***
— Ты считаешь, я поверю, что нравлюсь тебе? — Чонгук отодвигается на кровати назад, подальше от шатена. — Думаешь, я пришел сюда, чтобы врать? — старший выглядит довольно раздосадованным таким ответом. Все же, он попытался выразить свою симпатию как нормальный человек. — Думаю, тебе нравлюсь не я, — медленно выговаривает Чонгук, — А мое тело. — Господи, — из Тэхена вырывается усталый вздох. — Конечно оно мне тоже нравится, и ты… — Откуда тебе знать? — младший наблюдает, как шатен усаживается на пол, опускаясь с колен. — Ты ведь даже никогда не влюблялся? Тэхен, уже разочаровавшийся во всем и сразу, поднимает глаза. — Откуда знаешь? — Чимин сказал, — без задней мысли выдает коллегу Чонгук. — Что, даже первой любви не было? — Не знаю, — шатен пожимает плечами и хмурится. — Кажется, не было… — Ты в курсе, что если будешь трахать каждого встречного-поперечного, то любить точно не научишься? Младший укладывается на кровать, ложась боком к сидящему на полу Тэхену. — Я не трахаю всех подряд, — шатен злится. Ему обидно и грустно, и еще так ломит все тело от несправедливости. — У меня просто другой язык любви… — Точно, — усмехается Чонгук. Его видеть Тэхена таким озадаченным весьма забавляет. — Как называется? — Ой, да отъебись! Старший отворачивается от парня, складывая ноги крестиком и недовольно и прерывисто дыша. Они замолкают. Чонгуку кажется, что его используют. Тэхену — что над ним специально издеваются, будто он игрушка какая-то или животное в зоопарке. — Сделай одолжение, веди себя нормально, — бубнит в тишине Чонгук. — Считай, что это плата за то, что я устроил тебя на работу. Шатен должной реакции не проявляет, что младшему кажется странным. Он ведь только на это и рассчитывал, что этот амбициозный и гордый парень вспыхнет, будто спичка, от такой информации, но тот все молчит, пожирая стену глазами. — А я тебе за это давно отплатил, — шипит Тэхен, застывая в выбранной позе. — И восстановлением твоим, и еще кое-чем, куда раньше… — Ты знал? — осознание настигает беспощадно, догоняя и влепляя оплеуху. — Откуда ты узнал? Мама сказала? Теперь канат, который парни без конца тянут каждый в свою сторону, оказывается на стороне старшего, и ему это до ужаса нравится. — А ты по телефону еще громче разговаривай в туалете, — хитро и отчасти злорадно говорит, косясь на Чонгука из-за плеча. — Там уж точно есть уши, и не только у стен. — Это ты поэтому как идиот обиженный себя вел тогда? — младший переходит в наступление. Войска упрека выходят на передний фланг. — Сам ты идиот, — Тэхен разворачивается. — Что тогда, что сейчас… Он подползает ближе к кровати, почти утыкаясь носом в голову Чонгука. — Теперь твоя очередь платить должок, — ухмыляется, голову наклоняя. — Так и будем всю жизнь друг другу отплачивать? Младший, конечно, хочет сказать, что все это глупо. Их взаимоотношения застряли где-то на уровне детского сада, если не яслей, и это парня тревожит и бесит. А еще это, честно признаться, безумно мешает жить. Так спокойно и безмятежно, как раньше. Тэхен молчит, все так же смотря на младшего и улыбаясь, поэтому тот сдается. — Что ты хочешь от меня? — упирается головой о локоть. — Что сделать? — Позволить сделать тебе приятно, — Тэхен садится ровнее, и руки его снова тянутся к брюкам Чонгука. — Кроме этого, — резко говорит он. — Все, что угодно, но не это. — Хм… — шатен задумывается, или вид только делает, но все же молчит с минуту, пока не выдает очередной гениальный план. — Научи меня танцевать! — Чего… — Вальс! — добавляет тут же. — Хочу вальс танцевать! — Тебе что тут, кружок по интересам? — возмущается Чонгук, да так, что аж с кровати подпрыгивает. — Это мое желание, — настаивает Тэхен, и младшему остается только вздохнуть, вложив в это все свои силы и эмоции, и выйти из комнаты, чтобы удостовериться, что им хватит места хотя бы в гостиной.***
