Arn Andersson, Mark Brittingham — Eyvindr's Flight
Настырность протяжной, раздражающей трели поражала. Будильники и так у людей не в чести, а когда звенят не вовремя, то и вовсе становятся объектом ненависти. Вот как сейчас. Назойливый звон враз прервался, когда тяжелая рука профессора Хатаке от всей души долбанула по будильнику, да так, что тот даже на пол брякнулся и еще несколько секунд бился в конвульсиях. Сакура приподнялась на локтях, с недоумением на покрасневшем лице уставилась на поверженный будильник и перевела взгляд на нависшего над ней Какаши. — Он сломался? — так некстати спросила она. — Все равно, — выпалил профессор и резко, без предупреждения перекатился на спину вместе с взвизгнувшей Сакурой, чтобы она оказалась сверху. — Ты можешь опоздать на лекцию, — нахмурилась Харуно, подаваясь нагой грудью навстречу его влажным поцелуям и сосредотачиваясь исключительно на ощущениях, испытываемых от этих чувственных ласк. Историю с будильником, а так же всеми вытекающими самое время было отпустить да забыть, однако у Сакуры довольно неплохо получалось думать о нескольких вещах сразу. В отличие от Какаши. Он мотнул головой, одной рукой придерживая Сакуру за талию, а другой медленно проводя вверх по ее руке, чтобы добраться до острого плеча, обхватить его ладонью и сильно надавить на него, заставляя Харуно снова вобрать в себя его твердость, застонать чуть слышно и откинуть голову назад. — Мне ко второй паре, — упираясь спиной в изголовье кровати, отозвался профессор и крепко стиснул бедра Сакуры. — И я не шучу. — Поверю вам на слово, профессор. Какаши выдохнул и зажмурил глаза, когда она задвигалась на нем, испуская новые стоны — тихие, нежные, полные неподдельного удовольствия. Он любил видеть Сакуру такой. Ему нравилось смотреть, как она наполнялась им, как ее тело, принимая его, изящно изгибалось, дрожало, покрывалось испариной и местами краснело от его порой совершенно несдержанных прикосновений. И сейчас, обладая ею, Какаши не мог определиться: то ли ему любоваться головокружительным видом, от которого возбуждение становится лишь сильнее, то ли закрыть глаза и потеряться в ощущениях, забывая о времени, об обстоятельствах, да и вообще обо всем. Отрывистые движения, глубокие толчки, крепкие объятия — Сакура изнывала, билась в исступлении, сходила с ума и сводила с ума профессора тем, что становилась с ним такой несдержанной и откровенной. Скоро будет год, как они вместе, но ни Сакура, ни Какаши так и не насытились друг другом: временами они все выходные не вылезали из постели, там же ели, читали каждый свое, бесконечно разговаривали и со всей страстью любили друг друга. Со стороны могло показаться, что они либо молодожены, наслаждающиеся медовым месяцем, либо тайные любовники, но ни к той, ни к другой категории влюбленные не относились. Они просто слишком много упустили когда-то, а теперь стремились все это наверстать. Профессор очень неохотно собирался в университет. Он прятал наспех завязанный галстук под воротник жилета, искоса поглядывая на Сакуру: она лежала на животе поверх скомканного одеяла, будучи полностью обнаженной, и болтала ногами, глядя в окно. Солнечный лучик падал ей на лицо, которого Какаши не было видно, но можно было понять, что Сакура жмурится, прикрываясь ладошкой, а потом тот же лучик коснулся ее спины и ягодиц. Профессор со вздохом щелкнул металлическими замками своего коричневого портфеля и, подхватив его левой рукой, подошел к кровати, чтобы оставить на плече Харуно легкий прощальный поцелуй. Правда, уходить ему совсем не хотелось. Утро понедельника выдалось по-настоящему солнечным, и становилось ясно, что день будет жарким. В сегодняшнем расписании профессора египтологии стояли три лекции и одно семинарское занятие, с которого он и начал новую рабочую неделю. По-хорошему, ему нужно было задержаться в университете на часок-другой для проверки докладов одной из групп студентов, чтобы разгрузить вечер, но Какаши отказался от этой затеи. Вечером Сакура должна была отправиться на дежурство в госпиталь, где до сих пор продолжала работать, а значит, свободный вечер профессору был ни к чему. — На сегодня занятие окончено. Попрошу вас не затягивать с выполнением заданий, господа, иначе потом нам всем придется нелегко. Надеюсь на ваше благоразумие. Хорошего вечера. Студенты вразнобой что-то прокричали и спешно повставали со своих мест, шурша тетрадями и учебниками, бренча канцелярскими принадлежностями и громыхая сумками. Лекционный зал мгновенно наполнился неразборчивым гомоном, и