Мы встречались позже

У Роджера проблемы с доверием. Ему точно есть чему поучиться у своей дочери. Феликс коснулся двумя пальцами его запястья. Пульс в порядке. Было небольшое опасение, что исходя из габаритов Ренкомпри, он неправильно высчитал дозу… Перешагнув порог чужой спальни, Феликс огляделся. Аккуратно застеленная кровать причудливо контрастировала с неровной стопкой книг, стоящих на полу. Видимо, им не хватило места на полках… Куда, кто-то вроде Сабрины мог спрятать вещь, ценную для другого человека? Человека, к которому она явно неровно дышит. В определённой степени этот факт даже льстил Феликсу. Он был уверен, что Сабрина не принадлежала к категории людей, влюбляющихся во всех подряд… Странные мысли пришлось пресечь, чтобы сосредоточиться на поисках. Но довольно быстро Феликс пришёл к выводу, что часов здесь попросту нет. Он задержал взгляд на фотографии: Сабрина рассеянно улыбается в объектив, обнимая отдалённо похожую на неё женщину. Наверное, это её мать. Позади типичный вид на Вестминстерское аббатство, как с открытки с подписью «I love London». Внутри возникло неприятное чувство. Он коснулся чего-то слишком личного. Феликс осторожно положил снимок обратно в коробку и задвинул ту на место. Окинув взглядом спальню в последний раз, он покинул её и вернулся на кухню. Роджер всё ещё спал. Феликс поджёг сигарету чужими спичками и принялся ждать. Впрочем, долго и не пришлось. — Пап, я дома! — её голос звучал радостно и устало одновременно. Феликс считал её приближающиеся шаги, мысленно прикидывая, с чего стоит начать диалог. — Пап? — она заглянула и тут же застыла, как вкопанная. — Ой. — И тебе добрый вечер. Сабрина озадаченно нахмурилась и медленно перевела взгляд на отца. Она вздрогнула и тут же подскочила к нему. Из груди Феликса вырвался вздох. — Не переживай. Он жив… Пока. Он решил, что просто немного схитрит. — Что это значит? — Сабрина развернулась к нему, вперив в него яростный взгляд. — У меня есть антидот. Какая глупость. Он травил ложь в духе каких-нибудь злодеев из комиксов. Наверняка и выглядел сейчас соответствующе. Как подонок последний. — А у тебя есть чуть меньше часа, чтобы отдать мне часы, — резюмировал он будничным тоном. Сабрина выдохнула и будто даже призадумалась. — Я не собираюсь предавать… Профессора. Задавленное имя, что почти соскользнуло с её языка лишь усилило осязание несуразности всего происходящего. — Видимо, придётся, — спокойно ответил Феликс, туша сигарету о дно пепельницы. — Где они, Сабрина? Она обхватила себя руками и некоторое время молча швыряла взглядом от неподвижной фигуры отца к нему. Затем, по всей видимости, здраво оценив ситуацию, бессильно кивнула. — Ладно. Я сейчас принесу их. Когда она вышла, Феликс позволил себе выдохнуть. Обмануть её оказалось слишком просто. И это не принесло ни капли упоения или что он там обычно чувствовал, когда его хитрость приносила желаемое? Он пригладил волосы, озадаченно нахмурившись. Что же было такого в Сабрине, что заставляло его воспринимать привычные вещи иначе?.. На раздумья об этом времени не было. Сабрина вернулась, но вместо часов в её руках оказался пистолет. — Неожиданно, — улыбнулся Феликс. — Отцовский? — Ага, — откликнулась Сабрина, подходя ближе. Её руки едва заметно дрожали. — Где там этот чёртов антидот? Она указала глазами на отца и выверенным движением сняла пистолет с предохранителя. — Мы об этом не договаривались. — Мы вообще не договаривались! — вспылила она. — Ладно, — Феликс двинулся ей навстречу. — Могу упростить задачу. Она уставилась на него в бессильном непонимании. От взгляда