Вы:
11:34 «Тэ, давай сегодня увидимся?»
11:34 «Расскажу кое-что…»
Блондин не успевает до кухни доковылять, а ответ уже приходит ему. Тэхен в последнее время ведет себя странно. Все страннее и страннее с каждым днем. Тэ-Тэ: 11:35 «Хорошо. Я принесу вина.» Чимин устало закатывает глаза, голова отвечает на такое необдуманное действие очередным спазмом.Вы:
11:35 «Я пить не буду… Вчера нажрался уже…»
Тэ-Тэ: 11:36 «Ну, тогда мне вино, а ты чай будешь хлебать. Я без вина не приеду.» Блондина вдруг мысль дурная посещает, но как же хочется эту идею Тэхену предложить. Как давно они так не делали? Со времен университета?Вы:
11:37 «Тэ, а давай на набережной?»
11:37 «Как тогда…»
Тэ-Тэ: 11:37 «А ты азартный. Уже не боишься штрафа?» 11:38 «Договорились.» Чимина прорывает на громкий смех. Он прекрасно помнит, как в студенчестве ныл в ответ на каждое такое предложение друга выпить, разгуливая по улицам. Как сотню раз предупреждал его, что однажды их точно оштрафуют, а когда полиция вдруг все-таки вывернула из-за угла, несся, держа шатена за руку, куда-то по узким улочкам, а потом еще долго его отчитывал, обвиняя в неразумности. Блондин помнит также и тот день, когда их все-таки оштрафовали. Пришлось ему тогда невесело, потому что эту проблему надо было, конечно, скрыть от родителей, и ему это удалось, не без помощи Тэхена, разумеется. Шатен всегда, насколько помнит Чимин, был по части сокрытия своих и чужих проступков самым опытным и ловким. А сейчас, спустя несколько пролетевших лет, парню вдруг снова захотелось ощутить эту веселость. Будто пить им дома нельзя — родители увидят, а набережная кажется отличным вариантом: красиво, романтично, и вино кажется в разы вкуснее и крепче. Ради такого погружения в прошлое Чимин готов даже выпить.Вы:
11:41 «Не поверишь, боюсь как и раньше :)»
***
Тэхен, улыбнувшись молча сообщению друга, телефон в карман убирает. Значит, надо будет ему сбегать и купить вино как только выдастся свободная минутка. Оглянувшись, шатен понимает, что она, скорее всего, выдастся еще не скоро: вокруг него, на прохладном складе, еще несколько десятков коробок, каждую из которых нужно осмотреть, проверить, пересчитать количество товара и что-то еще сделать — он уже не помнит. Парень который день порывается написать Чонгуку, спросить, восстановили ли его, как прошло выступление, как вообще жизнь и чем он занят, но он от раза к разу руку отдергивает от мобильного. Тэхену кажется, что не стоит ему чувства младшего колыхать лишний раз, он и так по ним ураганом прошелся. А с ним-то самим что происходит? Шатен пододвигает к себе очередную коробку, вскрывая ее с помощью канцелярского ножа и начиная копаться внутри. Он не знает точно, что с ним, но складывается такое ощущение, будто созданный им в сердце Чонгука вихрь вернулся к нему бумерангом в образе ужасающего урагана Катрина, и вот носится теперь в его душе, сметая все, что там было так трепетно построено. Чонгук не появлялся в парфюмерном несколько дней, либо же, шатен его просто не замечал. Хотя, разве может быть такое? В последнее время он шаги Чонгука за километр различает, позвякивание колец в его ушах может отличить от миллиарда других звуков, и вообще будто позвоночником чувствует, когда парень должен вот-вот появиться. А тут вдруг — тихо и мирно. Даже странно. Тэхен сбивается со счета и раздраженно вздыхает. Почему на склад его отправили именно сегодня, когда он вообще не в состоянии вести учетную деятельность? Шатен, погруженный полностью в мысли о вечере приятном и бутылочке вина на двоих, продолжает считать, стараясь больше не сбиваться. Уж лучше он будет думать об алкоголе, чем о Чонгуке с его круглыми глазами и кроличьей улыбкой.***
