Norman Dück- Tears of the Strong
Ино крупно вздрогнула, когда скрипнула дверь в комнату, и тяжелые шаги отца заполонили все ее пространство. Она с усталым вздохом зарылась лицом в подушку, натянув одеяло до самого подбородка, и промычала приглушенно: — Я отдыхаю, папа. Оставь меня. — Ты совсем ничего не ешь, Ино! — в возмущении выпалил Иноичи, водрузив на свободную половину дочкиной кровати серебряный поднос со свежеприготовленным ужином. — Я не могу на это спокойно смотреть! Давай, сейчас же берись за еду! Если не думаешь о себе, то хотя бы о моем внуке подумай! — Считаешь, это мальчик? — не отрывая головы от подушки, но все же выбравшись из-под одеяла, скучающе вопрошала она. — Не знаю, дорогая, — голос Иноичи смягчился, и он протянул к дочери руку, присев на край кровати. — Как и не знаю того, кто его отец. Ино резко села, метнув на отца полный недовольства взгляд, и дерганым движением отвела от лица встрепанные волосы. — Ты снова за свое?! Эта тема закрыта! Я не стану это с тобой обсуждать! — Но Ино… — Яманака оставался терпеливым, однако и его терпению мог прийти конец. — Ты не можешь так поступать со своим отцом. Мне… мне совершенно неясно, как так вышло, что ты… ну, беременна… — Неясно, как это вышло? — Ино с усмешкой вздернула бровь. — Ты что, не знаешь, откуда берутся дети, папа? — Ино! — Что? Что ты хочешь от меня услышать? Иноичи сердито нахмурился и подался вперед. — Я имею право знать, кто опорочил честь моей дочери, — он вдруг громко прочистил горло и стыдливо отвел взгляд в сторону, на поднос с едой. — У тебя ведь… не было мужчины… — Непорочное зачатие, — простодушно выдала Ино. — Представь себе, так бывает. — Достаточно паясничать, дочка! — наконец, не выдержал Яманака. — Ты бессовестно рвешь мне сердце! Неужели я не заслуживаю знать, кто отец моего будущего внука? Это несправедливо, Ино! Она плавно опустила веки и сжала волосы у корней с такой силой, что пальцы задрожали. — Папа, пойми же, это мое личное дело. Ну, узнаешь ты, кто отец, и что это изменит? Я не хочу быть с этим человеком, и это взаимно. Тебе остается только два варианта: либо принять моего ребенка, либо поставить выше меня переживания о репутации нашей семьи и тем самым потерять нас обоих. Выбирай, папочка. Скоро у меня появится живот, и люди это заметят, так что сплетен не оберешься. — Меня не волнуют пустые сплетни! — несдержанно возразил Иноичи. — Дитя, что моя дочь носит под сердцем, не черное пятно на моей репутации, а Божье благословение. Ребенок — это всегда благо, Ино, еще твоя мама так говорила. Но ты относишься к этому столь легкомысленно… Неужели тебе все равно, что твое дитя будет расти без отца? — Лучше без отца, чем с тем, кого принудили им стать. Я сама воспитаю своего ребенка. Если хочешь, можешь участвовать, но поверь, я справлюсь и так. Для этого мужчина мне не нужен. У меня уже есть мой малыш, а все остальное не важно. Ино говорила искренне. Ну… почти. Когда она узнала о беременности, ее охватил парализующий шок. Потом она, конечно, поняла, что сама виновата в произошедшем, и не меньше Шикамару, но злиться стала именно на него. А уж это вполне себе оправданно: он — мужчина, а значит, думать о последствиях тоже следовало ему. По крайней мере, таковой была позиция Ино. Все тогда казалось ей нереальным. Ну неужели так бывает?! Она была с Шикамару всего раз и теперь оказалась связана с ним на всю оставшуюся жизнь. Это, что называется, и смех, и грех. Впрочем, у них изначально все складывалось как-то не по-человечески. И немудрено, что судьба сыграла с ними злую шутку. Яманака никогда не хотела детей и совсем этого не скрывала. А уж выйти замуж казалось ей самой пугающей перспективой из всех возможных. Но в тот момент, когда Ино стало известно, что внутри нее зародилась новая жизнь, все прежние убеждения начисто стерлись. Перед ней остался белый лист, что знаменовал новый жизненный этап, который она должна была пройти без страха и с высоко поднятой головой. Который ей хотелось пройти вместе с этим никем не запланированным ребенком. Ребенком, что совершенно неожиданно стал тем пресловутым смыслом, который она начала искать еще до того, как узнала о своем положении — экспедиция и от нее живого места не оставила. На удивление, Ино быстро свыклась с мыслью, что станет матерью, но ей все равно казалось, что все это происходит не с ней, и она является лишь сторонним наблюдателем этого безумия. Яманака было плохо и морально, и физически: гнетущее одиночество мучило не меньше тошноты, слабости и постоянного головокружения. Иноичи в ту пору чуть с ума не сошел, не понимая, что происходит с его драгоценной дочерью, и именно такое ее состояние потворствовало тому, чтобы Ино рассказала отцу о беременности. Он пребывал в не меньшем шоке, чем она сама, и у бедолаги даже сердце тогда прихватило. Глава семьи Яманака решительно не понимал, как такое могло произойти, ведь его дочь только-только вернулась из экспедиции. Разумеется, всех подробностей ему знать не полагалось — Ино оставила это себе. А уж говорить, кто причастен к ее беременности, она тем более не собиралась: уже заранее решила, что Шикамару ни за что не потянет такой ответственности, как семья и ребенок. Он был слишком труслив для этого — так она думала. И в этом же уверялась, когда каждый новый день ожидания хоть какой-нибудь весточки от него, наталкивалась на полнейшую тишину и даже на расстоянии ощущала его отвратительное безразличие. Однако винить ребенка в том, что его биологический отец был безответственным и малодушным человеком, Ино себе не позволяла ни на секунду. В этом следовало винить саму себя. Но неужто она виновата в том, что именно такой мужчина сумел пробраться в ее прежде пустое, никем не занятое сердце? Судьба это или же злой рок — значения уже не имело. Факт оставался фактом: Ино любила Шикамару и ничего с этим поделать не могла. Ведь будь ей все равно, сейчас бы не было так больно. А если больно ей — значит должно быть больно и ему. Именно из этих соображений она и решила соврать Шикамару о том, что избавилась от ребенка. Пусть он теперь тоже себя винит. Пусть мучается. Поделом. — Неужели ты даже не дашь этому мужчине шанс стать малышу отцом? — опасливо спросил Иноичи, пока дочь все больше впадала в задумчивость после своих же слов. — Ему не нужен никакой шанс, как ты этого не поймешь, папа?! — долбанув кулаками по скомканному одеялу, буквально взвизгнула она. — Почему я должна унижаться? Я не нуждаюсь в нем! И мой ребенок тоже в нем не нуждается! Я сделаю все, чтобы он ни в чем — слышишь?! — совершенно ни в чем не нуждался! Ложь. Все это столь откровенная ложь… Ино нуждалась в нем. Нуждалась в его любви, от которой, как ей думалось, Шикамару из собственной трусости решил отказаться. Но требовать от него невозможного она не собиралась. — Он что, тебя бросил? Ино замерла, и слезы колко тронули ее щеки. Теперь уж не разобрать, что там себе думал Шикамару. Может, он говорил искренне, когда упоминал Наруто, но ей уже не было до этого дела. Ино все давно решила. А теперь путей назад и вовсе не осталось. Как он сказал? «Я тебя презираю»? — Да, он меня бросил, — отчеканила она, чтобы у отца не оставалось сомнений во всем прежде