Phoenix Music — Sword of Faith
Глава тайного общества «Омникус» взволнованно ходил взад-вперед, сложив пальцы в замок у себя за спиной. Он не мог найти себе места, прокручивая в голове все то, что узнал полчаса назад. «На Какаши Хатаке было совершено нападение» — сообщала свежая телеграмма, отправителем которой значился Хасан. Она также гласила, что профессору чудом удалось выжить (как именно — Хасан не уточнил), а нападавшим оказался рабочий-египтянин, которого он самолично приставил к экспедиционной группе для помощи в исследовании храма Жрецов. Хирузен Сарутоби был так шокирован новостью, что упал в кресло с телеграммой в руках и задышал раз через раз. Что, если бы Какаши не выжил? Страшно представить. Исход миссии в таком случае был очевиден: апокалипсис остановить, скорее всего, стало бы уже невозможно. Не меньше четырех месяцев назад экспедиционная группа профессора взяла на себя ответственность спасти этот мир от губительной силы спессартина. Они уже столкнулись с препятствиями на своем нелегком пути, и это было ожидаемо. Однако Хирузен не предполагал, что среди всех опасностей в этом путешествии может затесаться человеческая жестокость. Любой, кому известно о пророчестве, не стал бы предпринимать попытки остановить профессора Хатаке в его стремлении предотвратить конец света, как казалось Сарутоби. Отсюда назревал вопрос: «Что у них там вообще происходит?!» Утатане Кохару безмолвно наблюдала за хаотичными передвижениями Хирузена по кабинету, пока Митокадо Хомура перечитывал послание Хасана по десятому кругу. Все они были озадачены, и это как минимум, один лишь Шимура Данзо выглядел ко всему равнодушным. — Сядьте уже, Хирузен, — обессилено прикрывая веки, попросил он. — Нужно связаться с Какаши лично, чтобы убедиться в его здравии, — не сбавляя оборотов, мрачно выдал Сарутоби. — Не доверяете Хасану? — приподняв бровь, поинтересовался Данзо. — Доверяю, — ответил он, но в его голосе отчетливо слышалось сомнение. — И напрасно, — хмуро высказался Шимура и, опираясь на свою трость, поднялся на больные ноги. — Вы всегда были слишком доверчивым, друг мой. Кохару покачала головой. — Не думаю, что Хасан неверно информировал нас о произошедшем. Единственное, он так и не встречался с Какаши лично с тех пор, как группа покинула Карнак. — Но они держали друг с другом связь, — вклинился Хомура, задумчиво поглаживая свою жиденькую бороденку. — Хасан организовывал жилье для группы, подыскивал рабочих, договаривался об аренде средств передвижения… Не думаете ли вы, что именно он причастен к покушению на жизнь Какаши, от и до зная обо всех его планах? — Группа собиралась отправиться в Абидос, и если со здоровьем Хатаке все хорошо, они уже должны прибыть на место, — не внимая рассуждениям коллег проговорил Хирузен, все же остановившись напротив окна — любил думать, глядя на привычные городские виды. — Для начала нужно отправить ответную телеграмму Хасану, — предложил Данзо, становясь рядом с Сарутоби плечом к плечу. — Сейчас только сам Хатаке имеет возможность связаться с нами. — Я думаю, он бы уже сообщил мне о том, что случилось в Асуане, — не оборачиваясь к Шимуре, обеспокоенно произнес Хирузен. — И покуда этого все еще не произошло, учитывая, сколько времени до нас доходило послание Хасана, с ним может быть что-то не так. Данзо тяжело вздохнул, коротко коснувшись плеча старого друга, и поплелся к дверям. — Я напишу Хасану, — остановившись в дверном проеме, сказал он. — Встретимся позже. Если что, внесете свои правки позже, господа. Хирузен лишь кивнул, все так же не оборачиваясь, но Данзо этого уже не увидел, закрыв за собой дверь его кабинета. Он плелся к себе так медленно, точно ему некуда было спешить, хотя на деле спешка была необходима в этом важном вопросе. Шимура обдумывал, что стоит изложить в послании, пока шагал по коридорам здания, принадлежащего «Омникусу», и заодно кое о чем еще. Войдя в свой личный кабинет, что был несколько меньше обители Сарутоби, Данзо сразу же уселся за свой стол, отставив в сторону трость. Он открыл выдвижной ящичек, запертый на ключ, достал оттуда несколько конвертов, швырнув их на стол, нашарил ручку среди вороха бумаг и откинулся на спинку стула, чуть поморщившись от неприятных ощущений в немолодом теле. Подумав о чем-то с минуту, Шимура оттеснил от себя бумаги, отчего ручка скатилась к самому краю стола, и потянулся к телефонному аппарату. Стрелки настольных часов Данзо еще не подошли к нужным отметкам, и он с недовольным хмыканьем отдернул руку. Пришлось ждать. И только когда время для звонка стало подходящим, Шимура схватился за телефонную трубку, звякнув металлической подставкой, и приложил ее к уху. Старческие пальцы набирали нужный номер на поворотном циферблате, и в этот момент Данзо сердито поджимал губы. Если говорить откровенно, на смену его необычайному спокойствию явилась злость. Пока вполне сдерживаемая, но стремительно усиливающаяся. Спустя некоторое время, необходимое для установления связи с определенной местностью, Данзо стал ждать ответа на свой звонок. И когда до него донесся знакомый голос, он сгреб пальцы в кулак, покоящийся на столе. — Я все знаю, — сказал он, прерывая поток бессвязной речи от человека на другом конце провода. — Как можно было это допустить? Данзо зажмурился, когда оправдания градом посыпались на его голову, и долбанул кулаком по деревянной столешнице, после чего ручка у самого края не удержалась и брякнулась на пол. — Я не хочу это слышать! Ни одна попытка остановить профессорский сброд не увенчалась успехом! Времени осталось всего ничего, а дело так и не сдвинулось с места! Какаши уже добрался до храма Осириса, и если они найдут очередной ключ, то вскоре найдется и Спессартиновая книга! Говорящий заставил Данзо на какое-то время умолкнуть и прислушаться, наконец, к своим словам. Но надолго его не хватило, и Шимура продолжил распаляться: — Все, достаточно болтать. Если остановить Хатаке нам не по силам, то придется зайти с другой стороны. О затерянной пирамиде прознали уже многие, и тех, кто решит встать у нас на пути, скоро может стать только больше. Более того, Хасан сообщил нам о неудавшемся нападении, и я не удивлюсь, если завтра он доложит о том, кто к этому причастен. Что? О, прошу, не надо быть столь доверчивым человеком! Я уверен, если его заставят говорить, он все скажет. Поэтому, — Данзо зажмурился, до побелевших костяшек стискивая телефонную трубку, — я повторяю: поэтому его срочно нужно устранить. Меня не волнует, как. Ты знаешь, с кем из наших можно связаться в Каире. Да, пусть так. В дальнейшем найди способ созвониться со мной. Действуй осторожно, но не забывай: время на исходе. Все, конец связи. Громыхнув трубкой по подставке, Шимура оперся локтями на стол и уронил лицо в ладони. «А Хирузен был прав, — подумал он с усмешкой, глядя на стрелки часов, что с каждой секундой приближали заветный конец, — напрасно я недооценивал Хатаке». И со все той же усмешкой на губах Данзо отыскал другую ручку взамен той, что валялась под столом, взявшись писать текст послания для Хасана, которое ему уже не суждено будет получить.