***
Если бы Тэхен был поэтом, он бы точно посвятил какую-нибудь оду заднему дворику парфюмерного и тому изумительно волшебному времени, которое он там проводит. Восхвалял бы скоромную уединенность, хаотичность горшков с цветами и крошечных клумб. Романтично описал бы все их встречи с Чонгуком, проходившие здесь. Не забыл бы признаться в любви своим сигаретам вкусным. Увы, поэтический талант парню не свойственен, хотя настроения такие его все же посещают, и далеко не редко. Все, что остается шатену, — курить, вальяжно закинув ногу на ногу, и думать о том, что жизнь прекрасна, даже если уже через пять минут он снова вернется в круговорот посетителей и флакончиков. Парень выпускает дым из легких, а когда он развеивается, перед ним, как черт из табакерки, возникает хозяйка с довольной улыбкой. Тэхен дергается, из последних сил сдерживая рвущийся наружу поток эмоций, облаченный не в самые цензурные слова. — Вы меня напугали, — признает со смущенной улыбкой. — Я уже скоро вернусь в… — Я не за этим пришла, — взмахивает рукой женщина. — Мне бы поговорить с тобой. Тэхен, хоть и впадает в довольно растерянное состояние, указывает рукой на скамейку, отодвигаясь в сторону. — Присядете? Хозяйка подходит ближе, усаживаясь рядом с парнем. Шатен старается не обдавать ее табачным дымом. — Наш менеджер недавно уволилась, — начинает женщина. — Хорошая была девушка, очень мне нравилась… Тэхен думает, что мечтательная улыбка на лице хозяйки не особо вяжется с такими неприятными новостями, но продолжает слушать, не вставляя своих пяти копеек. — Место пустует, а у нас намечается важное событие в ближайший месяц… — Мне жаль, что так вышло, — дежурно произносит парень. — Хотите найти кого-то нового? — Я уже нашла. Шатен заинтересованно вскидывает брови. Он помнит, что Чонгук очень хотел найти работу. Может быть, мамочка решила помочь сыну в этом деле? Это было бы неплохо, по мнению Тэхена. — Неужели Чонгука? — вдруг усмехается шатен, а лицо хозяйки расплывается в еще более широкой улыбке. — Он бы на такое никогда не согласился, — говорит она, смотря куда-то в сторону, на розы в горшке. — Я хочу, чтобы нашим новым менеджером стал ты. Остатки шоколадной сигареты выпадают из длинных и больше не желающих держать ее пальцев, приземляясь на асфальт рядом с туфлями Тэхена. Он быстро наклоняется, извиняясь, и, затушив окурок, бросает его в мусорку. — Что Вы хотите? — хозяйке кажется, что таких больших глаз она еще точно не видела. — Я давно наблюдаю за твоей работой, Тэхен, и ты прекрасно справляешься… — Но я всего лишь консультант, — протестует шатен, размахивая руками как ветряная мельница, — Я не могу быть менеджером! — Я тебя повышаю, — начальническим тоном произносит женщина, — Так что, с этой минуты ты будешь контролировать работу зала и тренировать новых сотрудников. В глазах Тэхена плещется тихий ужас, грозящий вот-вот превратиться в самый настоящий вопль. — Не переживай так, — улыбается женщина, подмечая это, — Я тебя всему обучу. — Но вдруг у меня не получится? — шатен и близко себя представить менеджером не может. — Вдруг я… Облажаюсь? Парню кто-то однажды говорил — кажется, это был Чимин, — что выдавать подобные нерешительные умонастроения своему же начальству не стоит, но сейчас Тэхену глубоко наплевать на эти нравоучения. Во-первых, его и правда вопрос собственных способностей тревожит. Во-вторых, госпожа Чон уже даже не просто его начальница — она мать его парня, пусть сама еще даже не подозревает о таком сюжетном повороте. — Я понимаю твое волнение, — женщина вдруг, неожиданно совершенно для парня, укладывает теплую ладонь ему на колено, — И не хочу идти против твоей воли… Шатен внимательно вглядывается ей в глаза. — Но я очень хочу, чтобы ты попробовал, — хозяйка улыбается так ласково, будто говорит с собственным ребенком, — А через пару дней дашь мне точный ответ. Хорошо? Тэхен немного расслабляется, только теперь понимая, как же сильно он напрягал мышцы все это время. Тело потряхивает от внезапно ощутимой усталости. — Да. Спасибо большое.***
Чимин в привычном ритме влетает в кофейню, быстро оказываясь перед стойкой. Юнги не смотрит на него, напряженным взглядом уткнувшись в телефон. У него морщинки на лбу собираются кругом, с усердием над чем-то раздумывая. — Хен, я пришел! — задорно лепечет блондин, встряхивая светлыми волосами. Отросшие корни показываются миру. — Моя очередь работать. Старший его будто и не слышит совсем. Большой палец правой руки быстро бегает по экрану сверху вниз, что-то пролистывая. — Юнги? — Чимин хватает брюнета за плечо. — Да что с тобой? Парень выходит из оцепенения, поднимая немного испуганные глаза на блондина. — Помнишь ту статью? — Чимин кивает. — Появилась парочка довольно любопытных мнений. Юнги протягивает телефон младшему, и тот его быстро хватает, будучи в полной и безоговорочной уверенности, что увидит сейчас похвалу в адрес их спонтанного дуэта. Но все оказывается далеко не так, как он предполагал, а лицо старшего на фоне того, что светится на экране его телефона, кажется даже недостаточно раздосадованным. «Про кого вы пишете?! Что это за педики?!»«Надеюсь, они никогда не получат признания. Отвратительно.»
