Free To Fly/Свободный полет

2 мая 1998

      Они сделали это.       Они победили.       Гарри выжил.       Волдеморт умер.       Гермиона предполагала, что людям потребуется некоторое время, чтобы осознать — они на самом деле выиграли в этой великой войне. Они сделали то, что нужно было сделать.       Она вернулась в Визжащую хижину, чтобы обработать раны Северуса или забрать его тело. По крайней мере, это он заслужил. Она считала, что ему причитается гораздо больше, но сейчас её всё равно никто не стал бы слушать. Она могла сделать для него хотя бы это.       Гермиона обнаружила, что Северус не мертв и не так близок к смерти, как она считала, увидев, как его укусила Нагини. Она уходила из Хижины, предполагая, что будет тайно оплакивать его до конца своей жизни и никто не узнает, почему его смерть так сильно её расстроила. Хотела ли она этого? Конечно нет, но это была данность. Она и так была удивлена тем, что им удалось победить без особых потерь.       Северус всегда был упрям, и ей следовало помнить об этом, а не полагать, что он позволит укусу какой-то змеи, пусть и волшебной, одержать над ним верх.       Он потерял много крови? ДА. Она была повсюду, и её было так много. Гермиона не понимала, как он выжил.       Продержится ли Северус дольше? Вероятно, нет.       Гермиона рылась в своей расшитой бисером сумочке, доставая всё, что у неё было: и магловские, и волшебные средства: зелья, мази, бинты…она надеялась, что что-нибудь да поможет. Ей были безразличны и методы, и средства, она попробовала бы их все, лишь бы это дало Северусу шанс выжить.       Гермиона, казалось, бесконечно обрабатывала его раны. Она понятия не имела, как долго это длилось. Всё, что она знала, — это то, что устала до такой степени, что, останавливаясь и переводя дыхание, едва могла сфокусировать взгляд. В основном она работала по выученным ранее знаниям. В конце концов, кровотечение замедлилось, затем вовсе остановилось, а жизненные показатели Северуса, казалось, несколько стабилизировались. Гермиона вздохнула с облегчением и, желая убедиться, что не бредит, оценила взглядом не только мужчину, но и окружающую их местность.       Она понимала, что выглядит ужасно. Гермиона была покрыта кровью. Кровью Северуса, своей, кровью тех, с кем она сражалась, и кровью тех, против кого сражалась. Гермиона была покрыта грязью…грязью, потом, слезами и, вероятно, соплями. Она рыдала, пытаясь спасти любимого, и рыдания её только усиливались от тщетности попыток.       Ей было всё равно. Северус стоил всех её усилий. Гермиона не могла позволить этому человеку умереть. Они победили, Волдеморт был мертв. Северус должен жить. Даже если не с ней. Боже, она чертовски хотела быть с ним, но была готова оставить его, лишь бы он жил.       Убедившись, что Северус достаточно стабилен, она левитировала его в лазарет. Гарри по какой-то причине уже был там. Вдвоем они добились того, чтобы Северусу выделили отдельную палату и запретили к нему посещения, до тех пор пока Гарри не поговорит с Кингсли Шеклболтом.       Гермиона вздохнула, глядя на Северуса, лежащего на больничной койке. Он выглядел…таким усталым. Хуже, чем просто усталым. Он буквально выглядел так, словно в течение прошлого года весь волшебный мир лежал на его плечах и никто не мог ему помочь. Никто не мог облегчить его боль. Никто не понимал, что он одновременно пытается выполнять свою работу директора школы, верного Лорду Пожирателя и шпиона Ордена. Гермиона не могла представить, что должен был делать Северус, чтобы обезопасить учеников, сохраняя при этом всё прикрытие. Ему даже не с кем поговорить. Она понимала, что Северус с удовольствием бы поговорил с ней, и от этого чувствовала себя отвратительно. У нее, по крайней мере, были Гарри и Рон.       По какой-то причине Северус никогда не использовал зеркало. То ли думал, что это опасно (для них обоих), то ли понимал, что она никогда не была вне зоны слышимости друзей.       