3 июля 1997
Она нашла способ. Может быть. Разве Сириус не придёт в ярость, если узнает, что то, что он создал, поможет ей общаться с Северусом Снейпом, когда они отправятся на задание? Гермиона надеялась, что он не будет преследовать её во сне или наяву. Он пока не делал этого, и ей нравилось думать, что если Сириус и стал призраком, то у него хватает личных дел, например, он сосредоточен на посмертии и ему не до неё. Гермиона пришла к этой идее, поняв, что Гарри оставил их у неё, не желая рисковать и забыть взять их с собой. Гарри верил, что она будет следить за вещами лучше, чем он. Иногда ей приходилось вот так расплачиваться за славу чрезмерно подготовленной ко всему зубрилы. Она расхаживала у входа по коридору. Я хочу увидеть студента Северуса Снейпа. Мне нужно увидеть студента Северуса Снейпа. Пожалуйста, позволь мне увидеть студента Северуса Снейпа. Гермиона надеялась, что это сработает. Она очень сомневалась, что Выручай-Комната сможет провести её к профессору Северусу Снейпу из её времени. Даже если бы это было возможно, даже если бы оказалась права насчет него, сейчас точно было не лучшее время для встречи. Гермиона всё ещё надеялась, что взрослая версия Северуса Снейпа жива и здорова и что он появится в субботу. Появится ли он в субботу? Будет ли он в ярости от мысли, что поцеловал студентку? Не говоря уже о том, что он не ограничился одним поцелуем. Он поставил ей засос. И казалось, довольно гордился этим фактом. Кто бы знал, что Северусу Снейпу нравится ставить собственнические метки? Будет ли мысль о том, что его Гермиона оказалась его студенткой оскорбительной для него? Гермиона не знала. Однако она должна была попытаться сделать это, даже не зная, увидит ли она снова того своего Северуса Снейпа. Северуса Снейпа, который не просто был добр к ней, но и привлекал её. Дверь открылась, и она вошла, её сердце остановилось на секунду или две. Это был уже не пятикурсник Северус Снейп. Этот Северус был старше. Это был не нынешний Северус или тот кого она знала лично, но определенно уже не пятикурсник. Всё ещё студент, сюдя по тому, как он был одет. Гермиона присмотрелась, он выглядел ненамного старше, чем в их последнюю встречу. А ведь она просила о встрече именно с учеником Северусом. Комната, казалось, хотела, чтобы они общались. Итак, Северус-студент, но не пятикурсник. Седьмой курс, вероятно. Гермиона не думала, что между пятым и шестым курсами возможна такая большая разница. Она основывала это на своих наблюдениях за Роном, Гарри, Невиллом и другими волшебниками, с которыми в настоящее время училась в школе. Ну-у, училась в школе. Она больше не собиралась быть студенткой, не после этого лета. Она вообще не была уверена, что закончит седьмой курс. Она элементарно не была уверена, что доживет до шанса попробовать! Перестань так думать! Это было не то, ради чего она пришла сюда сегодня вечером. Гермиона не могла не задуматься, что в прежние две их встречи она попадала в Выручай-комнату первой. В своё время у неё не было возможности рассмотреть Северуса вот так открыто. Что-то в нём изменилось…исчез застенчивый волшебник. С первого взгляда она заметила, что в его поведении появилось больше уверенности. Северус изменился и внешне, особенно бросался в глаза его рост, но он всё ещё был худ, нездоров и болезнен на вид. Гермиона знала, что другим не нравится его внешний вид. Она слышала, что студенты (и даже некоторые сотрудники) говорили о нём за его спиной. Однако, как Северус сказал во время одной из их встреч в комнате, она была странной ведьмой. Ей нравилась его внешность. В нём было что-то привлекательное, а главное он не был похож на Рона. Когда она впервые поняла, что влюблена в Северуса Снейпа, то подумала, что ей снится дурной сон или что-то в этом роде. У неё не было никакого объяснения этому. И всё же, чем больше она мирилась с тем фактом, что влюблена в этого мрачного человека, тем больший смысл имели её наблюдения за ним на уроках и в Большом зале. Северус Снейп был умен и остроумен. Он был храбр, и Гермиона действительно думала, что он искренне предан Ордену. — Привет, Северус, — сказала она. — Гермиона… Я уже начал думать, что ты не вернёшься. Я помню, ты говорила мне, что такое возможно, — просто сказал он. — Я нашла кое-что…способ, с помощью которого, возможно, мы сможем общаться, пока меня не будет. Северус повернулся к ней, и её взгляд упал на его руки. Его руки… Его левая рука. У него уже есть Темная Метка? Как бы ей ни хотелось унижаться и умолять его не принимать