Какаши невольно поморщился, хотя давно должен был привыкнуть к подобному шуму. Он вышел из-за кафедры, сложив в стопочку свои конспекты, и подобрался к столу, чтобы собрать в портфель остальные вещи. — Профессор Хатаке! Какаши вскинул голову и, отодвинув в сторону свой ежедневник, заинтересованно выпрямился. — Да? — когда напротив него остановилась низенькая светловолосая студентка в клетчатом костюме, он спросил: — У вас остались какие-то вопросы касательно задания? — Нет-нет, — она яростно затрясла головой, и ее озорные кудряшки до плеч игриво подпрыгнули. — Я по другому поводу. — Я вас слушаю. Девушка замялась, поглядывая то на профессора, то на свои туфельки, и такое ее неоднозначное поведение заставило его нахмуриться в непонимании. — В чем дело? — Простите, просто мне немного неловко… — она подняла глаза, и они заблестели от подступивших слез, что ввело Какаши в еще большее недоумение. — Неловко? Студентка глубоко вздохнула, снова замотала головой и, наконец, заговорила по существу: — Я прочитала роман о вашей экспедиции на край света, и мне захотелось выразить вам свое почтение, профессор. Не сочтите меня бесцеремонной, но я не могу не сказать, как сильно вам соболезную. Гибель Наруто Узумаки потрясла меня до глубины души! Это так… — голос ее надломился, и она всхлипнула, стыдливо опуская запунцовевшее лицо. — Вы прочли роман «На краю света»? — Какаши в удивлении уставился на нее, опершись ладонью на край стола. — Но ведь книга еще не вышла… Девушка шмыгнула носом, выудив из кармашка пиджачка носовой платок, и промокнула им глаза. — Дело в том, что мой отец работает в типографии, и он добыл для меня один экземпляр. Только никому не говорите, а то… — она перешла на шепот, — его могут уволить! — Конечно, — профессор кивнул, но его лицо все еще было искажено непониманием и тронуто тенью обиды. Он так ждал, когда выпустят роман, постоянно думал об этом, а кто-то, оказывается, его уже прочитал! Что за несправедливость… — Я так впечатлена этой историей и подвигом Наруто Узумаки, что ни о чем другом думать не могу! — продолжала щебетать взбудораженная студентка. — Неужели все эти приключения действительно происходили взаправду? — Ну, я смогу ответить на ваш вопрос только тогда, когда сам прочту роман, — с ухмылкой проговорил Какаши и продолжил собирать вещи в портфель. — Точно… — протянула она, наблюдая за действиями профессора. — А вы знакомы с достопочтенным Жераром де Оморье? Он улыбнулся. — Да, я имел удовольствие познакомиться с ним лично. — О-о-о, вот это да! — студентка восторженно подпрыгнула на месте, а когда словила на себе снисходительный взгляд Какаши, в смущении покраснела — хотя, казалось бы, куда уж больше. — Прошу прощения, профессор. — Могу я попросить вас рассказать своим одногруппникам об этом романе, когда он появится на полках книжных магазинов? Я буду очень признателен, если с историей Наруто Узумаки ознакомятся и другие студенты по вашим рекомендациям. Я, разумеется, тоже приложу к этому руку, но если молва о приключенческом романе пройдет именно среди молодежи, проку будет больше. — Не сомневайтесь, профессор, я непременно расскажу о романе всем, кого знаю! Можно также упомянуть об этом в университетской газете. Что думаете? — Я думаю, это отличная идея. Только не спешите. Дождитесь выхода романа. Девушка кивнула, широко улыбнувшись профессору и, попрощавшись с ним, подобрала свои вещи и выпорхнула из лекционной аудитории. К этому часу университетский кампус был полон студентов и преподавателей, и Какаши с трудом высмотрел среди толпы знакомую фигуру. Сакура пряталась в тени под раскидистым деревом, чьи кроны практически не пропускали сквозь себя навязчивый солнечный свет. Сочная зелень листвы плавно трепыхалась от ветра над ее розововолосой макушкой, и Какаши не смог не заглядеться на это потрясающее сочетание цветов. Сакура была еще более прекрасной в летнюю пору, и профессор поспешил ей об этом сказать. — Вы сегодня в приподнятом настроении, профессор, — взяв его под локоть и уводя за собой по выложенной камнем дорожке, кокетничала Харуно. — Много молоденьких студенток успели с ума свести? — Только одну, — склонившись к ней, шепнул Какаши. — И это было очень давно. — И правда, — хихикнула Сакура. — Так давно, что я и забыла, каково это — быть студенткой. Как прошел день? Ты, наверное, голоден? — Да, я бы не отказался поесть. На одном кофе долго не протянешь. Она насупилась и, остановившись, встала напротив Хатаке. — Тебе нужно быть поосторожнее с кофеином. Ты забыл, о чем мы