☀️☀️☀️
В небольшом древнейшем городке Абидосе на западном берегу Нила на протяжении многих тысячелетий почитали царя загробного мира — Осириса. Здесь, на краю Абидосской пустыни, располагался крупномасштабный храмовый комплекс, что составляли храмы Сети Первого, его сына Рамсеса Второго и, конечно Осириса, в честь которого был построен также и Осирион — подземное сооружение, где по преданию была захоронена голова Осириса — одна из частей тела, оставшаяся после зверской расправы над ним его братом Сетом. Осирион был обнаружен археологами с десяток лет назад, но даже по сей день не был до конца исследован и хранил в себе множество тайн и загадок. Однако экспедиционная группа профессора Хатаке стремилась попасть в Осирион вовсе не для его изучения, хоть и некоторым из них до одури этого хотелось: после работы над манускриптами, переданными «Омникусом», а также при помощи знаний Древнеегипетской мифологии и построения элементарной логической цепочки Какаши Хатаке и Хината Хьюга решили, что здесь можно отыскать еще один ключ к Спессартиновой книге. И если с нахождением первого ключа они не ошиблись, следуя своим предположениям, то и в этом случае вероятность потерпеть поражение была ничтожно мала. Богиня неба Нут и бог земли Геб явили на свет пятерых детей, в числе которых были несравненный Осирис и братоубийца Сет. Один из ключей профессорской группе подарила Нут, второй, как они полагали, должен быть преподнесен ее возлюбленным Гебом, а третий — богом солнца Ра, который из гнева разлучил супругов руками их отца — бога воздуха Шу. Поскольку Гебу не посвятили никаких построек, вроде храма, как для Осириса, решено было искать связь ключа Геба с его детьми. Путем исключения остановились на Осирисе, в честь которого и воздвигли храмовый комплекс в Абидосе, вмещающий в себя множество потайных комнат и, конечно, сокровищниц. После случившегося в Асуане Какаши был озадачен некоторыми вещами и, периодически ото всех отстраняясь, погружался в себя. Его беспрестанно мучили догадки о том, кому была бы на руку его смерть, но ни к какому выводу Хатаке так и не пришел. Причастность к этому происшествию группы черных копателей была исключена: все (даже майор Инузука отчасти) четко понимали, что Яхико выгоднее беречь профессора как зеницу ока, нежели устранять единственный источник драгоценной информации себе во вред. Более того, преступная организация под его лидерством больше не внушала прежнего беспокойства или страха: объединившись, обе группы научились вести между собой адекватный диалог (за некоторыми исключениями) и на какое-то время забыли, кто какую цель преследует. Было достаточно того, что первоначальная цель была общей: затерянная пирамида на краю света. Майор Инузука, в отличие от своих компаньонов, придерживался исключительного мнения, что люди, с которыми они спали в соседних палатках и делили трапезу изо дня в день в общем лагере — непредсказуемы и по-прежнему опасны. Такую его точку зрения мало кто разделял, но Кибу это не интересовало: его работа все еще заключалась в том, чтобы беречь жизни своих сокомандников и друзей, даже если они не всегда понимали его радикальных методов и сторонились часто проявляющейся несдержанности. Шикамару Нара был как раз одним из тех, кто привык решать конфликты словом, а не насилием, но в последнее время в нем пробуждалось так называемое Альтер эго, которому найти общий язык со вспыльчивым майором было проще истинной личности Нара. Его эмоциональный диапазон, на удивление, оказался столь невообразимым, что Шикамару и сам пугался такого открытия. Он думал, ему проще не растрачивать эмоции на незначительные вещи, где-то оставаться в стороне и не напрягаться попусту, но подобные убеждения отчего-то теряли свою силу, и Нара превращался в эмоционально нестабильного брата-близнеца майора Инузуки, который не пытался от всего абстрагироваться, как это делал он. Вся эта чертовщина творилась с Шикамару вовсе неспроста. Причиной таких эмоциональных качелей, что иной раз подбрасывали его просто на невообразимую высоту, была местный археолог Ино Яманака, что, вроде бы, уже казалось привычным, но все еще вызывало у Шикамару недоумение. Как ни странно, между ними давно не водилось конфликтов: они разговаривали без издевок, даже почти не подшучивали друг над другом, не бесились от неверно сказанного слова и случайно брошенного косого взгляда. Напротив, между ними установились теплые дружеские отношения, и можно было сказать, что они действительно стали друзьями подобно Сакуре и Наруто, однако все оказалось не так просто, как виделось на первый взгляд. Когда выяснилось, что профессор жив-здоров и готов к новым свершениям, Ино расцвела подобно прекрасной розе в жаркую летнюю пору. Ну, а если отбросить всяческие высокопарные сравнения, то можно сказать, что она наполнилась каким-то необъяснимым вдохновением, отчего и самочувствие у нее пришло в норму, и внешне Яманака посвежела, и стала с редкой искренней радостью предаваться беседам со своими единственными на данный момент близкими людьми в этом долгом путешествии. Она много смеялась, вынуждая Шикамару засматриваться на нее порой слишком откровенно, и не только от бесконечных шуток Наруто и его таких же бесконечных перепалок с Кибой. Безудержно