Чимин пьет чай, смотря с лоджии на светлую улицу. Чувствует он себя неважно, да и от вчерашнего вечера помнит маловато, разве что вопрос Юнги запомнил. Слишком хорошо запомнил, и думает о нем, не переставая. Ну разве случится что-то плохое? Он ведь не Ынхек… С чего вообще мне их сравнивать?! Как же хочется просто обнять брюнета, сказать, пусть и в миллиардный раз, что он ему благодарен, что рад видеть в любую минуту своей жизни, и разве стоит себе в этом отказывать? Не стоит, и Чимин это знает, но до чего же страшно. А вдруг, опять?.. Но это был разовый случай, какова вероятность, что все повторится? Блондину кажется, что все и так уже повторяется. Тэхен был прав, хоть и сказал это в порыве злости, но ведь они даже познакомились так же. Тоже кофейня, тоже бариста, и тоже все понеслось куда-то, сорвалось с места и полетело то ли в небо, то ли под откос. Но Юнги добрый… Он же хороший? Он так много сделал для меня. Ынхек за все время и доли не сделал от этого… У сердца Чиминовского есть ответ один, простой и понятный, у разума — другой, и спорят они, не прекращая, создавая из головы блондина зал для дебатов, и ведь у каждого из оппонентов свои резонные аргументы, с которыми невозможно не согласиться. Я долгое время был один. Я ведь избавился хоть частично от груза прошлого, но разве не будет мне легче забыть все плохое, познавая тем временем только хорошее в своей жизни? Я ведь заслужил… Просто быть любимым кем-то? Заслужил. Не заслужил. Когда он начал мерить себя этими параметрами? С каких пор только это стало что-то значить и как-то его определять? Чимину даже в адрес собаки, которой дают угощение за правильно выполненную команду, такой параметр кажется нелепым и грубым, но зачем тогда применять его к себе самому? Он же не собака даже. Хотя, чем люди лучше? Ничем. Хуже. Похмелье — не лучшее время для размышлений, наверное. Хотя, с какой-то стороны, лучше не придумаешь. Только и можешь весь день, что лежать, смотреть в потолок и думать без конца, пока мозг через уши не вытечет, сбегая с этого безнадежно тонущего Титаника. Чимин находит глазами окна и балкон Юнги. Шторы задвинуты, никаких признаков жизни. Наверное, он еще спит. Блондину бы хотелось взглянуть на спящего старшего еще раз. Разглядывать его умиротворенное лицо без конца, пока мысли блокируются, забываются, отключаются насовсем. Сидеть рядом, стараться не дышать слишком громко, не моргать, чтобы не спугнуть сон. Замереть, будто статуя, и хранить чужие сновидения, какими бы они ни были. Слушать мерное дыхание Юнги, запоминать ритм его сердца, запечатляя эту замысловатую кардиограмму в своем собственном. Разве, одна ошибка должна останавливать? Чего бы я добился в танцах, если бы ушел после первого же провала? Да я бы давно умер, морально и физически, закопав себя под обломками собственной мечты, к которой так стремился! Но здесь… Блондин давно усвоил разницу между болью физической и душевной, и первая кажется ему куда легче, проще, ее можно заглушить таблетками, а чем заглушишь вечно болящее сердце? Где купить тот пластырь, который поможет, успокоит и утешит? Почему же я не встретил тебя раньше? Когда все было бы куда проще для меня, когда я бы не боялся так сильно. Я на все, что угодно, кажется, готов: с парашютом прыгнуть, лечь вдоль путей и позволить поезду проехать надо мной, броситься в море в самый сильный шторм, но довериться снова… Для меня теперь это страшнее всего… Чимину