с тобой говорили? Давление, Какаши. — Я помню, дорогая, — он притянул руку Сакуры к своим губам. — Мне слегка за сорок, но ты заставляешь меня чувствовать себя на шестьдесят, особенно когда носишься за мной с тонометром. — Я просто забочусь о твоем здоровье, — уточнила она и коротко погладила его по щеке. — Давление не только у стариков скачет, между прочим. Какаши усмехнулся и, оглядевшись по сторонам, одной рукой прижал Сакуру к себе за талию. — Я все понял. Минимизировать кофе. Забудем об этом? — Пока да, — Сакура поправила на профессоре галстук и отстранилась, снова взяв его под локоть. — К тому же, нам есть о чем еще поговорить. Пойдем присядем. Хатаке заинтересованно вздернул бровь, но вопросов задавать не стал, смиренно приближаясь к скамейкам вместе с Сакурой. Она села на первую попавшуюся и выудила из сумочки нечто, завернутое в пергаментную бумагу. — Сюрпри-и-из! — Что это? — Какаши сел рядом с Сакурой и забрал из ее рук сверток, тут же зашуршав бумагой. — Не может быть… — «На краю света»! — Харуно с радостной улыбкой потерла ладони и стала следить за реакцией Хатаке. — Ну? Как тебе? — Я с трудом могу в это поверить… — на выдохе произнес он, горящими от восторга глазами рассматривая долгожданную книгу в твердой гладкой обложке с изображением спессартина на вершине затерянной пирамиды, что служила фоном несравненной улыбке Наруто. — Да ладно тебе, — рассмеялась Сакура, опираясь обеими руками на плечо профессора. — Красиво, правда? — Красиво, — он обернулся к Харуно и сощурился. — А где ты ее взяла? — Как где? Забрала у Джирайи. Он позвонил сразу после того, как ты ушел в университет, и мы договорились встретиться в музее. Книга выйдет чуть позже, но для нас Жерар де Оморье подготовил свежие экземпляры с пылу с жару. Понюхай! Она даже пахнет так, будто только-только «из печи»! Какаши принюхался к скрипучим плотным страничкам где-то в середине и блаженно прикрыл глаза. Держать в руках новые книги — самое настоящее удовольствие! — Потрясающе. — А ты не хочешь взглянуть на форзац? Он захлопнул книгу, уложил у себя на коленях и вновь открыл, мгновенно теряя дар речи. Кажется, у Какаши в одночасье отказали все органы чувств, да и сам он впал в ступор. — И что там написано? — навалившись на профессора, поинтересовалась Сакура. — Какаши Хатаке — талантливейшему профессору и терпимому наставнику героя. С глубочайшим почтением, Жерар де Оморье, — прочел Какаши и коснулся пальцами размашистой подписи Джирайи под сегодняшней датой. Профессор был ошарашен. Он даже рот разинул, потрясенный тем, что видел перед собой. — Кажется, твоя мечта сбылась, — оставив на щеке профессора звучный поцелуй, констатировала Харуно. — Наруто обещал тебе автограф твоего любимого автора, и вот он, драгоценный! — Это… Это так… трогательно… — заикаясь, пролепетал Какаши и в этот момент был таким открытым и искренним, что Сакура не сдержала в себе намерение погладить его по волосам на затылке. — И дело даже не в автографе. «Наставник героя»… Я определенно не заслужил такой чести. — Не смей так говорить, Какаши! — одернула его Харуно. — Наруто считал тебя своим наставником, и это было известно и без его дневника. — Много он там понарассказывал, — улыбнувшись уголками губ, хмыкнул Хатаке. — Боюсь представить, чего еще компрометирующего про меня вычитал Джирайя, — он вдруг посерьезнел. — Интересно, насколько его история похожа на ту, что происходила с нами в действительности? — Ну, не зря же он советовался с нами в процессе написания, — заметила Сакура, и Какаши передернул плечами. — Кстати, а ребята уже получили свои экземпляры? Джирайя сказал, что остальных тоже уведомил. Профессор вновь разулыбался. — Узнаем. Вечерком сделаю обзвон. Ты не связывалась с Ино? — Да куда там, — отмахнулась Сакура. — Вот как встретимся в конце недели, так и обсудим. Сам знаешь, ей не до трепа по телефону. Какаши понимающе кивнул, аккуратно оборачивая книгу пергаментной бумагой, и раскрыл портфель. — Будни молодых родителей, — с усмешкой на губах пробормотал он. — Шикамару тоже не до пустой болтовни. К слову, попусту помолоть языком новоиспеченный отец семейства бы не отказался. Желательно, похлебывая что-нибудь покрепче, да покуривая сигаретку, растворяясь в облаке дыма. Но если он хотя бы заикнется о том, чтобы забуриться с профессором Хатаке в кабак, Ино от него пустого места не оставит. И это, черт возьми, ему даже нравилось. Но в кабак с профессором все равно хотелось. — Я дома! Ино расплылась в довольной улыбке, завидев Шикамару на пороге, и на