услышанном. — Просто я слишком хороша для него — вот и все. — Ино… — Яманака уронил голову на дочкины колени и накрыл ее руку своей широкой теплой ладонью. Ей стало грустно от его вида, и от заметной боли в голосе. Отец уж точно не заслужил этих переживаний, но вынужден теперь страдать вместе с ней. — Папа, ну не надо так… — тихо всхлипнув, взмолилась она. — Не волнуйся обо мне. Я счастлива от того, что у меня будет ребенок, а другого мне сейчас и не надо. Папочка… Ты ведь рядом, и мне совсем не страшно. Я рожу здорового малыша, ты дашь ему имя, а потом, когда он подрастет, я продолжу заниматься своим делом. Археология — все еще часть моей жизни, пусть я пока совсем не представляю, как продолжить ее проживать после… — Ино запнулась, судорожно проглатывая слезы, — после смерти Наруто. Иноичи поднял голову и с небольшой заминкой кивнул понимающе. — Знаю, потеря товарища больно тебя ранит, но… милая, я прошу, скажи, о ком еще болит твое сердце. Я отчетливо вижу, что тебе не все равно. Не обманывайся, девочка. Папе и так все известно, ведь ты моя дочь, — он крепче сжал руки дочери в своих и пристально, даже строго посмотрел ей в глаза. — Я должен знать, Ино. Рано или поздно я все равно узнаю, ты ведь это понимаешь? — Да что ты заладил одно и то же?! — вновь взорвалась она, выдергивая руки из отцовских ладоней. — Хочешь знать, кто отец ребенка? Хорошо. Я скажу! Но я очень сомневаюсь, что тебе это понравится! Иноичи заторможено моргнул, вновь подбираясь к руке Ино. — Да, я хочу знать. Может, в твоей личной жизни мне места нет, но на правах отца я… — Это Нара. Яманака смолк, оборванный на полуслове, и помедлил, прежде чем отклониться назад и выпрямиться. — Как ты сказала? — он затряс головой, будучи совершенно обескураженным. — Нара? Ты… имеешь в виду… Шикамару? — Ну не Шикаку же! — додумалась сказануть Ино. — И снова ты имеешь наглость шутить с этим! — поразился Иноичи, подпрыгивая на месте. — Ино! Как такое возможно?! Шикамару… — он лихорадочно забегал глазами по вензелям, выбитым на пуховом одеяле дочери. — Я не могу поверить! Ты это выдумала? Ты хочешь таким образом скрыть… Она грубо скинула с себя одеяло и свесила ноги с кровати, касаясь подолом белой ночнушки светлого коврового покрытия. — Папа, ну что ты несешь?! Зачем я буду выдумывать такое?! — Неужели ты была… близка с Шикамару Нара? — Господи… — накрыв лицо руками, простонала Ино, и щеки ее запунцовели в диком смущении. — Ну а как иначе, по-твоему, я оказалась беременна?! — Прямо… в экспедиции?! — в очередной раз не поверил Иноичи. Да он в принципе не мог поверить, что обсуждает подобное со своей дочерью! — Всё! — Яманака оттолкнулась ладонями от матраса и отбежала от кровати на безопасное расстояние, яростно рассекая воздух обеими руками. — Достаточно меня пытать! Это касается только меня! Я сказала тебе, кто отец ребенка, как ты того и требовал, а теперь закончим с этим! Шикамару Нара больше не имеет ко мне никакого отношения! И если ты хоть словом обмолвишься… Иноичи вознамерился что-то сказать, но дочь не дала ему такой возможности, подбегая к нему и хватая его за лицо. — Папа, посмотри на меня, я говорю серьезно. Не вздумай лезть в мою личную жизнь. Понятно? Не смей. Никто не должен узнать о том, что Шикамару — отец моего ребенка. Этот ребенок мой, и этого достаточно. Иноичи был глубоко подавлен. А еще неимоверно поражен признанием дочери. Шикамару Нара… Яманака и подумать не мог, что речь пойдет о ком-то, кого он знает! А уж тем более о сыне своего лучшего друга, которого знал так много лет, что и не сосчитать! Полнейшее безумие… И об этом он должен молчать?! Должен смотреть в глаза Шикаку и скрывать, что у них один внук на двоих?! Яманака недолго думал, прежде чем схватить телефонную трубку и начать набирать по памяти номер Шикаку Нара. Их долго не соединяли, а Иноичи тем временем все больше наполнялся негодованием, которое вот-вот был готов излить на своего дражайшего товарища без какого-либо предупреждения. — Что случилось? Почему ты звонишь в такой час? — недоумевал Шикаку, и от этих его безобидных слов Иноичи крепче сжал в руке телефонную трубку. — Об этом ты у своего сына поинтересуйся, Шикаку. Что случилось… Ха! Он еще спрашивает! — Не понял? — голос Нара на том конце провода ощутимо посерьезнел. — При чем здесь Шикамару, и о чем я должен у него поинтересоваться? Иноичи попытался успокоиться, несмотря на ярое желание отчихвостить и Шикаку, и его бесстыдного отпрыска. Все-таки, Нара-старший вообще ни сном, ни духом о происходящем, и было бы правильнее это недоразумение как можно скорее исправить. — Я сейчас узнал такое… — Яманака кашлянул в трубку и понизил голос до шепота, воровато обернувшись через плечо. — Только представь: твой сын, прости Господи, заделал моей дочери ребенка и после этого бросил ее! Вдруг со стороны собеседника последовала тишина, и Иноичи оторвал от уха трубку, озадаченно ее разглядывая. — Алло? Шикаку? Ты на линии? — Я здесь, — хрипло откликнулся тот. — Подожди, ты хочешь сказать, что Ино беременна? От… от моего… сына? — Поверь, я сам не мог взять в толк, как это вообще возможно, но Ино не стала бы лгать на этот счет. Я не хотел пока говорить, что у нее будет ребенок, ведь тема… Это весьма деликатная тема, и я не имел права об этом распространяться, но теперь, когда мне известно, на ком лежит ответственность за это безобразие, я не мог тебе не сообщить. — Вот так дела… — протянул Шикаку, и его тяжелый шумный выдох резанул Иноичи ухо. — И что прикажешь делать? Выпороть его за это? Не стоит возлагать вину только на Шикамару. Он ведь не надругался над твоей дочерью? Не принудил ее к… гхм… этому без ее согласия? — Почем мне знать, каким образом это случилось? — краснея от макушки до пят, прошипел в трубку Иноичи. Говорить о своей девочке в таком контексте было страшно неудобно: для него она все еще оставалась ребенком, хоть и давно выросла. — Да и какая теперь разница? Немедленно поговори с Шикамару и вели ему отвечать за свои поступки. Моя дочь страдает! И я не стану спокойно на это смотреть! — Я понял, Иноичи. Только не делай поспешных выводов, прошу тебя. Уверен, это все какое-то недоразумение. Мой сын — порядочный человек, и никогда бы не поступил так подло. Я всегда учил его уважать женщин, и поверь, с его матерью у него просто не оставалось другого выбора. — Хочешь, скажу, как есть? Меня мало интересует, как бы он поступил с какими-нибудь абстрактными женщинами. Сейчас я говорю о своей дочери, и меня волнует лишь ее благополучие. — Понимаю. Я все сделаю, — Шикаку замолчал, а потом из него вырвался сухой смешок. — Выходит… Я стану дедушкой? Мне казалось, я такого счастья уж и не дождусь. Шикамару не спешил обзаводиться семьей вопреки упрекам матери, а тут… нежданно-негаданно… — Это я стану дедушкой, Шикаку, а станешь ли им ты — зависит от твоего сына. Ино серьезно настроена и даже видеть Шикамару не хочет. Теперь-то хотя бы ясно, отчего они тогда так взбрыкнули оба… Кто бы мог подумать, что очевидное у нас под носом?! Старые слепые идиоты! Нара рассмеялся на эту их поразительную недальновидность, но когда его телефонный разговор с Иноичи завершился, от былого веселья ничего не осталось. Он был