хочется голову себе открутить собственными руками. Оторвать и выкинуть куда подальше, и остаться бездумным созданием, которого ведет только сердце, открытое и доброе, такое же кристально чистое как в детстве, когда радовали такие простые вещи: радуга на небе, бабочка, севшая на рукав куртки, новая игрушка, конфетка, случайно найденная в ящике стола. Когда ничего не волновало. Дождь ли на улице или солнце, зима или лето — когда в любой день он был счастлив и улыбался ярко, а жизнь улыбалась ему в ответ. Блондин дергается от неожиданного звонка телефонного и принимается шарить по карманам домашних штанов. — Чонгук? — Чимин, не отставляя кружку в сторону, берет трубку молниеносно. — Привет! — Хен, — младший улыбается, блондин это слышит, и как же приятно от этой неосязаемой улыбки становится. — Ты в студию приедешь сегодня? Только сейчас парню удается различить сквозь километры и спутники, что Чонгук дышит неровно. Тренируется, наверное. — Конечно, — Чимин срывается с лоджии моментально, стараясь не расплескать по дороге оставшийся в кружке чай. — Как раз выезжаю. Сейчас перспектива отвлечься хотя бы на разговор с Чонгуком кажется лучшим решением, которое он только может принять. Чимин отключает звонок и замечает стоящую в углу спальни сумку. Нет, танцевать он сегодня точно не будет.***
Юнги просыпается от грохота, раздающегося где-то со стороны коридора. Парню требуется пара минут и дополнительная подсказка зала, чтобы понять, что кто-то решил вломиться в его квартиру прямо сейчас, и это, видимо, срочно. Прихрамывая на затекшую ногу, брюнет тащится к двери, тут же открывая ее и игнорируя таким образом все возможные меры безопасности. Стоит только последнему барьеру, отделявшему Юнги от бешеного мира, исчезнуть, как его тут же сносит ураган в виде растрепанного Хосока. — Хен, так нормально? — парень пробегает куда-то дальше в квартиру, отыскивая любое подходящее зеркало. — Нормально так? — Да остановись! — брюнет за другом еле успевает, догоняет его где-то на пороге спальни. — Как я могу что-то рассмотреть, когда ты носишься быстрее Микки?! — Нормально? — как умалишенный повторяет Хосок, поворачиваясь к парню. Юнги не знает, что тут конкретно должно быть нормально или ненормально. Обычный черный костюм, обычная белая рубашка… — Ты только волосы… — старший тыкает настороженно в то, что должно превратиться в прическу. — Короче, сделай с ними что-нибудь, пожалуйста, — Юнги пытается смех сдержать, но он так и рвется наружу. — Не смешно, — обижается Хосок, возвращаясь в гостиную, будто на месте стоять не может. — Я переживаю… — Да успокойся ты уже, — вздыхает Юнги, догоняя друга и тут же наливая себе стакан воды на кухне. — Не устал нервничать? — Устал, — соглашается рыжеволосый. — И что вот это за бизнес-партнеры сегодня придут? — Такие же, как все, — пожимает плечами старший. — А вдруг кто-то с моей прошлой работы? — взволнованно спрашивает Хосок, тут же поправляя себя. — С нашей прошлой работы. — С чего бы вдруг? — Юнги с недоумением на лице продолжает спокойно пить воду, надеясь, что весь свой выходной не будет валяться в кровати с похмельем. — Ну, не знаю, — Хосок плечами пожимает. — Хотя бы по закону подлости… — Расслабься, — выдыхает брюнет, не зная, чем еще друга успокоить. За все это время, что Хосок «готовился» к бизнес-встрече, у старшего, очевидно, уже закончились все мыслимые и немыслимые аргументы для его успокоения. — Даже если и появится, что с того? — Да просто неприятно, — ворчит рыжеволосый, скрещивая руки на груди. — Мало ли что… — Слушай, этот твой Ким Намджун — хороший директор, — Юнги присаживается на диван, разваливаясь на нем устало. — Не думаю, что он будет делать поспешные выводы, если вдруг твое «мало ли что» и случится. — Я надеюсь, — невесело отвечает Хосок. — Кстати, — говорит уже увереннее, с любопытством в глаза другу заглядывая, — Рубашку-то мою верни.***