хохотать Ино приходилось в компании малознакомого юноши, обаяние которого было столь безграничным, что не поддаться ему оказалось просто невозможно. Дейдара флиртовал с Ино напропалую, ничуть ни стыдясь ни откровенных фраз, ни шокирующего напора, ни случайных касаний, которые даже не раздражали Яманака, что было как раз таки самым странным. Однако пока он из кожи вон лез, чтобы привлечь к себе внимание этой потрясающе красивой, да еще и умной женщины, она не воспринимала его всерьез. Ну а как иначе? Ино балансировала на пороге тридцатилетия, тогда как Дейдара только-только перешагнул свои юбилейные двадцать. Она не видела в нем мужчину, именно в плане романтического интереса, а просто беззаботно проводила свободные минуты, отвлекаясь от мрачных событий и мыслей о неизвестности будущего. Вот только Шикамару этого в упор не замечал и принимал ее ответный флирт с Дейдарой за чистую монету, наполняясь столь всепоглощающим негодованием, что все это было у него на лице написано. Когда большая компания под руководством Какаши и Яхико добралась до храмового комплекса в Абидосе, они разбили лагерь неподалеку и решили, что к исследованию храмов приступят на рассвете. Хатаке выставил Яхико железобетонное условие: сокровищницы не обносить, труды Древних египтян не обесценивать и даже не дышать вблизи священных мест, иначе он расторгнет сделку на раз-два, и затерянную пирамиду черные копатели смогут увидеть лишь во снах и несбыточных мечтаниях. Яхико, разумеется, согласился, вопреки недовольствующим решив, что лучше уж добраться до пирамиды и больше горя не видывать, чем довольствоваться малыми крохами здесь. Вечером довольно быстро стемнело, но подготовить все необходимое к ночлегу и вечерней трапезе они все же успели. Кое-как разобравшись с кучей продуктов, из-за которых пришлось так сильно тесниться в автомобиле, что дышать было невозможно, женщины занялись ужином. Хината взяла на себя руководящую роль, и они всей своей не очень-то дружной компанией сготовили еду на всю прорву народа, что-то оставив для утреннего перекуса. Конан с Ино, как ожидалось, особым энтузиазмом не отличались. Яманака все фыркала, что «сюда поварихой не нанималась», а Конан так настороженно смотрела на всех вокруг, что атмосфера сама по себе становилась гнетущей и все больше проседала под ее подозрительным взглядом. Никому не хотелось выполнять такую работу, если уж говорить начистоту, но выбора не было. Мужчины занимались обустройством лагеря и всем необходимым для проживания, а женщины, как водится, накрывали на стол. Тут уж никого не волновало, кто для чего был создан. Приготовленные блюда внешней красотой и эстетичностью похвастаться не рискнули: даже шедевры от лучших шеф-поваров мира не могли оставаться шедеврами, поданные в металлической походной посуде, что была выставлена на сколоченном из того что было столе с приставленными к нему «стульями» — туристическими раскладными табуретами, канистрами с бензином и питьевой водой, да другими сооружениями, блистающими своей изобретательностью. Конечно, тяжело оказалось преодолевать долгую дорогу с набитым донельзя багажным отделением и салоном автомобиля, пусть и предназначенного для таких целей, и сегодняшняя остановка казалась благословением божьим, пусть и удобства по-прежнему всем только снились. Черным копателям кочевая жизнь была более привычной, чем посланникам «Омникуса», что выделяли достаточно финансов для экспедиции, но сегодня всем было плевать на то, где они находились, на чем сидели и из какой посуды ели. Главное, что на место прибыли. А на остальное можно посетовать и завтра. Какаши Хатаке вздрогнул и судорожно проглотил пищу, когда товарищ по соседству отодвинул в сторону свою тарелку и водрузил на ее место непонятную конструкцию, улыбнувшись самой самодовольной улыбкой из всех существующих. Профессор брезгливо поморщился, запустив ложку в тарелку с горячей похлебкой, и обратился к пареньку, который о правилах столового этикета, очевидно, никогда ничего не слышал. — Молодой человек, не могли бы вы это убрать? Здесь всюду еда. Дейдара вздернул бровь, поймав на себе озадаченные взгляды некоторых присутствующих, и пожал плечами, сунув непонятное нечто обратно под стол. — Зачем тебе самодельная взрывчатка, парень? — тут же спросил майор, с подозрением сощуриваясь на Дейдару. Теперь участники обеих групп воззрились на Кибу, и некоторые из них обеспокоенно нахмурились. — Хобби у меня такое — взрывчатки собирать, — ответил он, как если бы говорил о чем-то обыденном. — А тебе-то что? — Странное хобби, — вмешалась Ино, промокнув губы салфеткой. — И что же ты с ними потом делаешь? Дейдара подался вперед, поближе к Яманака, что сидела напротив, и одарил ее лучезарной улыбкой. — Использую по назначению, прелесть. Ино вздернула брови, слегка смутившись его очередного льстивого обращения, но все же вернула ему улыбку, возвращаясь к своему супу. — И знать не хочу, как именно, — она звякнула ложкой о полупустую тарелку. — Кстати, демонстрировать это тоже не надо. Хочу оставить себе немного нервных клеток по возвращении домой. — Как пожелаешь, — коротко кивнул паренек, и пока археолог продолжала есть свой ужин, он ни на мгновение не сводил с нее глаз. Шикамару гневно раздувал ноздри, пронзая Дейдару взглядом одичавшего быка: хоть один взмах красной тряпкой — и он набросится на него с нравоучениями, как следует вести себя в обществе, а в частности с дамами. Что за «прелесть», «красавица», «ненаглядная»? Такое себе могут позволить разве что любовники! Какого черта?! Совсем уже обнаглел, мелкий воришка! — Что с тобой, Шикамару? — поинтересовался Наруто, вгрызаясь в кусок хлеба и следом отхлебнув бульон прямо из тарелки — тоже, видать, позабыл правила поведения за столом, насмотревшись на этих дикарей. Нара не откликался. Так и смотрел то на Дейдару, то на Ино, которые снова сцепились языками, попутно переговариваясь с Кемалем и Яхико. — Шикамару-у-у? — призывно толкнув друга локтем, протянул Узумаки. — А? — Нара заморгал, обернувшись к Наруто. — Чего тебе? Он скривил рот, потянувшись за новым куском хлеба, и едва не поперхнулся крошками от непривычного взгляда своего товарища, что