***
— Входите, — громко произносит Хосок в ответ на вежливый стук в дверь, та моментально распахивается, пропуская внутрь высокого мужчину с темными волосами в полностью черном костюме. — Заместитель Чон, — он почтительно кланяется. — Директор Ким, — Хосок встает со своего места, отвечая поклоном. — Работники почти закончили свои отчеты, они будут у Вас на столе сегодня вечером. — Да, спасибо, — торопливо отмахивается мужчина, опускаясь в кресло перед столом. — Я к Вам по другому поводу. — Я Вас слушаю, — учтиво отвечает Хосок, складывая руки в замок на столе. — У нас тут через две недели намечается встреча с бизнес-партнерами, — начинает директор. — Встреча будет неофициальная, и было принято решение, что все должны прийти с парами… — С кем? — переспрашивает Хосок, надеясь, что ему послышалось. — Ну, с парами, — улыбается мужчина в ответ. — Так что жду Вас с дамой, — хитро подмигивает. — Директор Ким, — протестует Хосок. — Где я за две недели пару найду? Откуда? — Да ладно Вам! — смеется мужчина, и от его активной жестикуляции стакан с ручками валится на бок. — Ой, прошу прощения… — Да не в первый раз… — бубнит Хосок, возвращая столу его привычный и аккуратный вид. За все годы, что он тут работает, он уяснил одно: Ким Намджун — единственный директор, который умудрился поломать все, что можно, в своем офисе, но компанию, тем не менее, держит на плаву. Чего он только не крушил в кабинете Хосока, от стульев до шкафов. Один раз даже стену случайно пробил, просто врезавшись в нее. — Не мне Вас учить, заместитель Чон, — говорит он, поднимаясь. — Постарайтесь не разочаровать меня, я очень жду Вас на этой встрече. Директор исчезает в дверях так же быстро, как возник в них еще пару минут назад. Хосок устало откидывается в кресле. Апрельское солнце приятно греет ему спину через большие начищенные окна. Как может он найти себе кого-то за две недели, если даже за все двадцать пять лет своей жизни с этим так и не справился? Кого ему привести? Да, хотя бы, из друзей… У него и среди них-то остался только Юнги. Только он не отвернулся от него, когда вся его карьера оказалась под угрозой несколько лет назад. Юнги, конечно, не откажет, но ведь это не дама? Даже если Юнги сыграет свою роль лучше любого актера из телевизора, — а он сыграет, Хосок уверен, — то он, как заместитель, все равно останется посмешищем. И что это будет за позорище? Привести с собой лучшего друга или, еще лучше, свою собаку? Мол, вот, посмотрите, больше у меня никого и не осталось. Вариант не пойти, заболеть, неожиданно и скоропостижно скончаться Хосок отметает сразу. Даже если он и правда умрет прямо перед мероприятием, директор Ким его из-под земли достанет и заставит-таки присутствовать. Все же, он — его заместитель, правая рука директора крупной компании, и пропустить эту встречу будет для него хуже смерти. Если и существует ад, то сейчас Хосок думает, что пришел его час вариться в собственном котле. Парень еще долго сидит в рабочем кресле, обдумывая план. Самое простое — явиться без пары. Это и честно, и для него удобнее, но может вызвать очередные перешептывания за спиной со стороны коллег и подчиненных. Сколько Хосок только не наслушался сплетен про себя из-за этого… Решив, что подумает он об этом попозже, парень, к своему ужасу, замечает, что пропустил за своими размышлениями время обеда и сегодня, видимо, останется без любимого сливочного кимпаба. День начинает постепенно клониться к вечеру, и парню остается только надеяться, что со временем все в его жизни устаканится. Но пока он просто устал. Устал от своего убогого одиночества. Хосок поднимается с кресла с тяжелым вздохом. Уж если не обед, то кофе он все еще может себе позволить.***