Чимин наблюдает за тем, как Юнги набирает для него ванную, стоя в дверном проеме. Брюнет трепетно проверяет температуру, добавляет пену, водя руками в воде и превращая ее в пышные и сладко пахнущие облака. Младший не может отвести взгляда. Неужели этот человек делает это все для него? Просто так? Просто, чтобы Чимин расслабился и отдохнул? — Попробуй воду, — просит Юнги, и блондин подходит ближе, опуская запястье в ванну. — Ну как? — Отлично, — Чимин наклоняется к сидящему на корточках брюнету, целуя того в макушку. — Прекрасно. — Ну тогда, ты… — Юнги вдруг поднимается, отходя назад. — Ты тут… Устраивайся, — парень поправляет свои волосы, не зная, куда еще деть руки. — А я приду… Позовешь. Старший почти выпархивает из ванной комнаты, скрываясь за дверью. У него сердце колотится так, что не остановить ничем. Когда это он так последний раз волновался? Но ведь это же Чимин… И он сейчас… Нет, Юнги старается откинуть все мысли прочь. Тем более, не увидит же он блондина… Полностью? Он же будет сидеть во всех этих хлопьях пены, так чего нервничать? Тем не менее, сердце все не успокаивается, а потом и вовсе замирает, когда Юнги слышит за дверью пару всплесков воды и тихий призыв следом: — Заходи! Брюнет толкает дверь, наблюдая перед собой картину, которую, пожалуй, мог бы представить только в фильме и далеко не с самым маленьким возрастным ограничением. Чимин, выключив весь свет, кроме подсветки под самой ванной и вокруг зеркала, сидит к нему спиной, погрузившись чуть выше пояса в белые облака. Его тонкие, но накачанные руки держатся за бортики ванной, и такая поза дает прекрасный повод полюбоваться на плечи, не самые широкие, но рельефные и безумно красивые. — Чего ты замер? — Чимин оборачивается на Юнги с такой наивной улыбкой на лице, что старшему хочется прямо сейчас упасть на колени и умолять, чтобы он перестал. Ну не может он больше это терпеть. Юнги подходит ближе, усаживаясь на пол и действительно на колени вставая сбоку от блондина. — Давай сначала просто посидим так? — предлагает Чимин, и старший кивает, не в силах рта раскрыть. — Все в порядке? — Просто… — Юнги чувствует, как слюна во рту становится ужасно вязкой. — Ты такой красивый… — Ну, хе-е-н, — тянет младший, смущаясь, и у брюнета совсем крышу рвет, где-то над головой включается сирена тревоги, перекрывая даже то, что Чимин снова обратился к нему так. — Это правда, — кивает старший, кладя руку блондину на запястье. — И ты был так прекрасен сего… Юнги застывает, вытаскивая руку Чимина на свет, чтобы лучше разглядеть. Ему не показалось? — Что это? — брюнет указывает на светлый синяк на запястье. — Чимин? — Ну, да так, — отмахивается младший, нервно улыбаясь. — Упал… — Я даже предполагаю, на что ты упал, — Юнги вдруг становится очень серьезным. — Если не хочешь говорить, не нужно, но… — Ынхек приходил, — выдыхает Чимин, сдаваясь. Врать парню совсем не хочется. — Схватил меня за руку, хотел опять сказать очередной бред… — Только за руку? — не отстает брюнет. — Он хотел меня поцеловать… — Урод, блять! — Юнги ругается шепотом, но так резко и жестко, что Чимин опасается за его и без того расшатанную работой нервную систему. — Так не делается, надо идти в полицию. — У меня нет доказательств, — пожимает плечами младший. — Не переживай, все в порядке, — блондин кладет руку на щеку Юнги, заставляя себе в глаза заглянуть. — Появится еще раз — я буду готов, и запишу все… — Ты уверен? — рука старшего поглаживает покалеченное запястье. — Уверен, — кивает Чимин, легко касаясь губ старшего своими. — А пока давай не думать об этом. Юнги отпускает руку парня, касаясь пальцами невесомо его оголенного плеча и очерчивая рельеф мышц. Он не может не думать, не может не переживать, потому что однажды уже видел взгляд Ынхека, и эти глаза точно не отражают ничего хорошего. Но раз Чимин просит… Ради него он готов хотя бы сделать вид, что стер эту информацию из своей памяти, пусть она и горит неоновой вывеской у него в сознании. Блондин прикрывает глаза, слегка голову запрокидывая. Как давно он хотел, чтобы Юнги к нему прикоснулся? Кажется, он даже никогда не думал об этом… До нынешнего момента. — Я хочу быть только с тобой, — шепчет Чимин, поглядывая сквозь ресницы на руку старшего. Тонкие пальцы, настоящие такие, музыкальные, проходятся по его коже, будто по клавишам: осторожно, но уверенно. — Сегодня, и всегда.***
