел бы, чтобы Северус провёл в школе весь день. Дамблдор заподозрит неладное, если он задержится тут надолго.       — Мне действительно нужно поговорить с мадам Помфри.       — Я знаю, а мне нужно вернуться к исследованию.       — И всё же ты готова отложить его?       — Хотела бы, — призналась она.       — Ты слишком добра, Гермиона.       Она была гриффиндоркой. Северус знал это. Сердцем и душой он чувствовал, что Гермиона принадлежит к львиному дому. Ему даже не нужно было искать подтверждения.       — Как ты скрываешь свои чувства от того, кто тебе дорог?       — Ты имеешь в виду гриффиндорскую храбрость и открытое выражение наших чувств?       — Да, именно это я и имею в виду.       — Я думаю, он немного занят другими вещами. И я не думаю, что он поверит, что я могу быть в него влюблена.       — Его потеря, я надеюсь, станет моей выгодой.       — Я тоже на это надеюсь, — пробормотала она.       Гермиона снова поцеловала его. Казалось, она была почти не в состоянии насытиться им, так же как и он ею. Ему нравилось это чувство!       Северус определённо будет искать эту ведьму. Будь то глубины ада или высоты поднебесья, он найдёт её. Он придёт в их субботу.       — Какова бы ни была твоя задача, я желаю тебе удачи.       — И тебе того же, Северус. Во всем. Ты этого заслуживаешь. Я надеюсь однажды встретиться с твоей матерью.       Его глаза немного расширились от этого заявления.       Были ли они достаточно близки в будущем (его будущем), что её встреча с его матерью была уместной? Опять же, он взял на себя обязательство встретиться с этой ведьмой, Гермионой, в какую-то субботу, о которой пока понятия не имел. Когда-нибудь в будущем. К тому времени он уже мог бы жениться, и все же Северус знал, что это не так. Гермиона не произвела на него впечатления девушки, которая вступила бы в отношения с женатым волшебником. Девушки, что целует его здесь и сейчас, и просит встретиться с ней, зная, что в её будущем он женат. В Гермионе было что-то говорящее ему, что она не такая ведьма.       Затем Северус, соскользнув с дивана, встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.       — На самом деле, я хотела бы оставить диван. Я надеюсь, что мои исследовательские материалы будут возвращены.       — Хорошо. Удачи, Гермиона.       — Тебе тоже, Северус.       Он наклонился, поцеловал её, прежде чем коснуться щекой её щеки. Он скользнул руками по её щекам. Северус слегка покачал головой, когда, отстранившись, увидел несколько прядей её волос, обернутых вокруг одного из его пальцев, как будто те тоже не хотели, чтобы он уходил.       Он действительно не хотел уходить. Однако Северус знал, что должен это сделать. У Гермионы были дела, и он не хотел, чтобы она обижалась на него за то, что он мешает их делать. Он не мог помочь ей. Но думал, что ему понравилось работать рядом с кем-то, кто так же серьёзно относится к исследованиям, как и он сам. Северус хотел бы иметь рядом кого-то компетентного, чтобы сравнивать с ним результаты тестов и т.д.       Северус вздохнул.       Однажды.       Он встретится с ней в их субботу, а потом будет работать… Не просто над отношениями, а над партнерством.       С ней.