Тэхен освобождается от работы раньше обычного, и его это несказанно радует. Еще пару дней назад он был бы готов ночевать в парфюмерном, но теперь… Теперь каждое его действие на работе омрачается тем, что шатену кажется, что место это он не заслужил. Слова Чонгука сильно врезаются в голову парня и еще крепче впиваются в сердце. Может быть, Чимин прав, и парень совсем не хотел его обидеть или задеть, да и поступок его был до банального бескорыстным и добрым, но Тэхен в это не очень верит. Ему кажется, что за его счет сын хозяйки просто стремится повысить свою самооценку. Тэхен не привередливый, многое готов вытерпеть, но только не это. Шатен решает прогуляться по району. Надо же, и вырос здесь, и школу недалеко отсюда закончил, и университет… А теперь вот, работать пытается. Тэхен бредет по сумеречным улочкам Сеула. Здесь почти ничего не изменилось. Все те же магазины, те же цветы в клумбах… Даже люди, кажется шатену, попадаются ему на пути те же самые, что много-много лет назад. Здание его университета показывается за углом, и Тэхен решает подойти поближе, посмотреть на то, что когда-то так отчаянно сулило ему светлое будущее. Высокие колонны поддерживают массивный козырек. Сероватое здание в десять этажей устремляется высоко в небо. Раньше оно казалось Тэхену куда выше и массивнее, сейчас же — оно уже не выглядит таким внушительным. Множество окон красиво отражает свет остатков закатного солнца, все еще сияющих где-то вдали, но уже не видимых человеческому глазу отсюда, с такой маленькой высоты. Тэхен выпустился отсюда всего год с небольшим назад, а прошла, как будто, целая жизнь. Он стоит напротив входа, наблюдая, как студенты группами вываливаются из здания, кто с радостной улыбкой на лице, кто со взглядом, полным усталости и разочарования. Шатен, бывало, выходил отсюда и с тем, и с другим. Всякие времена были. И все же, хоть Тэхену порой было очень здесь нелегко, хоть так сильно временами хотелось все бросить, здесь он был счастлив. Это были хорошие годы его жизни, которые он готов отпустить и двигаться дальше, лишь изредка вспоминая о них поздними вечерами в компании Чимина и бутылочки пива. Постояв еще немного и полюбовавшись тем, что так гордо зовется студенческой жизнью, парень решает, что пора ему уже домой. Прикинув, в каком месте он сегодня бросил машину, дабы припарковать ее хоть где-то ранним утром, Тэхен разворачивается и уверенно шагает в нужном направлении. Шатен не замечает, что среди студентов, выходящих из вуза, оказывается проклинаемый им уже несколько дней Чонгук. Чонгук не видит, как мимо здания, всего в пяти метрах от него, проходит их новый, щедрый на сигареты сотрудник. Парень стоит на ступенях университета, сжимая в руках бумажку, которая уж точно не обещает ему ничего хорошего.***
Чимин приезжает из студии уставший, но довольный собой. У него все еще ничего не готово, парень даже музыку для номера не выбрал до сих пор, но сегодня настроение какое-то особенно приподнятое. Его внутренний критик сегодня в отпуске, дает ему немного расслабиться и похвалить себя за то, что он сделал, даже если сделал он катастрофически мало. Но даже за это стоит себя хвалить, правильно? Блондин проходит по темным улочкам района. Свет фонарей красиво отражается в окнах малоэтажных домов и дарит всему окружающему миру какую-то особенную, чарующую атмосферу. Завтра надо обязательно созвониться с хозяином и расторгнуть уже этот договор. Пора окончательно попрощаться со старой квартирой. То, что туда он больше не вернется, Чимин решил на все сто процентов. Здесь у него новая квартира, новая жизнь, новые