___
Книги она обычно читает с поразительной скоростью. Но не эту. И причина не в тяжеловесном слоге, и даже не в том, что приходится то и дело отрываться на словарь специальных терминов — а в том, что кроется почти подле каждой строчки на полях. Варварский налёт — отпечаток чужих мыслей. От тонких страниц пахнет старыми библиотеками и едва уловимо жасмином. Сабрине чудится на следующее утро, что она вся пронизана теперь этим запахом. Ей должно быть мучительно стыдно за то, с каким упоением она высматривает следующую ремарку, небрежно записанную карандашом. За то, как разум рисует Феликса, перелистывающего страницы своими ломкими пальцами. За то, как жадно она ожидает факультатива по греческому, чтобы… Декарт переехал на подоконник в первом ряду. Сабрина находит эту выходку, этот очевидный намёк — просто возмутительным. И не может скрыть улыбки. Она улыбается так явно, что тут же притягивает его внимание. Феликс застывает рядом, опираясь одной рукой на парту, в другой удерживает стопку учебников. Его глаза усмехаются. — Думаю, Рене тоже по душе ваше общество. Сабрина не находит, что бросить в ответ. Она обессиленно притягивает к себе тетрадь. Пальцы бесстыже подрагивают. — Как вам Брентано? Она рада смене темы. На это ей уж точно есть что сказать. Сабрина даже расправляет плечи. До начала занятия они обсуждают моментальность охватывания целого.___
Она всё рассчитала. Сабрина даже позволяет себе немного погордиться собой. Чувство приятное, совсем не то, что елозило в груди, когда она быстрее папы вычислила мамину интрижку. Ей хватило суток, ему же понадобилось несколько месяцев. И тогда за ней всюду волочился стыд, а сейчас — треплет загривок нервов азарт. — Ключи в куртке, — бросает отец, хватая какую-то папку и фуражку. — Извини, совещание через минуту. Когда дверь за ним захлопывается, Сабрина тут же кидается к столу. И первое, что попадается ей на глаза — это чёрно-белые распечатки составленного через фоторобот портрета. Не вглядываясь, она хватает один лист и прячет в портфель. Поиски сопровождаются нервным оглядыванием через плечо. На часы смотреть нет необходимости. Сабрина ощущает каждую секунду своим пульсом. Ничего больше важного она не находит. Досада мутная, осаждающая недавний пыл, вода. Сабрина наскоро хватает ключи и случайно задевает что-то ещё. На пол глухо приземляется пластиковая карточка. Она поднимает её и уже почти убирает обратно, как взгляд цепляется за содержимое. Ошибка? Взгляд наматывает круги несколько раз, будто от этого всё изменится. Но равнодушный шрифт остаётся прежним. Сабрина кладёт допуск обратно. Из отделения она выходит как в тумане. О чём ещё она не знала?___
— Простите, мадемуазель, но мы закрываемся на ночь, — библиотекарь улыбается, слегка покачивая головой. «Чёрт», — Сабрина бросает взгляд на часы. Одно успокаивает: коридоры теперь точно пусты, она ни с кем не столкнётся. На разговоры нет сил. Отца последние два дня она нарочно со всей вежливостью избегала, ссылаясь на загруженность по учёбе. И вот начала убегать и от Хлои, потому что в глазах у неё нет-нет да промелькнёт беспокойство. Неожиданное столкновение прямо на повороте к лестницам, выбивает из груди испуганный вздох. На пол сыпятся чужие книги. — Извините! — она бросается исправлять оплошность, и только отдавая стопку, поднимает взгляд. Ну конечно. Забавно. Видимо, судьба решила отомстить ей за все те разы, когда она высмеивала подобные моменты в глупых кино. Она тупо пялится на Феликса, разбитая тем фактом, что расстояние между ними несущественное. Настолько ничтожное, что она видит красные от усталости уголки его глаз. Сабрина не слышит, что он говорит, пока на плечо не опускается его ладонь. — Вы себя хорошо чувствуете? — он тут же убирает руку. И словно спешит оправдаться. — Вид у вас неважный. Сабрина не хочет отвечать, поэтому лишь бросает кивок и лезет в портфель. — Я дочитала, — нужная книга как назло не попадается под руки, на пол выпадает какой-то лист. Наконец её неловкие копошения увенчиваются успехом. — Спасибо, — щёки слегка трогает румянец, потому что в руках у него выпавшая из её сумки бумажка. — Откуда у вас это? — интересуется он небрежно и при этом мягко. Сабрина долгое мгновение непонимающе сверлит взглядом чёрно-белое изображение. Человек с фоторобота кажется знакомым, но будто некоторые черты неправильные… — Мой отец, — выдыхает она. — полицейский. Стащила у него со стола. Феликс изгибает бровь и удобнее перехватывает потяжелевшую на одну книгу стопку. — Зачем? Кровь приливает к лицу интенсивнее. — Ну… Я хочу узнать, что происходит. На лице Грэм-де-Ванили пробуждается улыбка. Такая, что Сабрина мечтает, чтобы половицы под ней треснули. — Похвально, — роняет он и отходит в сторону, давая ей пройти, как бы подводя в разговоре черту. — я верю, что вы докопаетесь до истины, — бросает вдогонку. И Сабрина оборачивается, нахмурившись. — Ваша ирония здесь неуместна. Она почти не жалеет о своих словах. — Это была не она. Сабрина устремляется к лестнице, будто норовит сбежать от собственного желания поверить в последнюю реплику.___
