Free To Fly/Свободный полет

      Большинство гостей разошлись ещё вчера, в доме остались только те, кого Гарри действительно хотел видеть. Люциус значительно расширил список приглашённых, и это не стало ни для кого неожиданностью. День Рождения Гарри был для него ещё одним поводом устроить вечеринку.       Что касается выбранных Гарри гостей, то все они, кроме Виктора Крама и его подруги, были или бывшими, или нынешними студентами Хогвартса. И в данный момент находились на улице и играли в квиддич.       Северус был более чем удивлён, увидев, как Гермиона проследовала за остальными на поле. У него не сложилось впечатления, что ей нравится квиддич. Он не был уверен, откуда взялась эта идея. Они никогда не говорили об этом во время их прежних встреч и общения. Северус ожидал, надеялся, что Гермиона предпочтет библиотеку Малфоев и, когда остальные будут на улице, он сможет присоединиться к ней там. Он знал, что ей бы там понравилось, но, похоже, карты легли не в его пользу, и он собирался пойти ей навстречу.       — Выпей со мной, Северус, — сказал Люциус.       Малфой был явно рад, что в доме снова воцарилось спокойствие. Северус мог бы пожалеть друга, если бы не тот факт, что и сама вечеринка, и предложение, чтобы в качестве места проведения на весь уик-энд предоставить друзьям Гарри свой дом, был его идеей.       — Вообще-то, я подумываю ненадолго выйти на улицу, — ответил он.       Это было несколько необычное, но не сильно выходящее за границы его образа поведение.       — Полагаю, тебе не часто удавалось наблюдать за игрой Гарри за пределами школьных квиддичных матчей.       — Не часто, это мягко сказано, — кивнув, согласился Северус.       На самом деле он вообще не имел возможности свободно наблюдать за своим подопечным, разве что на играх факультетской команды, которые видел все. И уж точно Северус не мог наблюдать за его тренировками, но как бы ему ни хотелось посмотреть на то, как Гарри будет играть в квиддич, если решит заняться им профессионально, сегодня не он был в центре его внимания.       Его внимание было приковано к ведьме.       Северус не видел Гермиону за завтраком. Это не означало, что её там не было, но она явно старалась держаться в тени.       Может быть, именно по этой причине она пошла с остальными на улицу? Она избегает меня?       Он был не самым лучшим танцором, но как глава факультета должен был быть в состоянии научить танцевать любого ученика еще этого не умеющего. Так что в этом плане он был способным, просто до сих пор не использовал эти способности на практике. Поэтому Северус не думал, что дело в неудавшемся танце.       Неужели я… как-то её обидел?       Очевидно, что да, но Северус не мог понять, как и чем?       Может быть, в своё время мне следовало принять те несколько предложений Минервы о свиданиях вслепую, чтобы не быть таким некомпетентным и неумелым в общении с женщинами?       Однако от одной мысли об этом у него нервно скрутило желудок.       — Ну что ж, ты, конечно, заслужил это, мой друг. Думаю, выпить мы можем и позже. Наслаждайся отдыхом на свежем воздухе.       — Спасибо, — сказал Северус и ушёл в том направлении, в котором ходил множество раз за эти годы.       Драко и Гарри использовали это поле, когда были младше, чтобы практиковаться в полётах. Поступив в Хогвартс, они оба попали в команды своих факультетов и, как следствие, обзавелись друзьями, играющими в квиддич. Что ж, юные волшебники могли проводить в тренировках часы напролёт. Северус обычно избегал этих игр, потому что не хотел, чтобы его обвинили в предвзятости и спортивном шпионаже, в том, что он передает слизеринцам то, что заметил в игре гриффов и наоборот. Он знал, что Гарри всё понимает, но было бы приятно для разнообразия не беспокоиться о таких вещах.       Это не приходило ему в голову, когда он выдвинул свою кандидатуру на роль его опекуна много лет назад. Северус не думал о будущем, о том, что Гарри не просто не возьмут в Слизерин, что он окажется на конкурирующем факультете. Сейчас это, конечно, уже не имело значения.       Как будто он стал бы жульничать и подстраивать победу Слизерина или Гриффиндора. Кто-то мог бы опуститься до такой низости, но Северус предпочитал честную победу. Ему нравилось честное спортивное поведение.       Северус заметил Гермиону, сидящую на трибунах, установленных Люциусом. Были времена, когда Малфой устраивал здесь частные матчи по квиддичу. Трибуны были не такими массивными, как на настоящем стадионе, но их вполне хватало для того, чтобы разместить большую компанию.       — Можно? — спросил он, жестом указывая на место рядом с ней, запоздало сообразив, что отвлёк её от чтения.       Он предположил, что это ответ на его вопрос о том, почему Гермиона пришла сюда. Она явно не следила за игрой, ей просто хотелось побыть подальше от посторонних незнакомых ей людей. Северус прекрасно понимал ход её мыслей. Однако напрашивался вопрос, почему же она не захотела посетить библиотеку Малфоев? Это была не всемирно известная библиотека, но в магической Британии было хорошо известно, что Малфои не жалеют средств и получают любые тексты, которые им нужны. В их коллекции было немало труднодоступных (а также нелегально добытых) книг. Нелегальные тома хранились в отдельной комнате, куда никто не имел доступа без присутствия Малфоя.       Также напрашивался вопрос, зачем она вообще здесь, если не влюблена в Крама, сейчас играющего в импровизированный квиддичный матч. Северусу хотелось думать, что Гермиона знает или помнит его или что-то в этом роде. Она не подавала вида, что это так, но он… Он даже спустя семнадцать лет, прекрасно помнил, как целовал и прикасался к этой ведьме.       — Конечно, профессор Снейп, — довольно лаконично ответила Гермиона.       Северусу совсем не понравился её тон. Ему нужна была ведьма, которая еще вчера казалась приятно польщенной тем, что он пригласил её на танец. Она должна была заметить, что до неё он никого не приглашал (как впрочем и после, но её уже не было в бальном зале, чтобы увидеть это).       Гермиона встала, и Северус понял, что она собирается пересесть на другое место. Если бы она это сделала, то его приход сюда был бы лишен всякого смысла. Он хотел поговорить с этой ведьмой так, чтобы никто их не подслушал, особенно Люциус. Сегодня у него не было никакого желания смотреть квиддич.       — Нет, пожалуйста. Я надеялся поговорить с вами, но если моё присутствие нежелательно, я могу сесть в другом месте.       Гермиона прикусила нижнюю губу. Её мозг был занят оценкой происходящего, и её глаза отражали этот факт.       Она так долго размышляет, позволить ли мне сесть рядом с ней или не позволить, разве это не плохой знак?       — Очень хорошо, — кивнув, ответила она.       В конце концов, Гермиона поправила на себе мантию и заняла место, которое только что освободила. Северус наблюдал за её действиями, она явно нервничала.       Её одежды новые или, по крайней мере, куплены совсем недавно.       — Вы фанат квиддича, сэр?       — Время от времени мне нравится смотреть. Я глава факультета Слизерин в Хогвартсе, поэтому посещение матчей является обязательным условием моей работы. Хотя сегодняшняя игра, безусловно, гораздо более приятна… с точки зрения погоды, чем те, на которых мне обычно приходится присутствовать.       — А сегодня? Ведь школа не работает, профессор.       — Я не ваш профессор.       — Это проявление уважения, которое, как мне кажется, вы заслужили.       Было ли это признаком того, что Гермиона всё же знала его? Северус не был уверен, что многие учившиеся в Ильверморни, были знакомы с его разработками.       — Вы можете называть меня Северусом, — сказал он после минутной паузы.       Улыбка, которой она его одарила, заставила его сердце забиться в груди так громко, что он был уверен, что Гермиона это услышала. И всё из-за того, что он просто позволил ей обращаться к нему по имени! Северус сделал бы это снова, если бы это вызвало у неё ещё одну подобную улыбку. Он предположил, что в мире без войны Гермиона могла бы вырасти более… беззаботной, но быстро понял, что, очевидно, это не так.       — Тогда, пожалуйста, зовите меня Гермионой. Итак, сегодня? Вы присматриваетесь к соперникам в играх следующего учебного года?       Сегодня меня не интересуют ни игра, ни её участники. Я здесь только из-за тебя.       Хотя, наверное, не стоит так говорить. По крайней мере, пока.       — Нет. Мне не часто удается без предубеждений наблюдать за тем, как играет Гарри, — сказал он, указывая на игроков пролетающих высоко над ними.       — О, — Гермиона, взглянула сначала на него, затем на поле и нашла взглядом Поттера. Она некоторое время молча наблюдала за ним, как и Северус.       — Я не уверен, как много вы знаете об истории Гарри…       — Достаточно, — ответила она.       Это был приемлемый, но уклончивый ответ. Гермиона не была щедра на подсказки.       Неужели она не помнит? Возможно, она помнит, но после знакомства с ним обнаружила, что он больше не её Гарри?       — Тогда, как вы, вероятно, знаете, его родители были убиты, когда ему было всего пятнадцать месяцев.       — Да, — лаконично ответила Гермиона.       — Не было никаких… приемлемых вариантов его дальнейшего места проживания, поэтому, чтобы он не попал в место, где мог бы страдать, я вмешался и стал его опекуном.       Некоторое время Гермиона молчала, пристально глядя на Северуса. Поначалу она, видимо, подумала, что он шутит, поскольку её губы приподнялись в намёке на улыбку, которая появляется на лице человека, услышавшего шутку, однако быстро сменилась осознанием того, что он её не разыгрывает.       — Вы сделали это?       Теперь Северус увидел в её глазах гордость.       И изумление.       — Сделал, — внезапно ему стало не по себе от того, как пристально Гермиона его рассматривала, и он, прочистив горло, продолжил: — кое-кто сказал мне, что родственники, которым его наверняка бы отдали, далеко не добрые люди.       — Я рада, что вы позаботились о его благополучии.       — Что ж, я бы хотел, чтобы это было моей заслугой, но без этой информации, боюсь, я ничего бы не сделал. Так что это действительно её заслуга.       — Гарри повезло, что кто-то так сильно о нём заботился.       — Действительно, повезло, — кивнув признал Северус. — Должно быть всем, кого она ценит, повезло.       Они молча наблюдали за игрой. Гермиона тихонько рассмеялась.       — Что вас рассмешило, Гермиона?       — Надеюсь, мистер Малфой, Гарри и остальные понимают, что Виктор играет не в полную силу.       — Вы хотите сказать, что он относится к ним снисходительно?       — Возможно, — ответила Гермиона с застенчивой улыбкой, заправляя прядь волос за ухо.       Её волосы. Прошлым вечером они были в помещении, так что они были… укрощены. Сегодня же, на улице, ветер раздувал их в разных направлениях.       Северус задавался вопросами, были ли они прежними? Вели ли они себя так же, как в его юности? Прошло много времени, но он помнил, что считал её волосы разумными, подобно Хогвартсу. Казалось, что прямо сейчас они двигались активнее, чем того требовал ветер.       Снова тишина.       Северусу было более чем любопытно узнать о её отношениях с игроком в квиддич, хотя они не выглядели парой и, казалось, даже не были заинтересованы друг в друге подобным образом. Во всяком случае, Гермиона не проявляла романтического интереса к болгарину. Северус не раз слышал, как тот называл её Гермивоной, и предположил, что это была попытка волшебника звать её по имени. Гермиона не поправляла его, и Северус пришел к выводу, что она не возражала.       Ему нужно было разобраться со вчерашним вечером. Северус должен был понять, что сделал не так и почему Гермиона его так внезапно покинула.       Она заявила, что отняла слишком много моего времени. Я хотел этого!       — Могу я задать вам вопрос, Гермиона?       Гермиона тихонько хихикнула.       — Что-то забавное?       — Это личное.       Не похоже было, чтобы Гермиона смеялась над ним или за его счёт.       — Извините. Продолжайте, пожалуйста, задавайте свой вопрос.       — Я чем-то расстроил вас вчера вечером? Я искал вас после нашего танца, надеясь попросить ещё об одном.       — Я немного погуляла по саду, а потом удалилась в свою комнату. Я не знала, что кто-то, кроме Виктора, скучал по мне.       — Я по вам скучал, — признался Северус, закрывая глаза и надеясь, что не выдал слишком многого. Он знал, что эта ведьма видит в его глазах то, чего не видит никто другой.       — Потому что вы хотели поговорить со мной о том, что меня впервые опубликовали, когда мне было тринадцать?       А-а. Так вот из-за чего она расстроилась?       Оглядываясь назад, Северус понял, что его слова могли прозвучать именно так. Но что он должен был сказать, не зная, что она знает или помнит?       — Ну, конечно, это одна из тех вещей, которые мне было бы приятно узнать о вас, Гермиона. Когда я был на втором курсе, мне было бы трудно добиться публикации статьи. Однако я не говорил, что мой интерес ограничен только этим.       Гермиона какое-то время молча косилась на него, а затем откинула волосы с лица. Несколько прядей тут же ласково обвились вокруг её запястья.       Во всяком случае, я получил ответ на вопрос о волосах.       Она вздохнула, слегка повернулась к нему и, словно что-то для себя решив, кивнула.       — Мне повезло. Мои родители всегда поощряли моё любопытство. Они не считали, что только потому, что я ребёнок, я ошибаюсь или не способна делать такие открытия.       — Ну что ж, очевидно, они очень хорошие родители.       — Я обязательно расскажу им об этом, когда увижу их на Рождество.       — Не раньше? Не в эту неделю, которую вы проведёте в Англии?       — Нет, — просто ответила Гермиона. — Честно говоря, с тех пор как я уехала в Америку, я их практически не вижу. Мама была довольно благосклонна, как к магии, так и к моему решению поступать в Ильверморни, а не в Хогвартс. Она не понимала причин, но, кажется, понимала, что если я чувствую, что на то есть причины, то они действительно есть. Папа. Ну, он не такой. Он логичный человек, а магия не логична. По крайней мере, обычно. То, что у магглов родилась волшебница — не логично. На первом курсе я видела их на Рождество и Пасху и это было так… по-другому. Я больше не чувствовала, что принадлежу им. Впервые в моей жизни они не знали, что спросить о моих занятиях. После первого курса я изредко стала проводить каникулы у тёти и дяди в Бостоне, но обычно оставалась в школе. Профессор Браун с годами стал довольно снисходителен ко мне, так что мне позволено довольно много, даже остаться в школе на лето. Если мне хотелось уехать на выходные, как сейчас, он никогда не спрашивал, куда, зачем и насколько, хотя, наверное, должен был, — Гермиона пожала плечами. — А теперь… Было бы странно вернуться домой и остаться там надолго. В каком-то смысле я чувствую себя там чужой. И в их доме, и в их районе, честно говоря. Я также не уверена, что смогу соблюдать их правила. Как не уверена и в том, что они поняли бы, если бы я сказала им, что еду сюда на выходные, например. В конце концов, я обязательно им всё расскажу, потому что они любят слушать о волшебных вечеринках. Просто я не сказала им заранее.       — Оу, ну да. Понятно.       Северус надеялся, что её родители действительно отнесутся с пониманием к тому, что узнают о её визите в страну позже, чем могли бы. Другие родители могли бы отреагировать плохо. Его, например, вообще никак не отреагировали бы, но они, как он убедился за годы работы с детьми, были исключением. Не то чтобы ему встречались ученики с отсутствующими или находящимися далеко родителями. Хотя, конечно, встречались, но Гермиона даже тут оказалась особенной.       — Наверное, мне повезло, что они больше не выписывают «Ежедневный пророк». Какое-то время после того, как я получила письмо, они оформляли подписку, но быстро поняли, что всё, что они там читают никоем образом, не относится ко мне и Ильверморни. Но они покупают его всякий раз, когда ходят в Гринготтс, и во время своих редких поддерживающих видимость того, что они сквибы, визитов в Косой переулок. Думаю, они бы узнали, что я была здесь в эти выходные, если бы всё ещё выписывали его. Я уверена, что была сделана по крайней мере одна наша с Виктором фотография, но никто здесь не знает, кто я такая, так что, думаю, я в полной безопасности и никто не сможет рассказать моим родителям, что я создала несанкционированный портключ и воспользовалась им не для того, чтобы увидеться с ними.       — А до этого момента вы это делали? Я имею в виду, создавали портключи?       — Несанкционированные? Нет. Есть несколько заклятий, которыми я интересовалась, знала, как они работают, и могла воплотить в жизнь, но не хотела попасться. Мне только осенью исполнилось восемнадцать, и я не знала, насколько тщательно следят за теми, кто не учился в Британии, — опять пожатие плечами. — Наверное, я не хотела рисковать и навлекать на себя неприятности. Я почувствовала себя комфортнее, когда достигла совершеннолетия. К тому же не уверена, что мои родители не попытались бы наказать меня за несанкционированное создание и использование портключа. Они довольно… трепетно относятся к соблюдению правил. Вероятно, это было большее объяснение, чем вы ожидали.       — Нет, в ваших словах есть смысл. Думаю, я не смогу рассказать вам, что было бы, если бы вас поймали на использовании этой штуки до вашего совершеннолетия.       Северус знал, что её имя было в книге магических рождений Альбуса, но она решила не получать образование в Хогвартсе.       По-прежнему ли она связана с законами магической Великобритании?       Это был интересный вопрос. Он никогда не задумывался над ним, поэтому не имел ответа. Её ситуация была поистине уникальной, но как Гермиона только что отметила, ей уже исполнилось восемнадцать, так что теперь это не имело никакого значения.       — Значит, Гарри живет с вами последние семнадцать лет?       — По состоянию на октябрь — да.