«Как вообще таких на сцену выпустили?! Хотя, в последнее время только такие по ней и ходят»«И это будет деньги еще зарабатывать?! А я сижу с мужем на кухне и думаю, что же в моей жизни не так!»
«Отвратительное зрелище. Пусть подохнут.» Здесь взгляд Чимина соскальзывает с острых строк, раненным устремляясь в сторону. Телефон слишком громко приземляется на столешницу. — Ты весь день это читал? — наконец спрашивает блондин, переводя взгляд на Юнги. — Не весь, — тот хочет по обыкновению пожать плечами, но выходит какое-то конвульсивное подергивание. — Там такого много… — Я уже увидел, — раздраженно и резко, Чимин блокирует телефон. — Не обращай на это внимания. Младший знает: нужно просто игнорировать. Но только вот легче от этого на душе не становится. Ну вот он проигнорировал, и что? Сердце как бешеное колотится, а в голове шумно и тихо одновременно. Столько аргументов, столько объяснений, оправданий, грубых слов, едких колкостей — и все это разбивается о бетонную стену жестокой реальности: хоть все он это выскажет, какой толк? Аргументы не убедят, оправдания тоже, язвительность только поддразнит, не более. И мозг покрывается мерзким желатином, а в душе горит что-то, воняющее так же отвратительно как жженый пластик. — Мне никогда до этого в жизни не желали смерти, — вздыхает Юнги, доставая тряпку и нервно принимаясь натирать столешницу. — Они желают ее не тебе, они тебя не знают, — пытается хоть немного успокоить парня младший. — Они желают смерти картинке на своем экране, не более… — Прости, что показал тебе это, — брюнет выглядит так, будто по нему катком для асфальта проехали. — Я вообще не хотел… — Ты правильно сделал, что показал, хен, — Чимин обходит стойку, быстро притягивая парня к себе. Вот так, как есть, прямо в грязном фартуке. — Тебе нужно отдохнуть. Юнги слегка отстраняется. От младшего чудесно пахнет парфюмом. Брюнет не разбирается особо, но чувствует что-то легкое: запах зеленой травы, еще не созревшие до конца фрукты, белые бутончики цветов. — Как прошел сеанс? Все в порядке? — Чимин от услышанного вопроса очень оживляется. Довольная улыбка пробегает по его лицу. — Да, мы обсудили тот случай, — Юнги кивает. — Она считает, что это была паническая атака… — Я тоже так подумал тогда… — Но ты мне не говорил, — удивляется блондин. — Ты правда все с первого раза понял? — Ну, я не врач, — смущенно улыбается старший. Чимин выглядит забавно с удивленными глазами и приоткрытым ртом. — Я просто видел подобное. — Она сказала мне, что делать, если это повторится, — договаривает младший. — Так что теперь я вооружен! Пусть ненадолго, хотя бы до ближайшей сессии раздумий, те комментарии вдруг становятся такими для Юнги неважными. Он с улыбкой глядит в сверкающие глаза. Сегодня они не покрасневшие, не заплаканные, а довольные. Чимин кажется настолько удовлетворенным своей работой, что энергия прет из него через край. — Иди домой, хен, — блондин собственными руками развязывает фартук парня, — А я закончу смену. — Уверен? — кивок в ответ. — А завтра нам нужно в студию? — Завтра не нужно, — Чимин целует скидывающего фартук старшего в висок. — А что? — Да так, — он быстро отмахивается. — Я тебе напишу, ладно? Чимин смотрит на брюнета в легком замешательстве. Зачем спрашивает? О чем напишет? — Ладно, хен, — на прощание блондин машет через окно рукой. — Пока. Чимин очень любит детективы, а в последнее время Юнги ведет себя, будто стал героем одного из них: скрытно и странно. И парень бы всерьез занялся частным расследованием, если бы дверь не распахнулась, пропуская в кофейню порыв ветерка. — Добрый день! — приветствует новоиспеченный бариста, повязывая фартук. — Что я могу Вам предложить?***
