***
Хорошим назвать день Чимина можно только с натяжкой: непросто ему разбираться с этой квартирой, Ынхеком и прочими сопутствующими заморочками. Во-первых, надоело. Во-вторых, очень уж неприятные воспоминания все это пробуждает. Но делать нечего, приходится терпеть. Хоть Чимину и не хотелось, чтобы все эти «призраки прошлого» повыползали из своих нор, они его разрешения, все же, не спрашивали, так что на квартире его уже ждут хозяин и Ынхек: оба с недовольным лицами. — Добрый день! — не очень-то по-доброму приветствует блондин. — Давно вы здесь? — Вполне… — начинает было Ынхек, но хозяин квартиры его резко прерывает. — Не очень, но квартиру я посмотрел, — вымученную улыбку из себя выдавливает. — Все в порядке, господин Пак. — Хорошо, — кивает Чимин, сам тоже окидывая бывшее жилище внимательным взглядом. Теперь здесь все кажется еще более пустым. Если раньше пустота эта была лишь эмоциональная, то теперь она ощущается и физически. — Вот Ваша копия договора, — мужчина бумажку протягивает парню. — На этом, я думаю, все… — Грустно как-то… — тянет Ынхек, в разговор вклиниваясь. — Тут ведь столько… — Да успокойся уже, — не выдерживает Чимин, глаза раздраженно закатывая. — Хватит свой спектакль разыгрывать. Парень в ответ не находит, что сказать. Его привычное проворство куда-то пропадает на мгновение, но Чимину и этого мига вполне достаточно, чтобы завести оживленный диалог с хозяином на тему того, что иметь дело с ним было очень приятно, и вообще он рад бы еще как-то пересечься по какому-то потенциальном вопросу, если будет необходимость. Мужчина в ответ отвечает тем же, явно не желая делать паузу в разговоре, которой Ынхек наверняка воспользуется. Хозяин упоминает невзначай, что еще останется здесь ненадолго, и блондин сообщает в ответ, что ему, наоборот, уже пора, и к двери направляется, прощаясь на ходу вежливо. Чимин выскакивает на свежий майский воздух и делает глубокий вдох. Закончилось. Быть не может. Наслаждаясь своей полноценной свободой, парень забывает только об одном: у Ынхека тоже есть ноги, а еще имеется шило в одном месте, видимо, потому что он догоняет его довольно быстро. — Чимин! — кричит вслед и к уходящему в сторону метро блондину подбегает. Тот и не думает останавливаться. — Да подожди же ты! — Говори, что тебе надо, и уходи, — отвечает Чимин, шаг не сбавляя. — Я тороплюсь. — К брату своему? — усмехается язвительно Ынхек, под локоть блондина подхватывая. — Поговорить хочу. — Это я уже слышал, — отмахивается Чимин и руку из хватки парня выдергивает. — Я начинаю злиться уже, Ын. Ынхек же настойчивость свою усмирять не собирается. — Надо же! — с наигранно удивленным лицом говорит и посмеивается. — Откуда характер взял? Братик поделился? Слова Ынхека острым ребром проходятся по больному месту, и Чимин резко останавливается посреди безлюдного тротуара. Внутри начинает что-то бурлить, что-то нехорошее и сильное. — Куда делся мой Чимини, о котором я так заботился? Блондину кажется, что его сейчас просто разорвет изнутри, как воздушный шарик, взлетевший к лампе и нагревшийся от нее. Оставшейся в его сознании рациональности хватает только на то, чтобы остановить парня от желания дать Ынхеку кулаком куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы заткнулся. Выдержав паузу и выслушав еще пару острых реплик со стороны бывшего, Чимин решает, что пришла его очередь бить карты. — Что конкретно ты называешь заботой? Манипуляции? — блондин поворачивается медленно, чтобы лицо Ынхека видеть получше. — Забудь про «своего Чимини», его нет, — блондин словно слышит свой голос откуда-то издалека. — Может, в твоей памяти он и остался, с пухлыми щеками, слезливыми глазками и тонной комплексов, но в реальности, — руками обводит пространство вокруг себя, — Его