Florian Christl, The Modern String Quint — Melodie
— Тебе больно? Майор покачал головой и довольно зажмурился, когда Хината стала осыпать поцелуями его плечо, старательно избегая подзажившей раны. — Нужно было позволить Сакуре залечить ее, — пролепетала она, плавно скользя ладонью по груди Кибы к его животу и обратно. — Незачем ей напрягаться из-за такого пустяка, — отозвался он и, перехватив ее руку, притянул к губам тыльной стороной ладони. — Ты же знаешь, лечение дается ей непросто. — Ты прав, Сакуру нужно беречь, — согласилась Хьюга и приподнялась на локте, чтобы склониться к майору и поцеловать его в губы. С темного неба, щедро усыпанного мерцающей пылью, на них глядели звезды, отбрасывая свет на обнаженные тела. Скрывшись от посторонних глаз и предаваясь любви, они не озаботились всяческими неудобствами: у них с собой был только тоненький плед, покрывающий еще не остывший после жаркого дня песок, и небольшая фляжка с водой. Хината сманила майора поглядеть на звезды, чтобы побыть вдвоем в тишине и спокойствии после последних событий, но лицезреть сверкающее небо они сподобились не сразу. Лишь сейчас, когда влюбленные растворялись в сладкой усталости и теплых объятиях друг друга, волшебство ночи смогло завладеть их вниманием. Однако сегодня Хината любовалась звездами лишь из вежливости, а Киба впервые за всю жизнь предпочитал смотреть на нечто более прекрасное. — Ты больше на меня не злишься? — осторожно вопрошала Хината, навалившись на грудь Кибы и увлеченно перебирая его заметно отросшие волосы у висков и на макушке. Он нахмурился, ласково оглаживая ладонью ее спину. — Как я могу на тебя злиться, Хина? Она дернула плечами, виновато потупив взгляд. Вчерашний день все еще отдавался неприятной тяжестью на душе, и Хината не могла отделаться от мысли, что обидела майора сильнее, чем ей сперва показалось. Она запомнила его слова о том, что он не изменится, но не это расстраивало Хинату. Киба думал, ей нужно, чтобы он стал для нее тем, кто сполна ее заслуживает, вот только это было огромным его заблуждением. Она не хотела ничего менять: ни в нем, ни в их стремительно развивающихся отношениях, уверенная, что именно этому человеку суждено быть рядом с ней отныне и уже навсегда. — Вот бы остаться здесь… — с мечтательным вздохом пробормотала Хьюга, осторожно прижимаясь губами к шрамам на груди майора, что уже не вызывали в ней той же растерянности, как впервые. — На всю ночь? — Хочу проснуться рядом с тобой. Киба тихо усмехнулся, обхватив ладонью ее мягкое округлое плечо. — Только представь: девчонки ведь наверняка тебя потеряют, а потом нас найдут в таком вот виде. — Просто кошмар! — Хината рассмеялась, зарываясь лицом ему в шею и ненароком вдыхая запах его тела, смешанный со слабым ароматом мыла. — Я же умру от стыда! — Пожалуй, я тоже, — подхватил Инузука и обнял возлюбленную покрепче. — Даже думать не хочу, как бы Наруто потом до конца жизни припоминал мне этот случай. Хьюга хихикнула, щекотнув своим дыханием его кожу. — Он что, задирает тебя? — А то ты не знаешь… Еще как! — возмущенно выдохнул Киба. — В последний раз меня так донимала только моя старшая сестра. Впрочем, она задирала меня постоянно, когда я был ребенком. — Серьезно? — Хината вновь заинтересованно приподнялась, опершись на грудь Инузуки. — Совершенно. Говорила, что я, цитирую: «несносный мальчишка», и что она бы «с удовольствием порола меня кожаным ремнем с утра до вечера», потому что я был жутко непоседливым и никакого житья ей не давал. А потом… — Киба болезненно заломил брови, уставившись в звездное небо, — когда я вернулся с войны, она проплакала три дня. Я никогда прежде не видел, чтобы моя сестра вот так рыдала. — Я даже представить не могу, что пережили твои родные в то страшное время, — прошептала Хьюга, искренне сопереживая прошлому майора и его семьи. — Им было непросто. Мою матушку и Хану нельзя назвать ранимыми женщинами: матери пришлось тащить все на себе, когда отец от нас ушел, а Хана ей помогала, слишком рано став взрослой. Но когда меня забрали на фронт, что-то в них надломилось… — Киба поморщился. — Я должен был стать им опорой, а в итоге все время только расстраивал. — Я уверена, сейчас они гордятся тобой. — Да, наверное. Хината какое-то время безмолвствовала, касаясь пальцами теплой гладкой кожи майора, а потом с полуулыбкой заговорила: — Мой брат всегда излишне меня опекал. Он до сих пор считает, что я ребенок. А ведь мне уже почти тридцать! Отец твердит, мне пора замуж, а брат Неджи считает, что рано. Так и спорят. Как будто у меня своего мнения нет. — Ты говорила, что не помнишь свою маму, — вспомнил Киба, со всей серьезностью вглядываясь в безупречные черты Хинатиного лица. — Твой отец не женился снова? — Да, я ее практически не помню, — подтвердила она с грустной улыбкой. — Папа очень любил мою маму и больше не смог найти ей замену. Она умерла в родах вместе с моей нерожденной сестрой, и эта трагедия его до сих пор никак не отпустит. Брат заботился обо мне, когда мамы не стало, потому что отец на какое-то время просто ушел в себя. Так что… мы с ним очень близки, — Хината подняла глаза на Кибу. — Когда вернемся домой, я обязательно тебя с ним познакомлю. И с папой тоже. Он очень уважает военных! И я думаю, ты ему понравишься. Майор широко ей улыбнулся. Приятно иногда вот так помечтать о жизни за пределами жаркой пустыни и ее бесконечных тайн. О жизни, где за каждым углом не поджидает опасность, и где байки о спессартине остаются лишь байками. — А ты познакомишь меня со своей сестрой? — спросила Хината, и в ее открытом взгляде Киба разглядел надежду. Надежду на то, что их история будет иметь свое продолжение, не останется недописанной и погребенной в этих бескрайних песках. — Конечно, родная, — позволяя ее надежде обрести осязаемую оболочку, ответил он. Хьюга приникла к губам майора в пылком поцелуе, зажмуриваясь крепко-крепко. Отстранилась следом. Глубоко посмотрела в его темные глаза. — Я уже говорила, но позволь сказать снова. Я хочу лишь тебя. Такого, каким узнала под тем же звездным небом, что сверкает для нас сегодня. Не нужно меняться ради меня. Просто будь со мною рядом, и я обещаю, вместе мы все преодолеем: твои переживания о прошлом и то, что ожидает нас в будущем. Что бы это ни было. — Я буду рядом, — прошептал Киба около ее губ и, притянув Хинату к себе за затылок, впился в ее рот с ожесточенной жадностью, с несдерживаемой страстью, наполненной глубокими, прежде неведомыми ему чувствами. Время вновь замедлило свой ход, и вокруг не осталось ничего: ни разговоров, ни обещаний, ни надежд. В мгновения их близости для майора все становилось неважным, и только Хината была сосредоточием его мыслей и чувств. Но в то время как он отпускал стороннее, ее одолевали неуместные переживания. — Ты плачешь? — тяжело дыша, спросил Киба, немного отстранившись от Хинаты. — Прости, но мне нестерпимо хочется плакать от того, что я испытываю к тебе… — рвано шепнула она и закрыла глаза, вслепую ища его губы. — Не надо, — он крепче стиснул ее в своих руках, отчаянно замотав головой и целуя отрывисто, с ощущением соленой влаги на губах. — Не