***

      Солнце уже садилось, когда игроки в квиддич наконец решили закончить игру. По крайней мере, они собирались прерваться на ужин, поскольку умирали с голоду. Они играли уже несколько часов.       — Твой отец опять разговаривает с этой ведьмой, — сказал Блейз Гарри.       — У меня есть глаза, Блейз, — ответил Поттер.       Гарри больше не утруждал себя одергиванием людей, которые называли Северуса его отцом. Некоторые люди делали это из жестокости. Гарри не собирался переубеждать их. К тому же реагирование на их слова только заставляло их думать, что они добились своего и смогли его задеть. Раньше, конечно, так и было, но не теперь. Другие, в том числе и Блейз, не хотели его обидеть. Парень прекрасно знал, что Северус на самом деле не был его отцом.       Он вырастил его, и, если на то пошло, то по сути, был его отцом, но Гарри никогда не называл его так. Он пытался, когда был совсем маленьким, но Северус его сразу поправил. Двух-трехлетнему ребенку было трудно выговаривать имя Северус, поэтому в течение нескольких следующих лет Гарри называл его Русом. Северус это ненавидел, но поняв, что он называет его так не со зла, набрался терпения и просто ждал.       Много лет назад, когда Гарри было около десяти, за год или два до того, как он стал студентом Хогвартса, он обеспокоился тем фактом, что Северус не разрешал ему называть себя отцом.       Разве он не хочет быть его отцом?       Почему же тогда он взял его к себе?       Северус взял на себя всю ответственность за него и, насколько Гарри знал, никогда ни у кого не просил помощи. Поттер в течение многих лет поддерживал отношения с крёстным и другим другом своего отца, иногда даже оставался у них с ночёвкой и стал крёстным отцом для сына Ремуса — Тедди. Гарри был близок с Блэком и Люпинами, несмотря на то, что знал, что Северусу они безразличны. Точнее, несмотря на их былую вражду, Северус никогда не пытался запретить или помешать ему общаться с двумя волшебниками, которые знали его отца. Поттер также время от времени, но достаточно для того, чтобы знать, кто они такие, виделся со своей тётей Петунией и кузеном Дадли.       Однако Северус всё и всегда делал для Гарри сам. За исключением тех редких командировок, в которые он не мог взять его с собой, Северус никогда не оставлял Гарри. Во всяком случае до тех пор, пока тот не поступил в Хогвартс. После этого Поттер, естественно, стал жить в факультетском общежитии.       Поступив в Хогвартс и начав встречать людей, которые рассказывали ему о том, что «мой отец знал твою маму», или «мой отец состоял в Ордене вместе с твоими родителями», или другие разные истории, Гарри понял, что Северус не позволил ему называть себя папой не из неуважения или нежелания быть его отцом.       Несмотря на его неприязнь к Джеймсу Поттеру (Гарри знал, что опекун ненавидит его отца, хотя тот никогда не говорил об этом прямо) и в свете слухов о его чувствах к маме Гарри, Северус не хотел, чтобы кто-то подумал, что он пытается обойти или отнять у Поттеров право первородства. Северус не хотел, чтобы родители учеников, с которыми Гарри ходил в школу, думали плохо о ком-либо из них.       На третьем курсе Поттер уже осознано спросил Северуса, что тот сделает, если он начнёт называть его отцом. Северус ответил, что ему лестно, что Гарри считает его достойным этого звания, но по его мнению у Гарри уже есть отец, а ему не нужен этот титул, чтобы испытывать к нему ту привязанность, которую отец испытывает к своему сыну.       Так они и остались Северусом и Гарри, опекуном и подопечным. Их обоих это устраивало, и Гарри вынужден был признать, что в какой-то степени это удерживало людей от разговоров о них. Гарри понимал, что о нём, скорее всего, будут говорить всегда, и старался делать всё возможное, чтобы людям практически нечего было обсуждать. До сих пор ему это удавалось.       Блейз, Драко и Гарри синхронно взглянули на Виктора, чтобы посмотреть, какой будет его реакция на то, что «его девушка» довольно оживлённо и сосредоточенно разговаривает с другим волшебником. Остальные игроки уже успели вернуться в дом, и никого из них не волновало, с кем разговаривает Северус.       Если Виктор попросил Гермиону составить ему компанию - значит, у него должен быть к ней какой-то интерес,— подумал Поттер. Очевидно, двое его друзей думали о том же.       — Я обожаю Гермиону с того момента, как понял, что ей всё равно, кто я такой. Она грозная ведьма. Немногие взрослые ведьмы и волшебники так же хорошо контролируют свою беспалочковую магию, как это делала она на втором курсе, когда я с ней познакомился. Её знания обо всём на свете превосходят мои, знания всех моих знакомых и даже некоторых моих профессоров. А то, чего она не знает, она хочет узнать.       — Ты встретил её, когда ей было двенадцать?! — спросил Драко.       — Тринадцать, вообще-то, у неё День рождения осенью, — ответил Крам, — но да. С тех пор мы дружим. Просто дружим. Приятно иметь кого-то, с кем я могу быть…       Виктор сделал паузу, как будто пытался подобрать подходящее слово. Гарри вспомнил, что он делал так, когда жил в Хогвартсе во время Турнира Трёх Волшебников.       —...честным. Ей нет дела до квиддича, но, если нужно, она всегда поймёт и выслушает мои рассказы о нём, хотя, как мне кажется, предпочла бы этого не делать. Она не осуждает меня за прошлое моего отца. Я могу говорить с ней обо всём, не опасаясь упрёков или утечки и публикаций в «Ежедневном пророке». Мне это нравится.       