— Почему это я должен вставать за партнершу? — Тэхен отпихивает Чонгука обиженно. — А как ты собрался встать за партнера, если ты ни разу вальс не танцевал? — младший глаза закатывает. Этот парень даже в собственных же желаниях себе противоречит. — Вести как будешь? Шатен задумывается, поджимая губы. Чонгук прав, и он это знает, но просто хочется, чтобы все было так, как желает он, а не по законам логики. — Ладно, — Тэхен кивает, сам подходя к Чонгуку. — Что надо делать? — Для начала, — младший кладет руку на плечо шатена. — Пообещай мне, что тоже выполнишь одну мою просьбу после этого… Тэхен хмурится, на сердце почему-то вдруг становится совсем неспокойно. Его начинает тошнить и от этой квартиры, и от его идеи танцевать вальс, от всего. Все вокруг кажется злым, не предвещающим ничего хорошего. Но шатен успокаивает себя тем, что просто пьян. — Какой бы она ни была, — договаривает младший. — Согласен? — Согласен, — выдыхает Тэхен. Ни с чем он не согласен, ничего его не устраивает, но по-другому сейчас никак, это он знает. — Хорошо. Чонгук подходит к парню, укладывая крупную ладонь ему на талию и притягивая к себе. — Встань ближе, — просит, и старший повинуется быстро. — А теперь положи руку мне на плечо, — шатен пытается сделать и это, но не понимает толком, чего от него хочет Чонгук. — Нет, вот так. Младший сам берет его руку, укладывает на положенное место и локоть парня отводит в сторону. — А вторую дай мне, — протягивает свою ладонь в таком галантном жесте, что шатен замирает как в ступоре. — Давай сюда свою лапу, — не выдерживает младший. — Вот, — шепчет Тэхен, соединяя их руки «лодочкой». — А теперь что? Чонгуку хочется рассмеяться, но совершенно по-доброму. Насколько же Тэхен милый, когда не знает, что делать. Такой крошечный сразу становится, как маленький щенок, которого впервые вывели на улицу. — Теперь ты левой ногой делаешь шаг назад, потом правой и левой по одному на месте, — Чонгук решает, что лучше будет просто рассказать для начала. — Потом мы поворачиваемся, ты то же самое делаешь, только с правой ноги… Все время этого странного объяснения парни стоят лицом к лицу, смотря друг другу в глаза и держась за руки, а Чонгук и вовсе старшего все ближе и ближе к себе притягивает. — И так далее, — заканчивает парень. — Двигаемся по квадрату, ты же знаешь, что такое квадрат? — Слышал, — кивает Тэхен, но представить ему пока трудно. — Попробуем? — Давай. Я буду считать. Чонгук начинает двигаться вперед, наводя шатена на нужный путь и считая вслух. Считая так, как научил его Чимин размеренно и тихо, но звучно вместе с тем. — Ножки расставь, — советует парень, и у шатена в голове щелкает что-то очень громко и больно от такой фразы, сказанной тихо почти на самое ухо. Тэхен спотыкается, пару раз наступает на ноги младшему, но тот не злится. Во-первых, помнит, что парень пьян. Во-вторых, видит его старания. Шатен и правда чуть ли не душу вкладывает в эти несмелые и неловкие движения. — Получается? — спрашивает Тэхен в процессе, пока они проходятся еще одним квадратом по гостиной. — Получается, — шепчет Чонгук, на мгновения сбиваясь со счета. — Ты молодец. Шатен даже не просит включить музыку. Настолько он забывается в их танце, даже если таковым его можно назвать лишь с натяжкой. Все, что для него имеет смысл прямо сейчас — голос Чонгука, отсчитывающий им ритм, рука парня на его талии и темнота за окнами, скрывающая все проблемы и беды, которые неминуемо настигнут их завтра утром. Чонгука окутывает теплая грусть. Он знает, что Тэхен выполнит его просьбу, и знает что просить. А еще понимает, что это его последний шанс