не укрылось, как дёрнулся палец на спусковом крючке. Она сомневалась. — Кажется, ты собиралась стрелять? — скучающим тоном напомнил он. Сабрина закрыла глаза и отвернулась. Дрожь её ладоней уже было невозможно спрятать. Феликс перехватил их. Разжав её холодные пальцы, он вытащил оружие и отбросил его в сторону. — Я оценил твою попытку, но не думаю, что тебе следует её повторять. Ты не могла бы просто отдать мне их? — А что, если вы не… — Я разве похож на последнего урода? — Не знаю, — шмыгнула носом Сабрина и подобрала брошенный на пол портфель. Через мгновение она уже протягивала ему часы, пряча покрасневшие глаза где-то в полу. И вновь Феликса кольнуло нечто непонятное. То была не жалость. Руководствуясь ей, он в детстве таскал в дом безглазых, плешивых котят, пока мама не запугала его перечнем болезней, которые можно подхватить от них. Жалость была противной. Сабрина не походила на измученного котёнка. Она вызывала совсем другое чувство. Возможно, это звалось пониманием. — Спасибо, — произнёс он запоздало. — Отлично, — дрожащим голосом выдавила она и пытаясь собраться, провела рукой по волосам. — Часы у вас. Теперь… Чёрт. Феликс покосился в сторону валяющегося на полу пистолета. — Насчёт твоего отца, — протянул он. — Я соврал. Ему ничего не угрожает, кроме болей в шее, когда он проснётся. Сабрина вскинула на него ошарашенный взгляд, постепенно обретающий полутона понимания. — Проснётся?.. — Да, я его не травил. Плечи Сабрины расслабились. Она выдохнула, потом смерила его таким взглядом, что обладай тот не только метафорической, но и физической тяжестью, Феликсу бы все кости перемололо. — Вы… Вы ужасный человек! К тому же жуткий негодяй и обманщик… Она отвернулась. До слуха донеслись приглушённые звуки слёз. Феликсом овладела жуткая растерянность. Он привык игнорировать женские слёзы, потому что Лила очень хорошо умела их разыгрывать. Здесь же театральщиной явно не пахло. Вздохнув, и не веря, что он это делает, Феликс отыскал чистый стакан и наполнив его водой, протянул Сабрине, слегка коснувшись спины, что тут же напряглась. — Мне жаль, — он копировал её слова, но не сразу это осознал. К счастью, Ренкомпри этого и не заметила. Она приняла стакан из его рук и даже пробормотала нечто, отдалённо напоминающее благодарность. Феликс вновь ощутил себя неловко, и это дало ему хороший повод поскорее ретироваться. Нехорошо вышло, он знал это. Но всё гасило осознание, того что это сработало. Часы вновь у него.

____

— Сегодня понедельник, — подмечает Сабрина, когда утро окончательно настигает их на пустых улицах, промелькивающих за окнами. — Мне нужно на учёбу. — Это замечательно. Сабрина озирается, ещё не до конца осознавая свою беспомощность. — Будет замечательно, если я смогу попасть в институт. — У меня другое мнение на этот счёт, — Феликс выворачивает руль, кидая на неё быстрый взгляд. — Прости. Сабрина складывает руки на груди, пытаясь собраться с мыслями. Из любой ситуации можно выбраться. Да, у этой версии Феликса есть пистолет и явно какой-то план. Всё, что есть у Сабрины — это часы в правом кармане пальто, мобильный с севшей батареей в левом, и головная боль. Последнее ничто иное, как последствие бессонной ночи и пережитой паники. Сабрина всерьёз думает о том, что когда эта глупая история закончится, она обязательно спросит у Хлои номер того психолога, к которому она ходила. Глупые мысли для самоуспокоения. Возможно, она не проживёт и часа. — Подделка у тебя? — как бы между прочим интересуется Феликс, когда они бредут по бульвару Мадлен. Вечерний свет наверняка зрительно превращает