зол. С ума сойти! Его сын способен на подлость? Или… почему Шикамару до сих пор отмалчивался? Не знал о ребенке? А может, все же знал, но просто решил свинтить, как последний трус, каким Шикаку его уж точно не растил все эти годы? Разгадать эту непростую задачку Нара вознамерился на следующий же день. Он отправился к сыну сразу после того, как завершил запланированные рабочие дела, прежде решив пока ничего не говорить супруге о том, чем его накануне огорошил Иноичи. Шикамару, к счастью, выискивать не пришлось: он отсиживался дома, и разговору с ним ничего не препятствовало. Шикаку наблюдал за сыном со стороны, привалившись к косяку арки, ведущей из прихожей в гостиную. Нара-младший сидел в кресле напротив камина, задумчиво курил и смотрел, как в нем колышется пламя, вслушиваясь в тихое потрескивание поленьев. Хорошо устроился, подумалось отцу. Заперся дома, покуривает себе, размышляет о чем-то своем и не спешит рассказывать семье о том, что учудил. — Шикамару, — бросил Шикаку, неспешно приближаясь к камину. Он не торопился реагировать на присутствие отца. Все так же смотрел в одну точку, не глядя затушив сигарету в пепельнице на круглом столике рядом с креслом. — Ты слишком часто меня навещаешь, — сподобился отозваться Шикамару и нехотя взглянул на родителя. — Что на этот раз? — Думаю, тема для разговора у нас найдется, — строго произнес Нара и встал напротив сына, повернувшись спиной к камину и тем самым перекрывая ему весь обзор. — У меня нет настроения болтать с тобой, — поморщился Шикамару. — Прости, отец. — Нет настроения? — Шикаку звучно хмыкнул. — Отчего же, позволь узнать? — Папа… — Нара-младший медленно покачал головой, как бы предупреждая отца о том, чтобы он не заводил свою старую песню, но даже не представлял, что тот уже обновил репертуар. — Прошу тебя, давай не сейчас. Я отвратительно себя чувствую. Шикаку свел брови на переносице, выдавая свое истинное настроение, что не отличалось сейчас дружелюбием. — Вот как, — он медленно закивал, всматриваясь в безэмоциональное лицо сына. — А ты подумал, как сейчас себя чувствует Ино? Или ты действительно являешься тем, как о тебе говорят — подлым трусом? Шикамару вскинул ошалелый взгляд на отца, так сильно поразившись его словам, что едва не задохнулся от негодования. — О чем ты говоришь? — прошипел он, впиваясь пальцами в подлокотники кресла. — Теперь еще и ты станешь называть меня трусом?! — Ино сказала отцу, что ты ее бросил. Проклятье, Шикамару! Разве я так тебя воспитывал?! Неужели ты способен так гнусно обойтись с женщиной и оставить на произвол судьбы своего собственного ребенка?! Что ж, ясно. Значит, отцу стало известно о том, что Ино была беременна. Шикамару в смущении спрятал взгляд, но потом снова воззрился на Шикаку и сощурился, сердито поджимая губы. — Не вини меня в том, в чем нет моей вины. Я не знал, что Ино ждет ребенка. Она ничего мне не сказала! — Значит, у нее были на то причины, — ткнув сына носом в очевидное, развел руками Нара. — Ты знаешь, что случится, если твоя мать об этом узнает? Да она убьет нас обоих, если, конечно, ее сердце это выдержит! Шикамару стремительно поднялся на ноги и рывком подался вперед, сжимая руки в кулаки. — Не отчитывай меня так, будто я все еще ребенок! — Видимо, ты действительно все еще ребенок, раз так и не научился принимать взрослые решения и отвечать за свои поступки, — и глазом не моргнув, как есть сказал Шикаку. Он никогда бы не подумал, что разочаруется в сыне, успехами которого всегда гордился, но сейчас был всего в одном шаге от этого. — Я не знал о ее беременности! — на повышенных тонах гнул свою линию Шикамару. — Да, я не виделся с Ино после возвращения из экспедиции, но не потому, что не хотел этого! Я не бросал ее, отец! Ты хоть знаешь, что мы пережили? Как много раз были близки к смерти? Мы вместе прошли через многое, и после этого отказаться от женщины, которую люблю, я бы не смог! Мне просто нужно было время, чтобы примириться с тем, что случилось с Наруто! Просто немного времени! Это что, делает меня подлецом?! — Я понимаю. Но что в это время должна была делать Ино? Смиренно ждать, пока ты вдоволь настрадаешься? Наруто был не только твоим другом. И не тебе одному тяжело смириться с этой потерей. Я говорил, Шикамару, не замыкайся в себе, обопрись на кого-то, не чурайся поддержки, но ты… — Да, она не должна была ждать, пока я настрадаюсь, но неужели мир бы рухнул, если бы Ино первой пошла мне навстречу?! И неужели то, что меня не было рядом, заставило ее избавиться от нашего ребенка?! Да если бы я об этом знал, то ни секунды не медлил с тем, чтобы быть с нею рядом! Шикаку в непонимании моргнул и в упор уставился на сына, начиная путаться в показаниях. — Постой. Что значит «избавиться от ребенка»? Иноичи прошлым вечером мне заявил, что Ино беременна. Откуда ты взял эту ересь? Шикамару приоткрыл рот, наконец, достигая должного понимания. Он попятился к креслу и, сходу падая в него, цепко схватился обеими руками за подлокотники. — Черт тебя подери… — ошеломленно прошептал Нара, и его руки в волнении задрожали. Получается, у него все-таки будет ребенок? Шикамару не поверил в это уже дважды. — Может, ты таки объяснишь мне, что у вас там происходит? — в нетерпении потребовал Шикаку, сдавив двумя пальцами переносицу. — Я уже ничего не понимаю! — А вот мне все предельно ясно, — вновь сощуриваясь, пробормотал Шикамару. — Вот значит как, Ино? — он категорично покачал головой, ощущая, как быстро в груди заколотилось сердце от осознания происходящего. — Решила устроить мне встряску? Лихо же у тебя это вышло… — Что? — Нара-старший наклонился к сыну и потеребил козелок уха, прислушиваясь к его неясному лепету. — Что ты там такое бормочешь? — Она так сильно хотела, чтобы я мучился мыслями о нашем ребенке и чувствовал себя виноватым? — глухо произнес Шикамару, совершенно не обращая внимания на потуги отца вновь вовлечь его в разговор. — Только Ино Яманака могла выдумать подобное, чтобы с такой жестокостью меня добить. — Шикамару! Ты станешь объясняться или продолжишь меня игнорировать?! — Клянусь, отец, — он, наконец, вспомнил о присутствии Шикаку и снова поднялся с кресла, рассеяно хлопая себя по карманам. — Ино ответит за то, что солгала мне о ребенке. Этого я ей с рук не спущу. — Куда ты пошел? Шикамару! Я велел тебе объясниться! Он сунул в рот сигарету и, щелкнув зажигалкой, с хитрым прищуром затянулся. — Может, я самый настоящий слабак и трус, — зажав ту же сигарету в зубах и зажмуриваясь от едкого дыма, Шикамару набросил на плечи пальто, — но не в этот раз. Шикаку не нашел, что сказать. А потом дверь за сыном закрылась, и лишь треск поленьев в камине разбавлял тишину, нависшую над опустевшей гостиной.☀️☀️☀️