нет. Смирись. И это, между прочим, твоя заслуга отчасти. Чимин лжет. Лжет нагло и быстро, придумывая на ходу все, что может сейчас его защитить, любое слово, которое станет своеобразным щитом, он использует и направит прямо в это насмешливое лицо. Он знает: тот Чимини все еще жив, он приходит по вечерам, когда сил совсем не остается, проливает слезы, боится остаться один, жалеет себя. Он все еще живет внутри него, глупо хихикая над шутками, радуясь мелочам всяким, вроде красивой собачки на улице, и он все так же боится Ынхека. Боится потому лишь, что помнит, как этот когда-то такой близкий человек, делал больно, прикрываясь своей любовью, которой, как оказалось, никогда и не было. Боится, потому что, если уж своему «дорогому Чимини» Ынхек сделал так больно, что может он сотворить с чужим теперь для него взрослым Чимином? — Ну, щечки твои все еще на месте, — улыбается парень в ответ. — Это не изменилось, как и фигура. Все такая же… Но ведь это неправда… Не может быть такого. Он просто врет. Он хочет специально меня задеть. Чимин, очнись, он врет. Он врет. Он врет. Он врет. — Не хочешь пообедать кстати? — переключается Ынхек вдруг на другую тему, а улыбка на лице так и ползет в разные стороны. Блондин чувствует, как к горлу ком противный подкатывает. Ынхек это замечает, он делает все специально и обдуманно, потому что видит: тема веса все еще болезненная для Чимина, а значит, грех этим не воспользоваться. Как говорится, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, а остальное уже не важно. Меня сейчас стошнит. Не могу его видеть и слышать. И ведь раньше он говорил все то же самое… Почему же раньше… Почему я слушал его? Чимин не осознает, что прислушивается к Ынхеку и сейчас. Да, он уже не побежит за ним как собачка, да, больше не будет делать то, что тому хочется, но слова парня все равно останутся в голове блондина. И в лучшем случае — просто надолго, а не навсегда. — Оставь меня в покое, — произносит Чимин уже тише и не так уверенно. — Просто оставь меня в покое. Блондин срывается в места, широкими шагами удаляясь от Ынхека, и тому хочется сначала его догнать, надавить еще, но он передумывает. Видит прекрасно: Чимин еще сегодня ничего не ел, все признаки его голодания он давно стал подмечать в деталях. К тому же, цель уже достигнута, пусть и маленькая. Из головы парня Ынхек не будет выходить весь день оставшийся, а это сейчас все, что ему нужно. Остальное он возьмет позже.***
Стоило Чимину только приблизиться к метро, как с неба начали падать первые капельки. Погода весной — штука изменчивая и непостоянная, и вот прогноз снова сыграл с ним злую шутку. Этого только не хватало. На дождь я вообще не рассчитывал… Планы блондина по отношению к их прогулке с Юнги начинают стремительно претерпевать масштабные изменения. Гулять под дождем? Нет, спасибо. Уж лучше посидеть дома. Но времени, потраченного парнем на дорогу до дома, оказывается достаточно для весеннего ливня. Он прекращается, и когда Чимин снова вылезает на свет божий из многолюдного подземелья, солнце начинает сиять на небе с прежней силой, старательно подсушивая последствия краткой непогоды. Небо, тем не менее, до конца не проясняется. Яркое золотое свечение пробивается пятнышками сквозь темно-серые тучки, похожие на грустные комочки пыли, застилающие майскую голубизну. Солнце желто-оранжевым светом покрывает фасады зданий, поблескивает на влажных листочках деревьев, искрится в траве и отражается в крупных лужах, оттеняемое темными пятнами на небе, что создает контраст какой-то поистине потрясающий и завораживающий. Чимин никогда не любил дождь, но ощущение какой-то свободы и чистоты после хорошего ливня кажется ему по-настоящему прекрасным. Воздух словно очищается, освобождается от тяжелого бремени