Метку, она знала, что не может этого сделать. Особенно если её предположения касательно его были верны. Если он действительно был шпионом, работающим сейчас на Орден, то просьба не принимать Метку могла бы разрушить и изменить буквально всё. И где они тогда окажутся, без его помощи? — Ты не изменилась, — сказал он, слегка нахмурившись. — Для меня прошёл всего лишь день. Ну-у, возможно два. Я думаю, мы встречались в последний раз второго июля. — Я помню, — он кивнул, вспоминая, что в их последнюю встречу было ранее утро. — А для тебя? — Заканчиваю свой седьмой курс. Итак, она была права. — Мне очень жаль. Я не знаю, почему Комната не позволила нам встретиться раньше. С её стороны было самонадеянно предполагать, что Северус пытался, что он приходил в Комнату, что он искал её. Но по выражению его глаз Гермиона поняла, что так оно и было. Добавьте к этому его заявление о том, что она не вернётся. У неё были свои подозрения относительно того, почему Комната отказывалась с ними сотрудничать. Если бы их общение стало слишком близким, то это могло бы изменить вещи, которые не должны быть изменены. Их поцелуи практически переросшие в секс, вероятно, не входили в чьи-то планы. Гермиона не сомневалась, что школа ими обладала. Хогвартс сделал это. Для них. Он хотел, чтобы они поговорили. Эта мысль отбрасывала её на шесть лет назад, в то время, когда она ещё была частью того мира, где даже просто за такие мысли можно было попасть в санаторий для умалишенных. Гермиона просто ещё не поняла, почему Хогвартс хочет, чтобы они общались. Последние пару дней она была немного занята. Она задалась вопросом, знает ли об этом Северус. Его старшее «я», а не этот парень. У Северуса было целых двадцать лет для того, чтобы попытаться выяснить мотивацию замка. И Гермиона не сомневалась, что если у него было свободное время, то он точно её выяснил. А что если бы Северус слишком привязался к ней благодаря регулярным встречам и это могло бы изменить его путь? Путь, по которому он, как оказалось, должен был идти один… Один. Эту мысль Гермиона ненавидела больше всего. Он делает всё в одиночку. Люди ненавидят его. Они говорят ненавистные, обидные вещи в пределах его слышимости. И все из-за того, что директор Дамблдор попросил и Северус выполнил просьбу. Это если предположить, что она была права, конечно. Гермиона же не предполагала, она была в этом уверена. Она полезла в свою расшитую бисером сумку, вызывая осколок зеркала. — Это для тебя. Я понятия не имею, будет ли это работать через потоки времени, скорее всего, нет. Я не особо рассчитываю на то, что смогу снова увидеться с тобой, до того момента пока ты достигнешь моего времени. И это все, что я смогла придумать за два дня, в перерывах между своими другими исследованиями. Завтра я покидаю Хогвартс и, как я уже говорила, я не уверена в том, когда вернусь. Честно говоря, к своему сожалению, Гермиона не была уверена, вернётся ли она вообще. Это сломало часть её (что-то более глубокое, более важное, чем просто её сердце), о существовании которой она даже не подозревала, пока не попала сюда. В конце концов и Северус это поймет. Он взял зеркало, но, похоже, оно его не очень интересовало. Этот Северус, вероятно, уже способен скрывать свои эмоции и держать их под контролем. У него оставалось еще два года, чтобы разработать ту оболочку, которая будет держать его в безопасности. Он уже защищает свои мысли? Если у него ещё нет Темной Метки, то он очень близок к её получению. Он, конечно, уже погружён в деятельность Пожирателей смерти. Должна ли она беспокоиться, что он не сказал что-то вроде: «Я не могу дождаться того, чтобы увидеть, работает ли оно?» — Если ты назовешь мое имя, я явлюсь тебе. — А ты? Ты назовешь моё имя? — Нет, Северус. Он усмехнулся. Гермиона знала, как это звучит. Она всё понимала. Она сломала часть его, Северус подумал, что она не хочет с ним общаться. Что это была какая-то шутка и их общение для неё ничего не значило. — Не по тем причинам, которые ты предполагаешь. Пожалуйста, доверься мне. Я знаю, что ты собираешься сказать… что у тебя нет причин, поскольку ты действительно меня совсем не знаешь, и я очень мало рассказывала тебе о себе. Я не могу, и ты это знаешь. Ты знаешь, почему я не могу. Я знаю, что ты всё понял. Ты нашёл мою книгу, которую, как я подозреваю, Комната позволила тебе найти, чтобы ты узнал причину моей скрытности. Если встретишься со мной в субботу, я объясню, почему я не стану звать тебя. Хотя к тому моменту, я думаю, ты и сам всё поймешь. Я