Хината тщательно разглядывала себя в маленьком карманном зеркальце, как бы убеждаясь, что сделала все возможное, чтобы сегодня хорошо выглядеть. Она долго причесывалась, укладывая волосы и так, и сяк, но в итоге просто собрала их заколкой, а когда решила нанести макияж, у нее и вовсе все из рук посыпалось, так что результат оказался не таким, какого Хьюга ожидала. Впрочем, невзирая на все это, собой она осталась довольна. Даже учитывая то, что минувшей ночью Хината без сна прокрутилась в постели, мучаясь от нетерпения встретить новый день, она не казалась уставшей. Разве что, ей не хватало немного румянца, но и это было поправимо. Втиснувшись в одно из любимых платьев, которое не брала с собой в экспедицию, Хьюга, наконец, была готова к долгожданной встрече с майором, о которой он пока даже не подозревал. Она облачилась в пальто-пиджак, натянула перчатки и, пристроив на голове голубую шляпку в тон наряду и сумочке, уверенно улыбнулась своему отражению. Так же уверенно, как и сейчас, сидя на заднем сидении автомобиля. Водитель периодически поглядывал в зеркало заднего вида, и заметив это, Хината смутилась, тут же захлопывая зеркальце и убирая его в свой ридикюль. Шофер ухмыльнулся. Хьюга нахмурилась. Как оказалось, Киба жил в сорока минутах езды от дома Хинаты, и за время поездки она успела столько всего себе понадумать, что мандраж, который с утра грозился лишить ее чувств, только усилился. Она старалась отвлечься от всяких неугодных мыслей, в тысячный раз прокручивая в голове все, что собиралась сказать майору, но навязчивые опасения все никак ее не отпускали. Что, если в справочном бюро ошиблись, и он здесь теперь не живет? А может, Киба и вовсе уехал из города? Или же он просто не захочет ее видеть, и между ними так и не состоится ожидаемого разговора? Хината долго убеждала себя, что смирение — это все, что ей теперь остается. Но когда Неджи, сам того не ведая, открыл ей глаза на реальное положение дел, Хьюга наотрез отказалась мириться с тем, что их с майором судьбы больше не пересекутся. Отказаться от своей любви Хината считала трусостью и этого себе позволить не могла. Неужели она последовала за Кибой тогда, в храме Солнца, чтобы сейчас так просто его потерять? Хината решила, что оставит майора только если он сам этого захочет. Пусть скажет ей об этом в глаза, и тогда она отступится. В противном случае, этому никогда не бывать. Хината расплатилась с водителем и, игнорируя его смущающие взгляды, спешно выбралась из автомобиля. Сегодня солнце приятно пригревало, но она все равно поежилась от прохлады ненавязчивого ветерка, что осторожно поигрывал лентами и перышками на ее шляпке. Высоко задрав голову, Хьюга прижала к себе ридикюль и стала осматриваться по сторонам. Улица была оживленной. Люди на зависть жили своей обычной жизнью: хлопали дверьми магазинов с приветственно звякающими колокольчиками, коих в этом районе было великое множество, спешили каждый по своим делам, не замечая друг друга, или же, напротив, неторопливо прогуливались и засматривались на завлекающие витрины. Жизнь продолжалась, а Хината как будто заметила это лишь сейчас. И тогда ей тоже захотелось жить полной жизнью. Не ведать горя, не увядать от тоски в тяжкой разлуке с любимым. Просто… жить. Любить. И быть благодарной Наруто за этот неоценимый дар. Хьюга взглянула на крохотную бумажонку, что вытащила из кармана пальто, и закивала своим мыслям. Она прибыла по верному адресу — оставалось лишь отыскать нужный дом, а уж номер квартиры найти ей точно не составит никакого труда. Хината зашагала вперед, к одному из многоэтажных зданий, плотно прилегающих друг к другу, и невольно улыбалась снующим туда-сюда безразличным прохожим. Она снова остановилась, сверяясь с написанным на клочке бумаги, осмотрелась вокруг, придерживая шляпку рукой, продолжила движение. А потом Хината неожиданно даже для себя замерла, едва не врезаясь в суетливого мужчину, что спешил к автомобилю с призывно распахнутой дверцей. Майор Инузука переходил через дорогу на ту сторону улицы, где стояла Хината, и очаровательно улыбался своей спутнице, которая держала его под руку и что-то с заметным воодушевлением ему говорила. Он рассмеялся на ее слова, отбросив с лица волнистую челку знакомым движением головы, и в этот миг Хината несдержанно притянула ко рту обтянутую перчаткой руку, тихо охнув в ладонь. В том, что ее внимательный взгляд выцепил средь прохожих именно Кибу, у нее не было никаких сомнений. Она узнала его сразу: по высокой крепкой фигуре и офицерской выправке, по походке, прическе и профилю. Однако его спутница была Хинате незнакома. Сложно было сказать, что за женщина беззаботно болтала с ее возлюбленным, мертвой хваткой вцепившись в него, но издалека она казалась молодой и весьма симпатичной особой. Хьюга схватилась за сердце, ощущая слабость в ногах и мелкую дрожь в руках; в глазах потемнело, и в висках нестерпимо застучало. Как же так? Неужели в то время, пока она тосковала по майору, беспрестанно думала о нем и спасалась лишь их общими воспоминаниями, он нашел себе другую? Или же эта женщина существовала в его жизни еще до экспедиции и все это время ждала его возвращения? У Хинаты голова пошла кругом, и чем больше она размышляла обо всем этом в эти краткие минуты, тем нестерпимее становилась горечь неизбежного разочарования, парализующая беспомощно трепыхающуюся надежду внутри нее. Когда Киба со своей спутницей стал теряться среди других прохожих, Хьюга стремительно сорвалась с места и заторопилась проследовать за ними. Судя по всему, майор возвращался домой, потому что приближались они именно к тому самому зданию, которое нужно было Хинате. Она продолжала следить за Инузукой, стараясь быть незаметной, прячась за спины людей или, низко опустив голову, скрывая лицо за шляпкой. Майор подошел ко входу в многоквартирное здание, без промедления дернув на себя тяжелую дверь с бронзовой вертикальной ручкой едва не во всю ее длину, и Хината мгновенно притаилась чуть поодаль. Сердце ее испуганно колотилось в груди, но она не собиралась останавливаться. Хината подождала, пока майор галантным жестом пропустил вперед себя свою спутницу, а потом исчез за дверью сам, и только тогда ринулась вперед, мышкой юркнув внутрь. Они поднимались вверх по лестнице, и звонкий смех женщины, раздавшийся на всю округу, с корнем выдирал Хинате сердце. Она поверить не могла, что майор ведет эту даму к себе домой, а когда мельком представила, чем они могли там заниматься, ее бросило в дрожь. Стало так противно от этого — аж до тошноты. Это отвратительно. Почему? Почему так скоро? Ведь всего два с небольшим месяца прошло с их разлуки! Майор что, так нуждался в женщине? Это все просто для развлечения или он к ней испытывает что-то большее? Хината поднялась на несколько этажей вверх и резко остановилась, судорожно всхлипнув в ладошку. Она раздраженно стянула перчатки, быстро рассовала их по карманам и похолодевшей рукой притронулась к пылающему лбу под челкой. Слезы застыли в ее глазах, блеснули на ресницах, скатились по румяной щеке. Как он мог так быстро забыть о ней? Неужели совсем ее не любил? Хината задыхалась от боли из-за этого осознания, захлебывалась этим страшным разочарованием. Это случилось снова. Кажется, мужчинам не нужны такие, как она. Но почему? Что она снова сделала не так? Нет, к черту. Почему Хината в очередной раз должна была искать причины в себе? Она ведь искренне любила майора. Да что там… Хината бы не пожалела и жизни ради него! Киба же… Вот мерзавец! Теперь он с другой, и сердце ее опять со всей жестокостью разбито. Майор не просто разбил Хинате сердце. Он разорвал его на куски, растоптал и выбросил за