людского дыхания и выхлопов машин, и кажется не просто свежим, а даже вкусным. Блондин дышит глубоко и медленно. Бывает, когда поплачешь, выльешь слезами из себя все, что накопилось, ощущаешь то же самое — чистоту и свободу, легкое дыхание и свежесть. Так же и после дождя, который Чимин с детства привык называть мысленно «слезами природы». Парень подходит к их разноцветным домикам, улыбаясь сам себе. Все же, день кажется ему уже не таким и плохим. Да, не все гладко, но не в утопии же он живет, чтобы все у него было по полочкам. Наступит время — блондин правда в это верит — и ему удастся избавиться хотя бы от половины нынешних проблем. На смену им придут, конечно, новые, но жизнь такова, так что нечего здесь расстраиваться, правильно?***
Юнги сообщение от младшего получает, что тот, мол, ждет его уже на улице, около трех часов дня. Брюнет подходит к зеркалу и критическим взглядом себя осматривает. Черные джинсы, на этот раз посвободнее и без рваных коленок, белая футболка с абстрактной надписью и темно-зеленая рубашка с рукавами, закатанными до локтя, расстегнутая и заправленная в джинсы. Вполне неплохо — таким оказывается его вердикт, и парень умещает телефон в кармане, хватает ключи, оглядывается, чтобы проверить, не забыл ли он чего, и выходит из квартиры, спеша навстречу свежему воздуху, солнцу астрономическому и еще одному, живому и даже говорящему. Чимин выглядит мило, стоящий вот так около его подъезда со скрещенными впереди себя руками. Его светлые голубые джинсы чуть забрызганы сзади от ходьбы по мокрому асфальту, та же участь постигла и светлые носики его кедов. Розовая футболка, поверх которой надет молочный кардиган, выглядит особенно трогательно. — Привет, — Юнги улыбается, когда младший поворачивается, заслышав его шаги. — Вроде распогодилось… — Да, только теперь все мокрое, — недовольно отвечает Чимин. — А я хотел тебе место показать… — Покажи, — настаивает брюнет и челку поправляет взмахом головы. — Ну и что, что мокро? — Да? — младший задумывается ненадолго, а потом Юнги улыбается, жестом маня за собой и куда-то устремляясь. — Ладно, пойдем. Чимин ведет брюнета куда-то на окраину района, с противоположной стороны от того самого места, которое старший показал ему недавно. Блондин тоже не новенький здесь, знает пару красивых уголков, нетронутых стройкой и расширениями автострады. Все десять минут пути парни молчат. Есть, конечно, о чем поговорить, но обоим этого почему-то сейчас не хочется. Чимин думает об Ынхеке и его словах. Юнги — о том, что небо сегодня какое-то особенно красивое. — Смотри, — отвлекает его от размышлений блондин, останавливаясь. — Вот оно.🎶Cigarettes After Sex — Nothing’s Gonna Hurt You, Baby🎶
Старший глаза поднимает от земли, и дух у него захватывает, как у ребенка. Чимин и правда привел его в особенное место. Перед парнями, вперед на километр, простирается большое поле, полностью усеянное мелкими цветочками: желтыми, белыми, сиреневыми и голубыми. Такими, которые появляются только весной, и названия которых ни один человек в мире, наверное, не знает. Это просто цветочки, маленькие и яркие, украшающие молодую зеленую траву, похожие чем-то на их разноцветные малоэтажные домики. — Красиво, — вот так просто заключает Юнги, подходя к границе поля чуть ближе. — Я хотел посидеть здесь, но там мокро… — Чимин сожалеть о прошедшем ливне продолжает, но брюнет двигается вперед, его слов будто не слыша. — Куда ты? — В цветы, — только усмехается он, младшего за запястье хватая и за собой утаскивая. — Мокро и мокро, зато как красиво, Чимин! Возразить блондину на это нечего. Вокруг и правда красиво до безумия, будто они совсем и не в реальном мире, а попали куда-то в фильм Миядзаки, с солнечными бликами чудесными и идеально прорисованной