их в одну из этих жутко типичных пар, что обмениваются долгими взглядами и подхватывают слова друг за другом. Сабрина вытряхивает из головы ненужные сравнения и озадаченно смотрит на него, прежде чем ответить. На его лице появляется нечто вроде облегчения. — Тогда я предлагаю нам поменяться, — он утягивает её в тёмный проём арки. Оглядывается по сторонам. Затем темноту режет медный всполох бликов. Сабрина нерешительно берёт часы в руки, и только обменяв их на поддельные, решает задать вопрос: — Зачем? — Пытаюсь предвидеть все варианты развития событий, — глухо отвечает он, скользя по ней въедливым, медленным взглядом. Сабрина чувствует себя тут же странно, лишь дурацкое сердце колотится как обычно, слишком громко. Феликс вдруг сгребает её за плечи и прижимает к себе. — Я ненавижу обниматься, — протестует слабым голосом Сабрина. — это… Нелепо. Феликс невесть чему усмехается: — Я тоже ненавижу. — Куда мы едем? — спрашивает она, чтобы вытащить себя из тёмных мыслей и горечью отдающих воспоминаний. Она видит по пейзажам за стёклами, что они уже где-то в пригороде. — Нужно уйти с радаров на время. — Каких ещё радаров? — фыркает Сабрина. — За мной следят люди твоего отца, — снисходительно поясняет Грэм-де-Ванили. — По правде говоря, целый департамент. Хорошая тема, чтобы отвлечься. Сабрина цепляется за брошенную невзначай нить. — Я так и не поняла, к чему были эти разборки между нашим департаментом и британской разведкой, — признаётся она. Они едут медленнее. Под колёсами ворчит просёлочная дорога. Сабрина отгоняет очередную волну паники. — Я работал на две организации одновременно, — бросает неохотно Феликс. — В этой петле другой «я» решил всё усложнить, подав в отставку и передав поддельные часы мэру Буржуа. — Зачем им часы, если дело вовсе не в них? — с искренним недоумением спрашивает Сабрина. Одновременно она думает о том, насколько быстро успеет убежать на достаточно безопасное расстояние, когда машина остановится. Она ведь когда-нибудь остановится, верно?.. — Они бесполезны в чужих руках, — подтверждает Феликс. Мягко скрипят тормоза. — Но это большой секрет, — он одаривает Сабрину заговорщицкой полуулыбкой. — И поэтому ты делишься им со мной? — она приподнимает брови, хотя внутри всё холодеет. Урчание двигателя смолкает так резко, что установившаяся тишина бьёт по затылку. — Вряд ли ты побежишь всем это рассказывать, — пожимает Феликс плечами и выходит наружу. Осенний воздух добавляет уверенности. Дорога, уводящая в лесополосу — наоборот. Сабрина выбирается наружу, но мысль о побеге тут же обрывается, когда её притягивают за руку. — Это вовсе не обязательно, — с напускным безразличием комментирует она, но в ответ доносится лишь фырканье. — Я вижу по твоему лицу, как ты жаждешь избавиться от моего общества. — Ты угрожал мне пистолетом. — Ты пыталась меня пристрелить. Справедливо, хотя Сабрина и могла бы поспорить. Она думает о том, успел ли уже кто-нибудь заметить её отсутствие. И не этого ли добивается Феликс? — Чей это дом? — интересуется она. — Уже ничей, — ответ, наверное, не нуждается в уточнениях, но Ренкомпри всё равно находит с десяток уточняющих вопросов. Внутри пахнет пылью и тем самым запахом чужого жилья, где давно никого не было. Феликс усаживается на нижнюю ступеньку лестницы и наконец отпускает её руку, одаривая при этом предупреждающим взглядом. — И что теперь? — спрашивает она, блуждая взглядом по тёмно-розовым стенам. — Будем ждать. — Кого? По губам Феликса проскальзывает тёмная тень ухмылки. — Меня, — отвечает он. Его почти весёлый тон не внушает Сабрине доверия.