уже был обращен на него. — Я думал, только у Кибы какие-то проблемы, — коротко глянув туда, где сидели Инузука с Хьюгой, усмехнулся Узумаки, — а теперь, кажется, ты тоже чем-то недоволен. — А чем я могу быть доволен? — прошипел Шикамару, уставившись на свою нетронутую похлебку. — Сидим здесь как беженцы над собачьей миской и ждем, когда, наконец, найдется эта мифическая книга. Стоит ли говорить, что совсем недавно мы едва не похоронили профессора? — Я в курсе всего происходящего, но спасибо, что напомнил, — фыркнул Наруто, отщипывая от хлеба небольшие куски и складывая рядом со своей «миской». — Но раньше тебе, вроде, все было до фонаря. А сейчас… — Эта экспедиция — сплошная морока, — процедил Нара, исподлобья глядя на вволю хохочущую Яманака. — Факт, — передернув плечами, согласился Узумаки и с аппетитом набросился на недоеденный хлеб. — Уверен, Киба бы сейчас поддержал твою мысль с огромным удовольствием. А я пас. Шикамару глянул на своего собрата по настроению, для вида разламывая ребром ложки крупный ломоть картофеля. Меж тем майор долго и упорно смотрел на Хидана, что устроился напротив них с Хинатой, и казалось, он вот-вот просверлит у него во лбу здоровенную дыру. Инузука взглядом хищника следил за каждым его движением, каждым словом и действием, отчего все стремительнее терял терпение. Хидан не внушал ему никакого доверия, и Инузука наперед знал, что тот выкинет что-нибудь эдакое не сегодня, так завтра. В этом он не сомневался. — Че вылупился, кучерявый? Хината бросила изумленный взгляд на Хидана, что, насупившись, сузил глаза, и тут же сжала под столом колено Кибы, который уже ощутимо напрягся. Сделав над собой усилие, он проглотил незамедлительную реакцию на вызывающую реплику Хидана, лишь сильнее нахмурившись и пронзая взглядом его раздражающее лицо. Дабы отвлечься, Инузука схватился за ложку и зачерпнул немного супа, следом затыкая себе ею рот. Однако Хидану не понравилось, что так и не зародившийся конфликт уже был исчерпан. Он ничего не мог с собой поделать: ну нравилось ему постоянно с кем-то ругаться! Истинный энергетический вампир, чье биополе было настроено на то, чтобы получать жизненную энергию от других людей, питаясь именно их негативными эмоциями. Более того, Хидан был бесстрашным (ну, почти), а значит угрожающий взор Кибы его ничуть не пугал. Скорее, его перекошенное неприязнью лицо вызывало у него извращенный восторг. — Хороша похлебка, — отерев губы тыльной стороной ладони, немного погодя довольно выдохнул Хидан и с хитрой улыбкой взглянул на Хинату. — Сладенькая, добавки не подкинешь? Хьюга вскочила на ноги раньше, чем это сделал майор, который как по щелчку затрясся от гнева, плотно поджимая губы. Она схватила его за руку, категорично замотав головой, и умоляюще посмотрела ему в глаза. — Пойдем со мной, — прошептала Хината, другой рукой коснувшись груди майора. — Мне очень нужно, чтобы ты пошел со мной. Хорошо? Киба в изнеможении прикрыл веки, ощущая, как злость плещется внутри него огромными штормовыми волнами, и попытался сконцентрироваться на прикосновении Хинаты и ее ласковом, но чуть обеспокоенном шепоте. Получалось не очень, и тогда он вновь резанул острым взглядом по хитрой физиономии Хидана и, не отводя от него глаз, схватил кухонный нож, которым резали хлеб, одним резким движением вонзив его острием в стол. Хьюга ошарашено смотрела, как колеблется рукоять ножа, а потом ее глаза нашли Хидана, которого происходящее, похоже, только забавило. Она насилу перевела взор на Кибу, что тяжело дышал сквозь стиснутые зубы, и сильно дернула его за руку. — Майор, — вновь пролепетала она чуть слышно. Он небрежно схватил ее за руку и потащил за собой, оставив на столе недоеденную похлебку. Только когда они отошли подальше от компаньонов, Киба остановился и перевел дыхание. — Эта сволочь испытывает меня на прочность, — яростно выплюнул Инузука. — Чего он добивается? Хината осторожно дотронулась до плеча майора и стала успокаивающе его поглаживать. — Киба… — Эти дикари будто женщин в первый раз видят, ей-богу! Неужели мы должны смотреть на это неподобающее поведение и молчать, будто так и надо?! — продолжал распаляться он, словно и не ощущал прикосновений возлюбленной. — Его слова никак меня не задели, — тихо произнесла она. — Просто не обращай на него внимания, эти ребята сами по себе такие. Ты ведь сам говорил, это преступники и им… — Его слова задели меня! Как он смеет так с тобой разговаривать?! — Я думала, вы печетесь о моей чести, майор… — притворно надув пухлые губы, нахмурилась Хината. — Хотя… то, что вы позволили себе в моем отношении, говорит об обратном. — Хина… — удивленно моргнув, выдохнул Киба, — что ты… — Пойдем, — обрывая Инузуку на полуслове, она отыскала его руку и переплела их пальцы, утягивая в другую сторону, подальше от лагеря. — Ты ужасно злишься, — констатировала Хьюга, когда они рука об руку шагали навстречу храмовому комплексу, видневшемуся вдали. — Да, — глухо отозвался Киба. — Просто кошмар. — Хочешь что-нибудь сломать? — О, да. Например, челюсть тому ублюдку. Хьюга хихикнула, уже не обращая внимания на ругательства майора. — Это не смешно, Хина, — раздраженно буркнул он. Хината вдруг остановилась. Задрала голову, заправила волосы за уши и требовательно посмотрела на майора. — Поцелуй меня. Он сперва нахмурился, блуждая глазами по ее прелестному лицу, но потом его напряженные плечи расслабленно опустились, и он с неожиданным напором прижал Хьюгу к себе. Его ладони легли на ее нежные щеки, большие пальцы мазнули по гладкой коже, и Киба без промедления склонился к губам Хинаты. Он целовал ее жадно, несдержанно, и она тихонько застонала в его рот, припечатываясь к твердой груди намертво — так, что их сердца неизбежно стукались друг об друга, слово соревновались, чье биение громче и быстрее. — Может, уйдем отсюда? — оторвавшись от губ майора, прошептала Хьюга. Киба вздернул брови, коротко обернувшись через плечо. — Ты… серьезно? — Уйдем далеко-далеко, туда, где нас никто не увидит, — Хината приподнялась на цыпочках и снова поцеловала его, отчего он зажмурился и нехотя отстранился. — Я на взводе, — качнув головой, выдал очевидное Инузука. — Все никак не