водой. Чимин шагает уверенно за старшим, ощущая как рука свободная задевает иногда особенно высокие пучки травы, соприкасаясь с мелкими капельками. Слишком красиво. Слишком прекрасно все это, чтобы быть банальной реальностью. Юнги утаскивает парня почти на самую середину поля, останавливается только тогда и руку младшего отпускает, присаживаясь на корточки. Чимин смотрит как большие и бледные ладони парня аккуратно прикасаются к ярким бутончикам, нежно проводя по влажным лепесткам пальцами, стряхивая иногда некоторые особенно крупные капельки на землю. Блондин не хочет Юнги тревожить, боится даже вздохнуть громко, дыхание задерживает. Старший прикасается к цветам, будто к своему старому фортепиано, с любовью и странной, но влекущей к себе заботой. Может быть, все это и правда — реальность, но он сейчас точно не здесь. Будто в подтверждение мысли Чимина, Юнги взгляд на небо поднимает. Прямо над ними, посреди этого большого поля, тучки серые образуют крупный овал, пропуская солнце, будто природный прожектор, к влажной земле. Может, где-то по краям этого небесного эллипса бутончики яркие чуть прикрыты, спрятаны от прошедшего дождя, но здесь они распахнуты все до единого, подставляют теплым лучикам лепестки и стебли, желая поскорее избавиться от этой утяжеляющей влаги. — Ты сам нашел это место? — спрашивает вдруг старший, к Чимину голову поворачивая. Его кожа блестит на солнце, как изнутри, так и снаружи, ресницы прикрыть глаза от лучей пытаются, то и дело хлопая. — Да, когда дома еще строились, — рассказывает блондин, смотря во всем этом цветочном поле только на Юнги. — Я приехал, решил посмотреть район, и вот, гуляя, случайно забрел сюда… Был тоже май. — А я в эту сторону даже не ходил никогда, — отвечает все еще пораженный брюнет. — Думал, здесь просто пустырь… — В любое другое время года здесь и правда будет обычный пустырь, — усмехается Чимин в ответ, поправляя рукава объемные у своего кардигана. — Но сейчас — волшебное время, наверное. — Наверняка, — старший улыбается мягко и спокойно. Ему кажется, это лучшее место, в которое Чимин мог его привести сегодня, и никакого значения не имеет, мокрая ли трава под ними или сухая. Блондин, кажется, и сам вскоре расслабляется, присаживается рядом с Юнги на корточки и принимается цветочки разглядывать. Они все кажутся одинаковыми и разными одновременно, такими маленькими, но имеющими значение, несмотря на свой размер. Брюнет на задумчивого Чимина глаза то и дело устремляет: он молод и красив, наверное, как и сам Юнги. Но судить о себе всегда сложнее, чем о других. Поэтому старший просто позволяет себе насладиться красотой парня, пока тот не видит, увлеченный другой совсем красотой — природной. Ветерок весенний гнет иногда разноцветные бутончики, и Чимин, когда порывы становятся очень уж яростными, прикрывает столько цветов, сколько может, от этого внезапного урагана, чтобы не сломались случайно, не погнулись. Брюнет свой телефон достает, желая сфотографировать каждый уголок окружающего его пейзажа. Начинает с поляны, ближе снимает цветы, влажную траву. Переходит к небу, где тучи и солнце все еще борются друг с другом. Вдруг поворачивает камеру в сторону Чимина, глаза закрывшего и подставившего лицо теплым лучикам. Он не видит его, погруженный в какую-то отдельную вселенную, где даже и его самого не существует, где есть только солнце, воздух майский и… И внезапно врывающийся в эту идиллию звук сделанного фото. — Ой, — Юнги осекается быстро, понимая, что он полный дурак, раз не проверил, выключен ли звук на его телефоне. — Извини… Я удалю…— начинает, тут же осознавая, что он, должно быть, не просто полный дурак, а прямо-таки кретин с одной хромосомой. Чимин ведь откуда знает, что именно он сейчас фотографировал? Что ж, после