***
Темноволосый юноша сидел рядом с знакомой ему дверью. Такемичи отказался от поездки с кем-то из солумейтов и от прогулки тоже. Его переполняло чувство тревожности из-за ситуации на собрании. Но без этого его план находится под большой угрозой. –Такемичи? Ты чего тут на холодном сидишь.–чьи-то нежные руки стали медленно перебирать волнистые пряди цвета ночи. –Прости, Хина. Ты наверное не ожидала так поздно гостей. Я ......просто мне нужно кому-то выговориться.–юноша неловко улыбнулся миловидной девушке напротив. –Заходи, я сделаю нам чай. Мы были недавно у бабушки и она дала мне чай, который делают у них в магазинчике в деревне. Она говорит, что он обладает удивительными свойства успокоительного.– Хината уже открыла дверь и ожидала когда её друг зайдет. –Твои родители не будут против? Просто, я так неожиданно в гости. –О, не волнуйся. Они с Наото поехали в Канагаву.– Тачибана поставила чайник закипать и стала доставать продукты из холодильника. –Канагава? А, да. Ты же говорила что у тебя тётя в Кавасаки, который находиться в этой префектуре. Они поехали её навестить? –голубые глаза медленно, даже как-то лениво, следили за движениями школьницы. –Мгм. Она пригласила нас в гости, но я вежливо отказалась. Не хочу видится с дядей, а то он опять начнёт сватать меня с сыном его друга.– на последней фразе девушка с персиковыми волосами недовольно хмыкнула и как-то агрессивно разрезала помидор. Юноша промолчал на гневную триаду, что продолжалась некоторое время, с некой печалью понимая, что слушателем опять выступает он. Но печаль вскоре отступила на задний план, уступая место теплу, что разливалось на душе от вида подруги, что светилась жизнью. Учитывая сколько раз ему приходилось видеть или держать её холодное, безжизненное тело — видеть её горящие счастьем глаза было даром. Такемичи ломался каждый раз видя, как дорогие ему люди уходят из его жизни. И эта боль хранились в глубине его души, запечатанная его собственным сознанием.***
–Этот сучёныш! Я лично сломаю его хребет.–из горла вырвалось утробное рычание, которое заставило поежиться пару новичков из банды. Шестёрки старались как можно быстрее пройти мимо комнаты собраний. Сейчас это помещение наполняла аура ярости, которая тяжело давила, мешая дышать. Эта вспышка ярости рассмешила Рана и на его губах расцвела хитрая усмешка. Большего всего ему нравилось наблюдать за сменой эмоций на чужих лицах. Наверное это было даже лучше, чем слышать хруст ломающихся костей. –Неужели эта слабая тростинка тебя так раздраконила, а Муто? Обычно ты сохраняешь свое лицо.–голос старшего Хайтани растягивал гласные на издевательский манер. Когда кулак резко опустился на стол возле его локтя, то он даже не шелохнулся. Лишь немного поморщился, почувствовав тяжёлое дыхание у своего лица. –Этот неоперившийся цыплёнок разрушил все наши планы. Я теперь не буду знать о том, что происходит на собраниях. У меня не будет информации о том, когда они пойдут в наступление. И все из-за этого мелкого поганца, который похоже навел справки на меня и всех остальных. — высокий юноша сжал зубы до еле слышного скрипа. –Kaluluwa ko , хорошо себя показал. Не так ли? — приятели Изаны уже привыкли, когда он говорил на филиппинском. Таким образом он отдавал дань своим корням и путал врагов неожиданной сменой языка. –Э? Курокава, ты хоть иногда переводи для нас, а то нифига не ясно. –Шион разлегся в расслабленой позе на диване и смотрел новости на телефоне. –Хоть иногда в твоей голове проскальзывают хорошие мысли. Не такой ты и безнадёжный оказывается.–Риндо расслабился почувствовав ладонь брата между лопаток. Хотелось правда повредничать и сбросить её, но старший брат был быстрее и нажал на слабую точку. Перепалка, что чуть не началась, так и закончилась на пустом месте. Глава лениво обвел взглядом собравшихся парней, задерживаясь на юноше в очках. –Не трогай его, Курокава. –с тонких губ сорвалось ядовитое шипение, пока Тетта протирал свои очки. –Оу? Не делать этого как ты может? Я лишь хочу забрать то, что принадлежит мне.–на смуглом лице появилась фальшивая слащавая улыбка, пока до остальных доходил смысл разговора. –Дележка никогда до добра не доводит. Я уважаю тебя как главу Изана, но делить своего соулмейта никак не поможет.–Моччи наконец-то оторвался от заплетания своей косы и с холодком в глазах посмотрел на двух препирающихся. –О, а мне тот блондинчик так приглянулся. Хотелось бы услышать как он кричит.–вся садисткая натура старшего Хайтани выходила наружу, меняя его голос и лицо почти до неузнаваемости. Не осталось того сладкого голоса и приятной улыбки. –Меня не волнуют твои желания. Я хочу увидеть разгром «Тосвы», а в особенности Майки. И только попробуйте хоть что-то сломать Ханагаки Такемичи, тогда я вас отправлю в реанимацию.–зрачки в фиолетовых глазах сузились до предела показывая всю силу негативных эмоций Курокавы. «Это мой человек. Эти голубые глаза принадлежат мне и никто больше не смеет заполучить их взгляд себе.»–никто не заметил как белые зубы в предвкушении искусали нижнюю губу.***
Синяки неприятно щипали и заставляли иногда морщиться. Как бы брюнет не пытался поудобнее устроиться на стуле, какая-то часть тела начинала ныть, давая знать о себе. Но несмотря на неприятные ощущения, парень продолжал переписывать абзац за абзацом .Вскоре и пара рисунков появилось на белой бумаге с еле заметной разметкой. Такемичи настолько был поглощен своими мыслями насчёт предыдущих дней, что не обратил внимание на повторный хлопок двери. Скорее всего Харучиё ушёл в магазин или на встречу с кем-то. Резкий хлопок ладони по столу заставил брюнета буквально подпрыгнуть на месте. С дико бьющимся сердцем юноша посмотрел на зеленоглазого перед собой. Светволосый парень держал левую руку за спиной и немного хмурил брови. Весь его вид говорил о нервозности. –Ты хочешь о чем-то поговорить, Хару? –голубоглазый отложил в сторону гелевую ручку и с вопросом посмотрел на соулмейта. –........это тебе. Синяки не очень симпатичные.И тебе вроде это нравится.– на стол перед Ханагаки положили мазь от синяков и коробочку с его любимыми трехцветными данго. –Спасибо. Мне приятна твоя забота.–солнечная улыбка осветила лицо брюнета. –Пф…та…та прям великое дело, ага.–Санзу, смущаясь и ворча себе под нос ушёл в гостевую.