Гермиона не знала точной причины и предполагала, что, прежде чем узнает её, пройдет некоторое время. Она надеялась, что вылечившись Северус захочет с ней поговорить. Хотя, возможно, он захочет ускакать в закат и оставить позади британский волшебный мир и её вместе с ним.       Ей нравилось думать, что чувства и отношение Северуса к ней не изменилось. Трудно было представить, что, пройдя через двадцать лет ожидания, он разлюбил её, но человеческие сердца всё же непостоянны. Прошедший год мог что-то изменить в нём и его чувствах. В конце концов, его могла нагнать реальность происходящего, ведь на момент их сближения Гермиона была «ребенком», его ученицей.       Гермиона сомневалась.       — Я собираюсь пойти прогуляться, — сказала она.       — Ты в порядке, Миона? Нам нужно поговорить. Так много всего нужно обсудить. Я так много должен тебе рассказать, — сказал Гарри.       — Я понимаю, но сначала мне просто нужно проветрить голову, Гарри. Подышать свежим воздухом. И ты дыши. Я обещаю, что мы поговорим, когда я смогу собраться с мыслями.       Гермиона считала, что заслужила хотя бы это. Несколько минут для себя, после года беспокойства о нём, о Гарри… Гарри… Гарри. (Не то, чтобы она была расстроена из-за этого.) Она даже не позволяла себе думать о шагах, которые ей нужно будет предпринять, чтобы вернуть своих родителей. Она не позволяла себе даже… надеяться на это.       Они победили!       Волдеморт был не только побеждён, но и мертв.       Она могла бы прямо сейчас отправиться в Австралию. Год, проведенный без родителей, был…слишком долгим. Это казалось странным, поскольку Гермиона проводила практически всё своё время, начиная с двенадцати лет была вдали от них, но последние десять месяцев были…другими. Пропало такое привычное постоянство. Был шанс, что она никогда больше их не увидит. Был шанс, что она не сможет снять наложенное в попытке защитить их заклятие.       До этого момента она действительно не задумывалась о родителях и о том, что наделала. Что она будет делать, если не сможет их вернуть? Что она будет делать всю оставшуюся жизнь без участия родителей? Это будет её вина.       То, что они будут живы, — здорово. Так считала Гермиона, накладывая на них Обливейт, но у неё было время подумать. Она скучала по ним. Через некоторое время идея уже не казалась ей такой замечательной.       Может быть, Северус сможет ей помочь? Два разума, работающие над возвращением памяти её родителям явно лучше одного. Да и кроме него, Гермиона не хотела бы никого привлекать к решению этого вопроса.       При условии, что он выживет, конечно.       Слишком много предположений. Слишком много переживаний.       Так что, да, Гермиона просто хотела побыть одна. Несколько минут. Она заслужила это.       Ей нужно было немного воздуха, немного пространства вдали от всех и, честно говоря, если она останется с Северусом, то выдаст своё к нему отношение. Она не обладал присущей ему непроницаемостью лица.       — Гарри, я действительно рада, что ты жив и в порядке.       Боже, если бы они прошли через все это только для того, чтобы в конце Гарри умер, она бы потеряла себя.       — Я тоже, — сказал он.       Он выглядел измученным и в то же время взволнованным. Гермиона предполагала, что, как только эндорфины в его организме успокоятся, Гарри впадёт в депрессию. Вероятно, это ждёт всех их. Последние десять месяцев были изнурительными.       — Я останусь со Снейпом. Мы с Роном. Мы позаботимся о том, чтобы с ним ничего не случилось.       — Ты уверен, что это разумно?       Она решила игнорировать то, что Гарри называет Северуса Снейпом. Рональда однозначно нельзя было назвать поклонником Северуса. Она проделала большую работу по исцелению Северуса не для того, чтобы Рональд отравил его.       — Да. Рон не собирается голосовать за него, как за лучшего профессора года, но он верит мне, а я рассказал ему, что всё это время Снейп был на нашей стороне.       — Хорошо, — сказала она, веря, что он поступит правильно. Северус был шпионом, он герой и заслуживает правильного отношения. Она нежно сжала правую руку Северуса, надеясь, что это не покажется Гарри слишком странным.       — Я слишком много работала, чтобы доставить его сюда живым. С ним не должно случиться что-то непредвиденное и непредотвратимое.       — Я знаю, Миона. Мы будем наблюдать за ним. Иди. Если ты нам понадобишься, я пришлю тебе патронус.       — Спасибо тебе, Гарри, — она наклонилась и поцеловала его в щеку, прежде чем покинуть комнату.       Гермиона ходила по залам замка, водя пальцами по стенам. Она могла бы найти дорогу в ванную префектов и привести себя в порядок. Однако сейчас её это не волновало. Она этого хотела. Она нуждалась в нём…в замке, в связи, которую она с ним делила. В начале это было просто удивление и благоговение перед этим местом, этим миром, который открылся именно ей…а не какой-нибудь соседской Нэнси или Бетси. Постепенно Гермиона научилась ценить и уважать это место. По крайней мере, она так думала. Судя по тому, что Хогвартс позволил им с Северусом встречаться и общаться, он, должно быть, чувствовал к ней то же самое. Замок был её домом.       Сегодня Гермиона нуждалась в нём, как никогда. Она чувствовала себя плохо, оставляя замок, но она не могла просто сидеть и смотреть, как Хогвартс окружают враги. Да и она была уверена в том, что ему не понравится, если она будет бездействовать.       Было ли правильным то, что она ушла от него?       Она не была уверена. Но если бы она осталась там, то захотела бы прикоснуться к нему, поговорить с ним. Гермиона слишком сильно беспокоилась о нём, она не могла допустить его смерти.       Могла ли она что-то сделать по-другому и в чём-то поступить иначе?       Гермиона шла по заброшенному коридору, заброшенным он был только отчасти. Прямо сейчас все коридоры были свободны от живых существ. Сейчас в них не было ни тел, ни даже крови, и она вздохнула с облегчением. Замок привел её сюда. Гермиона не хотела видеть больше смертей.       Она сидела уже несколько минут, собираясь с силами, чтобы затем вернуться и помогать другим. Гермиона была уверена, что лазарет нуждается в помощи. Она не была уверена, что хочет знать, кто ещё сильно пострадал. Она сидела, прислонившись спиной к стене, приветствуя тишину. Она вздохнула от ощущения замка, это место она любила и знала, что оно тоже любит её. Гермиона откинула голову на стену и закрыла глаза, пытаясь вспомнить прошедший год.       Возможно, она торопилась, но ей нужно было это сделать…она должна была узнать… Хогвартс хотел, чтобы они поговорили, он позволил им встретиться на годы раньше, чем они должны были. Гермиона использовала Комнату и до ночи смерти Дамблдора. Северус, по-видимому, вообще не знал о её существовании. Это значило, что Хогвартс привел его к ней, в Комнату.       К ней.       Именно в ту ночь.       В тот момент.       Момент, когда она усомнилась в своей вере в него.       Почему?       Был ли какой-то способ избежать всех смертей и разрушений? Шанс на то, что она, Гарри и Рон…нууу, на самом деле все…могли бы прожить последние месяцы иначе? Шанс на то, что их не поймали бы и не доставили в Малфой-мэнор?       Гермиона не понимала, как изменить произошедшее и наконец-то разрыдалась.       Действительно, месяцы, если она хотела быть честной. Она не часто позволяла себе плакать. У неё не было времени на это. Она должна была оставаться сильной. Позволив себе дойти до слез, она не дошла бы до этого. Она не рассматривала это как слабость, но на это просто не было времени.       Она задавалась вопросом, остановится ли она когда-нибудь сейчас.       