знакомства. И все это блондин старается принимать с должной благодарностью. — Чимин! — парень поворачивается на знакомый голос. Юнги стоит на небольшом газоне через дорогу в компании уже знакомой Чимину собачки и приветливо машет рукой. Недолго думая, блондин пересекает узкую проезжую часть, в несколько шагов оказываясь рядом. — Привет, — улыбается он в ответ и опускается на корточки к собаке. — Привет, Микки! Познакомимся? Собака ставит лапы парню на колени, с интересом принюхиваясь. Мокрый черный носик приятно щекочет кожу через тонкие брюки. А потом Микки и вовсе запрыгивает к Чимину на ноги, начиная активно вылизывать его руки. — Ого, — смеется Юнги, наблюдая за этой умилительной картиной. — Он обычно так не реагирует на незнакомцев… У тебя наверняка очень доброе сердце. Чимин поднимает на стоящего над ним брюнета глаза. — Почему это? — Животные тебя любят, Чимин, — объясняет он. — Это самый главный показатель доброго сердца. Глаза Юнги источают столько тепла, что блондину трудно от них оторваться. Темные, они как будто блестят в темноте каким-то особенным, внутренним свечением. Брюнет тоже не торопится разрывать их неожиданно затянувшийся зрительный контакт. Юнги никогда не видел таких глаз, как у Чимина. Они кажутся по-детски наивными и такими мудрыми одновременно. Ему только предстоит, возможно, узнать, насколько он оказался прав, сказав, что у блондина доброе сердце, но сейчас все слова становятся как-то бессмысленны. Когда на тебя смотрят с таким выраженным, невесть откуда только взявшимся, доверием, больше всего на свете хочется одного — оправдать его, даже не зная, чего оно касается, даже понимая, что знакомы они всего несколько дней. Почему мне кажется, что ему можно верить? Почему в душе такое чувство, будто не только у меня здесь «доброе сердце»? Чимин продолжает смотреть. Ему уютно. Темнота, освещенная несколькими фонарями, будто дает ему право смотреть вот так, прямо, не боясь, что это покажется странным, не боясь, что его осудят или неправильно поймут. Я и сам-то не понимаю. Не смогу объяснить, почему продолжаю смотреть в эти глаза, но, наверное, так надо. Так сейчас надо… Юнги вдруг опускается на корточки рядом. Глаза парня продолжают всматриваться куда-то вглубь Чимина. Брюнету кажется, словно он снова в школе, будто ему сказали: «На счет «три» посмотри мне в глаза, и не отрывай взгляд пять секунд», и он вдруг проиграл, потому что смотрит уже слишком долго. У него взгляд теплый. Как неожиданно пробегающее мимо теплое течение, которое ощущаешь, купаясь в прохладном море. Взявшееся из ниоткуда, поначалу странное, но затем такое приятное… Юнги протягивает руку вперед, укладывая ее аккуратно Чимину на плечо, совсем рядом с шеей. — Не переживай, — тихо говорит он, как будто любой громкий звук может выдернуть их обоих из этого мгновения. — Все будет в порядке. Чимин не знает, про что говорит брюнет. Не понимает, зачем тот так шепчет. Но ладонь парня, трепетно сжимающая его плечо, и этот взгляд, наполненный всеми эмоциями, которые только могут быть описаны в какой-нибудь психологической энциклопедии, и легкая улыбка, украшающая его светлое лицо, заставляют верить. Все правда будет хорошо. У него. У Юнги. У собаки, что продолжает настойчиво ласкаться у Чимина на коленях. У птиц, иногда пролетающих над их головами. И у фонарей, которые с этого момента будут хранить их общую невысказанную тайну. — Микки! — раздается спереди и собака, тут же позабыв про полюбившегося уже блондина, срывается куда-то в темноту, с заливистым лаем. — Куда это он? — спрашивает опомнившийся Чимин. — К хозяину, — поднимаясь, отвечает Юнги все так же тихо. — Хосок