радостях чмокнула в щеку своего двухмесячного сына. — А ты сегодня рано. Сумел, наконец, отказать моему отцу и не стал курить с ним сигары до самой ночи? Он прыснул, оставляя обувь на пороге. — Я тоже рад тебя видеть, Ино, — Шикамару подошел к Яманака и, придержав ее за затылок, поцеловал в висок. — А кто это тут у нас бодрствует? — он протянул руки к сыну, которого Ино с радостью спихнула папаше. Нянькам она не слишком доверяла и старалась заботиться о ребенке сама, поэтому, когда Шикамару возвращался домой, ей не терпелось немного передохнуть от материнских обязанностей. А заодно вовлечь его в хлопоты с малышом, чему он был совсем не против — даже наоборот. — Он недавно проснулся, — Ино ласково перебрала крохотные пальчики малыша, что уже устроился в теплых руках отца. — Приве-е-ет, сынок, — проворковал Шикамару и с нежностью поцеловал ребенка в лоб, следом пригладив его редкие светлые волосики. Ино уже не впервые замечала, как его лицо преображалось улыбкой, когда он брал на руки сына и самозабвенно говорил с ним, в качестве ответа получая лишь заинтересованный взгляд больших голубых глазенок. Яманака не любила признавать свою неправоту, но с Шикамару ей приходилось делать это до обидного часто. Например, несмотря на все его клятвенные обещания быть их на тот момент еще не родившемуся малышу хорошим отцом, она плохо представляла его в этом амплуа. Однако когда сын родился, Ино пришлось признать: она снова оказалась неправа по отношению к Шикамару. Он любил своего ребенка, в этом нельзя было усомниться, и Нара действительно пытался быть ему достойным отцом. Ино это видела, как видела между ними ту незримую связь, что установилась в первые часы после рождения сына, когда они все чуть с ума не сошли то ли от счастья, то ли от ужаса, что дружно испытали, когда Ино неожиданно начала рожать посреди ночи. В любом случае, ошибаться в чем-то таком было не так уж и плохо. Очаровываться приятнее, чем разочаровываться. И, если уж по-честному, Яманака только и успевала, что влюбляться в Шикамару с каждым прожитым днем все сильнее, открывая в нем больше достоинств, на фоне которых недостатки казались сущей ерундой. — Ты что, обнюхиваешь меня? — вздернув брови, пробурчал он, когда Ино приблизилась к нему и несколько раз шмыгнула носом. — Проверяю, не несет ли от тебя табаком, — простодушно ответила она, потуже затянув пояс длинного домашнего халата с широкими кружевными рукавами. — Думаешь, я бы додумался покурить перед тем, как лезть к ребенку с поцелуями? — Нара раздраженно шикнул. — За кого ты меня принимаешь, женщина? Какая мо… — Только попробуй сказать «морока» или назвать меня «проблемной»! — обрывая Шикамару на полуслове, вскинулась Ино. — Я просто предпочитаю оставаться бдительной. Не хочу, чтобы ты дышал сигаретами на нашего сына. Нара тихо фыркнул и, приблизившись к малышу, прошептал: — Твоя мама — самая проблемная женщина из всех существующих. — Я все слышала, Нара, — скрестив руки на груди, фыркнула она. — А еще у нее тяжелая рука, — продолжал испытывать ее терпение Шикамару. Ино злобно сощурилась. — Ты нарываешься… — Ну, и не могу не отметить, что она также самая красивая женщина в мире, — Нара чмокнул сына в маленький носик и пылко прошептал: — Просто богиня. — Отвратительная лесть, — съязвила Яманака, поджимая губы, но лишь для того, чтобы сдержать улыбку. — Я не умею льстить, ты же знаешь. Только выдавать правду прямо в лоб, не слишком задумываясь о последствиях. — Да уж… — безоговорочно согласилась Ино. — Этого у тебя не отнять. Шикамару осклабился, так и не отнимая от личика ребенка своего взгляда. — И я горжусь этим. — Не сомневаюсь. С твоей-то самовлюбленностью. — Все верно, прелесть. Ино стукнула Шикамару по плечу, и если бы не сын у него на руках, она бы приложилась и посильнее. — Хватит так меня называть! — А что, — обернувшись к ней, он поиграл бровями, — скучаешь по своему юному Ромео? — Идиот, — отчеканила она, а следом склонилась к малышу и зацокала языком, вызывая его умилительную улыбку. — Кстати, если ты все же заскучала, можно освежить воспоминания. Ино замерла, бросая взор на Шикамару. — Книга готова?! — Только что из печати, — нетерпеливо закивал он. — Возьми на комоде в прихожей. Яманака сорвалась с места, сжимая кулаки от жгучего нетерпения. Громко взвизгнув, она вскинула вверх руки, в которых сжимала книгу, и вернулась к Шикамару. — Вот это восторг, — хохотнул он, наблюдая за реакцией Ино, а затем взглянул на сына, что округлил глаза в попытке отыскать свою громкоголосую мать. — Гляди, что