выдохнуть, успокоиться, вернуться к той жизни, где все у него было в порядке, где никто не жил в его сердце, занимая там все доступное пространство. Младший крепче сжимает талию шатена, такую тонкую, аккуратную и неидеальную, чувствует мягкость и тепло его тела, и хочется вдруг заплакать, разрыдаться, потому что это, наверное, последний раз, когда он видит эти глаза, темные и большие, красивые и иногда такие холодные. Чонгук не винит старшего. Разве можно его винить в том, что первая любовь не разбила еще ему сердце? Парень даже рад за Тэхена отчасти, а вот за себя ему грустно, себя самого жалко, да так, что хочется обвить свои плечи руками и пообещать, что все будет в порядке. Однажды все точно будет хорошо, а пока они будут танцевать, прощаясь друг с другом в этом вальсе.***
— А потом я все бросил, — Юнги рассказывает Чимину уже сотую за вечер историю из своего детства, — Музыку тоже, на время, не знал, чем себя занять… — Зачем ты бросил музыку? — перебивает Чимин. Они говорят вполголоса, так, чтобы слышали эти рассказы только они сами, и больше никто. — Я думал, ты без нее не можешь? — Мне было больно вспоминать прошлое, — объясняет Юнги, и Чимин тут же кивает. Он понимает. Как никто другой понимает. — Но я не смог. Понял, что только она и спасала меня от боли… И вернулся. Блондин смотрит на раскрасневшееся лицо старшего и думает, что у него, наверное, такое же. Глаза Юнги смотрят на него, на его тело, оглядывают, стараясь быть незамеченными. Но Чимин все видит, и ему приятно. Парню кажется, никто еще не смотрел на него так: без чистой похоти, а только с восхищением и нежностью в глазах. — Юнги, — зовет младший, и парень тут же поднимает на него глаза. — Помоешь мне голову? — Чимин готов поклясться, что зрачки старшего расширяются в этот же момент. — Пожалуйста. Юнги снимает душ, включая воду и присаживаясь на колени сбоку, но чуть подальше, чтобы лучше видеть Чимина со спины. Вода орошает плечи младшего, смывая некоторые островки пены с его груди. Брюнет вдруг застывает на секунду, и тут же решается, опуская руку в воду и зачерпывая большое белое облако в ладонь. Чимин молча и с улыбкой наблюдает за его движениями. Юнги нежно растирает пену по груди блондина, и тот чувствует, как ладонь иногда задевает соски, но совсем ненароком — наверное — и поглаживает кожу, тут же омывая ее водой. Чимин закидывает голову, затылком касаясь подбородка Юнги, и тот тут же отзывается нежным поцелуем. — Ты готов? — блондин кивает, и старший льет воду на его волосы, аккуратно их руками прочесывая. Юнги хочет так и провести весь вечер, всю ночь, всю жизнь. Только бы гладить волосы младшего под теплыми струями и ни о чем больше не думать. Разве что-то ему еще нужно будет для жизни? — Ты как? — брюнет интересуется, чуть ли не укладывая голову Чимину на плечо. — Прекрасно, — мурчит младший в ответ. — Мне так нравится… Юнги достает шампунь, наливая немного на светлые волосы и массируя кожу головы. Душ во второй руке очень мешает, поэтому парень возвращает его на место, запуская пальцы обеих рук в мокрые пряди. Чимин бы никогда не подумал, даже не предположил бы, что брюнет будет мыть ему голову, да еще и так нежно и осторожно. Младший поднимает руку из воды, протягивая ее назад, туда, где стоит парень, и ухватывает его за запястье. — Иди ко мне, — улыбается, повернув голову и сверкая глазами. — К тебе? Юнги не успевает ни сообразить, ни опомниться. Только понимает чуть позже, что пара сделанных им шагов проложила Чимину пусть в наступление, и вот он уже летит, пусть плавно и медленно, в ванную. Она оказывается достаточно просторной. Юнги приземляется в джинсах и футболке, которые ему дал блондин переодеться, прямо поверх него, пытаясь удержаться навесу с помощью бортиков. — Ты с ума сошел?! — старший сначала хочет возмутиться, но, видя довольное смеющееся лицо блондина, отступает и сам дает волю улыбке. Все-таки, довольно забавно его одурачили. — Теперь ты со