вернулся. Чимин встает, кидая взгляд вдаль. Метрах в пятидесяти от них, высокий парень подхватывает собаку на руки, давая Микки вылизать ему все лицо. Хосок громко смеется, говорит что-то своему маленькому пушистому комочку, целует его в макушку несколько раз прежде чем опустить собаку на землю, принимаясь играться с ней. — У него такая яркая улыбка, — говорит вдруг Чимин, и Юнги на его голос оборачивается. — Он, наверное, очень счастливый человек… Брюнет молчит в ответ, со спокойствием на лице наблюдая, как Хосок, резвясь с питомцем, падает на землю, не боясь испачкать свое пальто и дорогой рабочий костюм. Ему тоже очень хочется так думать. Хосок хочет было к Юнги подойти, но увидев, что парень не один, останавливается. Только машет рукой на прощание издалека, брюнет отвечает тем же, и рыжеволосый парень, позвав за собой своего верного друга, уходит домой, попутно обещая собаку угостить чем-нибудь вкусненьким. Юнги с Чимином остаются стоять на месте. На улице постепенно холодеет, но почти полностью стихший ветер создает иллюзию настоящего летнего вечера. Даже пахнет в воздухе чем-то таким: свободным, юным и теплым. — Не хочешь прогуляться? — вдруг спрашивает брюнет, поворачиваясь к Чимину. — Прогуляться? — Тут есть одно очень красивое место, — говорит Юнги, указывая пальцем в интересующем направлении. — Готов поспорить, ты его еще не видел. Блондин улыбается в ответ. На часах уже почти одиннадцать вечера, вокруг тихо и пусто, и именно поэтому, наверное, ему так хочется согласиться. — Пойдем, — кивая, говорит он, и Юнги тут же утягивает его за собой, покрепче схватив за запястье. Брюнет ведет его к выезду из района, но только не с той стороны, с которой Чимин привык отсюда уезжать и возвращаться, а с противоположной. Они выходят прямо на автостраду, Чимин следует за Юнги по широкому тротуару на обочине, все так же ведомый его рукой. Всего в двадцати метрах от их района, на обширном пространстве сбоку от пустой дороги виднеется что-то вроде маленького скверика с клумбами и скамейками. Юнги направляется прямо туда и, когда они уже оказываются на месте, вдруг произносит, поворачиваясь к Чимину: — А теперь закрой глаза, — блондин недоверчиво хмурится. — Покажу тебе кое-что по-настоящему прекрасное… Может, он все-таки маньяк какой-нибудь? Утащил непонятно куда в темноте… Чимин все же повинуется, глаза закрывает ладонями и медленно двигается вперед, подталкиваемый Юнги со спины. — А теперь, — брюнет обходит его спереди, придерживая под локти. — Садись аккуратно, тут скамейка, — Чимин присаживается и чувствует под собой твердую деревянную поверхность. — Глаза пока не открывай! — Хорошо, — отвечает блондин, прислушиваясь. Вокруг, кажется, нет ни души, только он и котоподобный бариста. Парень чувствует, как Юнги опускается на скамейку рядом с ним. — Ну, — выдыхает он. — Смотри. Блондин открывает глаза и с нескрываемым восхищением в голосе произносит: — Вау… Перед ними, прямо за безлюдной, а потому не мешающей обзору автострадой, красуется пустое, не засаженное деревьями поле только что позеленевшей травы. Чимин никогда раньше не замечал, что их район находится на холме, зато теперь это трудно не увидеть. Прямо за шоссе холм и заканчивается, превращаясь в довольно резкий спуск, за которым и простирается все это зеленое море. Вдалеке, где-то километрах в трех, Чимин видит Сеул. Его светящиеся небоскребы так сильно контрастируют с пустырем перед ними, что складывается ощущение, будто здесь, в этом самом районе, они оба отделены от жизни мегаполиса. Словно здесь — их личное укромное место, под крепким стеклянным куполом, которое не пропустит никакие