не несу ответственности за причинённый тебе вред. Северус снова усмехнулся, но рассмотрел зеркало, проведя большим пальцем по отражающей стороне. — Это может не сработать, пока ты в прошлом. У меня не было возможности проверить, но оно должно сработать когда ты окажешься в моём времени. В тот момент ты уже будешь знать моё полное имя. Я дала тебе достаточно подсказок, чтобы ты узнал меня, если ты захочешь, конечно. У меня не было этих зеркал до недавнего времени, точнее до тех пор пока Гарри не отдал их мне… так что ты не сможешь случайно вызвать меня до того, как я буду…готова. Северус слегка ухмыльнулся. — Ты мила, когда сомневаешься в себе, Гермиона. — Если бы ты только знал. Его взгляд упал на её грудь и расположившийся там шрам. Гермиона старалась не думать, что он может стоить ей Северуса. Она забегала вперёд! Ничто не говорило о том, что Северус Снейп почти через двадцать лет всё ещё помнил эти несколько разговоров. Ей оставалось только надеяться, что он всё запомнит. Она не думала, что шрам останется настолько грубым, особенно с лечением, которое она получила в детстве и даже сегодня. Ну, в ее "сегодня". В тысяча девятьсот девяносто седьмом. Однако для ведьм существовал двойной стандарт, когда дело касалось таких вещей как шрамы. Они были нормальны для мужчин, но женщины должны были быть чисты до безупречности. Гермиона давно не жила в маггловском мире и не могла с точностью сказать, что там подобный стереотип отсутствовал, но волшебный мир казался очень старомодным в некоторых вещах. Северус подошел ближе без сомнения, задаваясь вопросом, что с ней случилось и почему её шрам был таким плохим. По крайней мере он, казалось все еще был увлечен ею, несмотря на это. Ей нравилось думать, что она не настолько тщеславна, чтобы заботиться о шрамах и тому подобном, но её мама и бабушки никогда не читали ей сказок о принцессах со шрамами, получающих принца. Гермиона больше не верила в сказки, но знала, что её шрам отвратителен. Этот волшебник помог исцелить ее, и Гермиона знала, что как бы отвратительно шрам не выглядел сейчас, именно усилия Северуса сделали его лучше, чем он был. — Сколько ему лет? — он спросил, проводя пальцем по верхней части шрама. Она тихо ахнула при прикосновении. Гермиона понимала, что он не пытался её соблазнить, но его пальцы и руки были настолько изящны, что было трудно не принять любое прикосновение за наводку к размышлениям. Как Северус мог ожидать, что она будет связно мыслить, когда он так прикасается к ней? Хорошо, это было её любопытство и научный интерес по своей природе. Однако он всё ещё касался её. И его взгляд при контакте кожа к коже, буквально кричал ей, что с его стороны это не было чисто академическим интересом. Ей понравился этот взгляд. Очень. Более того, она действительно хотела, чтобы Северус прикоснулся к шраму. И не только руками. Гермиона даже могла себе это представить. Как его пальцы скользят по её коже, лаская края шрама. Возможно, его губы… Она тихо вздохнула при одной мысли об этом. Она покачала головой. Она отвлеклась. Его ухмылка сказала ей, что, возможно, его мысли были аналогичными и он знал, о чём она думала. О-о-о, точно, он задал вопрос. — М-м, год? — И это все еще так выглядит? — Да. Я уже говорила тебе, что знаю — он отвратителен. Я была бы мертва, если бы не смогла наложить заглушающее заклинание на Долохова до того, как он бросил в меня проклятие. Оно было невербальным, поэтому я понятия не имею, чем он меня проклял. Поэтому и шрам не смогли вылечить. Я не смогла ничего найти, основываясь ни на движения палочки, возможно я неправильно их запомнила, ни по фиолетовому пламени, которое вырвалось из его палочки, — прошептала она. — Ммм, — прошептал он, встретившись с ней глазами. Гермиона видела мимолетное узнавание, промелькнувшее в его глазах. Значит, он уже знает Долохова. Это ещё не означает, что у него есть Метка, но она думала, что к этому моменту он уже определенно тёрся локтями с плохими парнями. — Прости, — прошептал он. — Это не твоя вина, но спасибо. Это была не его вина. Однако Гермиона была уверена, что без его опыта не только в зельях, но и в тёмных искусствах шрам выглядел бы намного хуже. В своих знаниях как зелий, так и темных искусств он не имел равных. Таким образом выходило, что даже если бы он не знал, чем именно её прокляли, то у него явно были идеи о том, как исцелить её саму и её рану. Осознание осенило её. Северус смог исцелить её, потому что он знал… Может быть, он и не знал точного проклятия… Но