***
Когда Хосок выскакивает из здания, он вдруг осознает ужасную вещь: он не только времени вылета не знает — ему также неизвестен и аэропорт, а это уже проблема по-серьезнее. Возвращаться к директору и спрашивать снова — глупая идея, лучше уж бежать отсюда, пока Намджун не догнал. Парень достает телефон, без особого энтузиазма набирая номер, на который звонил примерно сто тысяч раз за последние дни. Гудки. Их Хосок уже наслушался достаточно, чтобы эти звуки вызывали лишь разочарование и тоску. Сокджин не ответит, он это знает. Сокджин мог телефон выкинуть. Сокджин может быть в самолете. Сокджин может быть на другой стороне океана. — Хосок? Теплый грустный голос в трубке заставляет парня поежиться, потеряться в собственных мыслях. — Хосок? — брюнет повторяет, старается говорить громко. — Прости, что не сказал, я… — Где ты? — Я скоро улетаю, я в аэропорту… — рыжеволосый делает над собой неимоверное усилие, чтобы не слушать такой приятный для слуха голос. Ему нужно вслушиваться совсем в другие звуки. На заднем плане слышно какое-то нечеткое объявление, раздающиеся по громкоговорителю. — Не улетай, останься! — парню только бы потянуть время. Задержать их разговор ненадолго, чтобы что-то расслышать. — Ты же понимаешь, что я не могу… — Сокджин устало вздыхает. — Мне нужно уе… Раздается голос молодой девушки. Она что-то вежливо сообщает про рейс, вылетающий в некую страну, названия которой Хосоку расслышать не удается. Зато он слышит время. Слышит номер рейса. И по играющей фоном музыке, которая его всегда раздражала, когда он отправлялся в какое-нибудь путешествие, догадывается до аэропорта. — Хосок, извини, — Сокджин снова оживает в трубке. Если бы брюнет так неожиданно не замолчал, растерявшись, Хосок никогда бы не смог узнать номер его рейса. — Мне пора идти, Хосок. Разговор завершается. Сокджин только что с ним попрощался, а на лице младшего улыбка довольная красуется. Он смог. Он наконец-то выиграл хотя бы одну маленькую битву, и теперь ему нужно поспешить, чтобы закрепить успех.***
Хосок попадает в мир туристов, чемоданов, суровых лиц, довольных лиц, не выспавшихся лиц… Всюду снуют люди с чемоданами. Звук крутящихся колесиков отражается от пола и стен, сливаясь в одну бесполезную какофонию путешествий и перелетов. Пока парень пристальным и нервозным взглядом оглядывает зал, что-то твердое ударяется о его бедро. Испуганно опустив глаза, рыжеволосый замечает потирающего ушибленный лоб ребенка. — Извините, дядя, — лепечет мальчик, круглыми глазами разглядывая Хосока. — Сильно ударился? — парень присаживается рядом на корточки. — Где твоя мама? Мальчик тычет крошечным пухлым пальчиком куда-то за спину Хосока. — Они там с папой, — говорит тихо, будто секретом делится. — Вот и иди к ним, — подталкивает ребенка под спину в нужном направлении, — Пока не потерялся. Когда мальчик уходит, Хосок еще долго смотрит ему вслед, морща нос от умиления, когда видит, как мама принимается отчитывать сына за такой несуразный побег. Мальчик прячет глаза, и лишь на мгновение его взгляд пересекается с глазами рыжеволосого. — Я так и знал, — раздается сверху, но Хосок реагирует не сразу. Все его внимание безвозвратно забрал себе забавный мальчишка. — Зачем ты приехал? Сокджин стоит прямо за ним. Стучит ступней по полу, нервно и дергано. Длинные полы его черного плаща трогает легкий ветерок, возникающий из-за снующих вокруг людей. Сначала Хосок видит лишь ноги. Длинные и тонкие они уводят его взгляд прямиком к лицу. Оно у брюнета грустное и обеспокоенное, будто встретил он Хосока далеко не в