Мальчик по вызову

       К своим двадцати восьми годам Евгений Станиславович, кажется, должен быть совершенно счастлив. Стоять во главе успешной компании, некогда начинавшейся с мечты восемнадцатилетнего юнца и старт-апа на родительские деньги, а теперь являющейся ведущей в стране по поставкам медицинского оборудования – цель, наверное, каждого около-тридцатилетнего человека. Его фотографии (конечно же, в неизменных костюмах-тройках) красуются на первых полосах элитных бизнес-изданий, а цитаты из интервью быстро разлетаются по социальным сетям. В них же ему прилетают тысячи сообщений от поклонниц, мечтающих, чтобы завидный холостяк выбрал непременно одну из них. Из офиса в одном из небоскрёбов открывается сумасшедший вид на любимый мужчиной Санкт-Петербург, на фоне которого он частенько фоткается с чашечкой кофе (обязательно подписывая «Dreams come true»)        В общем и целом, Евгений Семененко создаёт впечатление, что у него есть буквально всё. Эдакий Кристиан Грей невского разлива – загадочный красавец-миллионер. Мужская зависть, женские слёзы — так, вроде, говорят-то?        Единственный его недостаток, как считают всё те же комментаторы из «этих ваших Интернетов» - отсутствие семьи. Ни на одном мероприятии его не сопровождает спутница, хотя все его друзья появляются неизменно в компании дам сердца (меняющихся, справедливости ради, от ивента к ивенту). А он вот какой-то странный, избирательный что ли?        Для самого Евгения-то ничего удивительного не было – девушки ему, при всём их великолепии и-так-далее-и-так-далее, совершенно не нравятся. А выходить в свет с парнем для реалий государства, увы, непозволительно. Он с этим давно смирился, даже отшучивался в интервью, мол, требования у него высокие. Ага, короткие волосы и крепкий член – вот и все требования. Но такое в улыбающееся лицо милому журналисту не скажешь. Интервью-то может и не закончиться в таком случае.        Ситуация у него, прямо-таки скажем, не ахти.        Но он давно принял ориентацию и даже как-то смирился. Не в России семью строить, так не в России. Невелика беда, не правда ли? Его друзья из дикой молодости, Андрей с Петей, ещё с десяток лет назад уехали во Францию, сыграли свадьбу «чисто для двоих» и живут себе. Петя фортепианные концерты даёт, а последнее произведение обязательно посвящает любимому мужу, который сидит в зале и смущённо краснеет. Так и не привык за столько лет. Андрэ, как его стали называть во Франции, всё фигурным катанием занимается, детей тренирует.        Может быть, и у Евгения Станиславовича так когда-нибудь получится, чем чёрт не шутит. Откроет филиал в Южной Корее да и уедет с концами, сейчас ведь как — весь бизнес дистанционно вести можно, делов-то.        А пока…        Пока под конец рабочего дня он аккуратно закрывает крышку ноутбука, снимает очки и устало трёт воспалённые от долгой работы глаза. Обязательно прогуливается по офису, смотрит, чтобы никто допоздна, как он, не засиживался и чтобы свет везде выключили. Он снимает со спинки стула пиджак, на удивление ни капельки не мятый после целого дня, бросает последний раз взгляд из окна, в тысячный раз поражаясь красоте города за ним, и закрывает офис. На парковке его ждёт холодный внедорожник, в котором всегда играет одна и та же волна с глупой и однотипной попсовой музыкой. Смеются его знакомые над такой привычкой, зато мозг после работы неплохо так разгружает, а больше от музыки ему ничего и не требуется.        — Мы одно целое, мы неделимы, — под нос подпевает Семененко, не забывая поглядывать в зеркала и вовремя включать поворотники.        В пустой квартире царит идеальный порядок. Это, честно говоря, стечение лишь двух обстоятельств: а) его почти не бывает дома, кроме как по выходным; б) служба клининга здорово выручает в ситуации, когда убираться не то, чтобы сильно хочется. Единственный, кто ждёт уставшего от бесконечно-рутинного дня, это серый кот по кличке Маркиз. Марк, если коротко. Он создаёт хоть какое-то ощущение чужого присутствия, которого мужчине так порой не хватает.        И, конечно, ещё одна слабость у него есть. Он бережёт её от чужих глаз и ушей очень тщательно, всё-таки репутация — дело хрупкое, раз испачкаешься и не отмоешься больше. Плавали, знаем.        