Долохов, как и Северус в своё время, видимо, создал своё проклятие и не стал им ни с кем делиться. Однако Северус сейчас узнал, и кто её проклял и какого цвета было пламя… Получается, ещё год назад профессор Снейп всё помнил, поэтому и смог её спасти. Сейчас Гермиона, вероятно, спасла свою собственную жизнь. Это было ещё одним доказательством того, что он на их стороне, не так ли? Профессор Снейп мог бы очень легко позволить ей умереть той ночью. Никто бы не узнал. Она бы не узнала. Она была бы мертва. Но он упорно трудился, чтобы она выжила, чтобы она могла продолжать воевать. И хорошо. Надеюсь, что тогда даже несмотря на то, что он меня узнал… Несмотря на то, что я была его студенткой… Я ему нравилась. Он испытывал ко мне чувства. Остановись, Гермиона. Она опять забегала вперёд, но только в этот самый момент она осознала, что эти разговоры могли или могут повлиять на что-либо. И всё же… Мерлин, ну конечно они повлияли на будущее. Она надеялась (очень надеялась), что Северус элементарно не увидит в ней занозу для своей задницы, в далеком для него тысяча девятьсот девяносто первом году. Она также могла только надеяться на то, что происходящее здесь и сейчас не разозлит Хогвартс ну или силу обитающую в Комнате, из-за возможных изменений в её времени. Очевидно, этого не должно было произойти. Ведь замок продолжал позволять им находить друг друга. Гермиона не могла сейчас думать об этом. Да, это было важно, но она уже ничего не могла сделать, чтобы отменить их предыдущие встречи. К тому же нее было так много других — текущих — дел, требующих её сосредоточенности. Вернёмся к её шраму и его извинениям. Его взгляд явно выходил за рамки простого сочувствия или жалости. Гермиона не хотела его жалости, тем более что и его жизнь в ближайшие двадцать лет не будет состоять из солнечного света, радуги и леденцов на палочке (независимо от того, были ли её подозрения касательно его верны). — Это моя жизнь. Стоит признать, лежа в лазарете, Гермиона хотела задушить Гарри за то, что тот отправился в Министерство, не подготовившись, не изучив вопрос и никого не слушая. Однако проводя время в одиночестве, лежа в постели, она поняла, что если сама была на месте друга и узнала бы, что Гарри или Рон в опасности…она, вероятно, поступила бы также. Не обращайте внимания на её родителей. Этим летом Гермиона собиралась сделать кое-что, чтобы оградить их от опасностей. Она не потеряет их. Во всяком случае, они будут живы. — Кажется, что ты живёшь опасной жизнью. Гермиона рассмеялась. Звонким, грудным смехом. Было весьма иронично услышать эти слова от него. О-о Северус. — Это было смешно? — Опять же, ты все поймешь. Однажды, — Северус, вероятно этом времени ещё не мог читать людей. Ну, довольно скоро, буквально в течении нескольких следующих лет он этому научится. Она знала, что он уже был шпионом на момент смерти Волдеморта, в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. — Я повторю это снова: ты странная ведьма, Гермиона. Полагаю, узнать твою фамилию я тоже не могу? — М-м-м, нет. Однажды ты её узнаешь, — сказала она, зная, что это прозвучало дерзко. Гермиона всё ещё задавалась вопросом: будет ли он ненавидеть её в будущем за их поцелуи? Она попыталась убрать свои волосы, но те не сдвинулись с места. Наконец, когда у неё получилось, она покачала головой. Она никогда не испытывала ничего подобного. Это было странно и немного пугающе. Ей всегда казалось, что её волосы имеют «собственный разум» и теперь она всерьез задалась вопросом: действительно ли это так? Что это значит? Северус положил в карман зеркало, которое она ему дала и потянулся к её щеке. Он провел пальцами по её волосам. Гермиона была вынуждена признать, каковы бы ни были причины, ей нравилось, как её волосы реагировали на него. Такого не было ни с кем другим. Во всяком случае, не так, как с ним. Как будто им Северус тоже нравился. Он привлёк её к себе для поцелуя. Ей было приятно чувствовать, что на самом деле с момента их последнего поцелуя его навыки не улучшились. Это для неё прошло всего пару дней, а вот для Снейпа прошло пару лет. По какой-то причине Гермиона чувствовала себя безмерной собственницей по отношению к этому волшебнику, несмотря на то, что для него пройдет целых девятнадцать лет до их возможной субботней встречи. Схватив его за рубашку и притянув ближе к себе, она приоткрыла губы и приветствовала его язык в своем рту. Она простонала, ненавидя себя за столь необычное для себя поведение, но Северус был так чувственен и так приятен. Боже, его