ненадобностью. Ведь таких наивных дур полным полно. По крайней мере, вокруг немало женщин, что легко купились бы на его обаяние, а оставшись с ним хотя бы раз, захотели бы этого снова. Хината глубоко вздохнула, торопливо утирая с лица слезы. Нет. Она не уйдет. Даже сейчас, когда не оставалось ни единого шанса вернуть майора, Хьюга отступаться не собиралась. Только теперь цель ее визита была иной: она хотела посмотреть в лживые глаза Кибы, увидеть, на кого он ее променял, и понять, почему он так жестоко с ней обошелся. Хината встала напротив нужной квартиры еще несколькими этажами выше и, злобно стиснув зубы, занесла над дверью сжатый кулак. Машинально прислушиваясь к голосам по ту сторону, она яростно замотала головой: воображение охотно подбрасывало ей всяческие картинки, на которых майор был с этой женщиной, как когда-то был с ней. И обида уколола так больно, что это только сильнее разожгло ее гнев, клокочущий где-то в груди. Она несколько раз постучала, вкладывая в это как можно больше силы. За дверью послышался шорох, раздались шаги, а потом она распахнулась, и Хината лицом к лицу столкнулась с гостьей майора, без капли стеснения пронзая ее своим холодным, осуждающим взглядом. Женщина была красивой: высокой, стройной, на вид чуть старше самой Хинаты, которая отчего-то наполнилась неясным восхищением ею. Ее большие черные глаза пробегались по лицу Хьюги, длинные ресницы трепетали, выразительные напомаженные губы слегка поджимались. Копна темных кудрей, собранных в высокую прическу, облагораживала ее лицо, а сдержанного бежево-коричневого оттенка приталенное платье придавало фигуре изящества. Хината смотрела на эту женщину с нескрываемой ненавистью, при этом ощущая себя жалкой на ее фоне. И такого мерзкого чувства она прежде не испытывала. — Чем могу помочь? — довольно низким, но приятным бархатистым голосом заговорила незнакомка. Хината хотела разрыдаться так же сильно, как оттаскать эту дамочку за волосы. Однако она не могла предпринять ни того, ни другого, и просто бесцеремонно прошла в квартиру, оттолкнув женщину в сторону. Заблуждав взглядом по убранству жилища майора, Хьюга остановилась в стороне от его гостьи, выражение лица которой выдавало полнейшие непонимание. Она смотрела на Хинату с претензией, но, на удивление, открытого недовольства не выражала, в отличие от самой Хьюги. Она вздрогнула, когда в дальней комнате что-то звякнуло, и метнула глаза туда, откуда этот шум последовал. — Прошу прощения, а вы кто? — сподобилась поинтересоваться дамочка. Хината обернулась и глянула на нее из-под сдвинутых бровей, стискивая в руках ридикюль. На языке загорчили нелицеприятные фразы в адрес незнакомки, но Хьюга пока не нашла в себе сил раскрыть рот и позволить им вылететь оттуда безвозвратно. Вместо того чтобы ответить, она продолжала буравить суровым взглядом слегка растерянную девицу и незаметно вздрагивать от звуков неподалеку. — Я не знаю, что ты будешь пить, но могу предложить только… — майор остановился посреди комнаты и, вздернув одну бровь, поочередно посмотрел на каждую из бутылок, что держал в руках, — шампанское или вино? Хината потеряла к незнакомке всякий интерес, да и та перестала смотреть на нее в ответ. Они обе взглянули на появившегося в гостиной Кибу, что застыл истуканом, когда его взгляд натолкнулся на незваную гостью в лице Хинаты. Она и сама замерла, точно громом пораженная. Увидеть майора вблизи оказалось еще больнее, чем со стороны в компании чужой женщины. Он нисколько не изменился с тех пор, как они в последний раз виделись. Разве что, казался не таким изможденным, и был опрятно одетым. Его лицо, как и всегда, было чисто выбритым, а волосы привычно находились в очаровательном беспорядке. Невзирая на все происходящее, Хинату непреодолимо захлестнули чувства. Сердце защемило, когда их с майором взгляды встретились, и слезы снова стремились нагло коснуться ее щек. Вот только Хьюга не собиралась плакать. Она вдоволь нарыдается потом, когда ни с чем вернется домой. А сейчас унижаться еще больше Хината не стала. Майор же, казалось, впал в самый настоящий ступор. Он продолжал сжимать в руках бутылки с вином и шампанским, а глаза его, не мигая, смотрели на Хинату. О третьем действующем лице они оба благополучно позабыли, и посему, незнакомка решила сама напомнить о своем присутствии. — Я кое-что вспомнила, — бегло затараторила она, бросившись на поиски своей сумочки и верхней одежды, от которой уже успела избавиться до прихода Хинаты. — Нужно уладить кое-какие дела и… в общем… я позже еще забегу! Ни Киба, ни Хината и краем глаза не взглянули на нее, и даже когда дверь за ней закрылась, они не прервали зрительного контакта друг с другом. Инузука молчал, на ощупь пристроив бутылки на журнальном столике у дивана с парой кресел и банкеткой на изогнутых ножках, а Хьюга всеми силами давила злые слезы, умоляя себя продержаться еще немножечко. — Хина… — прошептал майор, и она вздрогнула, на выдохе приоткрывая губы. От этой интерпретации своего имени, что произносил лишь он один, ее затрясло, и ей пришлось-таки отнять от Кибы свой взгляд, чтобы зажмуриться от бессилия. — Я вижу, вы продолжаете жить своей жизнью, майор, — чуть хрипловато выдавила Хината, справившись с наваждением и выставляя напоказ вызванный жгучей ревностью и обидой гнев. Она коротко глянула на закрытую дверь, за которой скрылась его гостья, и снова посмотрела на Кибу. — А вы знали ее до экспедиции или уже успели повстречать после? Инузука растерянно моргнул, продолжая глядеть на Хьюгу, точно завороженный. — Что?.. — А она красивая, — насилу натягивая на лицо улыбку, сквозь выступающие слезы продолжала язвить Хината. — И даже очень. Но чем она лучше меня, кроме своей очевидной привлекательности? — Кто? — нахмурился Киба, осторожно подбираясь навстречу Хьюге. — Я не понимаю… Она возмущенно запыхтела и вновь обернулась к двери, мол, ты что, прикидываешься? — Ты… говоришь о Хане? — у майора челюсть отвисла, когда он, наконец, разобрался, в чем дело. — Но… это же моя сестра! Хьюга неуклюже переступила с ноги на ногу, срывая с себя шляпку и прижимая ее к груди, да в смятении попятилась в сторону. Схватившись за спинку первого попавшегося под руку стула, она рывком опустилась на него и нервно рассмеялась, роняя лицо в ладони. — Господи… — облегчение обволокло все ее тело умиротворяющей теплотой, и улыбка теперь искренне изогнула ее дрожащие губы. — Мне так стыдно за это… «Могла бы и догадаться!» — подумала себе Хината, отводя от лица выбившиеся из прически прядки волос. Тьфу ты! Теперь ясно, почему Хана вызвала у нее такое странное восхищение, когда они с ней впервые соприкоснулись взглядами. Она же была поразительно похожа на майора! — Ты подумала, что я здесь с женщиной? — посерьезнев, строго спросил он, продолжая медленно, как будто с опаской надвигаться на Хинату. Она неуверенно кивнула и пробормотала: — Что же я еще могла подумать, когда увидела вас с Ханой? Я же не знала, что она… Ох, прости. Представляю, как все это выглядит со стороны… Киба поморщился, сухо сглатывая, и остановился. — Не знаю, когда я успел прослыть для тебя вероломным блудником, но даже будь я таким, это было бы слишком. Хината вскинула голову, и