Когда уж одиночество сжирает до ломоты костей и заставляет узелок неудовлетворения предательски скручиваться в животе, Женя позволяет себе заглянуть на сайты с мальчиками, так скажем, представителями древнейшей профессии. Вот такое у него блядское развлечение бывает по вечерам. Сидеть, порой, с бокалом белого сухого и ждать очередного непременно сладкого, как патока, мальчика по вызову.        Единственное правило — никогда не повторяться. Вот что-что, а привязанности, к кому бы то ни было, Женя тщательно избегал. Попал в неприятную историю ещё в школьные годы, да и остались ему в наследство с тех пор жёсткие рамки, в которые он сам же себя и загнал, и разбитое сердце, которое даже спустя столько лет нет-нет, а билось чаще от воспоминаний о его личной подростковой катастрофе. Хотелось бы Жене сказать, что когда-то он обязательно посмеется над этой историей, но что-то уже восемь лет смешно ему не было.        «Слабак», — часто ругает он сам себя за такую пиздецки ненужную, почти щенячью верность человеку, который и внимания-то толком на него не обращал. Зато понял, что однолюб. Хотя уж плюс это или минус, что-то он так и не решил.        Так что, судя по всему, единственной его любовью можно считать в меру упитанного и вечно линяющего кота. Этот даже любит, вроде, искренне. «За такой дорогущий корм я бы себя тоже любил,» — думает он, выкладывая в миску недурно пахнущую мясную мешанину по приезде домой.        Пятничный вечер, как обычно, не предвещает ничего выдающегося. Часик-два работы уже за домашним компьютером, может быть, телевизор до ночи. Как раз коллеги обсуждали, что стартовал новый сезон «Ледникового периода». А мальчиков с красивыми задницами в лосинах и на коньках он очень любил. «Досуг неудачника,» — мрачно думает он, откупоривая бутылку вина и доставая с верхней полки бокал.        Но, раз уж на следующий день выходной, можно было и себе время уделить. Так что, поправляя узкие дужки очков, Евгений принимает стоическое решение, что сегодня ему чертовски не хочется проводить ночь одному. Вот вообще.        Сайты с эскортниками давно в быстром наборе, к почти-тридцати годам как-то перестаёшь смущаться своих потребностей, а когда живёшь один, шанс, что кто-то спалит твою историю браузера, крайне невелик.        Если по поводу выбора спутника жизни Евгений был привередлив, то насчёт компании на вечер – нет. Блондины, брюнеты, парочка рыжих, даже лысые – за столько лет его список стал ужасно длинным, таким, что он перестал считать.        Иисус — слишком громкое имя для парня, который зарабатывает тем, что спит с другими парнями (а может, и не только парнями). Тёмно-русые вихры, крупный нос и пухлые, растянутые в показавшейся мужчине совсем уж пошлой улыбке губы — собой молодой человек недурен, что уж признать. Может и в постели такие чудеса вытворяет, что имечко выбрал под стать. Правда, кого-то он очень сильно напоминает Жене, но уставший от работы и расслабленный после пары бокалов вина мозг не выдаёт огромными красными буквами слово «Опасность».        А надо бы.        Главное, что он с ним ещё не был, а остальное кажется Жене не более, чем простым шумом. «Ну и хер с ним», — думает он, кликая нужные кнопочки, чтобы вызвать к себе парня так, как обычные люди вызывают такси.        Когда он стал грешить вот такими вызовами на дом? Сейчас бы он уже и не вспомнил, но подтолкнуло его к этому злое и душащее одиночество. В один из вечеров N лет назад после с непривычки кислой бутылки красного ему вдруг так отчаянно захотелось с кем-то поговорить, пообниматься, поцеловаться, потрахаться, наконец. А у таких людей, как он, выбор невелик: гей-бар, где ты можешь подцепить симпатичного парня, который будет кружить вокруг тебя на танцполе в неоново-дурманящем свете софитов, а затем непременно позовёт в тесный прокуренный туалет, или сайты, где ты заплатишь тому же самому пареньку чуть выше цены пары совершенно отвратительных коктейлей, но будешь уверен, что он не оставит тебе букет разного рода болячек, из которых герпес — самый лайтовый вариант.        