запах всё тот же. Так хорошо. Только переступив порог его класса она поняла, насколько… влиятельным, мощным и пьянящим может быть аромат. Они двигались. Он наступал, а она отступала до тех пор, пока её спина не упёрлась в стену. Его руки… руки, которыми она восхищалась так много раз на уроках зельеварения и весь прошлый год на уроках ЗОТИ. Они всегда были таким изящными, хотя профессор Снейп вероятно, был бы оскорблен, услышав подобное описание. Прекрасные тонкие пальцы потянули подол её майки и, стянув ту через голову, бросили материю бесформенным комком, на пол к их ногам. Да, да. Она так сильно хотела отдать себя под контроль Северусу Снейпу. Возможно, она должна была испугаться, но этого не произошло. Он не причинит ей вреда. По крайней мере, этот Северус не допустит подобного. Что же касается старшего Северуса, Северуса из её времени — Гермиона всё ещё не знала ответа. Он обхватил грудь через лифчик, и Гермиона ахнула от ощущения его большого пальца, поглаживающего её сосок. Виктор пытался прикасаться к ней вот так, но ей было пятнадцать, она была совершенно неопытна (даже в своём воображении) и на самом деле совсем не готова к этому. Не говоря уже о разнице между ними и том факте, что она подозревала, что далеко не первая (и не последняя) ведьма, к которой он так прикасается, подавляла любое желание, которое она могла бы испытывать к нему. Гермиона не была ханжой. Она не берегла себя для брака или не ожидала того «избранного и на всю жизнь» с кем она бы сделала это. Однако ей чертовски не нравилась идея быть просто интрижкой и зарубкой на черенке метлы Крама. И всё же она позволила эту ласку своему будущему профессору, который увидит её только через тринадцать лет, двенадцатилетней девчонкой. Эта мысль прояснила её разум. Гермиона не могла позволить ему пойти в ласках дальше. Она хотела его, абсолютно точно хотела. Она хотела чувствовать эти руки и пальцы на каждом дюйме своего тела. Но она не могла так поступить с Северусом. Одно только то, что они целовались, уже было достаточно плохо. Гермиона не могла позволить ему сделать больше, зная, что позже он наверняка возненавидит её. Скорее всего он счёл бы её поступок бесчестным. Она не могла так с ним поступить. (Может быть, это уже происходило?!) — Северус, — прошептала она, покусывая его нижнюю губу. — Гермиона, — ответил он, и она заметила, что кончики её волос реагируют на его прикосновение так же, как и остальная часть её тела. Она прекрасно знала, что взрослый Северус посчитает это непростительным. Она знала, кто она и кто он. Северус не знал. Он ничего не знал, ни о чем. Мысль о том, что сейчас ему всё равно, явно не станет через двадцать лет для Северуса веским аргументом. Он увидит её в тысяча девятьсот девяносто первом году и будет помнить всё, в отличие от девочки Гермионы. — Мы не должны… Её руки скользнули по его рубашке, чувствуя грудные мышцы и плоскость его живота. Найдя и обняв его за талию, Гермиона заставила себя переместиться в его объятия. Северус не был слишком мускулистым, но она знала, что он был сильным и способным. Она не сомневалась, что он будет охранять её при любой необходимости. — Я знаю. Смогу ли я сделать это в субботу? — пробормотал он, целуя её подбородок и покусывая кожу. Несколько прядей её волос скользнули по его запястью. Гермиона улыбнулась с мягким вздохом и откинула голову назад, когда Северус поцеловал её в шею. Он всё ещё не двигал рукой, и она не хотела, чтобы он это делал. Она знала, что это неправильно, но всё равно хотела. Простит ли он её, если она позволит этому случиться? Она надеялась на это. — Если ты захочешь. — Ты думаешь, я не захочу? — Да. Я думаю, что есть очень большая вероятность того, что ты этого не захочешь. — Ведьма, ты еще и сумасшедшая вдобавок к тому, что странная. — Это так ты говоришь, — пробормотала она. Его рука скользнула по её животу к талии, он опустился ниже. Северус притянул её ближе к себе. О боже. Знал ли он, насколько соблазнителен? Как сильно она хотела сказать — к чёрту все?! — Боже, ты такая чертовски горячая. — Ты тоже, — прошептала она. Он усмехнулся. — Слепая и странная. — Не говори так. — Я бы хотел взять тебя прямо здесь и сейчас, Гермиона. — Я тоже… я действительно хочу этого, но ты не можешь. Мы не можем. Я никогда не прощу себя, Северус. И я подозреваю, что ты не простишь меня, и я возненавижу себя за это. Наши действия могут что-то изменить в том будущем, которое я знаю. Пожалуйста, — она застонала, когда его зубы прикусили кожу на её