Крам пожал плечами, бросив взгляд на ведьму, которая была явно увлечена каким-то разговором с опекуном Гарри. Северус был так же увлечён беседой. Парочка, похоже, даже не заметила, что игра прекратилась.       Гарри же, воспитанный бдительным Северусом, сразу же заметил признаки того, что два человека не просто наслаждаются беседой, они испытывают влечение друг к другу. Лёгкий наклон туловища в сторону собеседника. Наклон голов во время разговора. Зрительный контакт, который, очевидно, поддерживали оба. Пространство между мужчиной и женщиной, которое требовали приличия, было доведено до предела. Они не касались друг друга, но при такой их близости, как сейчас, это было неважно.       А затем Гермиона коснулась его руки.       Его левой руки.       И Северус не вздрогнул, не отпрянул и вообще никак не отреагировал на прикосновение.       Это удивило Гарри едва ли не больше, чем то, что он вообще позволил Гермионе прикоснуться к себе.       Люди так просто не прикасались к Северусу Снейпу. Даже Гарри по сей день проявлял некоторую осторожность, делая это. Всему их окружению было хорошо известно, что его опекун не позволяет никому приближаться к его Темной метке. Гарри не был уверен, что кто-то, кроме него, вообще видел её за семнадцать лет.       Поттер задумался: только я вижу эти знаки? Только ли я никогда не видел, чтобы кто-то прикоснулся к Северусу и остался безнаказанным? Тем более она коснулась его левой руки…       — О, — это был Драко.       — Я не тот волшебник, которого она хочет или в котором нуждается, — проговорил Виктор.       Гарри, глядя в глаза своего друга, понял, что за его словами стоит нечто большее, и слегка покраснел, вспомнив то, что они делали вместе.       Делал ли он что-то подобное с Гермионой?       Она должна быть ему в какой-то степени интересна, раз он попросил её приехать с ним сюда.       Тогда… Может быть… Нет. Может быть, Виктору действительно просто нравится проводить время с кем-то, кто не осуждает и не сплетничает о нём.       Но всё равно, то, что Гермиона предпочла провести время, общаясь с кем-то другим, по логике Гарри, должно было обеспокоить Виктора. Крам привык к вниманию. К большому вниманию. В Хогвартсе он получал его в избытке. Гарри готов был поспорить, что теперь, когда Виктор стал профессиональным игроком, все стало только хуже. К этому следует добавить то, что другой волшебник был не абы кем, он был Северусом Снейпом. Гарри догадался, что не только он заметил признаки взаимной симпатии между ведьмой и волшебником, которые сидели вместе и, казалось, не обращали внимания ни на прекращение игры, ни на то, что за ними наблюдают и обсуждают.       Гарри любил Северуса и считал его самым храбрым человеком (волшебником или магглом) из всех, кого знал. Однако у него были уши, глаза и мозги, поэтому он прекрасно знал, что в округе не так уж много ведьм, которые могли бы лестно о нём отозваться. Даже в свои лучшие дни Снейп выглядел как-то безлико. Гарри не считал его непривлекательным, но полагал, что видит его не так, как другие. Северус был очень осторожен с людьми и лишь единицы решались подойти к нему достаточно близко, чтобы заглянуть за те стены, которые он воздвиг. Много лет назад Северус утверждал, что своей отчужденностью защищает его, но юный волшебник посчитал это лишь удобным предлогом для того, чтобы остаться защищенным и неприступным.       Поттер также не рассматривал своего опекуна, как чьего-то потенциального супруга и отца своих детей. Гарри мог признать, что если судить о Северусе по внешности, не опираясь на его человеческие качества, то его опекун не обладал внешностью при виде которой большинство людей замирало или к которой стремилось.       Даже стиль его одежды был направлен на то, чтобы держать людей на расстоянии, казаться им отчужденным и отталкивающим. Чёрная мантия и застёгнутый на все пуговицы сюртук, позволяли Северусу оставаться, как эмоционально так и физически закрытым. Гарри, Драко и, скорее всего, Люциус были единственными, кто видел Северуса одетым хоть сколько-нибудь непринуждённо. Гарри с большой долей уверенности, думал, что он единственный, кто видел своего опекуна одетым в пижаму.       — Но Снейп уже достаточно взрослый, чтобы… — начал было говорить Блейз.       — Заткнись, — быстро прервал его Гарри.       Гарри никогда не видел, чтобы Северус так разговаривал с ведьмой. Все эти годы он общался с женщинами-профессорами и мамами студентов, но это было совсем другое. Это была ведьма, с которой он танцевал накануне вечером.       Снейп выглядел заинтересованным, взволнованным и прикованным к ведьме. Отсюда он также выглядел… расслабленным. Ему было комфортно. Гарри никогда не думал, что сможет увидеть проявление таких черт в своём опекуне, и уж тем более во время разговора с кем-то едва ему знакомым.       Гарри хотел, чтобы Северус сполна мог испытывать эти чувства. Он и без слов знал, что этот человек многим пожертвовал, чтобы вырастить его. Также как и понимал то, что, как бы хорошо они ни ладили быть его опекуном не всегда было легко.       — Пойдёмте есть, — сказал Поттер, уводя трёх волшебников обратно в дом и оставляя Северуса и Гермиону наедине.