____

Первая мысль, конечно, была достаточно трусливой: скрыть всю правду до того, пока она не вернёт каким-нибудь образом часы. Затем Сабрина окончательно избавилась от неё. Ведь это несправедливо по отношению к тому, кто тебе доверился. Стыд и чувство вины (ведь она оказалась страшно глупа и доверчива!) глушили все остальные ощущения и реакции. Даже привычная робость в присутствии профессора побледнела. Она смело поймала его во время перемены и выложила всё, как есть. — Это следствие моей ошибки, — его улыбка вышла отрезвляюще холодной. — Мне жаль, что ты оказалась в это всё втянута. Его глаза говорили о другом. Сабрина рассеянно кивнула и промямлила: — Не вините себя! Мне не стоило вестись на его обман… Простите. Я-я всё исправлю. Слова сыпались в пустоту. Феликс протянул ей то самое кольцо, о существовании которого она уже почти забыла. Оно язвительно блеснуло в слабом свете. Сабрина восприняла это как знак, что в дальнейших её объяснениях он не нуждается. А дальше был долгий и утомительный разговор с отцом. Чужие люди в форме, с мрачными лицами. Им она тоже объясняла, что настоящий Феликс — тот самый, у которого нет часов. Говорить вообще в тот вечер, и ночь — пришлось слишком много. — Я поеду с вами, — вдруг решила она. — Мало ли что. Легко перепутать. Её доводы показались разумными большинству, особенно поддержала её агент Дюпен-Чен. Но, разумеется, отец не был в восторге. И его недовольство ощущалось ярко, несмотря на то, что он почти ничего и не сказал, кроме: — Мне не нравится эта идея. Сабрину била мелкая дрожь. В набитом людьми фургоне, где голоса из раций мешались с разговорами находящихся рядом — она ощущала себя совершенно неловко и странно. Старалась молчать, пока не спросят и чтобы не думать о последствиях всей этой деятельности — вспоминала своё недописанное сочинение по античной истории. Во время одной из остановок, она вылезла наружу. Холодной ночной воздух мгновенно прочистил голову. Мысли стали укладываться чище и стройнее. — Держись на виду, — предупредила её Маринетт, поджигая сигарету. А Сабрина думала, что последний абзац всё-таки следует поменять. Она даже придумала, как именно. Завязать со вступительной частью. Ну, конечно, это классический и безотказный приём. Холод настойчиво лез под пальто, Сабрина зашагала к дверям машины. А затем кто-то дёрнул её за плечо, выталкивая из лёгких слабый вскрик. Спина столкнулась с чужой грудью. — Извини. Но у меня нет выбора, — шепнул знакомый голос на ухо. У Сабрины пропал голос. Она боялась пошевелиться, различив очертания пистолета, приставленного к её голове. А там продолжали складываться строчки сочинения. Идеальные, выверенные строчки. Её конечности окутал жар и холод одновременно. — Мы спокойно уходим, и никто не пострадает, — Феликс обратился к оцепившим их полукругом агентам. Где-то вдали истерично выла сирена приближающейся полицейской машины. — Сначала отпусти её, — ровным тоном процедила Дюпен-Чен. Над ухом раздался шероховатый смешок. — Нет, я боюсь, так не получится. Мне нужна гарантия, что я уйду отсюда. Сабрина хотела бы закрыть глаза и не видеть, как её отец опускает дуло табельного и делает знак остальным. И его все слушаются. Маринетт кричит что-то Роджеру: злое и эмоциональное — Сабрина не различает даже слова. Её утаскивают в противоположную сторону. И дальше — лишь кривые рукава тёмных дворов, лабиринты из лестниц, и сломанные попытки вырваться. Сабрина не запомнила дороги. Перед глазами всё мотыляло от расплывающихся бликов равнодушных фонарей, выныривающих из темноты. Очередная лестница окончилась пыльным чердаком. Сабрина потёрла запястье и зарыскала глазами по помещению, ища пути отхода. Маленькое окно, через которое они влезли — загораживал силуэт Феликса. Сабрина уставилась на старое пианино с щербатой клавиатурой. Сердце пропитала такая жалость к нему, что она чуть ли не заплакала на месте. — Ты вполне мог бросить меня где-нибудь там, — она махнула рукой в сторону, откуда они пришли. — Зачем я тебе здесь? — Меня искать им теперь невыгодно, — откликнулся Феликс. — Самое лучшее решение для них — это избавиться от… Ты поняла. Сердце облилось кислотой. Нет-нет-нет! Нужно уходить как можно скорее, разыскать отца, или кинуться к первой попавшейся патрульной машине… Сабрина уже заприметила люк, прямо за какими-то обшарпанными ящиками. Она сделала шаг назад, в нужную сторону и взглянула на Феликса. Тот ушёл в раздумья, разглядывая то ли пистолет, то ли свои пальцы. Сабрине было всё равно. Главное, что он не точил взгляды об неё. Она сделала ещё шаг, затем ещё… Всё дело в реакции и её способности быстро спускаться по лестницам. С последним было не очень хорошо, но Сабрина надеялась на адреналин. И на удачу. И совсем немного уповала на то, что мысли о профессоре придают ей нечеловеческие силы. — Он заперт изнутри. — Что? — она застыла. Растерянность ещё не успела перерасти в досаду. Феликс ответил, не поднимая на неё глаз. — Люк, к которому ты устремилась. Сабрина фыркнула и отбросив осторожность, обошла ящики и попробовала сдвинуть дверцу. После десятка тщетных попыток пришлось признать, что Феликс прав. А суперспособностей влюблённость в профессоров, оказывается, не дарила. — Проверила? — поднял Феликс на неё взгляд и слабо улыбнулся. Сабрина обтёрла о колени испачканные ладони и подошла к пианино. Её успокаивала мысль, что стоять на одном месте вечность Феликс не будет. Она нажала на одну из уцелевших клавиш, но звук вышел слишком тихим. Задушенный стон. Сабрина вздрогнула от подобного сравнения и обняла себя за плечи. Возможно, она могла бы кому-то позвонить… Телефон поприветствовал чёрным экраном. Батарея всегда садится совершенно некстати. Сабрина укорила себя за подобную непредусмотрительность. Хлоя будет переживать, если она завтра не появится. А если её не станет? Она с опаской взглянула на Феликса, который уселся на пол и вновь выглядел так, будто видит сны с открытыми глазами. Он не производил впечатление человека совершенно бессердечного. — Я не должна здесь быть. Позволь мне уйти. — Ты уйдёшь, но не сейчас, — устало отозвался он. И, моргнув, перевёл на неё осмысленный взгляд. — Тебе, наверное, скучно? Сабрина промолчала. — Расскажи, как я преподаю? — задал он вдруг вопрос. — Уже читал о Брентано? Сабрину пронзило изнутри этим простым вопросом. Она выбрала один из ящиков, чтобы опуститься на него. — Вы преподаёте… Своеобразно, — заметив его взлетевшую бровь, она поспешила добавить: — Но мне нравится. — Рад слышать. — Насчёт Брентано… Упомянули поверхностно, но мне отдали книгу, — её щеки против воли опалило едким жаром. — Ты покраснела, — бестактно заметил Феликс. — Значит, вот как заполучить твою симпатию? Подарить книгу… Он усмехнулся, но не так, словно счёл это поводом для шутки. И всё же Сабрина насупилась. — Дело не в этом, просто я никогда не встречала таких людей… Таких… Она вовремя заставила себя замолчать. С неожиданной и запоздалой чёткостью осознавая, что перед ней всё тот же Феликс. Просто им пришлось пройтись разными дорогами. Просто один и тот же человек вышел за рамки временных границ. Поразительно. — О чём ты думаешь? — поинтересовался тот. — Не знаю, — она дёрнула плечом и усмехнулась. — Кажется, я схожу с ума. — Это нормально, — успокоил её Феликс, но спокойнее ничуть не стало. — Слышала о квантовом бессмертии? Сабрина неуверенно кивнула: — В общих чертах. В этот день она впервые слушала лекцию, сидя на заброшенном чердаке.