беды. — Нравится? — спрашивает Юнги, и Чимин может только кивнуть в ответ. — Это мое любимое место, я часто прихожу сюда после работы, если есть время… — Но как так получилось? — спрашивает блондин, указывая на пустырь. — Как вышло, что в Сеуле такой участок земли остался нетронутым? — Не знаю… — честно отвечает Юнги. — Хосок работает в строительной компании, я как-то пытался спросить его об этом, но он сказал, что разглашать подобное им не разрешается. Чимин ничего больше не спрашивает. Они сидят, плечом к плечу, разглядывая мерцающие точки вдалеке. Где-то там проносятся машины, ослепляют глаза огни реклам, загорается и гаснет свет в окнах, а у них тут — тишина и темнота. Им удается почувствовать себя отстраненными от этой суетной жизни большого города, и оба парня считают, что это — один из самых приятных бонусов нового, почти не заселенного района. — Почему ты решил привести меня сюда? — вдруг спрашивает Чимин, поворачиваясь к Юнги. — Просто, — с улыбкой отвечает брюнет, в его глазах отражаются далекие огоньки билбордов. — Хотел показать тебе это место. — И все? — не унимается Чимин. — Вот так просто? — Вот так просто, — тихо смеется Юнги. — Просто и прозаично. Не веришь? — Каждый раз, когда встречаю искренних людей, — говорит блондин, снова поворачиваясь в сторону автострады, — Начинаю искать где-то подвох… Не может же быть такого, чтобы он не врал. Ну, хотя бы немножко… — Ты же и сам очень искренний, — говорит брюнет, опираясь локтями на свои колени. — Почему же другим так не доверяешь? Блондин надолго задумывается. Меня раньше никто о подобном не спрашивал. Что я могу ответить, когда сам не знаю, в чем причина? Боюсь, все на самом деле, до смешного просто. Так просто и банально, что даже сказать-то стыдно… — Наверное, — отвечает он, когда Юнги уже и ответа не ждет, — Я просто слишком сильно ошибся однажды… Брюнет молчит минуту, но все же поворачивается. Чимин в профиль выглядит очень красивым. Юнги никогда не замечал эту небольшую очаровательную горбинку у него на носу. Она делает его мягкие черты лица еще более завораживающими. — Знаешь, — говорит он, и встречается глазами с погрустневшим взглядом Чимина. — В старости я хотел бы оглянуться на свою жизнь и понять одно: что мне удалось, хотя бы отчасти, сохранить свое сердце таким же чистым, каким оно было в детстве… Лицо Чимина светлеет, мягкая улыбка медленно появляется в ответ на слова брюнета. — Не важно, разбито ли оно, — продолжает Юнги. — Даже если и так, пусть твое сердце переливается на солнце, как хрусталь, — брюнет замечает в глазах напротив яркий блеск фонарных огней. До этого он не казался ему таким заметным. — Пусть даже это будут осколки. Юнги встает со скамейки и подходит ближе к автостраде. Стоит, сложив руки на груди, и смотрит прямо перед собой, на бурлящую даже в такое позднее время городскую жизнь. Чимин, оказавшись вне поля его зрения, ловко и аккуратно вытирает проступившие слезы, надеясь, что Юнги их не заметил.***
Они подходят к уже родному углу рядом с кофейней около полуночи. Чимин отчаянно зевает, надеясь, что завтра ему удастся выспаться. Выходной, как-никак. — Спокойной ночи, — говорит он, устало улыбаясь брюнету. — Спокойной ночи, — отвечает Юнги, вдруг протягивая вперед руку. Чимин смотрит на этот жест в нерешительности, но быстро отвечает соседу тем же. Прохладная рука Юнги уютно греется о теплую ладонь Чимина. Второй же ощущает приятную свежесть от этого долгого рукопожатия. Брюнет аккуратно и медленно выпускает руку парня, кивая ему на прощание. Юнги пробует осторожно приоткрыть блондину свое сердце. Чимину кажется, что парень заново открывает для него весь этот мир.