Чимин бьет все рекорды по скорости, пока добирается до студии. Ему кажется, он никогда не спешил сюда еще так сильно, но сегодня есть повод. Даже целых два. Во-первых, надо отвлечь себя от навязчивых мыслей. Во-вторых — Чонгуку сообщить важную, наверное, новость. И что-то парню подсказывает, что для того младший ему и звонил. Ему тоже не терпится поговорить. — Привет! — Чимин распахивает дверь в зал, отвлекая Чонгука от тренировки. Тот аж вздрагивает. — А вот и я. — Напугал, — усмехается младший, быстро оказываясь около пульта и выключая музыку. — А ты чего в гражданском? — Смешно, — с серьезным лицом отзывается блондин, наблюдая, как Чонгук над его слишком уж повседневным и совсем не тренировочным нарядом посмеивается. А он надел все как обычно, все как любит: голубые джинсы, какой-то бежевый свитер легкий сверху, чтобы и жарко и холодно не было, и кеды. — Я сегодня не буду тренироваться. — Но ведь соревнования совсем скоро уже… — с недоумением начинает младший. — Когда ты собираешься готовиться? Или у тебя уже… — Я не буду участвовать, — перебивает Чимин, и младший замолкает мгновенно, так и застывая с открытым ртом. — Как это… — Так это, — по-доброму смеется блондин. — От нашей студии будешь участвовать ты. Чонгук не понимает, он умер сейчас или воскрес, вознесся в небо или пал на самое дно, в глубокую бездну бездонного океана. Но Чимин не шутит, кажется. По крайней мере, в глазах и намека на шутку не наблюдается. — С ума сошел? — наконец подает голос младший, чуть ли не за волосы хватаясь. — Но ты же профессионал! У тебя такой опыт! А хочешь меня на этот эшафот отправить?! — Какой эшафот? — Чимин хочет к Чонгуку ближе подойти, но тот от него будто от прокаженного отшатывается. — Это же такой шанс! И ты отлично справишься… — Ну точно, — кивает сам себе младший. — С ума сошел. — Да это ты из ума выжил, видимо, — блондин глаза закатывает. — Я-то чего не видел на этих соревнованиях? Вот тут они мне уже, — Чимин рукой линию по шее проводит резкую. — А тебе в самый раз, Чонгук. Поверь мне… Младший будто бы задумывается. Замирает на месте с серьезным лицом, в голове все вероятные прогнозы создавая. Видит, как выигрывает соревнования. Видит, как с треском проваливается, позоря студию. Видит, как остается попросту незамеченным, что, наверное, для него самое худшее… Чонгуку хочется сделать так, чтобы их студию запомнили, чтобы гордились, чтобы заинтересовались. Он хочет выделиться и показать, на что способны танцоры отсюда, причем оба танцора. Те, которых выбрали. — Ты когда-нибудь танцевал в дуэте? — вопрос парня застает Чимина врасплох, и он хмурится, но ответ рождается сам собой. — Было дело пару раз, — отвечает медленно, будто каждую букву пережевывая. — А что? — Да есть у меня одна идея… — Только не говори, что ты решил из нас сделать дуэт? — умоляющим взглядом Чимин смотрит в глаза Чонгука, а тот с хитрой улыбкой медленно ему кивает. — О нет…***