плачь из-за меня, Хина, мне это невыносимо… — Майор… Яркие звезды действительно видели многое этой ночью. Столько разрозненных чувств, столько горячих поцелуев и жарких признаний. Однако что-то все же было скрыто от их пристального взора. Чьи-то не менее глубокие переживания, что не находили выхода, были замаскированы напускным весельем и заперты глухим молчанием. Но такие эмоции просились вырваться из глубины страждущего сердца и всплыть на поверхность, стать видимыми и заявить о себе так громко, как только возможно. Тогда кто-нибудь бы откликнулся, развеял тягучую печаль, вернул прежнее веселье, ничем более не омраченное. Наруто Узумаки прошипел сквозь стиснутые зубы от боли, но когда ладони Харуно Сакуры окутали его живот своим целительным теплом, он удовлетворенно выдохнул. — Легче? — Гораздо легче, — сбитое дыхание Наруто понемногу приходило в норму, и он открыл глаза, уставившись в потолок своей палатки. — Постарайся дышать ровнее, хорошо? Пульс бы успокоить. Узумаки повернул голову к Сакуре, что сосредоточенно лечила его горящую огнем метку своими ладонями, и насилу ей улыбнулся. Он был так глубоко благодарен, что даже слов не находил в этом признаться. В последнее время метка избранного не давала ему покоя по ночам, а Наруто не мог понять, что ж ей от него все надо. И только Сакура могла облегчить его мучения: прежде — своими снадобьями, а сейчас — ценным даром. — Ты моя спасительница, Сакура. Как вернемся домой, я свожу тебя в театр. Клянусь, ты таких постановок отродясь не видела! У Джирайи там есть знакомые, так вот он обеспечит нам лучшие места, где богачи деловито пыхают трубкой и пытаются впечатлить дам своим высоким положением, — Узумаки кисло усмехнулся. — Идиоты напыщенные. — Я согласна. Вот только надену свое самое лучшее платье — вдруг удастся впечатлить в ответ всех этих напыщенных идиотов? — Сакура тихо рассмеялась, но тут же поморщилась, и ее ладони над животом Узумаки дрогнули. Он подорвался с места, бросив взволнованное: — Больно? — Лежи ты, — толкнув Наруто обратно на матрас, с раздражением буркнула она. — Порядок. Сейчас пройдет. — Все, хватит, мне уже лучше, — Узумаки снова сел, и свечение ладоней Харуно потухло: она опять поморщилась и сжала руки в кулаки. — Прости, дорогая. Уже который раз из-за меня мучаешься. — Наруто, не обижай меня, по-хорошему прошу, — со вздохом простонала Сакура. — Заруби себе на носу: это моя работа. — И что с того? — Ничего. Хватит об этом. Я готова потерпеть, лишь бы тебе стало лучше. Это мое желание и моя прямая обязанность. Узумаки расплылся в улыбке, мягко дотронувшись до сжатого кулака подруги. Может, Наруто и приходилось задумываться над тем, не напрасно ли он согласился отправиться за спасением мира в эту проклятую экспедицию, но в такие моменты подобные мысли казались ему притянутыми за уши. Если бы не экспедиция и не это его, пока что необъяснимое предназначение остановить апокалипсис, он бы, возможно, так и не обрел друзей. Сакура стала ему до того близка, что даже могла обойти в этом Кибу, с которым Наруто было так легко, как ни с кем прежде. Шикамару, Хината, Ино — все эти люди стали ему по-своему дороги и заняли особое место в его сердце, где прежде было слишком свободно. Узумаки постоянно стремился заполнить это пространство кем-то особенным, но приятели, с которыми он общался время от времени, оставались просто приятелями. С девушками тоже как-то не складывалось ничего путного: ни одни романтические отношения Наруто не продлились дольше полугода — он быстро уставал от них и спешил отправиться на поиски чего-то нового: того, что сможет забраться глубоко в душу и остаться там навсегда. И кто бы мог подумать, что случайные незнакомцы вдруг станут этим «чем-то особенным»? Или что некий профессор Хатаке, о котором Наруто раньше слышал от Джирайи лишь урывками, одарит его необъяснимым отцовским теплом? Это было поразительно. Но будто так… правильно. Наруто нашарил рядом с лежанкой свою футболку и принялся наскоро одеваться, звякая кулоном серебряного медальона. Сакура внимательно следила за его действиями, отвлекаясь от неприятных ощущений в ладонях и грохочущего в груди сердца. Она пригляделась к кулону Узумаки, болтающемуся на цепочке, и невзначай спросила: — Что это у тебя за медальон? Все узнать хотела. Наруто оттянул цепочку, опустив на нее короткий взгляд. — А, это? — он с улыбкой засунул кулон под ворот футболки. — Да так, подарок родителей. — О, — Харуно сочувственно поджала губы, — ясно. Красивый. — Спасибо, — бодро отозвался Узумаки, хлопнув себя по груди. — Его носила моя мама. А потом он достался мне. Родители отдали мне медальон, когда уходили в свою последнюю экспедицию. Сакура уронила сконфуженный взгляд на свои колени, мысленно попрекнув себя за неосторожные слова. — Извини, я как-то не подумала… — Это ничего, Сакура, — отмахнулся Наруто. — Мне наоборот приятно говорить о родителях. Это уже давно не причиняет мне боли. Ложь. Какая несусветная ложь! Ему всегда будет больно говорить о маме с папой и вспоминать их улыбающиеся лица, оживающие в памяти так явно, что в дрожь бросает. Эта боль останется с ним до его последнего вздоха, и Наруто это понимал, даже в мыслях не пытаясь от нее освободиться. Ведь это все, что ему от них осталось кроме медальона. — Они очень тебя любили, — выдала Сакура, да с такой непоколебимой уверенностью, словно ей довелось когда-то знать Минато и Кушину Узумаки лично. — А знаешь, почему я так решила? — следом спросила она. Наруто неловко пожал плечами, безотрывно глядя в глаза подруги. — Потому что такие хорошие люди вырастают только в исключительной любви. Он просиял теплой яркой улыбкой, и Сакура ненароком растянула губы по его подобию. Она говорила это не за тем, чтобы утешить Наруто или ему польстить, а лишь потому, что искренне считала его одним из лучших людей, которых ей когда-либо приходилось встречать. Обычно Харуно была слишком осторожной с незнакомыми людьми, пусть и казалась довольно общительной на первый взгляд, но открывалась она далеко не каждому. С Наруто же ей хотелось быть открытой, с ним Сакура не боялась быть смешной или неловкой, потому что он в любом случае в этом преуспел куда больше. Может, этот парень порой мог вывести ее из себя настолько, что хотелось ему по голове настучать, да желательно чем потяжелее, но все же его добрая, понимающая натура затмевала любые кроющиеся в нем недостатки. Впрочем, даже недостатки Наруто были выше достоинств многих. — Ложись-ка ты спать, — поднимаясь с колен, на которых удобно устроилась подле друга, наставительно произнесла Сакура. — Я пойду к себе, поздно уже, — она хмуро покосилась на его живот под мятой футболкой. — Точно больше не болит? — Да точно, иди уже, — заверил ее Наруто. — Спокойной ночки. — Спокойной ночи, Наруто, — Харуно напоследок улыбнулась и, лукаво ему подмигнув, выбралась из палатки. Свежий ночной воздух проник в легкие Сакуры за один глубокий вдох, и она в блаженстве прикрыла глаза. Долгожданная прохлада бесцеремонно легла на ее плечи, и Харуно обняла себя руками, сполна наслаждаясь ею. Завтра с раннего утра на землю снова опустится жара, и