Дом встречает приглушёнными голосами с кухни. Сабрина замирает, и резкий испуг сменяется на озадаченность только в тот миг, когда она различает голос отца. — Извини, милая, у нас тут внештатная ситуация, — он как-то странно мнётся, загораживая дверной проём. Сабрина чувствует запах табачного дыма. — Дочь твоя? — странно знакомый голос раздаётся из-за его спины. Через мгновение вырастает женская фигура, решительно сдвигающая Роджера с дороги, и Сабрина понимает, где его слышала. — Что происходит? — голос опадает до шёпота. Отец виновато опускает глаза. И тогда становится невыносимо и дальше притворяться, что всё как раньше. — Почему ты не говорил, что работаешь на спецслужбы? — резко интересуется она, в груди клокочет злобная обида. Сабрина очень долго сминала её и прятала. Но теперь на фоне происходящего нерациональное чувство победило. — Так многие делают, — отвечает за отца Маринетт, она хватает куртку, висящую на спинке стула и пачку сигарет со стола. — Не сердись на него. Сабрина отрешённо переводит взгляд на Роджера. Он трёт двумя пальцами переносицу. Его молчание ломает зубы злости. Остаётся только жирная досада: на себя, на глупые правила, по которым играют те, у кого есть полномочия. — Нино, — обращается Маринетт ко второму незнакомому человеку в комнате. Смуглый парень в очках встаёт и цепляет на голову фуражку. Она вновь смотрит на Ренкомпри: — Надеюсь, мы друг друга поняли, Роджер. Отец сурово кивает и отправляется провожать коллег. Находиться на провонявшей дымом и секретами кухне больше невыносимо. Сабрина падает на кровать в своей комнате и проводит рукой по волосам, холодное спокойствие имеет горький привкус остывшего кофе. Дверь бесшумно отворяется, лишь щёлкает повёрнутой ручкой. — Прости, — бросает Роджер. Он ссутулится, не решаясь войти в спальню. — Я бы рассказал, не будь всё так серьёзно. Сабрина вперивает взгляд в учебные плакаты над столом. Пристально, словно в первый раз, разглядывает строение атома. — Что серьёзно? — отстранённо спрашивает она, глухо усмехнувшись. — Ты мне никогда ничего не рассказываешь, и я… — она качает головой. — Начинаю сходить с ума от беспокойства, строить догадки, искать… Сабрина осекается и бросает на отца осторожный взгляд. Ему, пожалуй, ни к чему знать, чем занимается его чадо в свободное от учёбы и глупых мыслей время. Сердце жмётся в тоске, когда она замечает насколько уставшим тот выглядит. Загнанным. — Но это не твоя вина, — выдавливает из себя Сабрина. Она не слышит, а видит по плечам, как тяжёлый вздох покидает Роджера. — Спасибо. Она жмёт плечом. В память вгрызается чёрно-белое лицо. Пальцы обжигает искушением достать злосчастный фоторобот и разглядеть внимательнее. Но Сабрина лишь задвигает ногой портфель подальше. — Вы ищете человека? Отец бледнеет и теряется. — Откуда?.. — Тебе следует тщательнее следить за тем, что лежит на рабочем столе, — она ведь даже не врёт. Просто не выкладывает всю правду. Роджер усмехается, оглядываясь на коридор, будто уже хочет уйти от нежелательного разговора. — Это он, да? Тот самый вор… — Предположительно, — осторожно отзывается он и хмурится. — но это… Сабрина поспешно заверяет его, что унесёт информацию с собой в могилу. От неудачного подбора метафоры отец окончательно мрачнеет и ворчливо желает спокойной ночи. Пальцы не слушаются, выискивая среди учебников фоторобот. Ласковый свет настольной лампы заостряет неровные черты. Сабрина долго глядит на изображённого человека, подмечая, что, возможно, в жизни он достаточно привлекателен. И даже сквозь чёрно-белые линии она находит жуткую схожесть. Нет-нет, конечно, не с ним… С кем-то другим, обладающим теми же скулами и цветом глаз, тем же ровным носом… В голове вспыхивают картинки чужой квартиры, заполненной людьми, заваленный барахлом балкон… Чем дольше Сабрина смотрит на чужое лицо, тем больше убеждается в своей правоте. И тем сильнее хочется поверить, что она просто сошла с ума. Абсурд… Но что, если Феликс как-то причастен? Сабрина прячет листовку в коробку с разным, от которого сложно избавиться, барахлом. «Я верю, что вы докопатесь до истины», — она в сотый раз прокручивает фразу в голове, анализируя тон, и засыпая, находит его… тёплым.