Тэхену кажется, что день рабочий тянется ужасно медленно. Это, наверное, самый длинный день на его памяти, и он все никак не хочет заканчиваться. Воспользовавшись свободной минуткой, шатен выбегает из парфюмерного в ближайший магазин. Быстро хватает любимое красное сухое, испанское, любуется им, пока торчит уныло в очереди на кассе, и, завернув свое сокровище в небольшой бумажный пакет, выскакивает на оживленный Сеульский проспект, где уже начинает медленно садиться солнце. На часах многообещающее «17:37», а это значит, что всего через каких-то два с небольшим часа он уже будет свободен как птица и пьян как идиот. Тэхен настолько в свои мысли погружается, что, приблизившись к парфюмерному, не замечает даже через стеклянные двери высокую фигуру, выходящую из магазина. Посетитель толкает дверь, шатен оказывается в опасной близости от толстого стекла и резко отшатывается, спотыкаясь толстой подошвой лоферов об асфальт. Равновесие удержать оказывается куда сложнее — парень почти летит на спину, стараясь если не себя спасти, то хотя бы бутылку вина, и ему удается, пусть ради этого и приходится пойти на некоторые жертвы, например, все-таки свалиться на асфальт прямиком на задницу. — Вот ты где! — раздается сверху, и Тэхен злобно-испуганный взгляд поднимает. — А я тебя ищу… Чонгук протягивает ему руку, слегка наклонившись, одетый во все черное, как и полагается: футболка объемная, джинсы, ботинки. Ничего нового. — Ты дурак?! — шатен игнорирует руку младшего, поднимаясь на ноги и осматривая на предмет ущерба пакет с бутылкой. — Чуть не разбил… — Собираешься закутить на работе? — усмехается Чонгук, шею потирая. — Такой тяжелый день? — После работы, — угрюмо поправляет его Тэхен и переводит тему тут же. — Зачем искал? — Да я вот был в универе сейчас, — начинает парень, и улыбка сама в стороны ползет. — Меня восстановили! — Поздравляю, — не очень-то радостно отзывается шатен, хотя в душе ощущает прилив какого-то теплого чувства, ставшего уже знакомым за последние недели. — Постарайся больше не проебываться. — Обещаю, — Чонгук даже руку к груди прикладывает патетично, актерствует. — Спасибо тебе огромное… Не знаю, что ты сделал, но… — Ничего особенного, — пожимает плечами старший. — Просто теперь мы квиты. — В каком это смысле? — недопонимающим взглядом Чонгук таращится на него. — Ну, ты ведь стал причиной моего принятия на работу, — злопамятно поднимает бровь шатен, — А я теперь стал причиной твоего восстановления в… — Сколько я тебе должен? Вопрос младшего застает Тэхена врасплох, и он аж собственным вздохом давится, замолкая мгновенно. — В каком смысле?.. — Сколько ты заплатил? — поясняет Чонгук с такой интонацией, будто шатена за дурака держит, мол, что еще я могу иметь в виду? — И как тебе вообще удалось… Это же взятка! — Я ничего никому не платил, еще чего не хватало! — вспыхивает Тэхен, а лицо становится краснее испанского сухого в бутылке. — Просто поговорил с твоим старшим преподом, я его хорошо знаю… — А-а… — Чонгук почесывает голову задумчиво. — Но как… — Фирма своих секретов не раскрывает, — с напускной важностью перебивает шатен, направляясь в сторону входа в парфюмерный. — И мне ничего не нужно от тебя, просто… — младший смотрит на него с такой… Благодарностью? Аж удавиться хочется на месте. — Просто больше не проебывайся, закончи уже этот универ, осталось-то совсем немного. — Ладно, — потерянно кивает Чонгук и вдруг снова открывает рот. — И всем своим знакомым ты так помогаешь? Но Тэхен, проскользнувший за дверь, его уже не слышит — шагает себе ровно между светлых стеллажей, на ходу бросая что-то миловидной сотруднице, отчего та смущаться вдруг начинает. — Видимо, ты со всеми такой… Чонгук долго смотрит парню вслед. Не отводит взгляда, пока Тэхен не скрывается в служебном помещении, и только тогда отворачивается от чистого стекла, а мысль тревожная вдруг колет его больно. — Я стал причиной его принятия на работу? — глаза у Чонгука бегают из стороны в сторону. — Откуда он это знает…***