Юнги замечает, что секретный агент из него никакущий. Осталось только за занавесками спрятаться для полной картины идиотского бульварного детектива. Чимин пристально смотрит на него, когда старший копается в ноутбуке, что-то активно печатая, а потом быстро его захлопывает, стоит блондину появиться рядом. Подозрительными кажутся младшему и вечные разговоры Юнги по телефону, ведь он вообще к такому роду занятий не питает особой привязанности. Брюнету уже даже каждый собственный жест кажется очевидным, и это расстраивает. Он всего-то хочет дорогому своему человеку сделать небольшой сюрприз. По размерам будущий подарок может быть и небольшой, зато по сумме выходит далеко не маленьким. Поэтому брюнет и на работе торчит с утра до ночи, «отбирая» смены у Чимина под предлогом того, что ему лучше репетировать, тренироваться, а не за кофемашиной стоять. А у самого на душе кошки скребутся и мыши дыры грызут из-за того, что приходится врать. Но сегодня все это закончится. Юнги это знает. Потому что домой он убегает далеко не отдыхать, вопреки мольбам блондина провести хотя бы часть дня в приятном ничегонеделании. Его ждет жаркий вечер у плиты, но оно, кажется старшему, того стоит. Мясо шкварчит на гриле, рис мирно ждет своего часа в рисоварке, овощи самоотверженно ложатся под острый нож, превращаясь в разноцветную закуску. Листья салата, все мокрые, ожидают, когда же ими украсят вкусное блюдо. А еще где-то в холодильнике охлаждается бутылочка виски, который Чимину так полюбился. Юнги чувствует себя неугомонной домохозяйкой, потому что, в те моменты, когда позволяет время, вдобавок бегает по всей своей квартире с тряпкой, вытирая пыль со всего, до чего может дотянуться. Это у парня улыбку вызывает. Даже к первому приходу блондина в эту квартиру он так не готовился. Хотя, он ведь вообще не готовился, если быть честным. А теперь вот — носится как Золушка, ждет своего светловолосого принца. Брюнет, пока занимается внезапной генеральной уборкой в спальне, вдруг кидает взгляд на ящик маленькой тумбочки. Рука самая тянется вперед, хватается за крошечную квадратную ручку и тащит на себя. Подарок на месте. Лежит себе, отражая свет, пробивающийся сквозь окна, и выглядит именно так, как Юнги хотел, как представлял.***
Тэхен перед закрытием заходит в кабинет начальницы попрощаться. Она сидит за своим столом, уткнувшись в монитор компьютера. — Я пойду, — большим пальцем шатен указывает на дверь. — До завтра. — Постой, Тэхен! — почти в последний момент окликает его женщина. — Как тебе первый день в роли менеджера? — Ну… Неплохо, — парню, на самом деле, ужасно непривычно и страшно немного. — Пока трудно сказать. — У тебя отлично получается, — пытается успокоить Тэхена хозяйка. — Я думаю, скоро ты сможешь обучать стажеров. — Правда?! — искреннее удивление шатена не ускользает от женщины. — Вау… — В ближайшее время у меня будет много работы, — продолжает она, отодвигаясь от стола на кресле, — Но я уверена, что ты справишься, даже если я не всегда смогу помогать. — Намечаются новые поставки? — чисто из любопытства интересуется парень. Он уже привык, что самый адский завал по работе у хозяйки именно в такие моменты. — Мы запускаем свою линейку ароматов… — Что?! — спадающие на лоб волнистые волосы накрывают ошеломленные карие глаза. — Да, — усмехается женщина, — Так что сейчас я вся в разработках дизайна, рекламной кампании и прочего… Короче, дел по горло. Перекинувшись с хозяйкой еще парой дежурных фраз и полностью погрузившись в мысли об ароматах, Тэхен выходит из парфюмерного, перебирая по асфальту усталыми ногами. Сигарета кажется приятным дополнением к летнему вечеру. Что-то грядет, и это точно не его становление менеджером.***
Парень смотрит на часы. Затем на улицу. На часы. Снова на улицу. На балконе прохладно, но приятно, а Чимин все никак не появляется на горизонте. Судя по прикидкам старшего, он уже должен был все закончить, но его почему-то все нет и нет. Брюнет продолжает разглядывать серый асфальт, когда видит наконец длинную тень, а за ней — далеко не самую длинную фигуру, вышагивающую гордо, но устало по направлению к собственному дому. К удивлению старшего, Чимин замечает его куда быстрее, чем тому удается парня окликнуть. — Хен! — блондин машет рукой, и широкая улыбка отправляет Юнги в нокаут с первого раза. — Ты чего там стоишь? Парень только было открывает рот, чтобы ответить, но не успевает. — Пойдем ко мне? — приглашает Чимин, заманивая старшего рукой. — Поужинаем. — Нет уж, — Юнги осознает, что близок к провалу, — Давай ты ко мне. Я приготовил… Еду. — Я же просил тебя отдохнуть, хен! — возмущается младший, но к подъезду брюнета все