ее взгляд больше не холодил майору душу. Она незаметно утерла влагу под носом и, болезненно заломив брови, посмотрела ему в глаза. — Как ты? Все внутри Хинаты затрепетало от этого простого, даже можно сказать, дежурного вопроса Кибы. Уголки ее губ дрогнули, и она закивала. — Хорошо. То есть… нет. Я… тосковала по тебе, майор. Его глаза расширились, влажно заблестели, и он спешно отвернулся. — Аметист, — с улыбкой пролепетала Хината, заметив на груди майора фиолетовый камень на черном шнурке, выглядывающий из-под его рубашки. — Ты все еще его носишь… Киба опустил глаза и сжал камень в кулаке. — Ношу. Он оберегает меня от дурных снов. — Я рада, — Хината с нескрываемой радостью осклабилась. — Надеюсь, это действительно так. — Как ты узнала, где я живу? — вопрошал Инузука после недолгого молчания, вызывающего у Хьюги новую волну беспокойства. — Почему в тот день, на вокзале, ты ушел, даже не попрощавшись со мной? — Хината решительно перешла к главному, оставив в стороне какие-либо объяснения, что сейчас были совсем ни к чему. — Я не люблю прощаться. Это дается мне тяжело. Она сложила руки на коленях и уставилась на свои пальцы. — Ты не давал о себе знать все это время, — Хьюга оторвала взгляд от собственных рук и исподлобья взглянула на Кибу. — Я вдруг стала тебе не нужна? Но почему? Я хочу понять, майор. Скажи мне. Скажи, как есть, не опасаясь задеть мои чувства. Я это выдержу. — Это не так, — отозвался Инузука, и в этих словах совсем не было эмоций, чтобы можно было разобрать, какие чувства он вложил в свой ответ. — Нет? — выпрямившись, выдохнула Хината. — Но в чем же тогда причина? Майор вздохнул полной грудью, посмотрел в направлении окна, потом себе под ноги. Он насупился, как будто вдруг стал погружаться в неведомые Хинате размышления, а затем резко перенаправил взгляд на нее, заглядывая в глаза и принуждая ее так же пристально смотреть в ответ. — Я возвращаюсь на службу. Недавно я с концами ушел из частной военной организации и теперь, как прежде, буду служить своей родине. Хината глядела на Кибу с искренним удивлением, взволнованно заерзав на стуле. Его же взгляд был серьезным, выражал непоколебимость и говорил об уверенности в принятом решении. Решении, что Хинате казалось совсем непонятным. — Что заставило тебя принять такое решение? — осмелилась поинтересоваться она, часто моргая широко распахнутыми глазами. Майор неожиданно улыбнулся, и даже эта малость была способна сбить Хинату с ног и заставить ее задохнуться от невыразимой любви к нему. — Профессор Хатаке как-то говорил, что у каждого человека в этом мире есть свое предназначение. Наруто… — Киба запнулся, но быстро оправился и продолжил: — он свое предназначение исполнил — спас этот мир от неминуемой гибели. А значит, мой долг — беречь тех, ради кого он принес в жертву собственную жизнь. Весь мир мне не защитить, на такое был способен только мой друг, но я могу встать на защиту своей страны. Наверное, я просто должен делать то, что умею, и что уже во мне не искоренить. Я взглянул на свою судьбу по-другому и больше не хочу думать, что она меня только наказывала. Теперь я знаю, в чем мое призвание. И если бы не Наруто, я бы так этого и не понял. Слезы ровными дорожками ползли по щекам Хинаты, но при этом она улыбалась. Слова майора тронули ее душу, нашли в ней понимание, наполнили ее гордостью. И это было даже больше, чем любовь. — Я счастлива, что твое сердце больше не болит от чувства несправедливости к себе, — призналась Хьюга, с неугасающей улыбкой глядя на Кибу, чья улыбка, напротив, угасла. — Важно следовать своему предназначению и верить в правильность принятого решения. Но… майор, я по-прежнему не понимаю, как это связано со мной? Причина, по которой ты ушел и больше не стремился со мной воссоединиться, лишь в этом? — Лишь в этом? — вторил ей Киба и лихорадочно замотал головой. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Как это? — поразилась Хината. — Нет, ты неправ. Может, все дело в том, что ты просто не хочешь связывать со мной свою жизнь? Ты… — она встала на ноги и сделала шаг навстречу майору, отчего он, наоборот, боязливо отшагнул назад. — Ты меня вообще любил? Или я просто все себе выдумала? Между нами было столько всего, что я… Скажи, я ошиблась? Ты ничего ко мне не чувствовал? Только влечение или… не знаю, что-то ведь было? — Я люблю тебя, — с жаром выпалил Киба, бездумно потянувшись к аметисту, болтающемуся у него на шее. — Я всем сердцем тебя люблю, Хина. И именно поэтому я тогда ушел, не попрощавшись. Любить — значит уметь отпускать. — Чт-то? — заикаясь, выговорила она. Облегчение и радость от того, что майор все-таки любит ее, смешались с непониманием и раздражением, вызванными его ремаркой. — Отпускать? Но зачем? Я ведь… Я ведь тоже тебя люблю, майор, люблю так сильно, что готова… — Я это знаю, — перебил ее он. — Ты сказала, может, я не хочу связывать с тобой свою жизнь, но все не так: я этого хочу. Ты всегда в моем сердце и мыслях. Только ты. Так случилось однажды, и теперь это неизменно, даже если бы я захотел другого. Я хочу иметь семью. Хочу стать любящим отцом и верным мужем, и это то, о чем я раньше и не задумывался. Но больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива, Хина. А жизнь с военным — это жизнь в тревоге и ожидании. И такого я для тебя пожелать не могу. — Вздор! — тяжело дыша, прокричала Хьюга, и Киба зажмурился от того, как резко она всплеснула руками. — Ты все решил за меня, но так нельзя! Почему ты не хочешь узнать, чего хочу я? Неужели ты думаешь, что я могу быть счастливой без тебя? Мне все равно, какой путь ты для себя избрал, Киба, я пойду по этому пути вместе с тобой! Если нужно — я буду тебя ждать. А если придется тревожиться — я найду в себе силы и для этого. Но отпускать тебя сейчас я не готова. — Ты заблуждаешься, Хината… — начал было Инузука, но она не дала ему сказать, рывком впечатавшись ему в грудь. — Хватит думать за меня, — вцепившись обеими руками в ворот его рубашки, прошипела Хьюга. — Хватит за меня решать! Если любишь — не сможешь отпустить. Отпускают, когда любовь не взаимна, и когда быть рядом — наказание, а не счастье. Ты что же, сейчас не чувствуешь, как нас тянет друг к другу? Как сильны наши чувства, что смогли преодолеть путешествие на край света? Киба жадно смотрел в искаженное гневом, но все такое же прекрасное лицо Хинаты, и его дико ломало от желания дотронуться до нее, обнять, вдохнуть родной запах и делать ее своей до тех пор, пока силы его не иссякнут, или она сама не попросит его остановиться. Он понимал все, о чем она говорила. Но страх за ее будущее, которое он может омрачить своим присутствием, все еще тяготил, был сильнее чувств и желаний. — Майор, умоляю… Позволь нам быть счастливыми. Не отнимай у нас того, что оставил нам Наруто. Ведь он погиб не напрасно… — Я… не хочу причинять тебе боль. Но боюсь, что буду делать это против своей воли. Я простой офицер, который следует приказам старшего по званию и ждет зова родины. Мне неизвестно, что будет завтра, и куда мне придется отправиться. Я просто должен поступать соответственно приказу. — Может, для родины ты простой офицер, но для меня ты — вся жизнь. И если так случится, что