мной, — хихикает Чимин, притягивая Юнги к себе ближе и обхватывая руками и ногами. У брюнета перехватывает дыхание. Он здесь, полностью, с Чимином. И пусть он не видит его тела целиком, но чувствует своим собственным, даже через одежду. — Поцелуй меня, — просит младший, цепляясь за края футболки парня и приподнимая ее наверх. Юнги кажется, что он создан был, чтобы все просьбы блондина выполнять беспрекословно, что бы тот ни выпрашивал. Поэтому старший тянется к его губам, затягивая в горячий поцелуй, пока сам он и его кожа нагреваются от воды и температуры тела Чимина. Блондин причмокивает пухлыми губами в поцелуе, и Юнги кажется, что это лучшие звуки на всем белом свете. От них хочется только сильнее прижать парня к себе, и не важно, что они и так лежат друг на друге в ванной. Хочется еще ближе его почувствовать. Желательно, каждой клеточкой. И Чимину хочется того же. — Прикоснись ко мне, — блондин выдыхает очередную просьбу прямо в губы старшему, стягивая с него футболку через голову. Знакомые ключицы, которые Чимин видел лишь частично, зато прекрасно изучил наощупь, проступают под светлой кожей. Блондин бы хотел сдержаться, но они слишком уж манят его. Парень протягивает руку, касаясь одной, проводя вдоль нее пальцами, задевая ложбинку и переходя ко второй. Юнги все это время молча смотрит на лицо младшего, переваривая озвученную им просьбу. — Можно я поцелую? — брюнет не понимает вопроса Чимина, но кивает, хлопая глазами, и удивляется, когда пухлые губы оказываются совсем не на его собственных, а гораздо ниже. Блондин целует тонкие косточки, захватывая их губами, вылизывая абсолютно бессовестно и нагло, будто они принадлежат только ему, и не забывает на реакцию Юнги поглядывать. А у того сирена в голове уже перегрелась от напряжения и вот-вот взорвется. Старший обхватывает затылок Чимина, цепляясь за мокрые, и все в шампуне, волосы и оттягивая назад. Смотрит парню прямо в глаза, чтобы убедиться: ничего святого там нет, только огоньки да чертики. — Ну же, — шепчет Чимин, улыбаясь, — Прикоснись ко мне, не бойся, — младший укладывает руку на запястье старшего, спуская его под воду. — Я не кусаюсь. — Боже, Чимин… — у Юнги мозгов не хватает соображать. Ему кажется, все происходящее и жар ванной комнаты окончательно превратили его в овоща, который и слова не понимает из того, что ему говорят. — Давай, — блондин ведет рукой старшего, зажатой своей ладонью, по своей груди, спускается ниже. Юнги чувствует рельефное тело своими пальцами, пытается ухватиться за что-то, что угодно, лишь бы успеть получше прочувствовать, пока Чимин продолжает следовать по дорожке, ведущей — Юнги знает — к его потенциальному сумасшествию. Брюнет распахивает глаза широко, когда рука достает до чего-то практически горячего. Взгляд поднимает на Чимина, а тот голову запрокидывает, не выпуская руки парня. Младший двигает их сцепленными руками медленно и размеренно, вслепую и только наощупь находя свободной ладонью такие любимые ключицы и цепляясь за них пальцами. Юнги не смотрит вниз, все равно из-за пены он мало что увидит. Только чувствует, как рука плавно ходит по члену Чимина, обдаваемая потоками воды, а видит только искусство: младшего с закрытыми глазами и приоткрытыми в немом вздохе губами. Чимин то и дело их облизывает, и брюнету кажется, что парень зря берет на себя столько работы. Юнги прижимается ближе, принимаясь вылизывать полюбившиеся губы быстро, но нежно. Он слышит, как Чимин хрипит, сказать ничего не может, но пытается рукой своей брюнетовскую направлять, быстрее и резче. Старшему это надоедает. Он скидывает ладонь парня со своей, и только тогда Чимин глаза распахивает, отстраняясь от губ Юнги. — Смотри на меня, — брюнет шепчет гортанно, второй рукой удерживая легко Чимина за подбородок. — Смотри, золото мое. Младшему последние слова бьют в мозг, будто разрядом в двести двадцать вольт. Все мысли обнуляются, сознание отказывается возвращаться, улетая