же направляется. — Вот ты вредный какой! — Давай заходи быстрее, — тихо смеется Юнги, уносясь к ближайшему зеркалу. Парень слышит шум шагов на лестнице. Судя по их скорости, Чимин поднимается чуть ли не бегом, это умиляет. Отражение улыбается Юнги, волосы поправляет, одежду разглаживает. Блондин без стука дергает за ручку, дверь оказывается открытой. — Юнги! — младший с порога кидается парню на шею. — Я скучал. Брюнет глупо улыбается Чимину в шею. — Это хорошо. Значит, не зря я все готовил… Только теперь младший отстраняется, оглядывая Юнги с головы до ног. На том рубашка черная свободная надета, атласная такая, брюки, тоже черные, обтягивают тоненькие ноги. Чимину кажется, парень даже волосы уложил как-то по-особенному. — А ты чего красивый такой? — усмехается блондин. — Оделся так… Парфюмом набрызгался… Оторвавшись от изучения запаха, окружающего Юнги, младший переключается и на прочие ароматы, окутывающие всю квартиру. — И наготовил чего-то вкусного, — разувшись, парень быстро проходит в кухню-гостиную. — С ума сойти, хен! Да ты когда все это успел?! — Пока ты работал, — будничным тоном выдает брюнет. — Помой руки и садись. Когда оба парня наконец усаживаются за стол, а виски оказывается разлитым по стаканам, Чимин снова решается спросить. — Хен, ну правда, — Юнги кидает в его сторону беглый взгляд. — Ты чего так вырядился? И все это, — блондин обводит рукой стол, кишащий едой до такой степени, будто они тут президента принимать собрались. — Есть повод? — Ну как тебе сказать, — усмехается старший смущенно, а Чимин во все глаза на него смотрит, будто сто лет не видел, — Я просто хотел сделать тебе сюрприз… — О, у тебя получилось! — Ты еще не видел, — Юнги понижает голос до заговорщицкого шепота, — Сам сюрприз. — Что… Младший откладывает приборы, заменяя их место в руке стаканом виски и быстро делая пару глотков. Брюнет смотрит на него с плохо скрываемым волнением и усмешкой. Что он задумал? Может, музыку написал? Или… Нет, что он, в конце концов, творит сегодня? — Хен, ты меня пугаешь, — выдавливает из себя парень, когда молчание между ними становится подозрительно длительным. — Ты уже несколько дней ведешь себя будто школьник, скрывающий двойку… — Ты как-то сказал мне, — наконец подает голос Юнги, — Что недостаточно для меня делаешь, и я тогда лишь вкратце описал тебе то, что изменилось в моей жизни… Что ты изменил. — Хен… — Чимин не знает, нравится ему такое направление разговора или оно его пугает до дрожи в коленках. — Давай ближе к делу… — Я сказал, что ты мою любовь к музыке помножил на тысячу сотен, — блондин жадно хлебает виски, — И еще что-то я там сказал, но главного так и не озвучил. — Перестань, мы не в фильме! — любопытство сьедает младшего изнутри. — Говори, хен! А то я сейчас примусь сразу за бутылку. Юнги посмеивается тихо, почти неслышно. Сам тоже отпивает немного из своего стакана, не отрывая от Чимина взгляда. — Я ведь думал, что моя жизнь скучна, — будто посылая улыбку себе прошлому говорит брюнет. — Считал ее увязшей в болоте будничной рутины, из которой мне никогда не удастся выбраться. Я был убежден, что буду варить проклятый кофе до конца своих дней, но… — Но теперь ты хочешь… — от нетерпения Чимин принимается додумывать прямо вслух. — Ты хочешь на сцену? Правда? Юнги в ответ лишь качает головой. — Теперь я понял, что был к своей судьбе слишком строг. Моя жизнь, какой бы она ни была, — прекрасна. Каждый день, что я провожу в кофейне, кажется мне замечательным, даже если я ужасно устаю. Каждый выходной, не важно, провожу ли я его дома за книгой, с тобой, с Микки, потому что Хосок снова занят работой… Он идеален. Каждое утро кажется таким обычным и, в то же время, уникальным… Он с ума сошел? Или я сошел? Либо я сегодня переработал, либо сути не улавливаю сов… — Чимин, ты понимаешь? — вдруг глаза старшего загораются таким блеском, что блондин пугается слегка. — Ты понимаешь, я будто открыл для себя всю жизнь заново, и это все благодаря тебе. — Ю-юнги, — парень тянется к бутылке, подливая им обоим еще алкоголя, — Я-то тут при чем? — При том, что ты, просто оказавшись рядом, просто показав мне, какой бывает другая жизнь, каким-то