Внезапно Гермиона почувствовала, как замок пульсирует, словно пытаясь успокоить её. Она чувствовала это, Гермиона никогда не понимала, какой именно связью была соединена с замком. Но знала, что другие не были подверждены этой связи.       Никто, кроме Северуса.       Гарри тоже её чувствовал, но иначе.       С утешением замка пришло и воспоминание об их последнем разговоре с Северусом Снейпом. Последнем…не тем, что был у них в Хогвартсе.       Гермиона вспомнила их субботнюю встречу.       Как замок узнал об этом, она не могла сказать. Встреча проходила за пределами Хогвартса, и он не мог быть в них посвящён. Может быть, однажды Гермиона поймет, как это работает.       Северус спрашивал её, может ли он помочь. Он говорил, что хотел бы знать, в чём заключается их задача, чтобы сделать всё самому. Гермиона отмахнулась от него, у него была своя роль в шахматной партии, приведшая к сегодняшней финальной битве и, к счастью, к поражению Волдеморта. Охота за крестражами была их задачей, он был в ней не нужен.       Гермиона потёрла глаза ладонями, чувствуя, как пульсирует замок. Волосы дико сплетались, и её это чертовски раздражало. Они в очередной раз вели себя так, словно у них была своя воля и свой разум.       Требовательны.       Торопливы.       Наэлектризованы.       Её волосы и Хогвартс. Как будто были солидарны.       — Уже слишком поздно. Не так ли? Я ничего не могу изменить. Дело сделано. Война закончилась. Мы победили. Ты хотел, чтобы мы победили. Мы должны были, и мы это сделали. Комната, вероятно, всё ещё горит, — сказала она.       Гермиона взвизгнула, когда стена позади неё исчезла, и она провалилась сквозь неё. Она вытащила свою палочку и быстро огляделась. Она не была готова так легко сдаться!       — О, ты прелесть, — прошептала она, убедившись, что её не похитили Пожиратели, скрывающиеся в замке. (Тот факт, что она «прошла» сквозь стену, заставил Гермиону понять, что было глупо даже думать о том, что Комната утрачена.)       Ранее Рон предположил, что Комната скорее всего разрушена. Может быть, так оно и было, и это сам замок, протягивает ей руку помощи. Она не знала и, вероятно, уже никогда не узнает. По какой-то причине замок хотел, чтобы они победили, хотел, чтобы она работала с Северусом. Это заставило Гермиону задуматься: может ли она сделать еще что-то?       Война закончилась, не так ли? Мы победили, с огромными потерями, но Волдеморт мертв.       Что теперь делать?       В ее голове снова всплыл разговор с Северусом, в котором тот сказал, что хотел бы знать, в чём заключается их задача.       Хорошо.       Это воспоминание дало Гермионе идею.       В ту субботу Северус провел с ней большую часть ночи, и ушёл незадолго до рассвета, подумав, что дальнейшее его отсутствие будет выглядеть подозрительно. Она никогда раньше не спала рядом с мужчиной. Не то чтобы они на самом деле спали, они подремали чуть больше часа или около того. Но это было… приятно и определенно отличалось от дальнейшего, совместного проживания в палатке с Гарри и Рональдом.       Итак, они практически не спали, просто лежали в одной постели, но для Гермионы это не имело значения. Она готова поспорить, что в те дни Северус нуждался в утешении не меньшее ее самой. Они были на одной волне и уделяли все свое время разговорам и поцелуям. И прикосновениям, хотя те не выходили из-под контроля, как бы им обоим этого ни хотелось.       Они оба знали, что для большего было не время и не место, независимо от её возраста.       Гермиона оглядела то, что ей предоставил Хогвартс.       Дверь.       Единственная вещь в этой комнате. Это, должно быть, дверь, ведущая в Комнату.       Не так ли?       Эта мысль пульсировала и в её волосах, и в самом замке.       — Хорошо. Ты позволишь мне кое о чём попросить?       Гермиона почувствовала, как положительный отклик прошёл через нее.       