для того, чтобы испытать облегчение, придется промучиться весь день. Сакура довольно неплохо переносила адское пекло, характерное пустынной местности, но от такой температуры любой бы со временем устал. Почти пять месяцев находиться в таком климате становилось все более нестерпимо. И Сакуре уже хотелось домой. Как и многим здесь. Какаши Хатаке закинул на плечо полотенце, возвращаясь в их с Наруто палатку после купания на скорую руку в организованной неподалеку от открытого шатра душевой. Профессор беспрестанно думал о найденном в Осирионе ключе Геба, но как он ни старался, к нему так и не пришло ни единой здравой мысли о том, каким образом кувшин может открывать Спессартиновую книгу. На завтра Какаши запланировал общий сбор, где каждый должен был хорошенько пошевелить мозгами и высказать свои предположения касательно ключа. Он надеялся, общими усилиями эта проблема сойдет с радаров — так хотя бы одной уже станет меньше. Сакура остановилась на полпути, заметив приближение профессора, и спрятала за спиной израненные руки. Ее улыбка сверкнула в свете лунного диска, и Какаши улыбнулся ей в ответ, остановившись напротив. — Сакура, — он неконтролируемо принялся разглядывать ее, придерживая на плече влажное полотенце, и этим Хатаке грешил всякий раз, как они оставались наедине. Его глаза бесстыдно задерживались на губах Сакуры, мягкость которых Какаши помнил как сейчас, а потом опускались к ее шее и изящным ключицам, до которых ему безумно хотелось дотронуться губами. Ее узкие плечи, тонкая талия под небольшой аккуратной грудью, худые запястья с проступающими венами на тонкой коже — все это казалось профессору сошедшим с холста талантливого художника и влекло настолько, что контролировать взбесившийся пульс становилось не просто трудно — невозможно. Он понимал, что смотреть на Сакуру так откровенно — это бесстыдно, но ничего не мог с собой поделать. Вся ее хрупкость, за которой скрывалась настоящая сила, безмерно волновала Какаши, вынуждая яростно душить в себе низменное желание обладать ею. Так было десять лет назад, и это же он делал сейчас. Почему сейчас? Не понимал. Они теперь не ограничены университетским уставом, преподавательской этикой и вероятностью быть осужденными злыми языками коллег, студентов и вообще кого бы то ни было. Однако что-то все еще не давало Какаши вволю выражать свои чувства к Сакуре, из тлеющих воспоминаний десятилетней давности превратившихся в очевидные. И если бы он только знал, как она этого ждала… — Профессор, вас долго не было, — заговорила Харуно, в отличие от Какаши, не слишком явно посматривая на его мокрую растрепанную шевелюру и красный рубец на груди, выглядывающий из-под расстегнутой на все пуговицы рубашки. — Я натаскал немного воды для мытья, — ответил Хатаке. — Наутро всем хватит. — Это отлично, — Сакура покачнулась на пятках, переплетая пальцы у себя за спиной. — У вас все нормально? Вы кажетесь чем-то расстроенным. — В самом деле? — Какаши мгновенно помрачнел. Не думал, что за его вполне искренней улыбкой можно было разглядеть обеспокоенность насущной проблемой. — Признаться, я думал о ключе. И это по-прежнему не принесло никаких плодов. — Завтра попробуем разобраться с этим вместе. Наконец-то разговоры о Хидане сошли на нет. Сил уже не осталось укладывать в голове эту дикость. — Ты сильно тогда испугалась? Сакура вздернула брови, схлестнувшись с профессором взглядами. — Да… нет, — она робко повела плечом. — Вы что, волновались обо мне? — Ты лечила Наруто? — обойдя ее вопрос окольными путями, Какаши задал свой. — Лечила, — Сакура настороженно прищурилась на манер профессора. — А почему вы спрашиваете? Он неожиданно приблизился к Харуно, и она судорожно вздохнула, когда профессорская грудь на одну краткую секунду коснулась ее. Он стоял к ней едва не вплотную, и Сакура растерянно забегала глазами по его напряженному лицу. — Покажи мне руки, — излишне требовательно попросил Какаши. Она смешалась под его суровым потемневшим взглядом и, смущенно переступив с ноги на ногу, протянула ему раскрытую ладонь. — У тебя волдырь лопнул, — поморщился Хатаке, мягко огладив подушечки ее пальцев. — Нужно незамедлительно нанести заживляющую мазь. — Я и так собиралась, — Сакура неожиданно улыбнулась на его серьезность. — Не стоит так волноваться об этом, профессор, как будто на это и без того не хватает причин. — Нужно, чтобы твои раны заживали, — глухо отозвался он, протягивая к ней вторую руку и обвивая крепкой ладонью тонкое запястье. — Не успевают затянуться одни, как ты обзаводишься другими. — Ну, я бы с радостью, вот только Наруто нужна моя помощь, а в таком случае эти раны меня уже не волнуют. — Я знаю, — хмуро кивнул Какаши. — Но ты должна беречь себя. Сакура мотнула головой, улыбнувшись краешком губ. — Я должна оказывать медицинскую помощь членам экспедиционной группы. Разве я здесь не за этим? Хатаке помедлил, прежде чем обронить неуверенное: — За этим. — Вот и не нужно так волноваться обо мне, профессор, — осторожно возвращая себе свою руку, сказала Сакура. Какаши отступил на один мизерный шаг, но лишь для того, чтобы иметь возможность видеть Сакуру целиком. Он мазнул взглядом по ее улыбающемуся лицу и одним плавным движением накрыл ладонью ее заалевшую щеку. Харуно вмиг посерьезнела, выискивая что-то на невозмутимой физиономии профессора, но не удержалась от того, чтобы не прильнуть щекой к его ладони, наполняясь ее приятным теплом. Такое простое касание — и Сакура уже терялась, обнажая свои к нему чувства. — Отдохни как следует, — тихо произнес Какаши и вновь сократил расстояние, пролегающее между ними. Он склонил голову к Сакуре, дотронулся губами до ее лба, лишь мимолетом коснувшись волос ладонью, и быстро отстранился. Улыбка Хатаке в этот момент сияла ярче звезд вразрез тому, что творилось у него на душе, и вынуждала сердце Сакуры обессилено затрепетать в стянутой светлой печалью груди. Она кивнула. — Я уже иду спать. — Хорошо. Доброй ночи, Сакура, — коротко сжав ее плечо, напоследок изрек Хатаке и стремительно прошел мимо нее в свою палатку. Она не торопилась уходить, зачем-то разглядывая свои руки и прицениваясь к новым повреждениям. Но потом, усмехнувшись в ладошку, Харуно уверенно направилась к себе: все же, новые ожоги, оставленные после лечения Наруто, действительно стоило хорошенько обработать заживляющей мазью. Узумаки увлеченно заполнял страницы своего дневника новыми впечатлениями, полученными за вчерашний и сегодняшний дни, и не заметил, как вернулся Какаши. Наруто уже много лет вел личные записи, и сосчитать, каким по счету был его блокнот из гладкой черной кожи, казалось нереально. Он завел такую привычку спустя несколько лет после смерти родителей по их же примеру: Минато каждый день уделял на это время, а если по какой-то причине ему не удавалось, в дневник что-то записывала Кушина. Наруто раньше часто задумывался, как возможно вести один дневник на двоих, но такими уж были его родители: все делали вместе, ничего друг от друга не скрывая. И Узумаки, отчего-то, хотелось продолжить их общее дело. Хотя бы таким образом быть к ним ближе. Он мог просидеть над дневником до