удивительным образом открыл мне глаза на мою собственную, — наконец признается старший. — Ты ведь просто появился однажды в этой кофейне, пока я воевал с тормозящим терминалом, даже взгляда толком на меня не кинул, а я будто уже что-то понял. Что-то такое, что словами мне объяснить не удастся, да и другим доступным способом тоже. Мне стоило увидеть тебя лишь раз, чтобы потом ждать каждого воскресенья, будто праздника самого главного… У Чимина глаза давно уползли на лоб, но он старается держать планку изо всех сил. Даже улыбаться пытается, потому что сам Юнги лыбится так, что лицо вот-вот по швам разойдется. Продолжая понимать примерно ноль процентов от полученной информации, блондин просто думает наивно, что парень пьян. — А потом ты сделал для меня самую главную вещь: позволил стать частью твоей жизни, помогать, заботиться. Подарил мне чувство, которое я почти забыл… Скоро август, — Юнги вдруг опускает глаза в стол на мгновение, — А познакомились мы в апреле. Это же совсем недавно было, так? — младший неуверенно кивает. — А ощущение у меня такое, будто я знаю тебя очень давно. Будто каждую линию твоего лица я видел уже, и видел много раз, и любил так же сильно, как сейчас. Брюнет отпивает еще виски. — Ты помнишь, как мы ходили на то цветочное поле? — теперь уже и сам младший не удерживается от улыбки. — Ты тогда сделал мне кольцо из цветка… — Это все, на что я был способен, — Чимин усмехается. — Я не знаю, почему именно этот день… Но он поселился в моей памяти, наверное, навсегда. Я его никогда не забуду, ни на секунду не забывал все это время… И я решил, что… Должно быть что-то долговечнее кольца из стебля… Рука парня быстро скользит куда-то под стол. Чимин едва это улавливает, занятый обработкой всех слов, произнесенных брюнетом, и воспоминаний, наполнивших разом его сердце. Белая бархатная коробочка внезапно появляется в руках Юнги. — Я постарался воскресить то кольцо в памяти максимально, насколько смог. И… — длинные пальцы открывают маленький куб. — И я постарался сделать его таким же прекрасным. Тонкий круг белого золота, начищенный, сверкающий так, что вся комната будто озаряется. Синее пятно, в котором Чимину лишь спустя секунды удается узнать тот самый бутон, раскрывшийся под вышедшим солнцем, который Юнги поэтично окрестил «другим названием любви» в надежде, что младший не услышит. Но он слышал. Даже тогда, пусть и не придал словам парня особого значения. Лепестки бутона прозрачные, сияющие, отливающие в фиолетовый и белый. Они кажутся слишком крупными для такого изящного ободка, и все это так похоже на то самое кольцо, что в сердце блондина бушует цунами всеразрушающее, заставляющее захлебнуться словами и мыслями. — Юнги… — только на это Чимина и хватает. — Я хотел сделать два, но… — старший неуклюже дергает ногой, задевая стол коленкой, но даже не морщится, — Выходило слишком дорого… Поэтому я решил, что пришла моя очередь сделать для тебя цветочное кольцо. — Боже, Юнги… Брюнет протягивает свою ладонь навстречу младшему, и тот почти машинально укладывает свою сверху, трясущуюся и такую крошечную. Секунды расплываются перед глазами, превращаясь в одно большое смазанное нечто. Вот Юнги достает кольцо из коробочки. Вот оглядывает его еще раз, довольно улыбаясь самому себе. Вот надевает его медленно на безымянный палец правой руки и замирает. Смотрит. Улыбается. Молчит. — Это мой подарок тебе, Чимини, — только сейчас младший замечает, каким хрупким кажется голос Юнги. — Я надеюсь, ты примешь его. Эта фраза становится неясным катализатором для тела блондина. Он быстро вскакивает, отодвигая стул. Затяжное замешательство превращается в сумбурность и хаос. Чимин тут же оказывается перед так и сидящим Юнги. Стоит. Смотрит. Не улыбается. Разглядывает глаза сверкающие, кидает взгляд на кольцо. Ноги сами собой сгибаются, и вот он уже стоит перед старшим на коленях, опустив руки ему на бедра. — Если бы ты знал… — блондину ничего практически не видно перед собой, и только спустя время он понимает, что все это из-за выступивших слез. — Если бы… — Я так люблю тебя, — Юнги укладывает руки на талию младшего, пытаясь его поднять, но парень категорически