Хосок едет на такси по залитому алым закатным солнцем городу. Все в этом свете такое красивое… Великолепное и завораживающее. И самому парню хочется верить, что он, с волосами цвета этого самого майского солнца, тоже такой — завораживающий и красивый, согревающий и великолепный. А еще Хосоку хочется верить в слова Юнги о том, что все пройдет хорошо, что не надо так сильно переживать, что он справится. Настроение не самое боевое, но отчаиваться парень, хотя бы, уже перестал. Смирился, наверное, что не на все вещи в своей жизни может повлиять. Да и прав брюнет, что такого может случиться? Даже если там ему и встретится кто-то со старой работы, что в этом такого? Разве будут бывшие коллеги специально вспоминать тот случай? Разве станут это вдруг кому-то рассказывать? Ответ находится быстро: смотря какие коллеги. Ведь именно часть его бывших сотрудников, тех, что находились у него в подчинении, подстроили все так, что репутацию Хосока можно было на кусочки порвать и в унитаз смыть, настолько она больше ни на что не годилась. Но ведь были и хорошие? Были. И из-за хорошего коллеги он и вылетел с должности. Хосок вздыхает тяжело. Ему просто хочется верить, что он спокойно переживет этот вечер.***
Тэхен выскакивает с работы около половины девятого, с широкой улыбкой на лице прощаясь со своими коллегами. Он только что получил сообщение от Чимина: тот ждет его недалеко от входа в парфюмерный. Шатен и не помнит, когда в последний раз был так счастлив от банального предвкушения вечера. Вроде бы, ничего такого. Ну попьют они вина на набережной, и что? А ощущение, будто Новый Год вот-вот настанет, будто Тэхен снова маленький мальчик, ждущий свой подарок под елкой. Шатен забывает обо всем на свете, погружаясь в это чувство от предвосхищения чего-то невероятного. Сначала чуть повторно не врезается в стекло толстое, в последний момент уворачиваясь. Потом чуть не сносит какую-то женщину, мирно идущую по широкому тротуару. А затем еще и на Чимина налетает так, что тот еле на ногах удерживается, заходясь тем самым звонким заливистым смехом, который Тэхену хочется слушать вечно. Хотя бы по одной причине: так он знает, что блондин в порядке. — Ну что, готов? — спрашивает шатен, взмахивая перед носом у Чимина «замаскированной» бумажным пакетом бутылкой вина. — Я весь день только этого и ждал, — добавляет, на небо взирая мечтательно — а там уже и закат догорает, остаются лишь некоторые красные и фиолетовые полосы. — Готов, — смеется блондин, обнимая Тэхена за плечо. — Как никогда. — Пак Чимин! — с деланной изумленностью почти орет на всю улицу шатен. — Я Вас не узнаю! Куда Вы дели моего друга?! — Пошли, дурак! — Чимин хлопает привычно парня по спине, и тот гортанно хохочет в ответ. Наверное, это было лучшее решение, принятое ими за последнее время. Тэхен упускает из виду все: и машины, проезжающие мимо, и прохожих, и огни рекламы, пока они бредут нетерпеливо в сторону своего когда-то самого любимого места во всем Сеуле. Шатен не знает, и не хочет, наверное, знать, что не замечает самого главного для себя. Того, что так пытался скрыть, чуть ли не маниакально требуя от Чимина не проговориться, не сказать лишнего, фильтровать каждое свое слово. Он забывает, что тащить блондина аж к самим дверям парфюмерного — плохая идея, и конечно не видит, как стоявший все это время неподалеку Чонгук, прекрасно разглядевший их встречу и расслышавший имя блондина, которое Тэхен решил огласить на весь район, медленно проваливается сквозь землю, когда осознание накрывает его ударной волной.***