глубокой ночи, ничего вокруг себя не замечая, но профессор решил отвлечь Наруто от своего занятия и многозначительно кашлянул в кулак для привлечения его внимания. Узумаки выставил вверх указательный палец, тем самым обозначив, что заканчивает предложение, и обернулся на профессора только когда захлопнул дневник, сунув его под подушку вместе с прикрепленной к уголку обложки ручкой. — Как ты, Наруто? — по горячим следам спросил Какаши. — Да нормалек все, профессор, — перекатившись на другую сторону лежанки, усмехнулся он. — Вы прям со мной как с ребенком возитесь. Ничего с моей избранной душонкой не случится. Еще спасем мир, несмотря на эту напасть, так что будьте спокойны. — Да при чем здесь мир, — хмыкнул Хатаке, усевшись напротив Наруто. — Я беспокоюсь о тебе не из-за этого. — Тем более, — весело хохотнул Узумаки. — Вы с Сакурой — два сапога пара. Она тоже вокруг меня вьюном вьется. Какаши согнул ноги в коленях, облокотившись спиной о свой чемодан. — И тебе этот претит? — Да не то что бы… — Наруто шмыгнул носом, усаживаясь по-турецки. — Быть избранным, которого все берегут, как зеницу ока, не так уж и плохо. Пока что. — Может, ты и избранный, но я здесь тоже не последний человек, так что не думай взять все на себя, Наруто. Я тебе такой радости не доставлю. Узумаки вволю расхохотался, едва не завалившись назад. — Вы уже совсем ошалели, профессор, — покачал головой он. — Так и знал, что хотите присвоить себе мои будущие подвиги. — Конечно. Сплю и вижу, — поддержал его настроение Хатаке, низко рассмеявшись. Но, невзирая на исходящее от Наруто веселье, Какаши был к нему более чем насторожен. Он уже давненько заметил, что Узумаки лишь хочет казаться все таким же непринужденным, как в начале их путешествия, а на деле чем-то глубоко обеспокоен. Какаши все собирался задать ему прямой вопрос на этот счет, однако его что-то останавливало: то момент выходил неподходящим, то находились другие, более весомые темы для обсуждения. Ну, а сегодня профессору вдруг показалось это вполне себе уместным, и он придвинулся к парню поближе, выдав то, что многие дни его волновало. — Я тут наблюдал за тобой и решил, что тебя тревожит что-то. Не желаешь поделиться? — Меня? — Наруто прыснул, но было видно, как напряглись его плечи, и как пальцы беспокойно забарабанили по скомканному покрывалу, запутавшемуся в ногах. — Не придумывайте, Какаши. Что меня может тревожить, кроме того, что вчера у меня на глазах дважды воскрес из мертвых один местный сумасшедший? — Это поистине невиданное зрелище. — Ага, такого представления я точно еще не видел. И вряд ли когда-нибудь забуду. — А если серьезно? Наруто вздохнул, понимая, что понемногу сдается под невидимым натиском Какаши. — Может, лучше о вас поговорим? — Обо мне? — Хатаке в удивлении вскинул бровь. — А обо мне-то что говорить? — Ну… не знаю, — хитрая улыбка тронула губы Узумаки, и Какаши, глядя на это, внутренне сжался. — Сами-то как думаете? — Не имею ни малейшего понятия, — стушевался он. — Ну-ну, — буркнул Наруто, смерив профессора хитрым прищуром. — Заливайте кому-нибудь другому. Какаши опустил руки на согнутые колени, расслабленно свесив кисти. — Не знаю, что ты пытаешься выяснить, но я в любом случае спросил первым, — иронизировал он, срывая с губ Узумаки очередной чуть хриплый смешок. — Вы просто невыносимый зануда, — лукавствовал он, ничуть не стесняясь своей прямоты, — и что только Сакура в вас нашла? Какаши был повержен. Можно было изначально предположить, что соревноваться с Наруто в острословии себе дороже. Но это его высказывание, на удивление, оказалось толковым. Ибо Хатаке сам в упор не понимал, почему Сакура когда-то в него без памяти влюбилась и отчего питает к нему какие-то чувства сейчас. — Это хороший вопрос, — не стал теряться Какаши. — Мне бы и самому знать. — Если что, я пошутил, — решил внести ясность Наруто. — Женщины любят умных мужчин, к тому же, вы хороши собой и сдержанны в стрессовых ситуациях. Хотя… — Наруто сморщил нос, — безрассудных любителей помахать кулаками женщины тоже любят. Вон, у Кибы неплохо получилось закрутить интрижку с Хинатой. — Думаешь, это интрижка? — Вообще-то, нет. Я говорил с Кибой об этом. И там, кажись, все серьезно. — Похоже на то. Узумаки поджал губы, раздумывая о чем-то таком, что было неведомо Какаши, а потом взглянул на него с затаившейся в больших голубых глазах печалью. — Вы правы. Мне в последнее время тоскливо. Вот оно! Хатаке незаметно кивнул на свои догадки, правда, легче ему от этого совсем не стало. — Почему? — тихо вопрошал он, боясь спугнуть попавшегося на крючок Наруто. Тот почесал затылок, вперившись глазами в покрывало, и спустя долгие секунды безмолвия, пожал плечами. — Не знаю. Я скучаю по дому. По своему музею, по Джирайе. Такое ощущение, что все происходящее до нашего путешествия осталось далеко в прошлом и уже не повторится. Кажется, мне оказалось не по силам так долго быть оторванным от дома. — И только это тебя беспокоит? — Не только. Я думаю о родителях. Чаще, чем обычно, и это трудно. Я ведь отправился в путешествие, чтобы узнать, как погибли мои папа с мамой, а в итоге за все эти долгие месяцы так ничего и не выяснил. Я ни на шаг не приблизился к ответам, мучившим меня всю жизнь, и думается мне, уже и не приближусь. Какаши резко отвел взгляд в сторону, всматриваясь в неосвещенный угол палатки. Ему было тяжело смотреть на Наруто, что будто сгорбился под тяжестью своего отчаяния, и не иметь возможности как-то ему помочь. Что он мог? Выяснить, как именно погибли Минато и Кушина Узумаки не смог даже Хирузен Сарутоби, с которым они были близки, так каким образом докопаться до истинной причины трагедии мог сам Какаши? Наруто столько лет пребывал в неведении и наверняка оберегал призрачную надежду на то, что родители живы, а тайна их смерти так и не была раскрыта. Задумываться о тяжести его бремени было Какаши непросто: он прикипел к этому парню. И дело совсем не в том, что Наруто был единственным инструментом для борьбы с подкрадывающимся апокалипсисом. Просто оттого, что Наруто впустил Какаши в свое сердце, словно так было всегда, Хатаке ненароком поступил так же. Пусть не так явно это показывал, но… уж как умел. — Мне очень жаль, друг мой, — чуть слышно проронил он. — Если бы я мог как-то помочь… — Не-не, — Наруто вновь превратился в яркое, пышущее жизнью солнце, пробираясь своими лучами даже в самые темные уголки их временного с профессором жилища. — Мне помощь не нужна. Это только моя забота. Да и в этом вы действительно мне не помощник. Так что и говорить тут не о чем. Теперь понимаете? — Понимаю, — слабо кивнул Хатаке. — Но позволь мне как-то разогнать твою тоску. Хочешь, дам книжонку почитать? — он развернулся к своему чемодану и щелкнул замками. — Чтиво, конечно, неоднозначное, но чем черт не шутит… — Знаю я ваше чтиво, — подавшись вперед, цыкнул Наруто. — Да и читал уже. Какаши обернулся через плечо, замерев с книгой в руке. — Читал? — Да конечно. Причем всю серию этих дрянных романов. Я, знаете ли, не ханжа, но даже для меня это перебор. Хатаке залился краской, отчего-то засмущавшись такого резкого мнения Узумаки, не