такого пылкого извинения, точно догадался, думает брюнет и голову смущенно опускает. — Покажи, — просит блондин жалобно, не понимая, чего это вдруг старшему приспичило его фотографию удалять. — Не очень получилось? — Да нет, — Юнги телефон к Чимину медленно поворачивает. — Получилось красиво… Блондин смотрит на то, что сделал старший, всего лишь нажав на одну кнопку, и улыбается. Фотография и правда очень красивая. Наверное, именно то, что Чимин не знал, что ему тут устроили тайную фотосессию, и делает ее такой прекрасной. Его волосы слегка растрепанны ветром, руки обхватывают колени, чтобы он, сидя на корточках не свалился в своих светлых джинсах прямо на землю, а лицо поднято к небу с расслабленной улыбкой. — Не удаляй, — просит младший, рассматривая, как солнце играет на его лице, как тени от тучек падают на правую его половину, чуть ее затемняя. — Очень красивая. Юнги ужасно неловко, пусть даже Чимин оказался не против, вроде, поэтому он молча кивает, убирая телефон в карман. В душе старший рад настолько, что аж смеяться хочется, что блондин сказал ему фотографию оставить, и он обязательно, когда будет один, поставит ее на уже полюбившийся контакт в смартфоне. — Хен, ты умеешь, — спрашивает Чимин, срывая пару цветочков, — Венки плести? — Венки? — Юнги задумывается на мгновение. — Вроде как, умею… Раньше точно умел. Брюнет принимается набирать себе цветов, стараясь оттенки чередовать. Чимин молча наблюдает за его действиями. Сначала неумело будто, но потом все смелее и смелее пальцы старшего перекрещивают стебли между собой, оборачивают вокруг получающегося плетеного жгута и закрепляют аккуратно. Младший так не умеет, хоть и пробовал. Даже Тэхен его как-то научить пытался, но у Чимина все не выходило, поэтому в этот раз он повторить за Юнги не пытается — слишком уж жалко будет сорванные цветы. Старший же уходит в свое важное задание с головой, даже на редкие комментарии блондина не отвлекается и через несколько минут, прикидывая венок по своей голове и оценивая его размеры, срывает травинку, используя ее, так же, как и в детстве, словно финальный штрих, главное фиксирующее звено всей конструкции. — Готово, — Юнги поворачивается к парню улыбающемуся и встает на ноги, руки вперед протягивая. — Вот, — говорит, излишне торжественно водружая венок на светлую голову Чимина, — Твоя корона. — Корона? — смеется младший, тут же ладонями к венку притрагиваясь и задевая случайно руки брюнета, все еще придерживающие его. — Куда мне корону? — А мне кажется, тебе бы пошло. Чимин, вдруг заметив, что Юнги хочет отойти от него, все так же сидящего на корточках в траве, его за руку хватает. — Подожди, хен! — старший застывает на месте как по команде, и блондин руку его отпускает, принимаясь отыскивать среди цветочков подходящий. — Дай руку. Не дожидаясь ответа, Чимин снова ладонь старшего подхватывает, залитую начинающим садиться солнцем, и за указательный палец парня ближе к себе притягивает. Юнги наблюдает за действиями младшего завороженно и настороженно, слегка скашивая прищуренные глаза. У блондина вокруг указательно пальца старшего развивается поистине бурная деятельность. Парень крутит стебельком, узелочки какие-то завязывает, осматривает свое творение со всех сторон, и наконец заявляет с гордостью, но смущенно при этом: — Венок не могу, — глаза на Юнги поднимает, все так же сидя перед ним, — А вот кольцо — запросто! Брюнет свою руку осматривает. На пустом еще совсем недавно указательном пальце красуется «кольцо» с красиво переплетенным стебельком и «бриллиантом» в виде голубого цветка. — Синяя тоска — вот еще одно название для любви,* — бормочет себе под нос старший, и Чимин оживляется будто. — Что? — хлопает большими глазами. — Красиво, очень красиво, — поправляет себя