тебе придется эту родину защищать, я буду смиренно тебя ждать, куда бы судьба тебя ни забросила. Я сильная. Обещаю, что я справлюсь со всем, что нам уготовано. Мы справимся вместе. Поверь, майор, поверь мне… — Ты сильная. Ты самая сильная из всех женщин, и я имел честь видеть твою силу. Но для меня ты все равно останешься хрупкой, ранимой и нежной — той, кого нужно оберегать, защищать, укрывать от всего плохого. Это мой долг, как мужчины. И я... боюсь с этим не справиться. — Если думать в таком ключе, то кто тогда меня защитит, если не ты? Разве не именно рядом с тобой мне будет надежнее всего? Киба молчал, упиваясь Хинатиной красотой. Он знал, что если они хотя бы раз увидятся, то все, в чем он себя убеждал, окажется бессмысленным, потому что, по-настоящему, лишь она наполняла его жизнь смыслом. Майор понимал, что не должен поддаваться своей слабости, должен думать только о благополучии любимой, но в этот миг не мог совладать с чувствами. Хината сейчас была так близко… А ему было так трудно удержаться… — Хорошо, — поправляя воротник Кибиной рубашки, сдержанно кивнула она. Ее ладони легли на его грудь, и Хината посмотрела ему в глаза. — Если тебе так будет лучше, я это приму. Но я могу просить тебя о поцелуе? Всего об одном, на прощание. Майор судорожно выдохнул, и когда его веки закрылись, щек коснулись крупные капли слез. Хината поморщилась, перемещая ладони к его одеревенелым плечам, и осторожно сжала их пальцами. Видеть его слезы было так непривычно и так болезненно. — Я знаю, это больно, — наблюдая за тем, как он пытается сдержать рвущийся наружу всхлип, прошептала она. — Но если ты не поцелуешь меня — я не уйду. Дрожащие пальцы невесомо коснулись ее щеки, и Хината прикрыла глаза, осторожно заскользив ладонями по плечам майора. Он склонился к ней, и его теплое, прерывистое дыхание на ее коже вызывало у Хьюги почти болезненное желание соединиться с ним губами. Она подалась вперед, приподнявшись на цыпочках, и когда до губ Кибы ей осталось преодолеть всего несколько крохотных миллиметров, Хината помедлила. Она мучила его. Намеренно просила о поцелуе, потому что знала: это сломит его волю окончательно. Она хотела, чтобы в нем как можно надежнее закрепилось понимание, что ему без нее нельзя. Киба безотрывно смотрел на Хинату, пока его дрожащие руки бережно согревали ее лицо, а слезы неконтролируемо, против его воли сбегали по щекам. Хьюга ждала, заставляла себя выжать из майора осознание до последней капли, но не выдержала первой и слилась с ним в поцелуе, что заставил их обоих пошатнуться на месте. — Я не могу, Хина… — отрываясь от ее губ, жалобно всхлипнул майор и столкнулся с ней лбами. — Я так тебя люблю… Я не хотел, не хотел этой встречи, потому что мне невыносимо видеть тебя, держать в своих руках и при этом отказываться от нас. Я выбрал смирение, но я слишком слаб для этого. Я слишком долго мирился со своей судьбой. Мирился до тех пор, пока мы не повстречались, и ты не изменила всю мою жизнь… — Знаю, — зашептала Хината, отводя от лица волосы Кибы и стирая пальцами слезы с его гладкой кожи. — Я знаю, мой милый, ведь я тоже смирилась. Но мы не должны. Мы с тобой выжили, а значит, можем проживать эту жизнь так, как нам хочется. А все, чего мы хотим — это быть рядом друг с другом. Ведь так? Это так, майор? Он закивал, снова тихо всхлипывая, и яростно завладел губами Хинаты, целуя ее со всей болью, с ненасытной жадностью, с нерастраченной страстью. Она отвечала ему тем же, прижимаясь к его груди, крепко обнимая за шею, вплетая пальцы в волосы. Возможно, в рассуждениях майора и можно было сыскать смысл, найти им понимание и даже согласиться с его утверждениями. Хината знала, что доказательство его любви к ней как раз таки и кроется в желании видеть ее счастливой и проживающей лучшую жизнь, однако и ей было небезразлично его счастье. В конце концов, она не первая и не последняя женщина, которой придется делить своего мужчину с воинским долгом. Может, впереди будет еще немало войн, но теперь Киба будет знать, за что сражается. Он откликнется на зов родины, и не потому, что нет выбора, а потому что это его предназначение. Уходить будет непросто, но мысль, что дома его ждет семья, всегда согреет и станет оберегать от беды. С любовью на сердце майор Инузука еще не раз вернется домой. Туда, где Хината ни на миг не поддастся сомнениям, что они это не преодолеют. Хьюга мало спала этой ночью, но такой отдохнувшей себя не чувствовала уже давно. Она сладко потянулась, прикрывая нагую грудь одеялом, и повернулась на бок, прижавшись к теплой спине майора. Он зашевелился, понемногу пробуждаясь ото сна, и, не открывая глаз, улыбнулся одними губами. Было странно просыпаться в одной кровати — не посреди пустыни или в тесной палатке. Хината даже не хотела выбираться из постели, наслаждаясь спокойствием, отсутствием круговорота мыслей и, конечно же, Кибой. Хьюга все спрашивала себя: неужели она взаправду провела ночь у него дома, проснулась рядом с ним и теперь не боялась, что такого больше не повторится? Настроение Хинаты не омрачало даже то, что по возвращении домой ей придется объясняться перед отцом и братом, который наверняка замучает ее всяческими расспросами, и совсем не чувствовала за собой вины. Все-таки, она предупредила Неджи по телефону, что домой сегодня не вернется, а может, этого не случится и завтра. Он, разумеется, яро высказывал свое непонимание и пытался выяснить, где решила заночевать его драгоценная сестра, но Хината лишь пообещала ему, что будет в порядке, и сбросила звонок, самозабвенно бросаясь в объятия Кибы и напрочь забывая обо всем. — Майор? — Хината поцеловала его между лопаток и беззвучно хихикнула, когда кожа любимого покрылась мурашками. Он перевернулся на другой бок, подложив одну руку под голову, и полуоткрытыми глазами посмотрел на Хьюгу. — Что такое? — Я несколько обеспокоена, — в смущении произнесла она, хотя, казалось бы, с чего Хинате смущаться в присутствии Кибы? — Это из-за Неджи? — огладив ее щеку, нахмурился он. — Можешь снова ему позвонить, если думаешь, что он волнуется о тебе. Хината качнула головой, проводя пальцами по щеке майора. — Нет-нет. Просто… я все думаю… Что, если твоя сестра вернется до того, как я уйду? Мне так стыдно за то, что я приняла Хану за твою… — она зажмурилась, пунцовея у Кибы на глазах. — Я не знаю, как после этого смотреть ей в глаза. Она наверняка посчитала меня местной сумасшедшей. — Не волнуйся об этом, Хина, — успокаивающе поглаживая Хьюгу по волосам, пробормотал он. — Мне кажется, сестра все поняла, раз так быстро догадалась оставить нас наедине. — Поняла… что? — Что ты та, о ком я ей рассказывал. Хината приблизилась к лицу Кибы, взволнованно разглядывая его черты. — Ты… говорил с сестрой обо мне? — Говорил. Мы с Ханой обычно не обсуждаем мою личную жизнь, да и вообще мою жизнь в целом, за что я постоянно выслушиваю ее гневные тирады, но в этот раз я многое на нее вывалил. Видимо, не смог вариться в этом в одиночку. — Значит, ты действительно думал обо мне? Скучал? — Хината поджала губы, словно собралась расплакаться, что вполне могло произойти от переизбытка чувств. — Ты ведь так же сильно, как и я, тосковал по мне, да, майор? — Я