совпадающим с его собственным. — Я бы не сказал, что романы господина Жерара де Оморье уместно называть дрянными, — тряхнув головой, обиженно промямлил он. Из Наруто неконтролируемо вырвался очередной хриплый смешок. — Жерар, блин, де Оморье. Я балдею! — Что? — сведя брови к переносице, не понял Какаши. — Что смешного? — Да потому что этот псевдоним такой же пошлый, как и содержание этой бульварщины, — заявил Наруто, выбивая из Хатаке весь воздух этими неосторожными словами. — Даже если это и псевдоним, — профессор поморщился, — что ж тут такого? Очень хорошо звучит. И вообще, парень, не нравится — не читай. — А у меня выбора нет, — с улыбкой на одну сторону признался Узумаки. — Меня Джирайя все свои рукописи заставляет читать еще до отправки в печать. Мстит, видать, за то что я на его шею мелким засранцем свалился. Какаши оторопело хлопал глазами, даже не заметив, как обронил свою челюсть. То есть… обожаемый им писатель Жерар де Оморье — директор музея древностей и опекун Наруто Узумаки? Серьезно, что ли?! — Ты шутишь… — наконец, отмерев, выдохнул профессор. — Если бы. Правда! Джирайя написал всю эту муть от нечего делать, но первый роман неожиданно обрел успех. Кто бы мог подумать? Хах, уж точно не я. — Чтоб меня… Поверить не могу! — Я вас познакомлю, как домой вернемся. Хотите? Возьмете автограф, если вам гордость позволит. — Да я и думать о таком не мечтал! — чересчур радостно воскликнул Хатаке, и Наруто аж хрюкнул от всего его взбудораженного вида. — Профессор, с вами определенно что-то не так. Вы в курсе? — Я поймал тебя на слове, Наруто, — возбужденно ерзая по своему матрасу, сказал Какаши и стал убирать еще несколько месяцев назад прочитанный роман обратно в свой чемодан. — Ты теперь обязан познакомить меня с господином Жераром де… — Да Джирайей его зовут! — Ага, — профессор расправился с замками и развернулся обратно к Наруто. — Джирайя, точно. Извини, я по старинке. — Поражаюсь я вам, Какаши, — поправив сбившуюся в ком «подушку», Узумаки стал укладываться в постель. — Такой интеллигентный человек, профессура! А со вкусом беда… Угораздило же вас, а. — Ты что-то разболтался, дружок, — с притворной строгостью осадил его Какаши. — Да и о вкусах не спорят. Слышал такое? — Слышал-слышал, — Наруто подложил руки под голову, предварительно натянув на себя покрывало. — То-то же, парень, — профессор погасил напольный фонарь и тоже завалился на матрас, подмяв под себя имитацию подушки. Наконец-то его мысли о ключе Геба утекли в неизвестном направлении, и Какаши мог спокойно отойти ко сну. А снился профессору Жерар де Оморье, подаривший ему свой автограф.☀️☀️☀️
Хината поставила перед Какаши дымящуюся кружку с кофе, и он благодарно ей улыбнулся, не отвлекаясь от своей затянувшейся речи, направленной на то, чтобы встряхнуть группу и повысить командный дух. Компания собралась в шатре за столом, где проходил завтрак, и принялась генерировать самые безумные идеи насчет того, каким образом ключ Геба может открыть Спесартиновую книгу. Майор Инузука сидел вразвалочку, скрестив руки на груди; Наруто постукивал пальцами по столу в попытке выжать из себя что-нибудь толковое на заданную тему; Сакура с Ино внимательно слушали профессора подобно прилежным ученицам; а Шикамару сосредоточенно думал и при этом даже глаз не открывал, выставив перед собой соединенные друг с другом кончики пальцев обеих рук. В удушливом воздухе витало ощутимое всеми напряжение, и чем дольше тянулось бесплодное обсуждение, тем сильнее оно становилось. — Точно больше никто не хочет кофе? — справилась Хината, поочередно оглядывая каждого из друзей. — Да сядь ты уже, мельтешишь тут перед глазами, — раздраженно буркнула Ино. — Хватит тебе огрызаться, — миролюбиво произнес Киба, бросив взор на Яманака. — Не с той ноги встала? Так выпей кофейку, взбодрись немного. — Майор, — безжалостно сжирая Инузуку взглядом, рыкнула Ино. — Помолчи. И без твоих нравоучений тошно. Киба усмехнулся, отворачиваясь к профессору. Утро у местного археолога точно не задалось, решил он. — Ты сам-то давно шерстку свою пригладил? — усмехнулся Наруто, покосившись на друга. Киба выпрямился, обратив настороженный взгляд на Узумаки. — На что это ты намекаешь? Я тебе животное, что ли, какое? — Это что за разговоры? — становясь рядом с Наруто, Хината оглушительно хлопнула ладонями по столу. — Успокойтесь оба. Иначе я сама вас успокою. Майор откинулся на стуле, принимая свою прежнюю позу, и с обожанием посмотрел на рассердившуюся Хьюгу. Он, конечно, безмерно любил ее мягкость, но когда она обретала некую воинственность, то и вовсе насквозь поражала его сердце. — Ты-то куда, Хината… — съежившись, пролепетал Наруто. — Понахваталась от майора всякого… — Может, я уже продолжу, ребята, как думаете? — вклинился в разговор Какаши, пытливо уставившись на Узумаки с Хинатой. — Простите, профессор, конечно, продолжайте, — промурлыкала она, но не отходя от кассы предостерегающе зыркнула на Наруто, склонившись в упор к его лицу. — Перестань ты так на меня смотреть, подруга, — поежился он. — Жуть какая… Хината выпрямилась и беззвучно хихикнула, опускаясь на складной табурет рядом с Узумаки. — Вам не кажется, что сейчас будет трудно сказать наверняка, как пользоваться нашей очередной находкой, пока мы не имеем понятия, что из себя представляет Спессартиновая книга? Какаши раздраженно поморщился: Ино говорила до того очевидные вещи, что хотелось обессилено рухнуть на стол и протяжно застонать. — Пусть Хината прочтет, что на нем написано, — Шикамару взмахом руки указал на кувшин подле профессора. — Наверняка там зашифровано какое-то слово или что-то в этом роде. — Что же это? — ошарашено выдохнула Яманака. — Шикамару Нара захотел поработать?! Он подался вперед, всем телом развернувшись к Ино. — Что вы сказали? — Я сказала… — Мы что, сейчас будем терять время на бессмысленные споры? Я бы попросил, друзья, — строго отчеканил профессор. — К слову, на кувшине нет никаких надписей, — пожав плечами, уточнила Хината. — Только рисунки. — Ну вот, можете и дальше ничего не делать, — сложив руки на груди, съязвила Ино. Шикамару проглотил ее нападку, разве что, не подавившись, и уронил голову в стол. А так хотелось ей ответить… Ведь ему было, что сказать. — Значит, версию с шифром можно пока отмести, — разочарованно пробормотал Хатаке. — Я тут подумал, а чего далеко ходить-то? — с энтузиазмом произнес Наруто, забарабанив пальцами по столешнице. — В каком смысле? — нетерпеливо спросил Какаши. — Да в самом прямом. Давайте его разобьем? — Кого? — непонимающе мотнула головой Сакура. — Кувшин, кого еще, — простодушно ухмыльнулся Узумаки. — Ключ наверняка внутри, — он неожиданно посмотрел на друзей с укоризной. — Вы раньше-то до этого додуматься не могли? — Могли, — с недовольством возразил профессор. — Мы его и так и сяк трясли — там пусто. Однозначно. — Мне вот так не кажется, — стоял на своем Наруто. — Плохо трясли значит. Какаши вздохнул. — Наруто… — У нас все равно нет других идей. — Только через мой труп! — решительно встав из-за стола и упершись ладошками в его деревянную поверхность, заявила Ино. — Еще не хватало уничтожить