успокоюсь. Не хочу быть с тобой грубым. Хьюга не унималась. Улыбнулась, запустила руку в его волосы, прошептала около уха: — А может, мне такое нравится? — Хина! — искренне возмутился майор, осторожно оттолкнув ее от себя. — Хочешь моей смерти?! Ты же леди… — От моей леди уже давно ничего не осталось, — уже не впервой поражаясь самой себе, призналась Хината. Киба не сдержал смешка. — Как и от моего джентльмена. — Мы все понемногу теряем себя прежних. И я не думаю, что это полномасштабная катастрофа. Скорее, наоборот. Мне нравится быть откровенной с тобой и открытой для других, — она усмехнулась. — В конце концов, кто мне что скажет? Я в Абидосе! Майор расхохотался, прижимаясь к Хинате лбом и качая головой из стороны в сторону. — Боги, ты невероятная. — Спасибо, — лукаво улыбнулась она, склонив голову на бок, и следом так же искренне рассмеялась. Киба не удержался от того, чтобы не поцеловать ее улыбающиеся притягательные губы. Она съежилась, прильнув к нему поближе, и углубила поцелуй, вынуждая майора терять голову и забывать все стороннее, сейчас кажущееся неважным, даже бессмысленным. Но у Кибы все еще имелась какая-никакая расшатанная выдержка, и он не поддался своим желаниям. Правда, Хината решила наоборот. Она сжалась всем телом в тот момент, когда рука майора коснулась ее бедра, а затем скользнула ниже, сгребая пальцами ткань юбки. С замиранием сердца Хьюга чувствовала, как ткань приподнимается выше, позволяя вечернему ветру обдать прохладой ее лодыжки, а потом и колени. Горячая ладонь Кибы нырнула под юбку Хинаты, что уже задыхалась от тяжести, ощущаемой внизу живота, и совсем мельком огладила покрывшуюся мурашками кожу бедра, нашарив теплый металл, закрепленный поясом чулок. Хьюга распахнула глаза, разочарованно уставившись на майора. — Молодец, что держишь «Вальтер» при себе, — похвалил он, отдернув руку и позволив легкой ткани юбки вернуться в свое прежнее положение. — Нельзя так поступать с женщиной, — фыркнула Хината, невольно отступив назад. Майор расплылся в широкой улыбке. Негодование Хьюги было таким умилительным. — Иди спать, Хина, — ласково произнес он, одарив ее целомудренным поцелуем в лоб. — Завтра очередной тяжелый день, нужно выспаться. Порой мне кажется, это дается тебе труднее, чем есть на самом деле. Ты устала? — Киба отвел волосы от ее лица, огладил щеку с нежностью. — Устала, — со вздохом призналась Хината, — но все еще горю желанием выполнить миссию. Знаешь… здесь мне кажется, что я все могу. Раньше я многое не осознавала, например, что давать свободу своим чувствам — это не стыдно, а сейчас… — она подняла на него глаза. — Я кажусь навязчивой, да? — Конечно, нет! — возразил Киба, яростно замотав головой. — Поверь, мне всегда мало тебя, даже если мы не расстаемся весь день, и я бы хотел, чтобы всего этого не было, и только тобой я мог упиваться каждую секунду каждого дня. Но пока мы в этой проклятой экспедиции, мне приходится думать обо всем сразу. В том числе об этих нахальных животных, за которыми глаз да глаз. Черт… почему ты не дала мне расквасить самодовольную рожу Хидана? — Будь спокоен, — наставительно проговорила Хината. — Я понимаю твой гнев. Но… Киба, ты не должен растрачивать силы на распри с этими людьми. Это не стоит твоих нервов, поверь. Постарайся думать о хорошем, а то снова кошмар приснится. — Сегодня я буду думать только о тебе, — пообещал Инузука. — А я — о тебе, — она потянулась, чтобы чмокнуть его в щеку, и большим пальцем пригладила его густую бровь. — Не хмурься, мой милый майор. И если вдруг тебе будет нехорошо — не скрывай это от меня. Мы все обсудим, и тебе станет легче. — Со мной все нормально, пожалуйста, не волнуйся об этом, мне от этого не по себе, — пробормотал он стыдливо. — Ты не должна думать о моих проблемах. — Не должна. Но я не могу быть к этому равнодушной. Хочу, чтобы ты улыбался, а ты только хмуришься. Киба улыбнулся, как по заказу, и Хината невольно рассмеялась. — Так просто чудесно. — Иди ложись, — он подтолкнул ее в сторону палаток. — И не читай допоздна, лучше отдохни. — Будет сделано, майор! — отчеканила она и, вновь рассмеявшись, быстро зашагала к лагерю. Немного посмотрев Хинате вслед, Киба задрал голову к небу, где уже виднелись звезды, не уступающие своей яркостью и количеством тем, которыми они с ней любовались в Долине Царей. Инузука улыбнулся воспоминаниям, но его улыбка быстро превратилась в ухмылку, когда он учуял тянущийся откуда-то неподалеку терпкий запах табака. Майор хмыкнул и, не оборачиваясь, спросил: — Плохой день? Шикамару Нара сделал глубокую затяжку сигаретой и остановился рядом с Кибой. — Зришь в корень. — На твоем месте я бы уже как следует преподал ему урок. Нара обернулся на майора, в недоумении вскинув бровь. — О чем ты? — Я про Дейдару, — сунув руки в карманы, пояснил он. Встретившись с непонимающим взглядом Шикамару, Киба закатил глаза. — Ой, только не прикидывайся, что тебя это не задевает. Нара опустил глаза на свою обувь и зажал губами сигарету, сощурено затягиваясь в очередной раз. — Этот малолетний герой-любовник у меня уже в печенках сидит, — едко сказал он, не скрывая недовольства в своем тоне. — Немудрено, — подхватил Киба. — За такие бесстыдные взгляды на твою женщину и убить мало. — Ни секунды не сомневаюсь, что ты именно так бы и поступил, — усмехнулся Шикамару, а потом стушевался, тряхнув головой. — И вообще, Ино не моя женщина. Что ты здесь болтаешь?! — Я не стану заострять внимание на том, что ты теперь при любом удобном случае припоминаешь мне убийство Рашида, — решил Инузука, приблизившись к криптологу, — но насчет последнего у меня будут возражения. — Какие еще возражения? — вспылил Нара, пихнув Кибу в грудь. — Мы с Ино никто друг другу. Она же… — он поднял глаза ввысь, словно мысленно просил небеса помочь ему справиться с этим шквалом эмоций, — да она просто невозможная, несносная и… У меня все внутри клокочет, когда Ино хихикает, как распутная девица, когда этот, от горшка два вершка, обхаживает ее со всех сторон, отпуская свои глупые шуточки. Поверь, если бы я сказал ей «доброе утро, прелесть», она бы схоронила меня заживо. Майор от души расхохотался, на мгновение вообразив себе