Юнги, надеясь, что младшему и правда не удалось ничего больше расслышать. Красивым кажется брюнету и кольцо, и этот скромный голубой бутончик, и небо над ними, краснеющее с каждой минутой, и щеки Чимина порозовевшие, и особенно то, что младший сидит сейчас перед ним вот так, чуть ли не на одном колене в сделанном самим Юнги венке. Старший понимает: будет медлить — упустит, поспешит — спугнет. Ему бы момент подгадать, поговорить с парнем, но пока все не удается. То ли смелости не хватает, то ли уверенности. Чимин не хочет оттягивать. Он знает: пройдет еще чуть больше времени после их последнего спонтанного поцелуя — и объясняться будет сложнее. Но Юнги представляется ему настолько чудесным, что перспектива, в случае чего, потерять этого человека, даже просто как соседа или бариста, кажется самым мрачным из всех возможных финалов. Синяя тоска? Так он сказал? — Не хочешь, — осмеливается вдруг блондин, тоже вставая и равняясь ростом с Юнги, — Зайти ко мне? Попьем чай… — Коне… — голос старшего срывается нервно, и он решает прокашляться. — Да, конечно.***
— Ты голодный? — спрашивает Чимин, когда они только переступают порог его квартиры. — Я могу что-то приготовить… Юнги не успевает ответить, когда блондин проскальзывает на кухню, рыская по ящикам и в холодильник заглядывая. Парень обнаруживает, к своему ужасу, что у него и там, и там мышь повесилась. Он уже который день не ест нормально, а все остатки рамена, что у него были, они давно поглотили с Тэхеном. — Ой, — только вырывается у него удивленное, и Юнги из коридора на кухню аккуратно заглядывает, не разуваясь. — Я приготовлю, — говорит он, отходя обратно к двери. — Что приготовишь, тут же… — Чимин оборачивается, взглядом натыкаясь на старшего, схватившегося за дверную ручку. — Ты куда? — Сейчас я принесу наш будущий ужин, — деловито заявляет брюнет, дверь с другой стороны закрывая и уносясь по немногочисленным ступенькам вниз на улицу. Младший ничего не понимает, застывает на кухне с открытой дверцей холодильника, которую рукой придерживает. Куда это он? В магазин? Чимин уже начинает думать, что Юнги от него просто сбежал, когда тот вдруг снова появляется в дверях, с набитыми мясом, соусами, приправами и прочей едой руками. — Хен… — Держи, — брюнет бесцеремонно все это добро подошедшему парню в руки вываливает. — У меня дома этого навалом, но раз мы уж пошли к тебе, то вот, доставка на дом. Пока младший растерянно уносит «доставку» на кухню и на столешнице раскладывает, Юнги разувается, моет руки, сняв свое кольцо предварительно и оставив на раковине, и, по-хозяйски заходя на кухню, подходит к столешнице, у которой все так и стоит ошарашенный Чимин. — Сейчас я мясо приготовлю, — объясняет брюнет, посмеиваясь над выражением лица младшего. — А ты… Не знаю… Отдохни пока. Чимин продолжает на Юнги таращиться круглыми глазами. Венок на голове только добавляет парню комичности. — Разрешаешь похозяйничать? — уточняет старший, пытаясь блондина из ступора вывести, и ему это, вроде, удается. — Д-да… — Чимин отходит от столешницы, стягивая с себя кардиган по пути и оставаясь в футболке розовой и голубых джинсах. Парень на диван усаживается, чувствуя себя немного неловко. Все же, Юнги гость, а не повариха, чтобы ему тут ужин готовить. Но старшего, видимо, все вполне устраивает. Он на новой кухне осваивается быстро, находя все необходимые ему предметы с первого раза и даже у хозяина квартиры не спрашивая, что где лежит. Это кажется завораживающим и пугающим одновременно. Не было же у Юнги времени и возможности квартиру блондина изучить, когда он был здесь в последний (и первый) раз. Работа идет полным ходом. Юнги колдует над говядиной, иногда отвлекаясь на овощи и мелкие закуски. А Чимин все так и продолжает сидеть и смотреть