ценный артефакт! — В нем нет ничего ценного, если он не открывает книгу, — справедливо заметил Киба. — Да что ты можешь знать о ценности таких вещей, майор? — Уймитесь! — Наруто тоже вскочил на ноги и, выйдя из-за стола, подошел к профессору. — Можно еще хрен знает сколько так просидеть и ни к чему не прийти! — он схватил со стола кувшин и отскочил назад, подальше от встрепенувшегося Какаши, выставив вперед свободную руку. — Стоять! Никому не двигаться! — Только попробуй что-нибудь сделать с кувшином, Наруто, — процедила Яманака. — Я тебе его на голову надену. — Давай, разбивай, — подначивал его майор. — И покончим с этим. Ино обернулась на Кибу, широко распахнув рот от охватившего ее всю негодования. — Да как ты можешь?! — Бей, — одобрительно закивал он, не обращая внимания на угрозы археолога, и его нахальная улыбка только больше подстегивала ее на это. — Я вас двоих здесь закопаю, — предостерегающе покачивая головой, прошипела она. — Остановитесь, пока не поздно. — Может, и вправду не надо? — обеспокоенно бегая глазами от Наруто к Кибе и обратно, засомневалась Хьюга. — Всё, — наскоро подкатывая рукава рубашки, бросил Инузука, — я уже смотреть на это не могу. — Киба, не смей! Наруто с Кибой замерли над разбитым кувшином, вслушиваясь в воцарившуюся в одночасье тишину. Ино рухнула на стул, не отрывая взгляда от кучки осколков под ногами друзей, Хината зажала рот руками от такой неожиданности, а профессор Хатаке так и не успел понять, что эти двое сейчас натворили. Киба опустился на корточки и стал аккуратно перебирать осколки, пока Наруто смотрел на его действия с высоты своего роста. Он сам предложил разбить кувшин, но как-то не ожидал, что Инузука так быстро претворит его намерение в жизнь. — Что там? — тихо вопрошал Узумаки. Майор отмахнулся, продолжая копаться в останках кувшина, и Наруто со вздохом присел рядом. — Ничего, да? — Кажется, — растерянно пробормотал он. — Вы что наделали, идиоты?! — простонала Ино, с закрытыми глазами потирая лоб ладошкой. — В самом деле, что за беспредел? Такие вещи не делаются без всеобщего согласия! — распалялась Сакура. — Да погоди ты, — буркнул Инузука, — тут что-то есть. Хината бросилась к мужчинам и, протиснувшись между ними, села на пятки. — Где? Покажи? — Здесь, на обратной стороне, — Киба протянул ей один из осколков. Она непонимающе заморгала, приблизив находку в упор к глазам. И куда только опять свои очки задевала? — Это камень… — Дайте мне, — потребовал Какаши и тут же стал внимательно изучать осколок, в глиняную поверхность которого был врезан темно-оранжевый полукруглый камень. — Действительно. — Это что, спессартин? — подорвавшись с места, взволнованно спросила Ино. — Похоже на то, — задумчиво потирая камень большим пальцем, выдал Хатаке. — Киба, что с остальными частями кувшина? — Больше ничего такого, — отбросив очередной осколок к кучке других примерно таких же, заключил майор. — Может, это и есть ключ? — предположил Наруто. — Тем более, если этот камень тут один такой. — Не знаю, — отозвался профессор. — Мы и не узнаем наверняка, пока не найдем книгу, — Хината поднялась на ноги, отряхнув ладони друг об друга. — Но это хоть что-то. С кувшином было совсем непонятно. — Пока все однозначно только со звездой Нут, — рассудила Сакура, хмуро поглядывая на компанию, столпившуюся у разбитого кувшина. — Да не скажи, — хмыкнул Шикамару. — Все равно, пока мы не будем иметь на руках книгу, ничего не может быть однозначным. — Вы со своими пессимистичными настроениями только лишний раз наводите смуту, — подбоченившись, съехидничала Ино. — Идите покурите, что ли. Все равно заняться нечем. — Не вы ли только что орали здесь благим матом и обещали расправиться с Наруто и Кибой? Молчали бы о моих пессимистичных настроениях! Яманака решительно отвернулась. — Я не имею ни малейшего желания выяснять с вами отношения. — А тут нечего выяснять, — отбрил Нара и, сунув руку в карман, где полеживала пачка сигарет, спешно покинул шатер. Он весь оставшийся день ужасно злился на Ино. Конечно, основной причиной такого его настроения вряд ли была археолог, но свою роль в этом она определенно сыграла. Шикамару задевало то, что его умения и навыки в этой экспедиции не имеют особого значения, и он часто ощущал себя бесполезным. Не так Нара представлял себе эту экспедицию: никаких тебе мистических происшествий с восстающими из мертвых, ни уж тем более никаких ненужных влюбленностей в самых проблемных женщин мира. И чем все в итоге обернулось? Да он лишь хотел сделать что-то значимое и при этом не подвести репутацию уважаемой семьи Нара! А не искать то, не знаю что, смотреть, как люди убивают друг друга и выслушивать в свой адрес постоянные колкости по непонятным причинам. Бывало, Шикамару задумывался над тем, что ему повезло с командой. Нет, правда. Его окружали хорошие люди, на которых он даже мог бы положиться в случае чего, однако тот факт, что его душевное равновесие было расшатано донельзя только одним человеком, не то, что угнетало — приводило в ужас. Шикамару задавался вопросом: почему же в нем постоянно бушуют неуместные эмоции, над которыми он все чаще теряет контроль? И тогда он приходил к выводу, что уж лучше быть ко всему равнодушным и проживать довольно скучную, однообразную жизнь, чем денно и нощно думать о женщине, которая сводила с ума во всех смыслах одним лишь своим существованием. Вечером почти все разбрелись по своим палаткам, а Шикамару прохлаждался на улице, неспешно потягивая сигаретку. У него в голове была такая мешанина из мыслей, что он даже не стал в ней копаться. Лишний раз ломать голову ему не хотелось: натуральное издевательство над собой и своим настроением! Так, Нара просто не думал ни о чем, наслаждаясь прохладой и табаком. Вернувшись в палатку, своего соседа Шикамару там не застал и решил, что Киба проводит время с Хинатой. Он невольно заметил, что после переполоха, устроенного Хиданом и Какузу, у них с Хьюгой что-то разладилось, но, как можно видеть, все уже пришло в норму. Нара было, в общем-то, все равно на чужие взаимоотношения, однако чем меньше вокруг ссор и их недовольных участников, тем ему самому будет спокойнее. Давно уж стало ясно, что Шикамару вдруг стал чрезмерно чувствительным к чужим настроениям. Чтоб их… Устроившись на неудобном матрасе, Нара решил немного почитать. Книга оказалась не слишком увлекательной, но позволяла скоротать время до сна. Погрузившись в чтиво, Шикамару уже начал слегка подкемаривать и не сразу услышал голоса вблизи палатки. — Держи, — майор протянул Ино одну половину спелого сочного персика, оставив другую себе. — Спасибо, — отозвалась она и надкусила сладкий плод, удовлетворенно зажмуриваясь. — Ты хотела о чем-то поговорить? — спросил Киба, пока они медленно проходились по лагерю. — Опять грустишь? — Почему ты так решил? — нахмурилась Яманака, исподлобья взглянув на Инузуку. Он передернул плечами. — Ну, ты к вечеру притихла, да и сейчас выглядишь расстроенной. — На самом деле, я хотела извиниться, — рассматривая персик в руке, призналась Ино. — Утром я накричала на вас с Наруто, а сейчас думаю, что немного с этим перебрала, — она