такое развитие событий. — Так ты даже не пробовал ей что-нибудь подобное сказать, — четко подметил он. — С какой радости мне говорить ей что-нибудь подобное? — недоумевал Шикамару, нагнувшись к земле, чтобы затушить окурок. — Ну, она ведь тебе нравится. Так почему бы не сделать комплимент женщине, при виде которой сердце не на месте? Помедлив, Нара выпрямился и смерил Кибу недоверчивым взором. — И давно ты стал экспертом по этой части, товарищ майор? — Я просто кое-что знаю о чувствах и, в отличие от некоторых, не стесняюсь себе в них признаться. — Все-то тебе легко дается, — фыркнул Шикамару, но все же уловил, в каком направлении мыслил Инузука. — Да уж конечно, — с ухмылкой возразил он. — Ничего мне никогда легко не давалось. Но для того, чтобы понять, к кому ты неровно дышишь, большого труда прилагать и не надо. Просто признай, что ты влюблен в Ино, и тебя это бесит. Нара вздохнул, вновь опустившись к земле и усаживаясь на пятую точку. Чего греха таить? Он совершенно точно питает к Ино какие-то чувства. Раньше ему казалось, это просто раздражение, потому что ее поведение было невыносимым, а беспочвенные придирки выводили из равновесия. Но потом Шикамару стал прислушиваться к своим эмоциям и начал понимать, что такую бурную реакцию дает не только исходящий от Ино негатив в его сторону. Было что-то еще: тонкое, едва уловимое чувство теплоты при виде этой женщины, от волнения в груди и тяжести в животе до покалывания на кончиках пальцев. И причем не важно, что она делала в момент наплыва этих ощущений: кричала, как ненормальная, или очаровательно улыбалась, сияя ярче самого ослепительного солнца. А когда с ней едва не приключилась страшная беда в Долине Царей, Шикамару испытал настоящее потрясение. Он до сих пор с содроганием вспоминал, как она уходила под воду, не успев уцепиться за него, как он лихорадочно протягивал ей руку, и как на него навалилось облегчение, когда он смог до нее дотянуться и вытащить из воды. С того момента, может, что-то и изменилось между ними, но их отношения продолжали оставаться прежними. Лишь неожиданными вспышками Шикамару понимал, как невольно думает о ней, и ловил будоражащее ощущение, когда любовался ее природной несравненной красотой, которой раньше не видывал. Нара сам сказал Ино, что хотел бы в отношениях испытывать хоть какие-нибудь эмоции, но тогда не осознавал, что именно она давала ему все это. С самого первого дня их «знакомства» в кабинете «Омникуса», что сразу не заладилось, и по настоящий момент. Да, Шикамару Нара бесило, что он влюбился в Ино Яманака. Но в то же время он замечал, как становится другим, тая в себе эти чувства. Ему нравилось, что он покинул свою зону комфорта, давно ставшую привычной. Нравилось, что его обыденная жизнь превратилась в минное поле, где при одном неверном шаге все вокруг взрывается фейерверками, вспыхивает огнем и еще долго тлеет, оставляя после себя приятное послевкусие. Да, жизнь прежней уже не станет. Ни для кого из них. — Ты прав, — наконец, осмелился сказать Шикамару. — Я влюблен и меня это бесит. Аж разрывает от ярости. — Мне знакомо это чувство, — закивал Киба, усевшись рядом с другом. — Само собой, — усмехнулся он, чуть ли не каждый день наблюдая майора в таком состоянии. Инузука широко расставил полусогнутые ноги и уперся локтями в колени. — Хочешь, я помогу тебе? — С чем? Прибить этого наглого пацаненка? — Ну почему же сразу прибить, — завозмущался майор, недовольно стрельнув глазами в сторону Шикамару. — Просто припугнуть. Чтобы неповадно было. — Как это — припугнуть? — всерьез заинтересовался Нара. Киба вскочил на ноги, протягивая руку товарищу. — Вставай, покажу. — Что, на мне? — нахмурился тот, схватившись за запястье майора и с его помощью поднявшись. — Не дрейфь, дружище, — хохотнул Киба, с силой хлопнув Шикамару по спине. — Вот, смотри, — он обошел его сзади, приблизился к нему и занес руку в воздух, — подходишь неожиданно, хватаешь его вот тут, — майор положил ладонь на шею Нара под волосами и крепко сжал ее пальцами, — и… Шикамару дернулся, зашипев сквозь зубы. — Больно же, совсем что ли?! Киба только сильнее стиснул его шею, надавливая пальцами на какие-то болевые точки. — Тише, — прошептал Инузука, уже самозабвенно вживаясь в роль. — Не двигайся, а то еще больнее будет. Тут сзади есть уязвимые места, и если знать, куда давить, то человек не сможет сразу сориентироваться и дать отпор. Нара мотнул головой, пытаясь высвободиться из показательного захвата майора. — Отпусти меня, ненормальный! Киба повиновался, отходя на небольшое расстояние от Шикамару. — Если продемонстрируешь это мелкому засранцу, он и думать об Ино забудет. — Что насчет того, чтобы просто поговорить? — двигая шеей вправо, влево и вперед-назад, раздраженно спросил Нара. — Эти твои изуверские методы не для меня. — Думаешь, он станет тебя слушать? — выпалил Киба с усмешкой. — С ними надо говорить на их языке. И это точно не о конструктивном диалоге. — Сам разберусь, — отмахнулся Шикамару, уже двести раз пожалев о том, что поделился наболевшим с майором. — Удачи тогда, — вскинув ладонь, бросил Инузука. — На войне все средства хороши. — А ты все о своем… Мы не на войне. — Ты противоборствуешь себе же. Так что это тогда, по-твоему? Шикамару плюхнулся обратно на землю, запустив руку в карман и нашаривая там пачку сигарет. — Иди уже со своими советами, — щелкнув зажигалкой с сигаретой во рту, поморщился он. Киба кивнул, отпустив очередную усмешку. Он не спеша побрел к лагерю, раздумывая о своем, и остановился у палатки Хинаты, которую она как обычно делила с Ино и Сакурой. Улыбнувшись при мысли о том, как она, свернувшись калачиком, читает книгу под одеялом, вооружившись фонариком, Киба постоял там какое-то время и двинулся дальше, к их с Шикамару палатке. Майор не ошибся. Хината действительно еще не спала, подсвечивая себе книжные страницы фонарем. Ино с Сакурой еще не ложились, видимо, засиделись за ужином, и Хьюга усмехнулась на то, что напрасно пряталась под одеялом, будучи в палатке совершенно одна. Выбравшись из своего импровизированного укрытия, она сдула с лица растрепавшиеся волосы и устроилась поудобнее, чего добиться было почти невозможно