***

      — А вот и запропастившийся Мастер зелий, — сказал Люциус, когда Северус вернувшись в дом, гораздо позже, чем предполагалось вошёл в его кабинет. Отправляясь на встречу с Гермионой он и представить не мог, что они проговорят несколько часов.       — Ты пропустил ужин, друг мой, но я попросил эльфов приготовить и приберечь для тебя тарелку.       — Это очень мило с твоей стороны, но в этом нет необходимости.       — Ты не голоден, Северус? Ты весь день провел на улице.       — Вообще-то, я пришел сказать, что сегодня вечером меня не будет.       — O? — Люциус вопросительно приподнял бровь.       По блеску в глазах Малфоя Северус догадался, что Драко уже успел что-то ему рассказать. Ему стало интересно, что именно его крестник наболтал своему отцу. Драко с легкостью мог дать Люциусу фору, когда дело доходило до сплетен.       — Да, подруга мистера Крама — потенциальная Мастерица зелий и, когда я упомянул об прошлогодних усовершенствованиях, которые внес в свои контейнеры для хранения и стержни для перемешивания зелий, она попросила показать ей мою лабораторию. Будучи преподавателем предмета, который интересует ее больше всего, я не смог отказать ей в такой просьбе.       Люциус тихо усмехнулся, его серые глаза оценивающе смотрели на старого друга.       — Если это то, что тебе нужно сказать самому себе, друг мой.       Люциус знал, что одна из причин, по которой Северусу нравилось жить в Хогвартсе круглый год, заключалась в том, чтобы не допустить подобных инцидентов. За эти годы он сделал себе имя и как зельевар, и как профессор. Хогвартс, как правило, выпускал учеников, которые получали по Зельеварению стабильно более высокие баллы по сравнению с другими школами (за исключением, естественно, Гермионы Грейнджер) по своим С.О.В.ам и Т.Р.И.Т.О.Н.ам.       Также Северус был известен тем, что в его классе было очень мало инцидентов, приведших к травмам. Не то чтобы их не было совсем, просто не было таких, которые приводили бы учеников во владения Поппи. Северус очень гордился этим фактом, хотя и считал большинство своих учеников тупицами.       Многие хотели бы посмотреть на то, как работает Северус Снейп, опекун Мальчика-Который-Выжил, но еще никому не выпадало такой чести. Северус всегда использовал в качестве оправдания то, что территория Хогвартса закрыта для посещений и не в его компетенции проводить туда тех, кому там не место.       — Где гостья мистера Крама? — спросил Люциус.       — Сообщает ему о нашей прогулке.       — Ммм, что ж, тогда надеюсь, что вы приятно проведете вечер.       — Я уверен, что он будет терпимым, Люциус. Спасибо.       Северус надеялся, что вечер будет гораздо более приятным, чем просто терпимым, но не мог сказать об этом Люциусу. Как только они начали говорить, говорить по-настоящему, Северус смог снова увидеть работу её разума, а не просто из раза в раз, как он делал на протяжении десятилетий, просматривать записи, которые Гермиона оставила ему много лет назад.       — Она сделала Гарри неплохой подарок, — сказал Люциус. Это заставило Северуса замолчать. Вернее, причиной тому стал тон с которым Люциус это сказал. — Подруга Крама.       — Прости?       Это была вечеринка по случаю дня Рождения. Разве так уж странно, что Гермиона что-то ему подарила?       Северус так не считал, тем более что у Гермионы не было романтических отношений с Крамом. На вчерашней официальной вечеринке было несколько человек, которых Гарри никогда не видел, и которые, Северус был уверен, подарили ему весьма экстравагантные вещи. Он сомневался, что подарок Гермионы был чем-то подобным.       — Превосходную пару квиддичных перчаток и пакетик «Берти Боттс».       Ладно, возможно, перчатки для квиддича были необычным выбором подарка для ведьмы, но что не так с конфетами? Перчатки тоже не совсем необычны, если подумать.       Употребление Люциусом слова «превосходную» заставило Северуса понять, что они, должно быть, впечатляющие.       Гермиона здесь в качестве гостьи Крама, который играет в квиддич. Виктор и Гарри — друзья, и болгарин, скорее всего, просто рассказал ей, что Гарри тоже любит квиддич.       — И что?       — Похоже, что там только те вкусы, которые Гарри действительно больше всего любит.       Северус слегка улыбнулся.       Помнит ли она?       Гарри, конечно, её не вспомнил бы, но независимо от того, воспитывал Северус Гарри или нет, он, несомненно, знал, какие вкусы конфет молодой волшебник терпеть не может. А вот знает ли он, какие вкусы ему больше всего нравятся? Хм, в этом Северус не был уверен. Хотя с его наблюдательностью ему хотелось бы думать, что он знает.       