аэропорту, а посреди лесной чащи поздно ночью. — Зачем? — рыжеволосый медленно поднимается на ноги, будто раздосадовано подкачивая головой. — Хотя бы попрощаться. — Мы попрощались, — сухо обрывает Сокджин, но глаза его говорят совсем другое. — Нормально попрощаться, — младший настойчиво продолжает. — Я просто… Я буду скучать по тебе, хен. — Когда ты спросил меня, могли бы мы быть друзьями, — брюнет грустно рассматривает лицо напротив, — Я подумал, что тебе оно не надо. Не стоит тебе иметь рядом такого человека, как я… — Ты опять… — И я все еще считаю так, — кивает Сокджин, безмолвно требуя выслушать его до конца, — Но это не значит, что я не хотел бы быть друзьями. Я хотел бы. Я хочу. Очень. — Хен, еще ведь не поздно, — в порыве эмоций Хосок на мгновение протягивает к старшему руки. — Никогда не поздно. — Я буду скучать, Хосок, — признание дается брюнету тяжело. Он боится поднять глаза, вечно их отводит в сторону. — Но мне пора… — Не уходи, — в глазах Хосока влага собирается, грозясь разразиться потопом. — Сокджин… — Ты плачешь, — брюнет не спрашивает, он просто видит то, чего сам парень еще не заметил. У него по щекам бегут соленые капельки, соревнуясь в бесцельной гонке. — Этого я и боялся. Поэтому я не хотел говорить… — Лучше было бы, если бы я злился? — первый всхлип рвется наружу, и Хосок не в силах его удержать. — Для тебя — да, — Сокджину больно на это смотреть, но оторваться он не может. Он видит это лицо в последний раз? Наверняка. — Прости меня за все, пожалуйста. — Тебе не за что извиняться. — Я стану лучше. Я тебе обещаю, — глаза брюнета начинает щипать. Слезы младшего передаются и ему, но он сдержится, не заплачет. Хосок не должен видеть, как ему грустно. А грустно Сокджину до ужаса, хоть прямо сейчас в петлю лезь. Хочется рвать на себе волосы, срывать голосовые связки, разрывать сердце. Если бы он только был чуточку лучше. Если бы не совершал ужасные поступки так бездумно, надеясь спасти самого себя и не умея распознать не обнадеживающую истину: себя спасти никогда бы не удалось. Если бы Хосок не был таким чудесным, искренним и добрым. Если бы его душа была бы хоть чуть темнее, тогда… Тогда Сокджин не относился бы к нему с таким трепетом и заботой. Не посмотрел бы на него как на друга. Эти противоречия, загоняющие парня в замкнутый круг, мелькая перед глазами, будто пролетающие птицы или проносящиеся за окном дома. — Может быть, когда я смогу стать сильнее, — Хосок хватается за рукав его плаща, жалобно потягивая на себя, — Может быть, тогда я смогу… Вернуться. — Я буду скучать. Ты пиши мне, хотя бы иногда… Пожалуйста. — Мне пора, — старший оглядывается по сторонам, сжимая в руке ручку большого чемодана, который рыжеволосый до этого и не замечал. — До свидания, Хосок. — До свидания, хен. Сокджин выглядит красивым со всех ракурсов, и со спины — тоже. Широкие плечи, покачивающийся от движений плащ, рука, держащая чемодан. Хосок смотрит вслед долго. Старший оборачивается пару раз, задерживает взгляд, замедляет шаг, вымучивает улыбку прощальную, ту самую, которая всегда будет самой грустной и жестокой. Хосок уже не всхлипывает. Он просто плачет, молча и незаметно для самого же себя, едва различая в затуманенной картинке высокую знакомую фигуру.***