на этой тонкой лежанке, служащей подобием кровати невесть на какой срок. Еще какое-то время просидев над книгой, Хината вскоре уснула. Ей снились яркие сны о майоре. Она даже улыбалась наяву оттого, какими реалистичными были эти сновидения. Хината видела разрозненные эпизоды, но каждый из них был волнующим и желанным. Она ощущала все горячие прикосновения Кибы к своему телу так явно, что невольно отзывалась на них, заметавшись головой по свернутой в подобие подушки одежде. Ей было так хорошо... Но вдруг все переменилось: майор в ее сне отчего-то неестественно грубо накрыл ее рот ладонью, и Хьюга резко распахнула глаза, с ужасом обнаружив, что рука принадлежала вовсе не ему. Чужая ладонь сдавливала ее рот до боли, и Хината стала брыкаться в постели в попытке сбросить с себя руку неизвестного, лицо которого не могла разглядеть в темноте палатки и в том числе из-за неожиданного пробуждения, что ее несколько дезориентировало. Мужчина, чья хватка была до слез болезненной, взялся за плечо Хьюги другой рукой, потянув ее на себя, словно тряпичную куклу, и именно тогда она забралась пальцами под матрас, нащупывая там «Вальтер». В следующий момент сопротивляющееся тело Хинаты подхватил кто-то еще, и, в страхе округлив глаза, она стала отбиваться еще отчаяннее. Ступив босыми ногами на землю, но все еще крепко стиснутая чужими руками, Хината затрясла головой, пытаясь впиться зубами в широкую ладонь, но ничего не выходило. Ее оттаскивали все дальше от лагеря, не позволяя произнести ни звука, и страх невольно поразил ее мечущееся тело, сковывая пальцы на ногах, что двигались не по своей воле. — Не пиликай, иначе я тебя задушу, сладенькая, — наконец, раздался знакомый голос над ее ухом. Она сразу узнала в говорящем Хидана. В непонимании тряхнув волосами и крепче сжав свой пистолет в рукаве ночнушки, Хьюга ему назло в неистовстве задрыгалась, яростно желая исторгнуть из себя хотя бы малейший звук, но эта проклятая ладонь не позволила ей этого. Она все думала, каким образом может воспользоваться «Вальтером», но возможности для этого не было никакой, и Хината продолжала согревать его в руке до лучших времен. — Долго еще идти, — послышался новый мужской голос, и Хината обмякла в руках Хидана, прислушиваясь к нему. — Ты предлагаешь ее прям здесь отпустить, верблюд старый? — выругался Хидан, повернув лицо Хинаты к себе. — Эта сладкая мордашка будет вопить, как подстреленная куропатка, если я освобожу ей рот. Да же, красотуля? — Ей в любом случае придется освободить рот, идиот недоразвитый, — взъерепенился Какузу, уверенно шагая впереди своих спутников. — И хорошо, — радостно проговорил Хидан, на ходу прижавшись щекой к лицу Хьюги. — Мне страсть как нравится, когда такие красотки кричат во всю глотку. — Заткнись, больной извращенец, — отбрил его Какузу. — Если хоть пальцем ее тронешь — я тебе хер отрежу. Забыл, зачем нам девица? Я напомню, если еще раз услышу подобное дерьмо. — Да знаю я, разлагающийся импотент! — возмутился Хидан, и когда Хината невольно забуксовала на месте, воспротивившись его воле, со всей силы хватанул ее за волосы. — А ну двигай, дура безмозглая! Она зажмурилась, сдерживая в себе невыносимый порыв зарыдать от боли и ужаса, и ухватилась за запястье Хидана, который, по ощущениям, намеревался снять с нее скальп. Пытаясь обернуться назад, к стремительнее отдаляющемуся лагерю, Хината задрожала. Ее не услышат. Среди ночи никто ее не хватится. Помощи ждать неоткуда до самого утра, а до этого времени может произойти что угодно. Она все еще не понимала, что происходит, куда ее ведут и чего от нее хотят. И ведь спросить Хьюга не могла, пока этот бесчеловечный дикарь закрывал ей рот! Она не знала, насколько далеко они ушли, но теперь-то ей стало ясно, куда усилиями бандитов ноги Хинаты ее привели. Перед ней возвышался храм Сети Первого, и в ее испуганных глазах, сверкающих от непролитых слез, отобразилось восхищение. Даже в такой ситуации Хьюга успела подивиться тому, что группа профессора Хатаке смогла забраться так далеко. И покуда она успокаивала себя такими мыслями, Хидан с Какузу остановились, а вместе с ними остановилась и Хината. Широко распахнутыми глазами глядя в спину Какузу, она встрепенулась, когда он неожиданно обернулся и бросил своему напарнику: — Отпускай ее. — Точно? — недоверчиво вопрошал Хидан. — Послушай, — обратившись к Хинате, вновь заговорил Какузу, направив на нее свет своего фонаря. — Если ты станешь кричать и звать на помощь — тебе не поздоровится. К тому же, так ты напрасно растратишь силы, потому что здесь тебя никто не услышит. Поняла? Она кивнула, прищуриваясь от яркого света, слепящего глаза. Какузу долго и придирчиво рассматривал ее, пытаясь разгадать, насколько правдива ее реакция на его слова, и в итоге снова велел Хидану отпустить женщину. Хьюга судорожно хватала ртом воздух, пошатнувшись на месте, и переступила с одной ноги на другую, что торчали из-под подола длинной ночнушки. Она отвернулась, пытаясь выровнять дыхание, и перехватила «Вальтер» другой рукой, не глядя щелкнув кнопкой предохранителя. Собираясь с силами несколько мгновений, Хината стремительно развернулась к Хидану и наставила на него пистолет. Он не сразу сориентировался, но еще до того, как Хьюга решилась нажать на курок, схватил ее за запястья и выбил «Вальтер» у нее из рук, следом наотмашь ударив ее по лицу. — Вот мразь! — возопил он, нагнувшись за пистолетом. — Что это? — разглядывая миниатюрное оружие, прогрохотал Хидан. — Что это за дерьмо? Ты надеялась порешать меня вот этим? Хината отвела глаза в сторону, когда он затряс «Вальтером» перед ее лицом, и протянула руку к своей закровившей губе. — Чертова стерва! Вздумала угрожать мне какой-то гребаной погремушкой?! — продолжал разоряться Хидан и, сильно заведя руку назад, швырнул пистолет куда-то в темноту. — Что ты сделал?! — неожиданно осмелев, закричала Хьюга, дернувшись в ту сторону, куда отлетел дорогой сердцу подарок майора. — Как ты посмел его выбросить?! — Слышь, курица, меня таким не проймешь! — яростно стиснув ее подбородок, распалялся Хидан. Вдруг заметив, как с нижней губы Хинаты сочится кровь, он криво ухмыльнулся и приблизился к ее