вновь посмотрела на Кибу и впилась губами во фруктовую мякоть. — Мир? — Я и не обижался, — с улыбкой ответил он, покончив со своей половиной персика и облизнув липкий большой палец. — Мало того, что выходка тех уродов не выходит ни у кого из головы, так еще и чертов ключ потрепал нервы. Даже не знаю, когда все нормализуется. Наверное, пока миссия не будет выполнена. — Считаешь, это возможно? — с опаской поинтересовалась Яманака, несколько помедлив с вопросом. Майор вздохнул, задумчиво воззрившись в потемневшее небо над головой. — Хотелось бы верить. По крайней мере, это в наших силах, — он усмехнулся. — Да-а-а, я даже не думал, что начну верить во всякую чертовщину. Ино издала тихий смешок — понимала его на все сто процентов. — Поначалу мне казалось, что Какаши перегибает палку с этим пророчеством, но теперь… — она поежилась. — Невозможно не поверить в то, что видишь своими глазами. — Это точно, — поддакнул Инузука. — А ты переживаешь? — О чем? — Ну, о том, что случилось. С Хиданом, — пояснила Ино. Киба остановился, сунув руки в карманы брюк. — Хочешь узнать, жалею ли я о том, что убил его? — В общем… да, — неуверенно кивнула она. — Нет, — немедля отчеканил майор. — Если бы мне представилась возможность, я бы сделал это еще тысячу раз. И продолжал делать до тех пор, пока ублюдок не отправится на тот свет. Ино ухмыльнулась, вглядываясь в бесстрастное лицо Кибы. Кажется, он нисколько не сомневался в сказанном. И это почему-то вызывало у нее чувство уважения к этому человеку. Может, потому что она сама привыкла идти всему наперекор и при этом не бояться осуждения? — Что? Почему ты так смотришь? — насупился майор, шагнув Ино навстречу. — Да вот думаю, насколько же тебе начхать на чужое мнение, — покачивая головой, сказала она. — Это плохо? — вздернув бровь, усомнился он. — Совсем нет, — возразила Яманака. — Мне вот тоже свое мнение дороже. Я, конечно, могу прислушаться и к чужому, но скорее нет, чем да. И если ты считаешь, что поступаешь правильно, делай то же и впредь. Не изменяй себе. — Я и не собирался. Думаешь, я не понимаю, что мне следует поработать над собой и научиться справляться с гневом? Понимаю, еще как. Но когда передо мной встает угроза, я уже ни о чем не задумываюсь. А если кто-то угрожает моим близким… Считай, мне напрочь сносит голову. — Хината рано или поздно это поймет, — заметив, что Киба снова хмурится, Ино поправилась: — Я имею в виду, она перестанет так остро реагировать. Кажется, вы больше не ссоритесь? — А кто сказал, что мы ссорились? — Киба улыбнулся и возобновил движение, вновь глядя в небо, уже усеянное звездами, которые напоминали ему о самых прекрасных мгновениях, что ему доводилось испытывать. — Значит, мне просто показалось. И все же, вам стоит понять друг друга. Без понимания ничего не построить. — Мне кажется, или вы с Наруто выбрали для себя не ту профессию? Яманака расхохоталась. Да что у них с Наруто вообще может быть общего? — Он что, тоже рассуждает логически? Я как-то не заметила. — Ну-ну, не наговаривай на него, — шутливо пожурил ее майор. — У него все навыки психолога. Мне даже подумалось, он намеренно хочет казаться простофилей, чтобы не копаться в чужом грязном белье задаром. Теперь они рассмеялись в унисон, да от всей души. И Шикамару уже не мог не услышать знакомый звонкий хохот вблизи его палатки. Книжка совсем перестала его интересовать, и он отбросил ее в сторону, к своему багажу. Нара сел в постели, потом встал и, прислушиваясь к разговору, подкрался к выходу из палатки. Ино с Кибой продолжали говорить о чем-то незначительном, отдалившись от личных тем, но воображение Шикамару было не остановить. Он раздраженно поджимал губы, сердито хмурил брови и незаметно даже для себя всем телом напрягся. Нет, это уму непостижимо! Значит, коль рядом нет того оборзевшего пацаненка, что без капли стыда заигрывал с Ино, так она с удовольствием нашла себе новую жертву для флирта? Да еще кого… С майором взялась хихикать! Нара совершенно позабыл, что, вообще-то, рационализм — всему голова, а эмоциям подвержены только глупцы, и в данный момент относился ко второй категории. Как его угораздило вот так взбелениться — даже для него самого было большим секретом, но это уже случилось, и Шикамару все больше надумывал себе лишнего, только глубже закапывая себя в пучине собственных фантазий. Гонимый этими яркими образами, он бездумно вышел из палатки и стал волком глядеть на хохочущих друзей. — Гляжу, майор травит пресмешные истории, — хмыкнул Нара, с недовольством зыркнув на Кибу. — На всю округу хохочете. Может, и мне расскажете? Я тоже не прочь посмеяться на ночь глядя. — Ты чего, Шикамару? — развернувшись к другу, пробормотал Инузука. — Что с настроением? — следом вопрошала Яманака, словив на себе сощуренный взгляд Нара. — Киба, не оставишь нас наедине? — бросив взор на майора, скорее потребовал, чем попросил он. Инузука не сразу среагировал должным образом: в удивлении поднял брови, моргнул оторопело. А уж потом спохватился и закивал. — Конечно. Я все равно уже собрался ложиться. Только к Наруто зайду. Ино так вообще не поняла, что произошло. Смотрела, как майор спешно ретируется в сторону палатки Какаши и Наруто, и не торопилась обернуться к Шикамару, который так и вцепился в нее взглядом, полным вроде бы понятной, но в то же время необъяснимой злобы. — Я что-то не поняла… — Яманака задрала нос и приняла закрытую позу, сложив руки на уровне груди. — Это что за тон? — Ты со мной только таким тоном и разговариваешь, — поддел ее Нара. — Что тебя удивляет? — О, так мы перешли на ты? — она коротко рассмеялась. — Долго же ты с этим тянул. — К тебе ведь подступиться невозможно, — неожиданно резко изрек Шикамару. — И тоже, почему-то, только мне. — К чему это ты ведешь, Нара? Я не понимаю, можешь говорить яснее? Кажется, именно этого ты вечно требуешь от меня, — практически выплевывая слова, подстегнула его Ино. Он не нашелся с ответом. Лишь буравил Яманака тяжелым непроницаемым взглядом, позволяя ей и сейчас держать над ним свое превосходство. — Ну? — Ино с вызовом дернула подбородком. — Так ты объяснишь, почему майор должен был оставить нас наедине? Она довольно сдержанно ждала ответа Шикамару, но внутри Ино уже нарастало раздражение из-за его тягучего безмолвия. — Так и знала, — фыркнула она и решительно развернулась в сторону своей палатки. — Уж извини, что помешал тебе флиртовать с майором, — бросил Нара, и его слова больно врезались ей в спину, заставляя ее остановиться, а потом и резко обернуться. — Не поняла? — Сначала ты напропалую флиртуешь с малолеткой из шайки Яхико, а теперь заигрываешь с Кибой, — в открытую заявил Шикамару. — Кто станет следующей вашей жертвой, милая леди? Яманака побагровела, с остервенением сжала руки в кулаки, но сумела совладать с эмоциями и оттого выдала пренебрежительно: — Уж точно не ты. Нара тяжело сглотнул, нервно мотнув головой. — Хватит этого высокомерия. — Что?! — взвизгнула Ино, шагнув вперед. — Да как ты смеешь говорить мне подобные вещи? Я не должна перед тобой оправдываться! Кто ты вообще такой, чтобы так говорить со мной? Еще и приплел сюда Кибу! Что