у нас есть, — развернув ребенка лицом к миру, мягко произнес Нара и с новым смешком прижался губами к его затылку. — О, да ты так хорошо держишь головку! — Слу-у-шай, — любуясь обложкой «На краю света», протянула Ино. — Как думаешь, там написано о том, как мы житья друг другу не давали? Шикамару ухмыльнулся, подходя поближе и позволяя сыну протянуть ручонки к длинным светло-золотистым локонам матери и цепко сжать их в пальчиках. — Нисколько не сомневаюсь, что там этого добра навалом. На удивление, Ино рассмеялась, и Шикамару с удовольствием подхватил. — Ну все, ребятки, — осторожно высвобождая волосы из захвата малыша, Ино спрятала книгу подмышкой. — Я вас оставлю, развлекайтесь. — Погоди-ка, — Шикамару схватил Яманака под локоть, держа сына одной рукой, и сверкнул недобрым взглядом. — Ты что, собралась книгу читать? — Ну конечно! Мне же не терпится! — Это нечестно! — возмутился Нара, плавно покачивая ребенка, что слегка напрягся от повышенной громкости отцовского голоса. — Вот что ты за эгоистка такая, Ино?! Как можно думать только о себе?! Она протяжно выдохнула и подняла книгу на уровне своего лица, заставив Шикамару засмотреться на Наруто с обложки. — Ладно тебе, не бубни. Вечером почитаем вместе. Нара отодвинул роман от лица Ино и коротко поцеловал ее в губы. — Какая ты податливая. — Не обольщайся. — Кого-то сегодня ждет увлекательная сказка на ночь, — без резких движений приподнимая сына в воздух, нежничал Шикамару. Малыш широко улыбнулся отцу своим беззубым ротиком, а уже вечером лежал в родительской кровати, в полусне причмокивая материнским молоком. Шикамару любил такие умиротворяющие вечера с семьей. Сын был спокойным, когда засыпал у Ино на груди, а оттого и ей нервничать лишний раз не приходилось. Нара заметил, что когда она родила, ее пыл немного поутих, и в ней стало больше нежности и ласки, которые проявлялись не только по отношению к ребенку, но и Шикамару что-то, да перепадало. Сейчас Ино тоже была притихшей и всем довольной, и это все, что ему было нужно. — Читай скорее, — шепнула она, дернув подбородком в сторону книги, что ждала своего часа на прикроватной тумбочке. Нара забрался в кровать, зажег ночник и взялся за книгу, мельком огладив затылок сына, что и не думал отрываться от груди Ино. Шикамару поднял повыше подушку, оперся на нее спиной и с легким хрустом открыл роман, ощущая волнение и трепет в груди. — Хорошо, — он едва слышно прочистил горло, уткнувшись в кулак. — Начнем. Монотонное тиканье карманных часов в широкой ладони Какаши Хатаке понемногу действовало ему на нервы. Профессор поджал губы, с характерным щелчком захлопнул крышечку и спрятал часы в карман, тихонько звякнув серебряной цепочкой…☀️☀️☀️
Audiomachine — The Fire Within
— Стой, Хина! Ты куда так несешься?! Господи помилуй… Хината! — Не отставай, майор! — обернувшись через плечо, Хината поманила Кибу рукой и заливисто рассмеялась, продолжая вприпрыжку нестись дальше, чем видела. — Полегче, говорю! Ты же сейчас где-нибудь завалишься! Она, наконец, остановилась, вызывая у мужа тяжелый вздох облегчения, но лишь для того, чтобы оглядеться вокруг и восторженно охнуть. Казалось, в Долине Царей совсем ничего не изменилось. Перед глазами Хинаты неумолимо оживали воспоминания о ее судьбоносном путешествии, и противиться всплывающим образам она не хотела и не могла. Вот, профессор Хатаке, как и больше года назад, скрупулезно работает в общем шатре, периодически обращаясь к дымящейся кружке с кофе; чуть поодаль Сакура с Ино по-девичьи хихикают над чем-то, и их чистый смех выбивается даже из дружного гомона египетских рабочих, трудящихся до седьмого пота; в сторонке стоит Шикамару, наслаждаясь сигаретой и наблюдая за размеренным движением белоснежных облаков в непередаваемой голубизны небе; а совсем рядом о чем-то спорят Наруто с Кибой, то фыркая друг на друга, то взрываясь неудержимым хохотом… Широко улыбаясь этим воспоминаниям, Хината наскоро избавилась от влаги в уголках глаз и сморгнула яркие образы, что плавно растворились в воздухе. Было жарко, но не сказать, что душно: ветер дарил мимолетную прохладу, перебирая распущенные волосы Хинаты и волнуя складки ее сиреневой юбки. В послеобеденное время здесь почти никого не было, и это оказалось ей на руку: то, что они с майором собирались сделать, было бы разумнее держать подальше от чужих глаз. — Ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось? — недовольствовал Киба, остановившись позади супруги и крепко обхватывая руками ее плечи. — Хина, тут небезопасно. Ты