Когда ты станешь нашим

      Постепенно температура снижалась, позволяя двум парням облегчённо выдохнуть. Вся эта ситуация, вымотала их эмоционально.       Кисаки со всей возможной нежностью поправил воротник кофты соулмейта. Несмотря на прохладную погоду, этот дурачок прибежал на собрание только в форме банды, не надев даже какой-то кофты или тонкого свитера под низ формы. Ещё и пуговицу верхнюю забыл застегнуть. На все это безобразие, Тетта беззлобно закатил глаза и потерся носом о румяную щечку.       Было удивительно, как быстро он поменял свое мнение о соулмейте. Раньше Такемичи воспринимался как мешающий фактор, и при взгляде на него в груди возникало глухое раздражение. Но сейчас хотелось просто поговорить и посидеть рядом. Еще не было в груди у парня той всепоглощающей любви к брюнету, но небольшая искра мелькала.       Все же, чтобы появились чувства нужно время и общение между ними. То как, Тетта сейчас действовал было скорее влиянием метки на юношеский организм.       — Ты можешь перестать его так сжимать, знаешь ли. — спокойный голос Хаккая, надломился от неприязни к юноше в очках.       — А что, ревнуешь? — и опять эта самодовольная улыбка, которая бесила многих участников банды. Кисаки, как будто насмехался над другими, когда так улыбался. Чувствовал свое превосходство.       На эту реплику младший Шиба недовольно скривил губы. Сейчас, когда его соулмейт страдает от болезни, меньше всего хотелось спорить о том, кто ревнует, а кто нет. Позже он обязательно как-то поиздевается над очкариком ради удовольствия и смеха.       Но сейчас Хаккая больше волновал Такемичи, который уже не был таким красным и выглядел вполне умиротворенно во сне. За то время, которое они знакомы, парень со шрамом на губе понял, что этот низкий брюнет полностью оправдывает свою метку.       Когда у Ханагаки волосы были ещё того яркого жёлтого цвета, некоторые сравнивали его с солнцем. Это также было связано и с его улыбкой, которая, казалось, намертво приклеена к лицу. Как избитый до крови из носа человек может продолжать улыбаться? Хотя Нахоя все время улыбается. Но если его улыбка была пугающей и не всегда искренней, то улыбка голубоглазого будто передавала все его эмоции и тепло души.       Но сейчас Шиба понимал, что звезды иногда светят ярче всякого солнца и для того, чтобы увидеть их свет, надо постараться. Если так подумать, то соулмейт улыбался только тем, кому верил и доверял. Таке никогда не проявлял и частичку той симпатии к тем, с кем чувствует себя неуютно.       Поэтому младший Шиба всегда настороженно относился к Кисаки, Санзу и Ханме. Эти трое никогда не удосуживались искренних, не фальшивых эмоций от брюнета.       — Я возьму в своём рюкзаке кофту для Таке. Сиди тут.       — Как будто я могу куда-то уйти. — Кисаки переступил ногами, тем самым опустив парня на своих коленях немного ниже.       На эту фразу долговязый юноша с глазами цвета индиго пошёл к храму.       — Мицуя, где твой заместитель? — конечно, Майки все заметил. И опоздание соулмейта, а также неестественный цвет его лица. Все это заставляло внутренне сжаться от переживаний, создавая мрачную ауру вокруг и напрягая других.       — Его рюкзак здесь. Наверное, отошёл по надобности. — честно Такаши привык прикрывать Баджи или того же Казутору, но Хаккая впервые. Его заместитель был чрезвычайно ответственным к своей должности и приходил всегда вовремя, ни минутой раньше, ни минутой позже.       Его отсутствие сейчас вызывало немало вопросов, учитывая, что отсутствовали ещё две персоны.       — Ну что ж, мы подождем. Все равно остались только соулмейты Такемичи. Правда странно, Мицуя? Из всех членов банды, которые могли куда-то уйти — отошёл именно твой заместитель. О, и Кисаки. Они одновременно ушли. Так что скажешь, Такаши? — глаза Манджиро посветлели на пару тонов, делая взгляд пугающим и пустым. Он ревновал свою пару несмотря на то, что сам ещё даже не признался в своих чувствах. Ждал нужного момента и не стеснялся, хоть и неявно, но угрожать своим соперникам.       Обсидиановые глаза переметнулись к высокой фигуре, крадущейся к рюкзаку с амулетом омамори, который младший Шиба купил в прошлом году перед Рождеством на удачу.       — Хаккай. Рад тебя видеть. Мне интересно, ты случаем не знаешь, где Такемичи и Кисаки? — Сано, подпер ладонью щеку, с любопытством глядя на вставшего по струнке юношу.       — Э…моя сестра звонила. Мне надо идти. — парень отчеканил фразу быстро и почти без запинок, опасаясь, что голос надломится в самый важный момент и выдаст его ложь.       Получив молчаливое разрешение, младший Шиба быстро ушёл к соулмейту. Сейчас его не заботило странное поведение остальных.       — И че за цирк, Майки? — по лицу Баджи не было заметно, но он переживал. Последний раз, когда он видел такое выражение лица у друга — пострадал Санзу. Было боязно, что в своей ревности Майки зайдет слишком далеко и сам не заметит, как навредит уже Ханагаки.       — Ничего такого. Идем прогуляемся. Не люблю, когда мне врут. — Сано за милю чувствовал нервозность одного из своих подчинённых и настроение среди их группы. Несмотря ни на что сейчас внутри парня шла борьба между здравым смыслом и чем-то темным, всепоглощающим. Голос Кейске немного отрезвил блондина, вернул на землю.       Ничего не объясняя, глава банды пошёл в том же направлении, куда ретировался парень со шрамом на губах. Остальные мальчишки негласно последовали за низким блондином.       — Почему так долго? — парень с причёской андеркат, чуть ли не шипел на другого.       — Ой, завались. Были некоторые проблемы. — не обращая внимания на недовольные реплики Кисаки, Хаккай одел на соулмейта свою кофту, отмечая тот факт, что брюнет очень мило смотрится в одежде оверсайз.       — Было бы прекрасно, если вы отдадите мне моего сына. — Тетта замолчал, почувствовав жёсткую хватку на своей голове.       Рэидзи Ханагаки сейчас пребывал в состоянии чистой ярости и готов был собственными руками убить этих двоих парней. Но боль в щеке заставила неловко переступить ногами и зажмуриться.       — Э… э! Майки, остановись! Это отец Мичи. Черт, Ханагаки-сан, извините, пожалуйста. — Мацуно подбежал к мужчине, у которого кровоточил нос. Ситуация складывалась ужасно, и терять доверие близкого для Таке человека равнялось потере и доверия соулмейта.       Рэидзи старался успокоиться и придти в себя, но адреналин в крови побудил его совершить не очень рассудительный поступок. Вскоре кулак старшего Ханагаки впечатался в лицо низкому блондину, который застыл неподвижной статуей.       Это побудило волну недовольства и агрессии, но умом подростки понимали, что мужчина лишь не понимает всей ситуации и просто защищает своего сына.       — Ханагаки-сан, простите. Это просто недоразумение. — казалось, Чифую был единственным голосом разума сейчас в этой компании.       — А на что же это похоже, молодые люди? Мой заболевший сын исчезает из своей комнаты, предположительно сбежав к вам на встречу. Но я-то этого не знаю и в панике ищу свое чадо, которое нахожу в компании неизвестных мне людей. А потом меня бьют в лицо. — на лбу мужчины немного вздулась венка.       Сейчас он не знал, на кого больше злиться, да и есть ли смысл это делать. Если мыслить логически, то со стороны парней он — неизвестный взрослый мужчина, напавший сзади на их товарища, который похоже оберегает Такемичи.       — Мы не знали, Ханагаки-сан. Такемичи как обычно пришёл на с~с…встречу с нами, и не было никаких признаков болезни. Позже, конечно, Хаккай и Кисаки заметили и оказали ему помощь. — парни сейчас просто желали провалиться под землю. Ну ладно, не все. Манджиро не чувствовал своей вины вообще. Он защищал соулмейта, по его мнению, значит он не виноват.       — Я тебя понял, Чифую. Знаешь, ты мог бы мне позвонить, как только вы поняли, что что-то не так. Тогда бы всей это неразберихи не было. — Ханагаки-сан достал из кармана салфетки для того, чтобы очистить лицо от крови.       Мацуно поклонился в качестве извинения, и по его примеру последовало большинство ребят. Смотря на это, Рэидзи для себя запомнил лица тех, кто не кланялись. Они не раскаивались и для себя мужчина сделал заметку, чтобы в будущем следить за ними более внимательно.       — Поднимитесь. Надеюсь, мы все разъяснили, а теперь я заберу своего непутевого сына. Но знайте, от его соулмейтов я ожидал большего. Видеть кучку подростков хулиганов — меня наталкивает на отнюдь не позитивные мысли. — темные глаза мужчины были настолько холодны, что один взгляд заставлял внутренности сжиматься.       — А это не вам решать. Раз судьба так определила, значит мы чего-то да стоим. — на лице Манджиро появилась его псевдодружелюбная улыбка.       — Но отнюдь не ты. Импульсивный и фальшивый. Не тяни свою улыбку — я не поверю. Может кто-то из вас и имеет шансы, но не ты. Ты ему не пара. — это звучало как приговор в зале суда. Казалось Рэидзи уже поставил крест на юноше и не собирался менять свое мнение, даже если тот докажет обратное.       Глаза Сано посветлели, а лицо приняло равнодушное выражение. Его оскорбляли слова отца соулмейта, ведь они не имели никаких подтверждений, правда?       — Извините, Ханагаки-сан. Я одел на Таке свою кофту. Если что он может вернуть её позже. И вот. Мы купили таблетки жаропонижающие. Тут ещё осталось. — Хаккай нехотя помогал мужчине расположить брюнета на его спине. Похоже они все, ну кроме Чифую, произвели не лучшее впечатление. Оставалось надеяться на знакомство поближе.       Рэидзи молча кивнул группе парней на прощание и ушёл со своей драгоценной ношей на спине. Вспоминая, как красочно сын описывал свою пару, он ожидал увидеть кое-что другое. Наверное, глаза Такемичи затмевала симпатия к ним.       Эти ложные ожидания и реальность, которые отец получил после встречи с ребятами, никак не настраивали его на разговор с парой сына. Ну как бы, он её и высказал. Больше всего Ханагаки-сана поразило, что среди этого хулиганья затесались Чифую и его сын. Они оба такие позитивные мальчишки. Или может это он просто мало знает?