🎶 BTS (V, Jimin) — Friends (piano cover) 🎶
Парни не верят, что не были здесь несколько лет, потому что вокруг ничего не изменилось. Хаган — их любимая река времен студенчества — все так же течет себе, отражая свет оставшегося еще солнца и готовая осветиться сиянием луны, парк все такой же зеленый и просторный, а еще чистый до безумия, можно хоть на траве разлечься, и небоскребы, где наверняка сейчас сидят самые деловые люди этого города, по-прежнему возвышаются неподалеку. Чимин не сдерживается, достает телефон и фотографировать принимается. Как же давно он не был здесь, и как же рад сейчас, что оказался в этом месте снова. Оно слишком уж много для него значит. Здесь они и ссорились, и мирились, и обсуждали предстоящие экзамены, и жаловались на своих преподавателей, и домой не хотели возвращаться, потому что с родителями повздорили в очередной раз… И все это здесь, на этой самой траве, у этой самой реки. Казалось, прошло не так уж и много лет, но для блондина минула целая вечность. Так много всего изменилось, он сам сильно поменялся, а это место, будто впитавшее их прошлое, осталось, как на фотографии, запечатленное в тех прекрасных годах начинающейся юности, которые самим парням казались далеко не самыми замечательными. — Я чувствую себя старым, когда смотрю на все это, — вторя мыслям друга, произносит Тэхен в тишине парка. Вокруг ни души, только птица какая-то кричит в отдалении что-то, людям неведомое. — Здесь все по-прежнему. Чимин переводит камеру на шатена, и тот поначалу отмахивается, не хочет, чтобы у парня осталась очередная коллекция его идиотских фотографий, но потом смиряется. Даже позировать специально глупо принимается. — Ну прямо модель! — хохочет блондин, делая снимки один за другим. — А теперь вот туда встань, чтобы река была на фоне! Тэхен повинуется, выбирает позу получше, готовится уже к новому фото, как вдруг Чимин опускает телефон и по сторонам оглядывается. — Дай бутылку, — просит он, тут же выхватывая ее из рук шатена и на траву ставя, а еще телефон ставит туда же, перед бутылкой, чтобы не упал. — Садись, — говорит Чимин, оказавшись рядом с другом. — Давай быстрее, там таймер на десять секунд! Они усаживается на траву, река виднеется на фоне. Тэхен уверен, что вокруг слишком темно, чтобы камера захватила достаточно объектов, но ему так все равно сейчас. Парни проводят с десяток минут, кривляясь на камеру, делая идиотские фотографии, на которых лица точно будут смазанные, если их вообще будет видно, и смеются так громко, что даже безымянная птица замолкает вдали, прерываемая их хохотом. Успокоившись немного и наделав снимков на целую жизнь вперед, они подходят ближе к воде, усаживаясь на нагретые за день и все еще не остывшие ступени набережной. Тэхен открывает вино, притащив с собой откуда-то штопор, и делает первый глоток, прямо из горлышка, передавая испанское красное Чимину. — Да уж, в наши студенческие годы мы пили вино куда похуже, — усмехается блондин, тоже отпив из бутылки. — И сигареты курили дешевые, — добавляет Тэхен, отбирая вино, чтобы снова глотнуть. — И все равно, как же хорошо было! — И сейчас хорошо, — кивает блондин, — Но те времена… Они были какие-то… Особенные? Не могу перестать их вспоминать. — Я тоже, — соглашается Тэхен, и вино снова отправляется к Чимину. — Но я хочу верить, что самое прекрасное только впереди… Блондин задумывается вдруг ненадолго. Самое прекрасное впереди? Наверное. И ведь