лицу, отчего она зажмурилась от отвращения и сдавленно пискнула, когда Хидан слизал языком выступившую алую капельку. Он несдержанно застонал, скользнув ладонью к ее шее, а затем и к груди, выпирающей под тканью ночнушки. Она сжалась всем телом, всхлипнув неразличимо, и насилу произнесла: — Убери от меня руки. — Ты меня вывела, сладенькая, — промурлыкал Хидан, другой рукой прижимая Хинату к себе за талию и сползая ладонью к ее пояснице. — Будь добра поплатиться за это. — Не трожь ее, — вмешался Какузу, отвлекшись от разглядывания храма Сети Первого. — Что ты делаешь? Повторяю: она здесь не для этого. Хината содрогнулась от удушающего страха, но не подала виду, что боится. На самом деле, то, что Хидан хотел с ней сотворить, прежде в предвкушении исследуя ее напряженное одеревенелое тело своими погаными руками, казалось Хьюге ужаснее даже самой смерти. Однако сдаваться так просто она не собиралась. Хината с вызовом посмотрела на него и прошипела: — Если тронешь меня, я клянусь, тебе не жить. — Что, нажалуешься на меня своему дружку? — с жаром прошептал Хидан, обдавая ее лицо своим горячим дыханием. Хината скривила кровавые губы в ухмылке. — О, нет. Я сама тебя пристрелю. Он мгновенно переменился в лице. Рука, сжимающая ее мягкую, но в то же время плотную грудь, дрогнула, делая хватку сильнее и вынуждая Хьюгу поморщиться от боли. Губы Хидана сложились в ровную линию, и тогда он снова замахнулся, с силой ударив ее по лицу. Хьюга упала на землю, судорожно притянув руку к пылающей от удара щеке. Слезы сами по себе брызнули из глаз, и ее впечатляющий смелый выпад оказался бессмысленным. Разумеется, она не могла в одиночку противостоять двум мужчинам, пусть даже один из них и не был заинтересован в любого толка насилии над ней. Какузу оттолкнул осатаневшего Хидана в сторону и нагнулся перед Хинатой, помогая ей подняться. — Лучше не сопротивляйся, — посоветовал он и, убедившись в том, что она твердо стоит на ногах, отвернулся к храму, оправив подол своих черных одежд. — Что вам от меня надо? — густо нахмурившись, выдавила из себя Хината и прикрылась руками, громко всхлипывая. — Мы не тронем тебя и твоих друзей, если окажешь нам небольшую услугу. — Что? — в непонимании выдохнула она, растерянно глядя на Какузу. — О какой услуге вы смеете просить, поступая со мной таким образом?! Это похищение! Настоящее нападение! И вы ответите за это! — Если будешь верещать, он снова заткнет тебе рот, — с непоколебимым спокойствием сказал он, выставив перед Хинатой указательный палец. — Слушай внимательно. Нам нужно попасть в сокровищницу Осириона, и об этом никто не должен знать. Ваш профессор запретил Яхико входить в храм и заниматься своей работой, но нас такое положение дел не устраивает. Хината только сильнее хмурилась, вдумываясь в слова Какузу и подавляя вновь вырывающийся всхлип. — Но... при чем здесь я? Вас послал Яхико? — Ты хоть маленько-то соображаешь, глупая сучка? — развернув Хинату к себе за плечо, прошипел Хидан. — Какой к херам Яхико?! Этот мудак пляшет под дудку твоего сраного профессора! — Мы действуем исключительно по своей инициативе, — по-человечески пояснил Какузу, недовольно покосившись на младшего товарища, что все еще не отпускал плечо Хинаты. — Никто не должен узнать, что мы проникли в сокровищницу Осириона, иначе твои друзья не встретят завтрашний день, поверь мне на слово. — Да-да-да, сладенькая, — подтвердил Хидан, пробираясь рукой к лицу Хьюги, отчего она испуганно вздрогнула, — все так и будет. А лично от себя могу пообещать, что твой отважный майоришка подохнет первым. — Ты пожалеешь об этом, — выплюнула она, бесстрашно пересекаясь с ним взглядами. — И если майор захочет тебя убить — я не стану ему мешать и с удовольствием на это посмотрю. — Да ты… Хината зажмурилась, приготовившись к очередному удару, но Какузу успел перехватить руку Хидана и отшвырнуть его в сторону. — Ты меня не понял?! — несдержанно заорал он, и Хьюга впервые услышала, как Какузу повысил голос. — Не трогай ее раньше времени! Теперь из-за того, что ты распускаешь руки, все обо всем узнают! Смотри сюда, поганая псина, — схватив Хинату за лицо, он развернул ее к Хидану, со всех сторон демонстрируя ему последствия его несдержанного поведения, — у девки все на лице написано! — Отпустите, мне больно, — взмолилась Хината, и Какузу резко отнял руку от ее лица, отшагнув назад. — Хватит. Оставь попытки сбежать, настырная девка. Ты откроешь нам сокровищницу и забудешь о том, что произошло этой ночью. В противном случае, твои друзья умрут. Поверь, это будет не трудно. Хьюга понимала, что Какузу говорит серьезно — видно, он был не из тех, кто бросает слова на ветер, как тот же Хидан, которым иной раз правил исключительно гнев. Также Хината понимала, что он прав во всем сказанном: даже их численное превосходство над группой профессора не было столь опасным, как то, что на каждую душу приходилось по оружию. — Что я должна сделать? — с отчаяние в голосе спросила она. — Каким образом я помогу вам войти в сокровищницу? — Мы ведь присматривались к каждому из вас, и ты не исключение, — улыбнувшись под паранджой, поведал Какузу. — Как известно, ты легко читаешь древнеегипетские письмена. Благодаря этому мы и войдем в сокровищницу. — Откуда вы знаете, как туда попасть? — поразилась Хината. — Мне много лет. Думаешь, за это время я не поднабрался знаний о том, где и как следует искать золото? Я этим живу. — Как я могла забыть, — самонадеянно фыркнула она, незримо отряхнувшись от холодка, пробежавшего по спине и плечам, — вы ведь обыкновенный вор. — Да, дитя мое. А вот он, — Какузу указал на Хидана, — совершенно неконтролируемый убийца, убежденный в том, что каждая отнятая им жизнь обернется для него благом. Так что я настаиваю на том, чтобы ты перестала противиться неизбежному и сделала все, что я тебе велю. Теперь ясно? Сжимая дрожащие губы, Хината утвердительно качнула головой. Кажется, у нее не было другого выбора, кроме как следовать воле отчаянных и опасных золотоискателей, не чурающихся ничего на пути к своей цели. И тогда она звучно выдохнула, мужественно глядя в глаза страху перед неизведанным, и уже заранее знала: это будет долгая ночь.