ключице. — Пожалуйста? — Пожалуйста, пойми. Он тяжело вздохнул. — Понимаю, но мне бы очень хотелось, чтобы ты была моей первой, — ответил он. — Мне тоже. Так сильно этого хочется… — прошептала она. Девятнадцать лет. Ведьмы будут бросаться на такого могущественного волшебника. Гермиона ненавидела эти мысли. Ненавидела эту ситуацию. Если он придёт в субботу, то будет её первым. Она знала, что шансы стать его первой спустя девятнадцать лет были совершенно невероятны. Но мечтать ведь не вредно. Гермиона сняла его левую руку со своего бедра и поднесла к губам, целуя кончики его пальцев. Северус застонал, касаясь её талии. Она открыла глаза и посмотрела на его руку, прежде чем встретиться с ним взглядом. — Суббота, и не потеряй зеркало, — прошептала она. — Можешь ли ты дать мне подсказку о том, как долго мне нужно носить его с собой? — Нет. Он вздохнул, высвобождая руку из её ладони. — Дерзкая ведьма. — Да, я такая. — Неужели прошло два года? — она снова поцеловала его. — Действительно. — Ты сдаешь ЖАБА? — Да, я готовлюсь к ним. А ты будешь сдавать их в следующем году, верно? Если ты только что закончила шестой курс, — сказал он. — Я не могу ответить на этот вопрос, — вздохнув, пробормотала Гермиона. Она хотела ответить на его вопрос. Сказать ему правду, но не могла. Она ничего не могла ему сказать. Это было слишком рискованно. Гермиона не знала наверняка, был ли он на их стороне. У неё не было реальных доказательств того, что он не предавал директора. Доверять своим инстинктам настолько, чтобы встретиться с ним в субботу —это одно. А вот рассказать ему о крестражах совсем другое. Она, конечно, не могла рассказать ему, что, вероятно, не вернется на седьмой курс и возможно вообще не сможет сдать ЖАБА. Сейчас это было неважно, они уходят искать крестражи и ничего не могут изменить. Ну-у-у, Гарри может погибнуть. Хотя смерть Гарри не обязательно повлияет на её способность сдать экзамены. Она сама может погибнуть. Хуже всего было то, что мир, который она так быстро полюбила, несмотря на весь его хаос, мог пасть под напором социопата и ей в этом мире места нет. Она будет вынуждена провести остаток своей жизни, постоянно оглядываясь через плечо, и всё из-за её маггловского происхождения. Победа Волдеморта, безусловно, поставит крест и на её учёбе, и на её жизни в целом. Гермиона надеялась, что, что бы ни случилось в итоге, она сможет сдать экзамены. Она понятия не имела, сколько времени им понадобится, чтобы найти крестражи. Естественно, она могла бы попробовать сдать ЖАБА в Шармбатоне, конечно, если Волдеморт победит. Но и это могло сложиться только при условии, что они доживут до конца войны. Гермиона же не была полностью в этом уверена, но надеялась на это. Она хотела сдать выпускные экзамены! Она знала, что Рон сочтёт её сумасшедшей, которая способна думать о подобном во время войны. Гарри, вероятно, будет с ним согласен, хотя он и понимает её немного лучше Рона. Гермиона не для того слишком много работала все шесть лет, чтобы просто забить на них. Она зашла слишком далеко. — Ты понятия не имеешь, что эти встречи значат для меня, Гермиона. Возможно, их было немного, но все они значительны. Ты помогла одинокому волшебнику, который думал, что никто и никогда не сможет заботиться о нём, принять его и понять… Ты показала мне, что это не так, что я могу быть кому-то нужным. Гермиона почувствовала, как всколыхнулся её эмоциональный фон от его слов. Она протянула руку, коснулась его лица, задев подбородок большим пальцем. — Я забочусь о тебе, и другие будут заботиться… Просто ты должен научиться впускать людей в свою жизнь. — Это невозможно. Я никому не доверяю. Ну-у, кроме тебя… кажется. — Я знаю, иначе ты не был бы самим собой. Я хотела бы верить, что ты мне доверяешь. Я надеюсь, что ты научишься доверять избранным людям. Сейчас ты мой, но я не знаю, что будет дальше. Но со мной остается надежда на то, что мы увидимся в субботу. Пожалуйста, будь осторожен, Северус. Северус прижался лбом к её лбу и глубоко вздохнул, теплое дыхание коснулось её щеки. Гермиона чувствовала его настроение и коснулась щекой его щеки. Её волосы были спокойны и касались его щеки. — Я буду. Ради тебя. Она улыбнулась, обняла его за шею и поцеловала. — Я не жду, что ты что-то сделаешь ради меня, Северус. Я просто хочу, чтобы ты был осторожен. Будущее не будет веселым или легким. Просто знай, что однажды я вернусь сюда… Потому, что я хочу быть здесь, с тобой… Потому, что я хочу тебя… Ты можешь подумать, что всё закончилось, но я всегда