на него глазами широко раскрытыми. Удивительный это человек, все-таки… Брюнет просит младшего что-то рассказать, иногда спрашивает конкретно: как в студии дела, как там хореография, как жизнь в целом. Чимин старается успевать отвечать на весь поток вопросов старшего, и отвечать достаточно развернуто, полноценно. Но мысли его продолжают путаться. Говядина приятно шкварчит на электро-гриле, которым блондин еще ни разу так и не успел воспользоваться самостоятельно. Высокая температура постепенно превращает красное мясо в коричневое, сочное и мягкое. Воюя одной рукой с грилем, Юнги второй помешивает тушащиеся овощи, успевая каким-то волшебным образом в промежутках между первым и вторым нарезать закуски. Чимину он продолжает запрещать даже шевелиться, из-за чего все попытки младшего помочь оказываются жестоко пресечены. Тогда, отчаявшись окончательно, парень старается брюнета развлечь хотя бы историями из жизни. Благо, жизнь у Чимина такая веселая, что рассказов там на несколько томов наберется. Только вот, в процессе отбора материала для повествования парень понимает, что некоторые истории лучше не рассказывать, по крайней мере, пока. Какими-то он не может поделиться просто потому, что участвовал в них не один. Надо же спросить мнение других людей, имеющих авторские права на этот постыдный случай. Что-то просто кажется блондину недостаточно интересным или значимым. Одним словом, когда парни уже садятся за стол, предвкушая прекрасный ужин, сказать Чимину уже оказывается нечего. Его мозг из последних сил пытается выдавить из себя новую историю. Парень даже было подумывает сочинить на ходу, но такую идиотскую затею сразу отметает. Тоже мне, сказочник я как будто. Что еще рассказать-то… А может… — Хен, — зовет младший, когда Юнги на стул напротив опускается, тут же накладывая себе мясо и Чимину указывая от него не отставать. — Тут вот еще какая история есть… — блондин выкладывает несколько кусочков говядины себе на тарелку и овощи добавляет. — Поешь, — назидательно и не очень четко говорит старший, мясо пережевывая. — Хватит тебе истории травить. — Нет, ты послушай, — Чимин отправляет первый кусочек мяса в рот. — Очень вкусно! — заявляет восхищенно в ответ на вопросительный взгляд Юнги. — Так вот, один мой знакомый… Чимину вдруг настолько становится необходимыми почему-то рассказать историю про несчастного влюбленного Чонгука, что он аж жевать забывает, глотая куски пищи быстро. — Он, короче, в парня влюбился, — продолжает блондин, и Юнги глаза от тарелки своей мигом отрывает, вперившись в младшего взглядом, — И не знает, что делать, — пара-тройка тушеных овощей отправляются в рот Чимина. — Стоит ли говорить, не стоит ли… Он боится его потерять… — Твой знакомый? — усмехается Юнги, приборы вдруг с важным видом откладывая. — Чимин, я же не дурак, зачем ты так шифруешься? — Чего? — полные непонимания глаза пристально смотрят на старшего, отчего тот решает, что угадал, попал в самую точку. — Ну, не имена же мне называть… — Не надо называть, я и так их знаю, — брюнет смеется уже громче и свободнее, будто груз у него с плеч упал какой-то. Юнги не понимает искреннее, и зачем только Чимин придумывает эту историю со «знакомым»? Не пять же ему лет? Неужели настолько боится сказать, что Юнги ему нравится? — Ты знаешь?.. — блондин закончить свой вопрос не успевает, когда старший протягивает свою руку вперед, накрывая ей лежащую в бездействии на столе ладонь Чимина. — Ты мне тоже нравишься, Чимин. Спасатель быстро сваливает со своей вышки, убираясь подальше от этого дикого пляжа. В голове у блондина, на его личном море, начинается цунами. ____________________________ *«Синяя тоска — вот еще одно название для любви» — строчка из трека Юнги (Juice WRLD, SUGA & BTS — Girl Of My Dreams)