Пыталась ли она этим тонко намекнуть, что все знает? Что помнит меня?       — Ты намекаешь на то, что ведьма воспользовалась тем, что ее пригласил на вечеринку мистер Крам, с которым Гарри дружит и обменивается письмами уже много лет и задумала что-то гнусное?       — Это просто кажется странным. Мистер Крам ответил на приглашение только три недели назад, причем указал, что его плюс один американка.       Неужели Крам ответил только месяц назад?       Что ж, это не совсем грубо для занятого профессионального игрока в квиддич. Однако, если учесть, что сначала Крам получил сову из Америки и прочитал письмо Гермионы, а затем предположить, что он явно не сразу же отправил свое согласие на приглашение… Три-четыре недели назад… Ответ Гермионы мог быть им получен примерно в то время, когда я думал, что Комната приведет ее ко мне.       — В приглашениях было указано, что гости могут привести кого-то с собой, Люциус. Если ты не хотел, чтобы известный болгарин, который довольно много путешествует по роду своей деятельности, привёл в твой дом американку, то, возможно, тебе следовало оговорить это в его приглашении. Что касается ее подарка, то я уверен, что она попросила Крама подсказать, что лучше подарить Гарри. Хотя они и друзья, я бы не сказал, что они близки настолько, чтобы знать, что интересует друг друга. Гарри окончил школу, и очевидно, что их с Виктором связывает общий интерес к квиддичу. Полагаю, что Крам просто не смог придумать ничего другого. А что касается «Берти Боттс»… Нелюбимые Гарри вкусы — нелюбимые не только у него, но и у многих других.       Люциус кивнул, но, казалось, не был убежден. Северус понял, что здесь есть что-то еще, но разоблачив блеф своего друга так ничего и не сказал. Снейп не стал бы спрашивать «есть ли что-то еще».       — Эльф, приставленный к ее комнате, говорит, что прошлой ночью на помещение были наложены очень сильные чары, но даже с ними он слышал, что, судя по всему, ей снятся кошмары и она не раз громко крича, просыпалась.       Кошмары? Она просыпалась?       Это обеспокоило Северуса.       С ней что-то не так? Она больна?       Вслух Северус лишь насмешливо хмыкнул, не желая показывать свое беспокойство другу. Этого не следовало делать. Люциус мог быть немного напыщенным болваном, но он был очень наблюдательным болваном.       — На что ты намекаешь, Люциус?       — Я ни на что не намекаю, мой старый друг. Я просто не хочу видеть, как ты увязнешь в чужих проблемах. Ты взялся за Гарри, и сейчас я понимаю почему, даже если то время я этого не понимал и считал тебя самым глупым магом в Англии. Я не могу представить его воспитание, если бы его воспитывали эти… родственники его матери. Но тебе не нужна новая обуза.       — Она опытная и умная ведьма, Люциус, которая хочет осмотреть мою лабораторию. Она не обуза, — прорычал Северус.       В безмолвной тишине серые глаза оценивали черные. Ни один из мужчин не собирался отступать. Северус не собирался ничего рассказывать Люциусу Малфою. Он зашел слишком далеко, они зашли слишком далеко для того, чтобы их тайна была раскрыта.       Северус не был полностью уверен в том, что если Люциус узнает, что и как произошло, то не попытается заставить Комнату все исправить. У его друга не было той информации, которой поделилась с ним Гермиона, о том, что произошло с их миром после тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Не похоже, что Малфой был в хорошем положении при Темном Лорде на момент, как предполагала Гермиона, финальной битвы, но все же.       Северус же прочитав все ее записи был вынужден согласиться с её выводом. Пожиратели Смерти, хотя и поддерживали убеждения Волдеморта, в целом были недостаточно умны и не способны продолжать борьбу без него. Честно говоря, он сомневался, что кто-то из его «братьев» сейчас, в девяносто восьмом году вспомнит за что они вообще сражались.       — Тогда приятного вечера, Северус.       — Я постараюсь сделать его таким. Спасибо.       Пребывание в Малфой-мэноре в компании дюжины другой волшебников не совсем соответствовало его представлению об отличном пятничном вечере. Северус был уверен, что показ Гермионе своей лаборатории и тех обновлений, которые он сделал в ней за эти годы, был куда более приятным занятием, которым он был готов заняться в эту пятницу.       Очевидно, что Гермиона была того же мнения, поскольку эта экскурсия была ее идеей. Как там говорится? Великие умы думают одинаково? Остальные, оставшиеся здесь, будут играть в карты и пить большую часть ночи или займутся другой подобной ерундой. У него же сложилось впечатление, что Гермиона хотела участвовать в этом, не больше, чем он.