буду с тобой. Вот так… — Я буду помнить. Она сняла руки с его плеч и немного отступила. Она должна уйти сейчас или никогда не сможет этого сделать! — Не мог бы ты оказать мне одну услугу? — Всё, что угодно. — О боже, будь осторожен с тем, кому ты это говоришь, — сказала она. Гермиона протянула ему конверт и наклонилась к нему, шепча на ухо. — Ты можешь прочитать это только после того, как покинешь Хогвартс и сойдешь с Экспресса. Пожалуйста, доверься мне и сделай то, что там написано. Потом сожги это, но не забывай. Я обещаю, что потом ты поблагодаришь меня, особенно если мои предположения верны. Северус изогнул бровь, явно любопытствуя. Кивнув, он сунул и конверт и зеркало, которое она дала ему ранее в карман мантии. — Спасибо. Она провела по его челюсти кончиком языка, слегка прикусила ее зубами и отстранилась. Ей нравилось чувствовать языком его вкус, нравилось ощущение его кожи с легким намеком на щетину. В своем времени на никогда не обращала внимания на привычки Северуса бриться. О-о-о боже, это не заставит её уйти, но она должна! Северус не собирался уходить первым, потому что он не знал того, что знала она. Гермиона должна была быть ответственной взрослой в этой ситуации. О-о! Северус сказал ей, что для него прошло два года, а она даже не подумала спросить. Он и сам не рассказал ей об этом, но это для неё прошло всего пару дней. (Она надеялась, что когда Северус доберется до этого момента то поймет, что она действительно немного отвлеклась.) Он смотрел на неё с любопытством, немного ухмыляясь. Не было сомнений в том, что он понял — Гермиона пытается отложить разлуку. Она не хотела уходить, но знала, что должна. — Ты нашёл место для своей матери? Гермиона видела, как её вопрос удивил его. Не многие могли удивить его, поэтому она была рада оказаться в той небольшой группе людей, способных на это. — Вообще-то, да. Я связался с двоюродным братом, сыном моего дяди по материнской линии и его женой. Она училась на целителя, но оставила работу ради воспитания своих детей. — Это замечательно! Я так рада. Ей стало лучше? — Немного. У неё бывают как ясные дни, так и не очень. Осознанных дней становится всё больше. — Ты никому не рассказывал о ней, о том, где она, не так ли? — Нет. Всем известно только то, что она всё ещё в нашем доме, в Кокворте. Мой отец не потрудился сообщить о её пропаже или что-то в этом роде. Ну, во всяком случае, не магическим властям. Насколько мне известно, это относится и к магглам. Да и её сторона их супружеской кровати, вероятно, тоже пустовала не слишком долго. О-о-о. Гермиона понятия не имела, что на это ответить. Говорил ли Северус об этом кому-то другому? Она так не думала, иначе информацию о нем и его семье было бы гораздо легче найти. — Гм… Хорошо, что никто не знает. Так держать, Северус. Позаботься о ней и, пожалуйста, не позволяй ей стать твоим слабым местом, — сказала она, пытаясь что-то придумать. — Что ты знаешь, Гермиона? — спросил он, сжимая её плечи руками. За считанные секунды его глаза превратились из почти сладких и заботливых в жёсткие и колючие. Это был намек на Северуса Снейпа, которого она знала в своё время. Он был ещё не так эффектен, но определенно уже заложил хорошую основу для того, чтобы стать тем человеком, который правил в подземельях, казалось, был знаком с каждым альковом и тайным укрытием, которое мог найти студент (или пара) и вычитал факультетские очки просто для своего удовольствия. Конечно, знание взрослого Снейпа помогло ей сейчас. Этот Северус Снейп не пугал её, хотя она определенно могла представить, как некоторые могут испугаться. Северус встречал мало доброты в отношении к себе, и Гермиона предполагала, что именно поэтому, защищаясь, он набрасывался на людей с горечью и оскорблениями. Если бы он изначально был злым, то никто не смог бы подобраться к нему достаточно близко и причинить боль. — Я не могу! Я, вероятно, не должна была даже говорить об этом! Но я помню, что ты трудился над тем, чтобы спасти её от влияния твоего отца. Помню, что ты хотел найти и поговорить с членами семьи Принц. Ну-у, есть люди которые рассматривают близких, как уязвимость, слабое место. Не позволяй им этого. И я имею в виду кого угодно, Северус. У меня нет всех фактов, у меня есть только подозрения и догадки. Мне все равно, с кем ты общаешься, но, пожалуйста, никому не рассказывай о ней. Я действительно хочу однажды с ней встретиться. Северус молчал, глядя на неё. Как бы заманчиво это ни было, но его фирменный «взгляд» не произвёл на неё желаемого