Пока Женя размышляет о том, а не послать бы ему куда подальше общественность и не уехать на загнивающий Запад, и медленно потягивает вино, его глаза неотрывно следят за происходящим за окном. Желтоглазые машины прокладывают свой путь по освещённым дорогам, направляясь каждая в свой пункт назначения. В какой-то из них, возможно, сидит большая семья, решившая вечером съездить в кино, а теперь отец везёт всех домой, любовно переглядываясь с женой и бросая нежные взгляды на уснувших на заднем сидении детей. В другой пара подростков увлечённо целуется, сопровождаемая неодобрительным взглядом уставшего под конец рабочего дня таксиста. В одной из машин, наверняка, едет счастливый парень, сходивший на своё первое свидание в жизни и блаженно прижимающий руку к пылающей щеке, куда его поцеловала на прощание девушка, с которой он был готов непременно провести всю оставшуюся жизнь.        А в одном из такси мчится к Жене Иисус собственной персоной. От этой мысли его губы кривятся в горькой усмешке. «Уж лучше так, чем давиться попкорном под душещипательную мелодраму.» Да, уж лучше так…        Звонок домофона действует отрезвляюще. Женя ставит бокал на барную стойку и неспешно движется к ещё одному чуду техники в своей квартире — домофону с камерой и микрофоном. Очень удобно, если не хочешь пускать гулять по подъезду рекламщиков, втюхивающих жильцам очередную жизненно ненужную им вещь. Так или иначе, перед подъездом стоит не рекламщик (эти обычно лыбятся во все тридцать два прямо в камеру), а невысокий парень в чёрной бейсболке и объёмной куртке. Из-за тени от козырька рассмотреть его лицо через небольшое окошко невозможно. Ничего, успеет ещё насмотреться. У них впереди ещё целая ночь, не правда ли?        С противным писком входная дверь подъезда открывается и юноша исчезает из поля зрения Жени, юркнув внутрь. В среднем подъём на 18 этаж с учётом ожидания лифта составляет примерно полторы минуты, ещё 42 секунды, чтобы повернуть направо от лифта и подойти к нужной двери, и 5 секунд, чтобы нажать кнопку звонка. Почти три минуты проходит до того момента, когда перед лицом Иисуса открывается дверь, впускающая его в холостяцкое логово, куда стремятся попасть все одинокие светские львицы города, а то и страны.        Парень поднимает на Женю взгляд серебряных глаз, один из которых скрывает буйная русая чёлка, и понимает уголок рта в кривой улыбке.        — Привет, — по одному слову можно понять, что он картавит. Но картавит как-то по-особенному. Будто котик мурлыкает.        На памяти Жени так мягко картавил только один человек. Блять, неужели?...        Женя пару раз моргает для достоверности, пока Иисус заходит в квартиру, снимает кепку и откидывает с глаз чёлку, одним ужасно знакомым движением.        — Марк? — наконец находит в себе силы подать голос Женя. — Это ты?        «Какой глупый вопрос», — сразу проскальзывает мысль. Конечно, это он. Женя узнал бы его даже вусмерть пьяный и полу-слепой.        Перед ним стоит его самая первая школьная любовь во плоти. С той же идиотской улыбкой, расплывшейся по лицу, когда Марк тоже узнаёт его в ответ. С той же немного сгорбленной спиной, которая раньше постоянно была в поле зрения бедного Жени, который был вынужден дежурить на переменах на этаже средних классов. С той же совершенно дурацкой причёской, за которую Марк постоянно получал нагоняй от учителей и заметки красной пастой в дневник, мол, «Постригите ребёнка!»        Это он, и это сулит Жене большие, мать его, проблемы. Потому что он не встречается с мальчиками по вызову больше одного раза. А с ним они уже виделись, к сожалению, не раз. Но выгнать его он уже не в силах. Ёбаная детская привязанность, чтоб её.        — Пригласишь войти? — заискивающе спрашивает Марк, пытаясь поймать женин мечущийся взгляд. — Хотя можем и тут постоять, Жень, — пожимает плечами.        Как будто ничего никогда не происходило. Как будто он, блять, ничего не знал и не понимал.        «Если я впущу его, мне пиздец», — думает Женя.        И как в тумане, почти неосознанно делает шаг назад, разрешая гостю пройти дальше, что тот и делает. Женя тяжело сглатывает, запирая дверь на оба замка.        Хочется либо заорать, очень громко, чтобы бдительные соседи подумали, что в квартире что-то происходит и вызвали полицию, либо заплакать, да так, чтобы соседи снизу пришли и девушка бы визгливым голосом говорила: «Вы неужели не видите, что топите нас?!»        Вместо этого Женя натягивает дрожащую улыбку и идёт следом за своим гостем. «Будь что будет», — справедливо решает он.