Думай, Гермиона, и думай хорошо. Докажи раз и навсегда, что ты самая умная ведьма своего поколения.       Прокручивая тот разговор в голове, Гермиона поняла, что ей нужно выяснить, куда, а точнее, в какое время она должна попасть, чтобы передать сообщение. Попади она в не подходящий момент и это однозначно кончится плохо.       Гермиона стояла, понятия не имея, где именно находится, но знала, что Хогвартс ждет её просьбы.       — Есть мысли?       Тишина.       Она будто бы ожидала, что замок действительно ей ответит.       Северус был прав, я действительно странная ведьма.       Хорошо. Хорошо.       Гермиона глубоко вздохнула, перебирая в уме различные даты и выбирая ту, которую нужно выбрать.       Что если Хогвартс скажет «нет»?       Ну, он этого не сделает!       Мне нужно увидеть профессора Северуса Снейпа в августе 1981 года.       Он говорил ей, что за годы прошедшие с момента их первой встречи, использовал Комнату несколько раз. Дверь, на которую внимательно смотрела Гермиона, на мгновение засветилась. Она прикусила нижнюю губу и открыла её.       В этом времени у Северуса наверняка уже была Тёмная метка. Её исследования подсказывали, что Северус по крайней мере уже год или два находится в качестве Пожирателя смерти (или по крайней мере их последователя), и должен был уже обратиться к Дамблдору. Он не назвал ей конкретных дат, а она и не подумала спросить.       — Привет, Гермиона, — просто сказал Северус, по-видимому, не удивленный её внезапным появлением спустя два года после их последней встречи.       — Ты же не собираешься заставить меня называть тебя профессором, не так ли?       Он слегка наклонил голову и одарил её улыбкой, которую Гермиона видела год назад.       — Теперь я знаю, что однажды тебе, вероятно, придётся называть меня именно так, если конечно что-то не изменится за ближайшие десять лет. Я предполагаю, что этого не произойдет. Я надеюсь, что мы не будем воевать ещё десять лет. Я думаю, ты должна звать меня Северус.       — Спасибо, — сказала Гермиона.       Вопрос был шутливым, но она мало что знала об этом Северусе, настолько близком к тому, чтобы перейти на другую сторону. К тому же в прошлом году, в церкви Северус спросил её, должен ли он обращаться к ней как к Гермионе или как мисс Грейнджер.       — Ты вернулась со своего задания? — спросил Северус.       — Прости?       — Я могу только предположить, и то поскольку ты в нашу последнюю встречу говорила, что она вероятно будет последней и, что ты покидаешь школу. Вероятно оно заняло у тебя не так много времени, как ожидалось, — сказал он.       — Ооо… Нет, я… Я имела в виду… Нас не было около десяти месяцев. В какой-то степени мы справились, но я надеюсь, что мы с тобой сможем добиться большего. У меня есть кое-что для тебя.       — Правда?       Гермиона не понимала, как Северус мог наполнить одно единственное слово такими намеками. Тот факт, что оно было направлено на неё, заставил её пульс участиться. Знал ли он силу своего голоса? Влиял ли его голос на других ведьм таким же образом? Она поняла, что не хотела бы этого знать. Конечно, в 1981 году вряд ли это было так, несмотря на то, что Северус рассказал ей в прошлом году.       — Только не это! Ты флиртуешь! — Она не смогла удержаться от смеха и покраснела.       — Флиртую?       — Именно.       Северус окинул её оценивающим взглядом темных глаз. Гермиона знала, что даже этот Северус, зная о ней очень мало, увидит слишком много. Он увидит её шрамы. Новые. Он увидит, какая она худая. Он увидит кровь, пот и другую грязь, которой она покрыта. К этому времени всё, конечно, высохло и она чувствовала себя неловко. Он увидит, какой измождённой и измученной она стала. Да, в доме Билла есть удобства, но они покинули его несколько дней назад. По крайней мере, ей так казалось.       Теперь Гермиона пожалела, что не заглянула в ванную префектов. Ей не нравилось, что Северус видит её такой.       — Неужели я был настолько плох, что ты вернулась ко мне в этом возрасте?       Гермиона покачала головой. Хм. Было кое-что, о чём она не подумала. Что, если он не был… хорош? Что, если им будет плохо вместе? Что, если после девятнадцати лет ожидания он желал… не Гермиону Грейнджер?       — Нет. Я имею в виду, мы этого не делали. Мы виделись год назад, и мне еще не было восемнадцати, и даже если я была бы совершеннолетней, то думаю, что время было неподходящим, — сказала она, пожав плечами и краснея еще сильнее, потому что, честно говоря, это была, вероятно, единственная причина, по которой Гермиона не переспала с ним.       Её не волновало, что ей не было восемнадцати. К тому времени она уже знала, что сотрёт воспоминания своих родителей. Так что с ним не случилось бы ничего плохого от одной совместной ночи, о которой она бы никогда никому не рассказала.       — Я хотел?       — Полагаю, да, — сказала она, пожав плечами.       Что ещё она могла сказать? Не то чтобы у неё был… опыт общения с кем-то, кто так её желал… кроме Виктора. Северус сказал, что они не должны торопиться, но что бы он делал, если бы ей было больше восемнадцати и она сказала «да»? Он бы переспал с ней? Значили ли его слова то, что он её не хотел?       Он усмехнулся. В голове Гермионы вспыхнуло несколько причин, которые могли бы вызвать у него такую реакцию.       Лучше пояснить причину своего появления, — подумала она.       — Во время одного из разговоров ты спросил меня о том, можешь ли ты помочь. Это заставило меня задуматься о задаче, которую мы с Гарри и Роном выполнили, сами не понимая как. Одно из заклинаний, о которых мы говорили той ночью, заставило меня задуматься. Ты знаешь, как использовать Дьявольский огонь, верно?       Северус с любопытством посмотрел на неё. Гермиона предположила, что он счёл её вопрос странным.       — Да, — наконец сказал он, похоже поняв, что она искренне задаёт вопрос и ожидает ответа.       — Умеешь его контролировать?       — Конечно, — ответил Северус, оскорблённый тем, что Гермиона усомнилась в нем.       Ооо, в этом молодом мужчине только что, мелькнул проблеск профессора Снейпа.       Да уж, он немного самонадеян, не так ли? Он уже стал профессором из моего времени, но всё ещё слегка отличается.       Ее Северус более чем заслужил право ходить своей походкой и говорить со своими интонациями. Этот же Северус всё ещё беспокоился о своей внешности и только начинал жизнь шпиона. Он только недавно осознал, что совершил серьёзную ошибку: присоединившись к Волдеморту и сообщив тому о пророчестве. Гермиона предположила, что, встретив её, Северус понял, что у него есть будущее, но не знал какое. Он не знает, что сегодня чуть не умер. На самом деле, он всё ещё может умереть. Его травмы довольно серьезны.       Гермиона на мгновение закрыла глаза, позволяя магии Комнаты омыть её. Она почувствовала, как её волосы встали дыбом. Она всегда чувствовала… связь с замком. Как будто он понимал её и приветствовал. Связь с Хогвартсом была у немногих. Гермиона не знала никого, для кого Комната могла бы измениться, когда человек уже был внутри неё. Она считала, что подобная связь была и у Северуса. Хогвартс для них обоих стал домом. Они оба действительно любили магию и Хогвартс за знания, которые он мог им дать.       Ты действительно позволишь мне это сделать?       — О боже, — прошептала она, заметив, что все её заметки и книги, которые она использовала во время исследования крестражей, теперь были здесь. Комната явно одобряла её идею.       — Садись, — сказала она, указывая на стол.       Северус на мгновение замер, глядя на количество тетрадей и книг (в процессе исследования, Гермиона перешла от пергамента и перьев к блокнотам и карандашам. Они были удобны и в использовании, и в хранении), вероятно, задаваясь вопросом, во что он ввязался.