эффекта, несмотря на то, что он уже был достаточно хорош в этом. Гермиона не отвела взгляда, она видела, что ему не понравился её ответ. Он знал, что не может подтолкнуть её к ответу. Гермиона была рада тому, что Северус, казалось, понял, с чем (или с кем) они имеют дело. Она слишком рисковала и не могла рассказать больше, чем уже сказала. — Я надеюсь, что ты справишься. — Я тоже на это надеюсь. — Значит, это прощание, Гермиона? — Пока… да. Периодически проверяй зеркало и может быть, оно сработает. Я не знаю, когда мы начнем действовать, но я должна съездить домой на некоторое время и позаботиться там о некоторых делах. После нашей с тобой встречи, в субботу... — сказала она, приподняв губы в ухмылке. — Понятно. У Гермионы есть братья и сестры? — Гермиона — единственный ребенок, так же, как и ты, Северус Снейп. — М-м-м… Однажды тебе придется рассказать мне, откуда ты всё знаешь обо мне. Ты знаешь, что я из семьи Принц. Ты знаешь имя моей матери? — спросил он. — Конечно, Эйлин. — Кажется, где-то в будущем у меня развяжется язык, — он покачал головой. Гермиона хихикнула. Сама мысль о том, что Снейп подобен Болтливой Кэти, была забавной. — Нет. Поверь, мне было нелегко найти какую-либо информацию о тебе, — сказала она. — Какое облегчение. Она снова поцеловала его в челюсть. Она должна была. Последний поцелуй. Последнее ощущение его челюсти, кожи и пятичасовой щетины. Его запаха. Гермионе нравилось, что, живя в волшебном мире, Северус всё ещё предпочитал бриться и позволял себе небольшую щетину. Это было так по-магловски. — Я должна идти. У меня есть дела, о которых я должна позаботиться перед завтрашнем отъездом. — Пожалуйста, сделай что-нибудь со своей дерзостью, прежде чем я снова тебя увижу. О, если бы ты только знал! — Я займусь этим. Сделаешь мне одолжение? Он выглядел удивленным. Гермиона не могла винить его. Что он мог сделать для неё, когда они даже не были в одном временном отрезке? — Я, конечно, могу попробовать. — Зеркало… После смерти и до субботы не пытайся его использовать. Северус внимательно наблюдал за ней. Она могла точно сказать, что он обдумывал её просьбу, взвешивая варианты — остаться верным себе или просто согласиться на её просьбу. В конце концов, он кивнул. — Хорошо, я согласен. — Спасибо. Это просто не… — Не безопасно? — Да. — Что-то подсказывает мне, что я хочу, чтобы ты была в безопасности, Ведьма. Так что считай, что дело будет сделано. — Спасибо, — Гермиона откинула волосы назад, подальше от них. Она должна была. Казалось, он тоже не хотел отпускать её, но она должна была уйти. — Он всё ещё там, — сказал Северус, поглаживая засос, который оставил ей в прошлую встречу. — Да, он… Для меня же не прошло два года, — пробормотала она. Гермиона знала, что краснеет. — Мне нравится, — сказал он. Его глаза… потемнели (как это возможно?), когда он сделал это заявление. Гермиона догадалась, что ему действительно это нравилось. Хотя она должна была признать, что и ей этот засос нравился. — Мне тоже, — призналась она. Рон увидел этот засос и не был счастлив. Он допрашивал её, но она не сдалась. Как будто Рон ей поверит. Он подумает, что она сумасшедшая — это тот ещё стимул держать рот на замке, по этому конкретному вопросу. Кроме того, до субботы она не могла рассказать друзьям, о своих подозрениях касаемо Северуса. Он мог оказаться Пожирателем Смерти и убийцей, но все равно появиться в церкви. Гермиона так не думала. — Я довольно гордо демонстрировал свой, пока он не исчез. — Могу ли я оставить новый в субботу? — Если ты настаиваешь. — Я думаю, что настаиваю, — она поцеловала свои пальцы и прижала их к его губам. — Я должна идти. Северус вежливо поклонился, позволяя ей уйти раньше него. Гермиона вздохнула, выходя в коридор. — Спасибо. Пожалуйста, береги его. Ему понадобится кто-то на его стороне, — прошептала она, прижимая руку к стене. Она ненавидела мысль о том, что Северус будет практически один на протяжении следующих девятнадцати лет. Да, у него был директор Дамблдор, но Гермиона была уверена, что этого не достаточно. К тому же она не была уверена в том, что директор действительно заботился о Северусе, скорее в глубине души он имел свои интересы. У неё сложилось впечатление, что Дамблдор ценил профессора Снейпа, но считал его ещё одним инструментом в той войне, которую вел. Всё на алтарь общего блага. Теперь директор был мертв! Они будут сражаться без него. И у них очень ограниченное количество информации, способной помочь.──────── • 6 • ────────
4 июня 2022 г. в 05:19