смертельно скучал, — легко соприкоснувшись с ней кончиком носа, прошептал Инузука. — Разве ты сомневаешься в этом? — Теперь нет, — тем же шепотом отозвалась Хината и потянулась к майору за поцелуем. — Знаешь, — она быстро оторвалась от его губ, неожиданно сдвинув брови к переносице, — когда я увидела вас с Ханой и решила, что у тебя появилась другая женщина, мне казалось, что я все-таки умерла тогда, на краю света, и это все происходит не со мной. Я даже пожалела, что не взяла с собой «Вальтер». — Ты хотела меня убить? — Киба наигранно поежился. — Точно, однажды ты меня об этом предупреждала… — Может быть, — вздернув нос, пожала плечами Хьюга. — Скорее да, чем нет. Майор усмехнулся, несмотря на всю серьезность ее тона. И воспоминание о том, как она угрожала ему «Вальтером», отозвалось приятным трепетом в груди. — Не думал, что ты такая ревнивая. Хината сердито насупилась и накрыла обеими ладонями его щеки. — Ты только мой. Может, это эгоистично, но я никому не позволю даже смотреть в твою сторону. Я бы приняла то, что ты не хочешь быть со мной, но если бы за этим стояла другая женщина — нет. Ни за что. Я бы убила вас обоих. И поверь, я не шучу. Киба снова отпустил усмешку, запутавшись пальцами в растрепанных волосах Хьюги. Да, она не шутила, хоть и однозначно преувеличивала. Но когда Хината говорила об этом так открыто, сердце майора наполнялось необъятной нежностью. Ну, и еще это немного тешило его самолюбие, чем он обычно не страдал. — Черт возьми… Хина, я так сильно тебя люблю… Она, наконец, растянула губы в ласковой улыбке, млея от слов Кибы, которые, признаться, мечтала услышать немного раньше. — Я тоже люблю тебя, майор, — без запинки пролепетала Хината и притянула его к себе, отбрасывая в сторону одеяло и стремительно прижимаясь к его теплой груди. Влюбленные снова забылись, растворяясь друг в друге, но их идиллию так некстати прервал навязчивый стук в дверь. Хината закуталась в одеяло, инстинктивно оттолкнув Кибу от себя, а он лишь разочарованно упал на спину и устало прикрыл веки. — Ты кого-то ждешь? — спросила она, опасливо поглядывая на открытую дверь в спальню майора. — Нет, — он нехотя сел и, натянув штаны, провел пятерней по всклокоченной шевелюре. — А вдруг это Хана? — прижимая коленки к груди под одеялом, заволновалась Хината. — Что она обо мне теперь подумает?! Инузука коротко рассмеялся, остановившись в дверном проеме. — Если ты так боишься мою сестру, то что с тобой станется, когда я познакомлю тебя с матушкой? Хината судорожно сглотнула, опасаясь даже представить себе это. — Я посмотрю, кто там, — Киба пригрозил ей пальцем. — Никуда не уходи. — Да куда же я… в таком-то виде… — мрачно пробормотала она, принимаясь приводить в порядок спутанные волосы. Хьюга тихо ойкала себе под нос, когда больно цепляла пальцами некоторые пряди, сбившиеся в колтуны, и чуть слышно застонала, осознавая всю бесполезность этой затеи. Она сидела в кровати, полностью обернувшись в одеяло, и прислушивалась к голосам, доносящимся из гостиной. Те, как ни странно, быстро стихли, закрылась входная дверь, и шаги майора послышались за пределами спальни. Ну, ясно хотя бы одно: приходила точно не Хана. — Кто это был? — Почтальон, — Киба озадаченно смотрел на конверт у себя в руках, медленно приближаясь к кровати. — Тебе письмо? От кого? — выпутываясь из одеяла, но придерживая его на груди, Хината подползла поближе к краю кровати, куда не глядя присел майор. — Местом отправления значится музей древностей, — он взглянул на Хьюгу. — Это Джирайя. — Опекун Наруто? — не без удивления уточнила она. — Да, — Киба не слишком аккуратно распечатал конверт и достал оттуда сложенный вдвое белый лист бумаги. — Ну? Что там? — заглядывая в написанное, нахмурилась Хината. — О чем он пишет? — Джирайя приглашает нас к себе в музей. Нас… всех, — Киба несколько раз сощурено пробежался по тексту. — Хочет поговорить о Наруто и обсудить одно дело, — он повернулся к Хинате. — Ты виделась с кем-нибудь из наших? Она поджала губы и покачала головой, на что майор понимающе кивнул. — Я тоже. — Судьба нас всех раскидала по разным сторонам, — в задумчивости произнесла Хината. — Иногда… я так скучаю по тому времени, когда мы были вместе. Мне так этого не хватает. — Наруто не стало, и от нашей команды тоже ничего не осталось, — подхватил ее меланхоличное настроение Киба. — Это будто случилось в одно мгновение. Раз — и все. Мы снова чужие друг другу люди. — Ты прав. Уже на пути домой каждый был сам по себе. Сакура, кажется, не произнесла ни слова тогда. — И даже не смотрела в сторону профессора, — поддакнул Инузука. — Будто он перестал существовать вместе с Наруто. — А что, если она до сих пор винит его в том, что случилось? — Хината тяжело вздохнула, упершись подбородком в плечо майора. — Это так жестоко… Бедный Какаши. Я не представляю, что он чувствует. Даже я, отчасти, себя виню за то, что мы смолчали о пророчестве. — Это бы ничего не изменило, — справедливо заметил Киба, хотя громче всех возмущался на этот счет. — Разве что, тогда бы я сразу же, как вернулся, поговорил с Наруто и не допустил того, чтобы мы… — он шумно выдохнул, когда сам же разбередил свою рану. — Мы ведь так с ним и не помирились. Если честно, мне очень тяжело осознавать то, что Наруто так и не узнал, почему я тогда ушел. Я не хочу жить с этим грузом на душе, но ничего не могу поделать. Это не дает мне покоя. — Мой милый, — Хината прижала Кибу к себе, и он устроился головой у нее на коленях, ощущая успокоение от того, как она стала перебирать его волосы. — Не терзайся этим. Уверена, Наруто не мог долго держать на тебя зла. Он ведь совсем не такой. — После смерти Шино у меня особо не было друзей. Приятели — да, и бывшие сослуживцы иногда звали выпить, но это непритязательное повседневное общение, и излить душу этим людям мне никогда не хотелось. Но с Наруто все было по-другому. Ему хотелось открыться. И пусть мы много балагурили, для разговоров по душам тоже находили время. Я скучаю по нему, Хина. А он мне даже ни разу не приснился. Я боялся, что буду мучиться кошмарами, но… Ничего. Я как будто разучился видеть сны. Даже Шино больше не вижу. Надолго ли это затишье — не знаю. Но чувствую какую-то пустоту. — Теперь я буду рядом, майор, — прошептала Хината, наклоняясь к нему, чтобы поцеловать в лоб. — И я заполню эту пустоту. Только больше не отталкивай меня. Он какое-то время безотрывно смотрел на нее: с благодарностью за то, что она не отказалась от него, за то, что была решительной и не позволила ему сделать несчастным самого себя. Киба резко сел, сгреб Хинату в охапку, и письмо руководителя музея древностей тут же затерялось в складках одеяла. То же самое письмо получил каждый участник экспедиции, и Харуно Сакура, разумеется, была в их числе. Однако содержание предназначенного ей послания несколько отличалось от других: в нем Джирайя просил Сакуру об одной услуге. Просьба была предельно простой и крайне сложной одновременно: Харуно всего-навсего нужно было навестить одного человека, который абсолютно ни с кем не выходил на контакт, отгородившись от всего мира. Сакуре предстояло сделать то, чего она больше всего боялась: встретиться с профессором Хатаке.