с тобой такое?! Совсем сбрендил от безделья! Я даже видеть тебя не хочу после того, что ты имел наглость мне заявлять! — Неужели ты так ничего и не поняла? — выдохнул Шикамару, метаясь глазами по искаженному злобой лицу Яманака. — О, я поняла. Я очень хорошо поняла, что ты трусливый, самовлюбленный, ленивый папенькин сынок, которому невдомек, что соваться в личное пространство людей и судить их поведение ты не имеешь никакого права! Он скрипнул зубами, поморщившись от досады. Стоило признать: слова Ино больно ранили Шикамару. — Значит, ты совсем ничего не поняла. — Мне все равно, — отмахнулась она и вновь вознамерилась вернуться к себе. — Я больше не хочу с тобой разговаривать. Нара без промедления последовал за Ино, дернув ее за руку. — Стой! — Отпусти меня! — в попытке вырваться из цепкой хватки Шикамару, прокричала она. — Ты не понял? Я не хочу говорить с тобой! — Послушай, — насилу разворачивая Ино к себе, настаивал он. Яманака не собиралась сдаваться и забрыкалась отчаяннее. — Ты достаточно высказался! Пусти! Не прикасайся ко мне! — Как же ты меня достала, — едва слышно проронил Шикамару, выпуская из своих пальцев запястье Ино. Стремительно приблизившись к ней в один короткий шаг, он крепко обхватил ее лицо ладонями и уверенно впечатался в ее губы поцелуем. Яманака оцепенела, мгновенно врастая ногами в рыхлую землю, и в голубом океане ее широко распахнутых глаз замер необъяснимый ужас. Однако чем требовательнее Шикамару сминал губы Ино своими, вплетая пальцы правой руки в ее волосы на затылке, тем слабее становилась ее прежде непоколебимая воля. Она зажмурилась от яркости ощущений и порывисто подалась вперед, бездумно позволяя ему целовать ее с еще большей напористостью. Но вопреки временному замешательству Яманака, долго это не продлилось. Что-то резко выдернуло ее из плена собственных же чувств к тому, кто целовал ее с неудержимым неистовством, отрезвило в кратчайшую секунду непонятным болезненным импульсом, сработавшим где-то внутри, и перебросило в реальность. Тогда Ино с силой толкнула Шикамару в грудь и влепила ему хлесткую пощечину. — Козел! — истерично возопила она и, собрав дрожащими пальцами юбку в районе колен, унеслась прочь. Нара прижимал ладонь к своей пылающей щеке, провожая Яманака растерянным взглядом. И невзирая на то, что она выдала вполне объяснимую реакцию на его решительные действия, Шикамару был готов поклясться: Ино ответила на поцелуй. Сакура с Хинатой уже лежали в своих постелях, обсуждая предстоящий поход на рынок в небольшом городке, через который пролегал их дальнейший путь. Они были воодушевлены недолгим пребыванием в какой-никакой цивилизации и не торопились отходить ко сну. Ино залетела в палатку как раз в тот момент, когда женщины беззаботно хохотали, совершенно не обращая на ее возвращение никакого внимания. — Да как он посмел?! — в сердцах топнув ногой, сокрушалась Яманака. Соседки Ино смолкли, разом повернув к ней головы. — Кто? — обеспокоенно спросила Хината. — Что случилось? — добавила Сакура. — Он… Он… — Ино беспокойно металась по крошечному пространству палатки, сжимая-разжимая кулаки. — Он совсем ополоумел! — Да кто? — в один голос произнесли подруги. — Нара! — остановившись напротив, наконец, объяснила Яманака. — Только представьте, этот ненормальный меня поцеловал! Харуно с Хьюгой как по команде захихикали, сгибаясь пополам и с обеих сторон припадая лицами к пустующей постели Ино, которая обычно спала посередине. Их хихиканья как-то естественно перерастали в настоящий хохот, и Яманака опешила от такой их реакции. — Что здесь смешного?! — Я уж думала, он никогда на подобное не решится, — качая головой, сдавленно проговорила Сакура. — Ты что такое говоришь? — хватаясь за голову и сдавливая виски, выдохнула Ино. — А чему ты удивляешься? — не осталась в стороне Хината. — Между вами давно нарастало напряжение, и вот, оно нашло свой выход. Или ты станешь это отрицать? — Вы… да вы совсем, что ли?! Какое к черту напряжение?! — Хватит тебе, Ино, — одернула ее Сакура. — Не делай из этого трагедию. — Вот-вот, — поддержала ее Хьюга. — Ты вообще молчи, бесстыдница! — ткнув в Хинату пальцем, еще сильнее распалялась Яманака. — Уже всем вокруг известно, что ты спишь с майором! Сакура вздернула брови, с улыбкой покосившись на Хьюгу, а сама Хината ничуть не растерялась, выпрямляя спину и расправляя плечи. — И что с того? Пусть хоть весь мир знает. Мне стыдиться нечего. — Какая невоспитанность… — поражалась Ино, хотя уже давно поддерживала ее связь с Кибой. — А строила-то из себя… Нашлась тихоня. — Ты так говоришь, потому что хотела бы оказаться на ее месте? — намеренно подначивая подругу, кокетливо произнесла Харуно. — Нет, Сакура, что ты, — миролюбиво возразила Хината. — Майор, как мужчина, совершенно неинтересен Ино. Очевидно, она влюблена в Шикамару, оттого и плещет на всех ядом. — Что ты выдумала, Хината? — оскорбилась Яманака, нервно заламывая руки. — Меня ничего не связывает с этим человеком! И не нужно меня убеждать в обратном! — Да ради Бога, — пожала плечами Хьюга, подкладывая себе под спину подушку. — Так как это произошло? — Сакура заинтересованно заерзала в постели. — Как ты вообще на это отреагировала? — Я? — Ино смешалась под требовательными взглядами подруг. — Конечно же отвесила этому наглецу пощечину! — самодовольно выдала она. — Обалдеть! Прямо по лицу ему зарядила? — прижимая руку ко рту, поразилась Хината. — Он это заслужил! Что мне еще оставалось? — Например, признаться себе в том, что ты тоже к нему неравнодушна, — с раздражающей уверенностью подсказала Сакура. — Она права, — затрясла головой Хьюга. — Просто признай свои чувства. Это же прекрасно. Зачем противиться тому, что происходит против нашей воли? — Нет никаких чувств! И я больше не намерена это с вами обсуждать! Сакура с Хинатой многозначительно переглянулись перед тем, как улечься в свои постели и сделать вид, что этого разговора не было. Ино сбросила с себя обувь и, наскоро собрав волосы в высокий пучок заколкой, тоже забралась в постель. — Что, прямо в одежде спать собралась? — съехидничала Харуно. — Да, тебе-то что? — рваными движениями натягивая на себя одеяло, вякнула она. Сакура лишь улыбнулась и, перевернувшись на другой бок, устало зевнула. Ино долго крутилась в постели, не находя удобной позы для сна. Даже когда подруги засопели, она не сомкнула глаз. Яманака не могла не думать о произошедшем, а главное о том, какие чувства у нее это вызывало. А чувствовала она как раз то, в чем ее пыталась уличить Хината. Но ни признать, ни принять это Ино была не в силах. Когда-то она запретила себе привязываться к людям, однако за месяцы, проведенные в экспедиции, уже не раз нарушила негласный договор с самой собой: обзавелась подругами, выдавала противоречащие своему зароку эмоции и реакции, а также питала чувства к Шикамару Нара, которого возненавидела еще в детстве. И если детская шалость Шикамару в виде сломанной кареты Ино осталась в прошлом и давным-давно перестала что-либо для нее значить, то сегодняшний его безрассудный поступок грозился надолго остаться в ее мыслях и сердце, прежде запертом на все замки.