ему правда кажется, что если он будет вместе с Юнги, засыпать и просыпаться рядом с этим обладателем кошачьей улыбки, то у него вся жизнь будет прекрасная. — Мне Юнги встречаться предложил, — говорит, поворачиваясь к шатену. — А ты что? — А я сказал, что боюсь, — честно отвечает Чимин, вздыхая. — Боюсь, хоть и хочу… — Ты прости, что я тогда так сказал про вас с ним… — начинает Тэхен и глаза опускает. — Ну, что у вас все как тогда, с Ынхеком… Я неправ был. — Прав отчасти, все ведь правда… — Нет, ты не понял, — перебивает настойчиво шатен, делая несколько больших глотков вина. — Я действительно был неправ. Юнги он… Он хороший, я так думаю, — Чимин, то ли под действием красного сухого, то ли под влиянием нахлынувших воспоминаний, чувствует, как глаза щипать начинает. — А еще я думаю, что тебе стоит согласиться, Чимин. — Наверное, стоит, — кивает блондин, улыбаясь широко, а в глазах уже слезы стоят. — Я и сам так думаю. Чимину так хочется этот момент запечатлеть навечно в своей памяти. Запомнить каждую мелочь. То, как по воде маленькая рябь от ветра пробегает. Как деревья шумят новой листвой. Как птица снова принимается кричать, сидя на какой-то ветке. Как машины проезжают в отдалении. Как вино разливается по телу, согревая его изнутри. Как Тэхен поджигает сигарету, и на него как смотрит, с нежностью. Как Чимин его любит, и как сильно хочет об этом сказать. И как шатен его опережает в этом желании. — Ты заслужил все счастье этого мира, Чимин~а, — говорит шатен, крепко свободной рукой друга за плечо обнимая и к себе притягивая. — Я редко тебе это говорю, но ты бы знал, как я люблю тебя. Никого, мне кажется, я так не любил в своей жизни… Блондин голову на плечо парню укладывает, продолжая поглощать вино и дышать таким родным дымом его шоколадных сигарет. Ему кажется, что сердце у него сейчас разорвется от всего этого, не выдержит просто. — И я тебя люблю, Тэ, — почти шепотом говорит Чимин, все так же стараясь слезы сдержать. — Но какой же ты дурак иногда! — Что есть, то есть, — соглашается шатен, сжимая предплечье друга. И обоим кажется, что время останавливается, возвращая их в то прошлое, о котором, может, и хотелось бы отчасти забыть, но делать этого точно не стоит. Кем бы они стали, если бы не было всей этой боли, всех этих переживаний и предательств, через которые им пришлось пройти? Чимин тоже никогда никого не любил так, как Тэхена, со всеми его выкрутасами, выпендрежем, иногда совсем неуместным, и прочими «минусами», превращающими шатена, в глазах Чимина, в самого прекрасного человека на свете. И, наверное, как Юнги он тоже никого… Не любил? Чимину кажется, что этот вечер навсегда останется в его памяти, запечатленный на фотографиях со смазанными лицами и счастливыми улыбками. А еще он знает, что обязательно их распечатает и будет хранить, как все эти годы оба они хранили эту дружбу. — А что у тебя с Чонгуком? — интересуется блондин, и Тэхен тут же отвечает замученным стоном. — Только не начинай! — глаза закатывает, отодвигаясь от Чимина. — Ну расскажи! — канючит блондин, будто маленький. — Тебе что, жалко? — Да отстань ты от меня со своим Чонгуком! — возмущается шатен, пытаясь отпихнуться от назойливого друга. — Чимин, я тебе сейчас тресну по башке! — Ну расскажи! — Ой, какой ты иногда… Птица снова умолкает, перекрикиваемая двумя подвыпившими парнями. Солнце садится окончательно, и луна заступает на пост, освещая воды Хагана. Прошлое — штука тяжелая, но, в случае Чимина и Тэхена, его, видимо, не существует. Они повзрослели, но совсем, кажется, не изменились.