отказывается. — Вставай, чего ты? — Ты… — крошечный всхлип отражается в звоне стаканов. — Ты — самое светлое, что есть в моей жизни, хен. Позволь просто поблагодарить тебя так. Прежде, чем Юнги успевает его остановить, Чимин сгибается в донельзя почтительном и самом значимом поклоне за всю его жизнь. Плечи слегка подергиваются. Брюнет не выдерживает, вмиг оказываясь на полу рядом и принимаясь парня поднимать. — Золото, перестань, ты чего? Чимин, ну вставай, не стоит… Мокрые, но такие счастливые темные глаза вдруг резко поднимаются на старшего. Блондин, выдав еще пару всхлипывающих звуков, вдруг спрашивает ошарашено: — Я надеюсь, ты не взял его в кредит?***
Конечно же Чимин остается у Юнги. Необходимость оправдывать свои частые ночевки у брюнета отпала уже давно — ему просто хочется. Поэтому, пока младший разглядывает кольцо, второй принимает душ. Потом и сам Чимин занимает ванную, оставляя Юнги наедине с посудой, которую парень категорически не дает вымыть блондину. Старший заканчивает с уборкой, когда слышит щелчок двери. Чимин закончил. И все было бы в порядке вещей, если бы блондин не решил заглянуть в гостиную. — Хен, такой гель для душа прикольный у тебя, — взбивая мокрые волосы пятерней произносит младший. Юнги оборачивается, и ему тут же непреодолимо хочется заорать. Чимин стоит в полотенце. Брюнет не знает и думать не хочет о том, что сподвигло парня натянуть его именно так, но оно не висит на бедрах, как было бы привычнее. Младший обернул его вокруг тела, закрепив на груди, и несчастная ткань светло-молочного цвета едва прикрывает его бедра, так и норовя то вверх задраться, то развязаться вовсе и отправиться в свободное падение на пол. — Куплю себе такой же, — с улыбкой, самой ничего не значащей, заканчивает Чимин, подходя ближе. — Ты все? — Д-да, — Юнги трясущейся рукой не глядя отставляет чашку на столешницу. — А ты… — парень глупо тычет пальцем в полотенце. — А, — спохватывается блондин, стараясь полотенце закрепить получше, — Да так… Просто… Старший делает неуверенный шаг вперед, обхватывая правой рукой парня за талию. Чимин поднимает руку к его лицу медленно, и брюнет замечает, что тот когда-то уже успел надеть после душа кольцо обратно. — Чего ты так смотришь? Ты меня смущаешь, — младший утыкается лбом в плечо Юнги, но тут же поднимает голову. — Любуешься? — Еще как. Влажные губы Чимина покрыты крошечными капельками воды. Брюнет прижимается к ним, каждый раз, будто в первый ощущая их мягкость. Он скользит плавно по тонкой коже, восхваляя мысленно ту часть эволюции, которая сподвигла человеческий род додуматься до поцелуев. Чимин прислоняет Юнги спиной к столешнице, словно случайно поддевая пальцами его домашнюю футболку. Полотенце начинает постепенно сдавать позиции. Старший чувствует, как оно то и дело соскальзывает ниже, и отстраняется, хватаясь за его верхний завернутый край. Когда блондин уже думает, что сейчас Юнги собственными руками отправит его в полет куда-нибудь в сторону, тот вдруг разворачивает краешек, закрепляя его заново и куда надежнее. Крошечный жест, почти ничего для Юнги самого не значащий — кроме того, что он, наверное, таким образом хочет проявить все свое уважение, — для Чимина становится самым громогласным заявлением. Если бы у него спросили, когда он осознал, что его действительно любят, так сильно, как говорят, он бы не задумываясь вспомнил этот случай, эти аккуратные движения тонкими пальцами. Младший тянется к любимым губам сам, заставляя их приоткрыться настойчивым языком. Одной рукой Юнги хватается за столешницу. От Чимина все еще исходит жар недавно принятого душа, или это уже самому брюнету жарко становится до безумия — он до конца не понимает. — Пойдем, — парень хватает его за руку, оттаскивая от надежной опоры в сторону спальни, — Пойдем, хен. Чимин опускается на свежее, еще пахнущее кондиционером для белья одеяло, подгибая ноги. Смуглая кожа, показавшаяся под светлым полотенцем, кажется бронзовой и бархатной. Юнги осторожно тянет к ней руку, невесомо касаясь кончиками пальцев. Он чувствует мягкие волоски, щекочущие его ладонь, пока блондин прикасается своей к его щеке, разглаживая большим пальцем крошечные мимические