можешь споткнуться и… — А-ай! Инузука испуганно выпучил глаза и рывком опустился к земле вслед за Хинатой, которая схватилась за живот, сильно заломив брови. — Что такое?! Тебе больно?! Она ехидно захихикала, медленно поворачиваясь лицом к майору. Он поднялся на ноги, пораженно распахнув рот, и посмотрел на свою жену со всей суровостью, на какую только был способен в ее отношении. — Это не смешно, Хина! Что за беспредел?! — Ну прости-и-и, — протянула она, обвивая руками его талию, и прижалась к его груди. — Я не сдержалась, чтобы над тобой не подшутить. — Так нельзя! — отстраняя Хинату от себя, выпалил майор и злобно поджал губы. — Вот маленькая хулиганка! Она вновь захихикала, сокращая между ними расстояние, а заодно притягивая Инузуку к себе за ткань рубашки. — Я ведь не хрустальная, Киба. Все будет в порядке. — Не спорь со мной, — строго произнес он. — Я и так уже пожалел, что мы сюда поехали. Не дай Бог что… — Майор, — теперь нахмурилась уже Хината. — Я серьезно, твоя гиперопека меня доконает. Чего ты носишься со мной, как курица с яйцом? Ты даже хуже брата Неджи! Инузука, наконец, снизошел и до улыбки. Ну не мог долго на нее злиться. Даже за такие неуместные шутки. — Я целиком и полностью на стороне Неджи. За тобой же глаз да глаз нужен! К тому же, по логике, курицей с яйцом можно назвать тебя, — легонько щелкнув Хинату по носу, заметил он и оставил поцелуй на ее румяной щеке. — Тогда по той же логике, ты… — Нет, — категорично мотнул головой майор. — Не продолжай. Хината снова заразительно рассмеялась, подпрыгивая на месте и бросаясь ему на шею. Он приподнял ее за талию, уже было собрался потянуться к ней за поцелуем, но она засопротивлялась и опустила ноги на землю. Поддразнив Кибу забавной гримасой, Хината снова сорвалась с места. — Хина-а-а! — обессилено застонал он и, хватаясь за сердце, последовал за ней. — Гляди! То самое место, где мы с тобой впервые смотрели на звезды! Майор замер на какое-то время, устремив взор туда, куда указывала Хината, а потом несмело приблизился к ней. Небо над его головой пока было безмятежно голубым, но совсем скоро должно было превратиться в темное полотно с мерцающими точками, которыми Кибе раньше хотелось любоваться до бесконечности и либо искать в этом какой-то смысл, либо и вовсе раз и навсегда решить: ничто в этом мире смысла не имеет. Сейчас же майор не задавался подобными вопросами, да и нашел для себя кое-что более прекрасное, чем звездное небо. Теперь он предпочитал любоваться своей любимой женщиной, что наполнила его жизнь тем самым смыслом. — Здесь я раз и навсегда влюбился в тебя, — с улыбкой на губах сказал Инузука, помогая Хинате взобраться на возвышенность, где они сидели в ту пору, когда еще не были столь близки и неделимы, как сейчас. — Что? — она обернулась к нему и недоверчиво нахмурилась. — Да не может быть… — Ну, может, я понял это чуть позже, но все определенно началось с того вечера, — Киба накрыл ладонью щеку Хинаты и, склонившись, соприкоснулся с ней кончиком носа. — Ты тогда проникла мне в душу, и я благодарен тебе за это. Я счастлив. И это тоже случилось благодаря тебе. — Майор… — она подалась вперед и мягко дотронулась губами до его губ. — Я так люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Хина. Она издала тихий смешок, когда Киба поцеловал ее возле уха, и поспешила отстраниться. — Здесь так хорошо… — задрав голову к небу и с удовлетворенным вздохом вытягивая ноги, пролепетала Хината. — Правда? — засомневался Инузука. — Мне казалось, я напрасно сбил тебя с толку своей безумной идеей. Тем более, в твоем положении такие путешествия могут быть рискованны. Если бы мы узнали раньше, то… — То никуда бы не поехали? — она фыркнула. — Да уж конечно! Я клещами вцепилась в эту возможность вернуться туда, где все начиналось, так что меня мало что могло остановить. Мы ведь убедились, что мне ничто не грозит, и я спокойно могу отправиться в поездку. Не волнуйся, Киба. Это пойдет мне только на пользу. — Разве что если ты перестанешь носиться, как угорелая, — хоть более и не имея особых возражений, он все-таки напомнил ей о своих опасениях. Хината закивала и выпрямилась. — Хорошо, я постараюсь. Будут еще указания, майор? Он лишь покачал головой на дурашливость жены и по ее подобию вытянул ноги вперед. — Киба, а мы можем вернуться сюда, когда стемнеет? — немного погодя вновь подала голос Хината, но говорила она уже совсем другим тоном. — Я хочу… поискать среди звезд Наруто. Губы майора дрогнули, растянулись в грустной улыбке, и он приобнял