куда-то далеко, примерно на Венеру. Юнги прекрасно запомнил темп Чимина — музыкант все-таки, и следует ему четко, иногда добавляя что-то от себя: чуть задерживаясь наверху или сжимая ладонь внизу покрепче. Чимин долго сдерживать себя пытается, однако изо рта все же вырывается стон, первый, но громкий и протяжный. За ним следует еще несколько, и каждый становится на несколько тонов выше предыдущего. Юнги не отрывает от парня глаз. Он не думал, что голосовые связки этого человека могут творить такие чудеса. Брюнет чувствует, как младший весь изгибается, оставляя в ванной совсем уж мало места, но ему это нравится. Теснота с Чимином — она и не теснота вовсе. Это близость. Блондин бормочет что-то невнятное, все же разрывая зрительный контакт и впиваясь губами в ключицы старшего. Юнги хочет было его оторвать от них, но не спешит с действиями, когда чувствует, что Чимин содрогается весь, постепенно расслабляясь. Напоследок младший кусает парня за ключицу и низко стонет куда-то ему в шею. — А теперь, — блондин улыбается откидываясь назад и прижимая старшего к себе, укрывая в объятиях, — Можешь помыть мне голову. Юнги смеется, покрывая красивые плечи Чимина поцелуями и водя руками, насколько позволяет пространство, по его телу. От пены мало что остается, только некоторые островки былой роскоши мирно плавают вокруг них: Чимина, полностью обнаженного, и Юнги, оставшегося в джинсах, которые, конечно, придется как минимум сушить. Брюнет думает, что после такого ему и самому мытье головы не помешает. Желательно, с таким же исходом.***
— Ты пообещал, что сделаешь для меня все, что я попрошу, — Чонгук подливает вина им обоим, сидя за кухонным столом напротив Тэхена. — И что ты хочешь попросить? — старший выглядит довольным, крутя бокал за ножку. — Проведи со мной эту ночь, — младший опустошает бокал залпом, иначе он не сможет произнести, сердце просто не позволит. — Я хочу, чтобы мы всю ночь говорили, пили вино и смеялись… Шатен озадаченно смотрит на парня, улыбаясь. — Пока все очень просто, — усмехается. — Я бы и не только так провел… Договорить ему Чонгук не дает. — А утром, если ты поймешь, что тебе не нужно мое сердце, — младший чуть не давится воздухом, — Просто уходи, и никогда больше не появляйся в моей жизни, пожалуйста… — Чонгук, что ты несешь такое?.. — у шатена будто пелена перед глазами какая-то встает. — Почему ты… — Пожалуйста, хен, — парень прямо в глаза смотрит, чтобы Тэхен понял уж наверняка: он не шутит. — Я устал, я больше не могу так. Шатен бы встал, накричал на него, сказал, что он дурак полный, раз считает, что так кому-то станет легче, но он не может. Он словно прирос к стулу проклятому и бокалу вина. — Хорошо. Тэхену больно это даже произносить, но он ведь обещал. Обещал сделать все, и сделает, если Чонгук этого так хочет. Этот парень уже настрадался, получается, пришел черед Тэхена. И он добровольно пойдет на это, только бы младший больше не мучился. Только ради него. — Расскажи мне про свою первую любовь, — просит шатен. — Какая она была? Он сделает так, как попросил Чонгук. Будет болтать с ним до самого утра, будет смеяться и дурачиться, пару раз поцелует аккуратно и нежно, так, как до этого не хотел. Они выпьют все вино, что осталось в доме парня, выкурят все сигареты старшего и будут счастливы, пусть только до рассвета. Чонгук уснет первым. Тэхен уложит его в кровать и будет долго сидеть рядом, смотреть, просто дышать одним воздухом, чтобы насладиться тем, что мог иметь, но упустил, и поцелует напоследок, в лоб. Потому что так правильно, так и должно быть в любви. Так кажется Тэхену, пусть он об этом чувстве ничего и не знает. Или не знал раньше. Младший, проснувшись, улыбнется грустно, но облегченно, увидев пустую квартиру. Тэхен вымыл даже бокалы, забрал пустые бутылки. Он сделал все, чтобы Чонгуку показалось, будто все это ему приснилось. И младший так бы и подумал, если бы не пятно от того самого бальзама у него на лбу.