морщинки вокруг глаз. — Ты можешь снять его, — шепчет Чимин, замечая, как Юнги разглядывает пропитавшееся в некоторых местах водой полотенце, — Если хочешь. Глаза брюнета быстро сменяют цель, устремляясь на лицо младшему. А у того во взгляде снова те самые знакомые черти, улыбаются и хихикают, зовут куда-то к себе в преисподнюю. — А ты? — Юнги почему-то задыхается, приближаясь к лицу парня и сцеловывая упавшие с волос капельки воды. — Ты хочешь? — Хочу, — горячий воздух обдает губы брюнета. — Сними его. Полотенце, державшееся из последних сил, быстро поддается. Юнги оттягивает уголок, медленно отодвигая ткань в сторону. За ней показывается часть груди и живота младшего. Вторая часть полотенца тоже быстро исчезает из виду, и перед глазами Юнги предстает то, что он бы не мог окрестить иначе как «искусство». Старший наклоняется, заставляя Чимина полностью перевернуться, поддерживая себя руками сзади, касается губами любимых плеч, целует ямочку ключиц, медленно спускается, покрывая тихими поцелуями грудь блондина. Кожа у него мягкая, пахнет вкусно, влажная. Юнги не сдерживается, проводит языком по мышцам, чувствуя все их изгибы, линии. Чимин чувствует, что слишком долго этого хотел, что наконец-то получает то малое, что может ему Юнги дать. Младшему хочется уже парня остановить, сказал, чтобы перестал медлить, но тот так бережно к нему прикасается, что в голове Чимина мелькает мысль: Может быть, все это время Ынхек… Он никогда не вел себя так со мной. Просто брал то, что ему было нужно, но… Юнги отвлекается ненадолго, стягивая через голову свою футболку, и прижимается к горячему телу блондина сильнее. Он ощущает это прикосновение кожи к коже, и у него неустанно воет сирена в голове, выбивая оттуда все мысли. — Хен, — голос младшего еле сдерживает скрывающийся за ним тихий стон. — Подожди, — шепчет Юнги в ответ, за плечи укладывая Чимина на спину. — Дай мне показать, как я люблю тебя. Блондин ерзает на кровати, пока старший спускается ниже, обхватывая руками бедра и принимаясь и их обсыпать поцелуями. Губы парня двигаются к внутренней части, заставляя Чимина то и дело подергиваться, покрываясь мурашками. — Юнги, пожалуйста, — блондин слегка прогибается, обращая внимание парня на то, что нуждается в его прикосновениях сейчас куда больше бедер. Почему-то в голове Юнги тут же всплывает сцена в ванной. Старший медлит, о чем-то думает, улавливая момент, когда мозг решает вернуться к нормальному функционированию, и вдруг касается губами возбужденного члена парня, вызывая у того всплеск ощущений и хаотичный марш мыслей в голове. Кажется, Юнги решил всего Чимина покрыть своими поцелуями, которым все не видно конца. Брюнет чувствует, что шорты ему ужасно мешают, но сейчас у него нет на них времени. Он слишком занят тем, что изучает каждый миллиметр младшего. — Хен, — Юнги смотрит на покрасневшего Чимина. У того глаза бегают во всему его лицу в нетерпении, — Давай… Пожалуйста… Кивнув бегло младшему и что-то пробормотав, брюнет вдруг куда-то уходит, но возвращается быстро, кидая пару невнятных для взгляда Чимина предметов. Только позже он различает в них лубрикант и презерватив. Юнги стягивает наконец с себя надоевшие шорты, снимает вместе с бельем, возвращаясь обратно на кровать. — Поближе, — блондин тянет его на себя, приподнимаясь. Парень не успевает даже моргнуть, а уже оказывается лежащим на спине вместо Чимина. — Вот так. Наступает очередь младшего разглядывать чужое тело. Но у него совершенно не хватает терпения на это. Чимин лишь несколько раз бегло проходится языком по ключицам — повторяет свою привычную традицию, потому что избежать этого для него невозможно. Прикусывает кожу, наслаждается шумными вздохами Юнги, пару раз ловит их губами, водит руками по всей поверхности его тела, не замечая, чего касается. Чимин тянется к презервативу, торопливо надевая его на раскрасневшегося и во все глаза глядящего на него Юнги, а у самого обзору мешают какие-то странные разноцветные пятна. Добавив лубрикант, блондин перекидывает ногу через бедра старшего, когда тот быстро хватает его за запястье. — Чимин, но ты… — Не переживай, — усмехается младший, хищно сверкая зубами