Хинату за плечи. — Конечно, родная. Думаю, он светит ярче всех других звезд, и мы сразу же его отыщем, — Киба прижал ее к себе покрепче, заметив, как болезненно исказилось ее лицо. — Только не плачь, хорошо? Не расстраивай Наруто. Сама же говорила, он смотрит на нас с небес и грустит, когда мы особенно сильно тоскуем по нему. — Не буду, — приободряясь на глазах, Хината посмотрела ввысь и сощурила один глаз от яркости солнечного света. — Пойдем к гробнице? И все-таки, в Долине Царей кое-что изменилось с тех незапамятных времен. С виду все выглядело так же, но стоило направиться к гробнице Сети Первого и взглянуть на нее издалека, как стало ясно, что это мнение ошибочно. За почти полтора года сюда уже не раз наведывались археологи, имея при себе пропускные документы и разрешение на раскопки, как когда-то команда Какаши. Как правило, это были целые группы, и проблем с допуском к гробнице у их руководителей не возникало. Сегодня же был совсем другой случай. И когда Киба с Хинатой завидели у гробницы охрану, она остановилась на полпути. Ее в тот миг осенило. — Майор… Он взволновался, вглядываясь в напряженное лицо Хинаты. — Да? — У нас нет пропускного документа. — То есть… — Я знаю, я должна была подумать об этом заранее, но… Киба поморщился. — Твою ж дивизию… Мы оба облажались. — Ничего, справимся и так. — Что ты имеешь… Хината хитро осклабилась и продолжила движение по направлению к гробнице. — За мной, майор. Щупленький смуглый паренек приосанился, когда двое незнакомцев оказались в непосредственной близости к объекту, который сегодня находился под его неусыпным надзором. Он сузил глаза, переступая с ноги на ногу, и тихонько откашлялся. Хината поприветствовала надсмотрщика, быстро распознав, что им не помешает языковой барьер, и заявила о своем желании войти в гробницу Сети Первого. Парень деловито кивнул и выдал ожидаемое: — Я могу увидеть ваш пропуск? Для начала она решила прикинуться дурочкой и, надув губы, спросила: — Пропуск? — С какой целью вы хотите посетить гробницу? Это место сегодня закрыто для туристов. На сей раз Хината истинных чувств от него не утаила. Она состроила недовольную гримасу и пытливо уставилась на паренька. — Мы что, похожи на туристов? Киба помалкивал, старательно сдерживая улыбку. Кажется, вероятность того, что охранник пропустит Хинату даже в собственный дом, если ей это понадобится, увеличивалась на глазах. — Простите, леди. Но вам туда нельзя. Она якобы с пониманием закивала, поджимая губы, и подцепила камешек у себя под ногами носком черных туфелек на шнурках. Противится, значит… Что ж, пусть так. — Послушайте, — Хината шагнула к пареньку, что невольно отступил назад из-за ее неожиданной настойчивости, и посмотрела прямиком ему в глаза, подключая свою скрытую обольстительность, — я работала в этой гробнице задолго до того, как вас сюда приставили. Я знаю там каждый уголок, а вы, как я смею предположить, туда даже ни разу не вошли. М-м-м, а вы, случаем, не знаете, там уже заделали ту здоровенную дыру в стене, что ведет в потайную комнату? — она бросила взгляд на Кибу, мотнув на него головой, и изогнула полные губы в очередной хитрой ухмылке. — Это, кстати, его рук дело. Он не раз уже ломал стены, но может и еще что-нибудь сломать, особенно если разозлится. А это происходит тогда, когда кто-то портит мне настроение. Инузука больше не мог терпеть. Он прыснул, опустив голову вниз, и улыбку с его лица было уже не стереть. Однако несмотря на его вполне дружелюбный вид, паренек судорожно сглотнул и снова попятился назад. — Так что вы там говорили про пропуск? — проворковала Хината, подавшись вперед своей высокой пышной грудью. — Я не совсем поняла. Надсмотрщик с трудом отвел от нее свой взгляд. Только сильнее взволновавшись, он бросил его уже на майора, что по-прежнему улыбался, скрестив руки, и лихорадочно помотал головой. — Уже не важно. Проходите. Хината медлила, и парень в непонимании свел брови к переносице. — Что-то еще? — Руку даме не подадите? Киба прижал кулак ко рту, изо всех сил пытаясь не расхохотаться в голос, и мысленно возблагодарил Господа за эту потрясающую женщину, что делал, без преувеличения, каждый божий день. — Простите, конечно, — спохватился местный бедолага, позволяя Хинате взяться за его руку и войти в гробницу. — Осторожнее там. — До чего милейший молодой человек! — обернувшись через плечо, воскликнула она и довольная собой зашагала вперед. Киба тоже пришел в движение, словив на себе затравленный взор паренька, и внезапно склонился к нему, заставив его крупно вздрогнуть. — Вы бы с ней не шутили, — шепнул ему майор. — Я-то безобидный, а вот у женушки моей даже пистолет есть. И она однажды чуть меня не пристрелила. Парень ударился в настоящий шок, до последнего провожая Кибу выпученными глазами. Он немало иностранцев тут видал, что были со своими странностями, но чтобы наткнуться на такую нескромную, даже хамоватую компанию… Такое с ним было впервые. И он свято верил, что столкнулся с этой женщиной в последний раз. — Лихо ты его, — подсвечивая Хинате дорогу своим фонарем, усмехнулся Киба. — Видно, что он тут для вида околачивается. А ты с ним кокетничала, или мне показалось? — Ну… может, совсем чуть-чуть, — лукавствовала она. — Интересно, поддался бы он твоему очарованию, если бы знал, что ты дама с сюрпризом? — майор затормозил на месте и рывком прижал Хинату к себе сзади, уже более сдержанно накрывая ладонью ее живот. — Мы здесь не из-за моего очарования, а потому, что ты нагнал на него жути, — высвобождаясь из хватки Кибы, справедливо рассудила она. Он звучно хмыкнул. — Я даже ни слова не произнес. — Значит, будем ссылаться на мое очарование. — Бесспорно. — Мне одной не верится, что мы снова здесь? — заворожено разглядывая усыпальницу Сети Первого, спросила Хината. — Не хватает ребят, скажи? — Это да. Вот только им уж точно не до этого. Шикамару весь в пеленках, а профессор и вовсе бы пристыдил нас за то, что мы задумали. — Скорее всего, Ино бы тоже завозмущалась. Да я бы и сама на такое не пошла, если бы дело не касалось Наруто. — Ты лучше скажи, чему бы Ино не возмущалась, — съехидничал майор. — До сих пор не могу взять в толк то, что она наконец согласилась выйти замуж за Шикамару. Не прошло и года! — Зато она проверила его на прочность, — выставив перед собой указательный палец, одобрительно проговорила Хината. Инузука пожал плечами: не мог решить, справедлива ли была Ино по отношению к Шикамару, или нет. С одной стороны, это разумно, а с другой... Да она его просто до ручки довела своими нескончаемыми отказами! — Можно подумать, мы недостаточно друг друга проверили в экспедиции, — все же, становясь на сторону друга, высказал свое мнение Киба. — Не путай, — покачала головой Хината. — Экспедиция — это одно. А реальная жизнь — совсем другое. Шикамару проявил себя в реальной жизни, вот Ино и решилась стать его женой. — Тоже верно, — снова поведя плечом, все же согласился он. — Стой-ка, — майор остановился и резко подался влево. — Кажется, это здесь. — Точно! — Хината подбежала к расписной стене и нетерпеливо припала к ее холодной шероховатой поверхности. Она взялась рассматривать надписи, бегая по ним горящими глазами, пока Киба светил туда фонарем. — Так-так… «Я, Афилистрелий Александрийский, собственными глазами видел эти гробницы, внушаемые непередаваемый ужас, и восхитительно провел день». — А что вон там, пониже? — «Маркус Лайфус был здесь», — Хината восторженно рассмеялась. — Вот оно! — Он хотел нагадить вот прямо тут, под этой надписью, — Киба усмехнулся с едва заметным оттенком горечи. — Разглагольствовал еще, мол, «я что, хуже Маркуса Лайфуса?» — Да-да! — закивала Хината, отбрасывая за спину волосы и заправляя передние пряди за уши. — А ты сказал что-то вроде: «его я не видел, а вы мне с самого утра глаза мозолите», бу-бу-бу! — Ну, не переигрывай. Я не бубнил. — Бубнил. Еще как. — Может, возьмемся за дело? — Давай, — Хината с сомнением присмотрелась к металлическому предмету в руках мужа. — Ты уверен, что он достаточно острый? — Само собой! — вздернув бровь, отозвался Киба. — Я хорошо позаботился об этом. Она глубоко вздохнула, поежившись от холодка, тянущегося из коридоров, и со всей силы зажмурилась. — Ладно, давай, — Хината распахнула глаза, строго зыркнув на майора. — Только аккуратно. Чтобы люди потом могли разобрать. — У меня хороший почерк, — заверил ее он. — Всяко лучше, чем у Наруто. — Все, не болтай. Действуй! — Подвинься чутка, Хина. Вот так. Киба заслонил стену собой, приставив острие складного ножа к ее поверхности, и сколько бы Хината ни старалась разглядеть что-нибудь из-за его широкой спины, у нее ничего не вышло. Она уже начала покачиваться с носка на пятку от нетерпения, пока майор там возился, но совсем скоро он с этим покончил, и Хината заинтересованно вытянула шею. Выпрямившись, Киба залюбовался результатом своей работы. А потом, спохватившись, отшагнул в сторону и наконец позволил Хинате увидеть нацарапанную на стене незамысловатую надпись, что отныне никогда не будет забыта. И эта надпись гласила: «Здесь был Наруто Узумаки».