в полумраке комнаты, — Я в душе зря времени не терял. Юнги кажется, что у него в мозгу разрывается сосуд. — Пиздец, — вздыхает он, чувствуя руки на своей груди. — Очень грубо, хен, — Чимин придвигается ближе, устраивается так, как хочется ему и очень плавно опускается, — Очень груб… Вместо ожидаемого «о», брюнет слышит шумный выдох и сдавленный стон. Юнги не замечает, как его ладони оказываются на бедрах младшего, сжимают их, оглаживают ягодицы, пока Чимин продолжает подниматься и опускаться, снова и снова. Брюнет и подумать о таком боялся, но сейчас, глядя на парня, в его прикрытые глаза, он понимает, что удостоился именно в этот момент увидеть Чимина по-настоящему. Разглядеть, в конце концов, что он умеет удивлять, и удивлять безбожно так, не щадя чужую нервную систему. Руки блондина тянутся к старшему. Гладят, сжимают, царапаются. Кольцо на пальце сверкает в тусклом свете, напоминая Юнги о том, что это — тот самый человек, то самое существо на всей планете, ради которого он себе клянется делать все, выполнять любую просьбу. Чимин приоткрывает рот, голову назад закидывает. Юнги становится тяжело смотреть. Глаза покрываются пленкой, полупрозрачной и мутной, вакуум в ушах едва позволяет расслышать их стоны. Брюнет видит краешек зубов младшего — один из передних чуть выступает вперед, и это, вкупе с приоткрытыми пухлыми губами, создает эффект такой, что мозг целиком катапультируется на Плутон. Опомнившись, Юнги обвивает рукой член Чимина, двигая ей в такт самому парню — вверх, вниз, снова и снова. Вокруг становится неимоверно жарко, душно. Мокрые пряди волос младшего, покрывают его лоб, иногда мешая глазам. Блондин наклоняется вперед, захватывая губы Юнги своими, протаскивает язык, обволакивая им небо и заднюю стенку зубов. Старший отрывается, чтобы заглянуть парню в глаза еще раз. Тот с хитрой улыбкой глядит в ответ. — Нравится, хен? — брюнет может только выдохнуть резко, выпуская очередной стон наружу. — Ты такой красивый. Нежный голос Чимина совсем не вяжется с тем, что он вытворяет. Юнги свободной рукой хватает осторожно, но крепко парня за подбородок, снова притягивая к своим губам. Языки переплетаются, и младший, захватив чужой губами, засасывает его с влажным звуком, что для него самого же становится последней каплей. Вокруг становится вдруг тихо, Чимин обмякает на мгновение, но быстро приходит в себя, перемещаясь. Парень слезает, оставляя бедра брюнета в покое, и, сняв презерватив — чему Юнги пытается из всех оставшихся сил протестовать, — накрывает его член своими губами. Кадры меняются перед глазами старшего, будто картинки в старом черно-белом проекторе. Юнги думает, что губы Чимина наверное было созданы для того, чтобы… Нет, об этом он даже думать пытаться не хочет. Только мысль не выраженная проскакивает на заднем плане его тухнущего с каждой секундой сознания, которое в последний момент, пропуская волну по всему телу и разряд тока по мозгу, освещается тысячами лампочек. Из всего, происходящего вокруг, брюнет замечает только свои гитары, так и висящие на стенах, фортепиано, спокойно стоящее в углу, и торшер — единственный огонек, озаряющий пространство. Глаза темные перемещаются на Чимина. Парень проводит по своим губам тыльной стороной руки, размашисто их вытирая, а старший моргать боится, потому что уверен, что тут же обнаружит себя в смирительной рубашке в белой палате, потому что не может это все быть… — Я люблю тебя, — блондин тут же оказывается у него под боком, сворачиваясь крошечным калачиком и обнимая руками за шею. — Ну как? — спрашивает так буднично, будто просит чужого мнения на свою хореографию. Шутки шутками, но такой «балет» Юнги по душе. — Чимин… Ты точно… — у брюнета воздуха по-прежнему дефицит наблюдается. Он поворачивается на бок, притягивая младшего ближе и целуя в разгоряченный лоб. — Ты точно существуешь, скажи мне? Второй в ответ смущенно хихикает, хотя, казалось бы, о смущении у этого человека еще пять минут назад и речи не шло. Им бы обоим в душ, причем срочно, но становится до ужаса лень. Юнги хочется хотя бы обдумать все пару минут, пока Чимин своей ручкой с кольцом перебирает его взмокшие и растрепавшиеся волосы.