Когда парень показывается на пороге квартиры Чимина, Юнги ни разу не удивляется. Он был частично в курсе дел, он знал, что этот момент настанет. Друг обязательно придет к нему, он попросит поддержки, пусть и не словами. За окном — поздний вечер, на улице давно стемнело, и брюнету остается только гадать, где был Хосок все это время. — Уехал? — уточняет для верности Юнги, когда Хосок скидывает обувь и верхнюю одежду, небрежно вытирая ладонью высыхающие слезы. Младший кивает. — Попрощались? — еще один кивок. В квартире совсем тихо. За стеной, в спальне, спит Чимин. Он ужасно вымотался в агентстве и отключился почти сразу, как пришел домой. Юнги не стал будить, только бережно укрыл одеялом и поцеловал в лоб, шепотом пожелав сладких снов. — Пойдем выпьем, — брюнет проходит в гостиную, и Хосок следует за ним. — Только не шуми, там Чимин спит. Юнги быстро отыскивает стаканы для виски и сам алкоголь наливает. Рыжеволосый хочет сначала возразить, сказать, что не нужно ему никакого виски, но передумывает, подхватывая стакан, поданный ему, очень торопливо. Янтарного цвета жидкость красиво переливается под светом настольной лампы, направленной к потолку. В этом приятном и теплом сумраке парни и планируют скоротать ближайшие пару часов. — Ты правда так сильно привязался к нему? — Юнги делает первый глоток, поглядывая на друга. На Хосоке не то что лица нет, он будто в стену каменную превратился. Только все еще капающие из глаз слезы изредка напоминают о том, что перед брюнетом живой человек. — Сам удивился, но да… — вздыхает младший. — Сокджин ведь не виноват в своих проблемах. Он старался защитить себя, разве это плохо? — Это не плохо, — соглашается Юнги. — Я конечно плохо его знаю, мы ведь тогда работали с тобой в разных отделах… Старшему приятно вспоминать золотые годы их совместной работы с Хосоком. Рыжеволосый быстро дослужился до заместителя, а Юнги как сидел на первом этаже в компании других менеджеров, так там и остался. Печатал днями и ночами что-то на компьютере, пил кофе дешевый — все как полагалось по его менеджерской судьбе. А Сокджин работал вместе с Хосоком. Всегда ошивался где-то неподалеку, и в конце концов подружился с заместителем. Они не стали такими уж друзьями, но хорошими приятелями назвать их было вполне можно. По крайней мере, пока не произошло то, что произошло. — Зато он тебя помнит, — усмехается рыжеволосый. — Каждую ночь вспоминает наверное. Юнги и сам тот вечер помнит прекрасно. Как специально добрался до работы бывшей после того, как оттуда уволился вслед за Хосоком. Помнит, как поджидал Сокджина у здания, помнит, как ушел за ним до ближайшего темного переулка. Помнит, как пытался поговорить, но закончил тем, что чуть не разбил парню нос. — Он тогда так испугался, я видел это, — говорит брюнет, глотая алкоголь. — А мне стыдно стало до ужаса, это ведь был твой друг… — И сын нашего босса, — язвительно вставляет Хосок. — Странно, что мы не догадались до этого раньше… Парни молчат, выпивая так, будто справляют чьи-то поминки — тихо и невесело. Юнги постоянно напоминает шумному Хосоку не говорить слишком громко — Чимин все еще мирно сопит в спальне, и старшему совсем не хочется его разбудить. Воспользовавшись случаем, пока друг его уходит в туалет, Юнги пробирается в спальню, разглядывая в обволакивающей темноте знакомые очертания под одеялом. Блондин спит в обнимку с подушкой. Обхватил ее руками — даже ногами постарался — и видит уже сотый по счету сон. Юнги подбирается ближе, присаживается на край кровати, опуская бережно ладонь на светлые волосы. Губы Чимина свернулись в трубочку, ресницы иногда подрагивают, затем вновь успокаиваясь и замирая. Брюнет засматривается, любуется парнем. Он кажется неописуемо красивым. Для такой красоты и слова никакие не подобрать, никакие фразы. Можно только молча смотреть, пытаясь поймать все мелкие образы в голове, которые рисует влюбленное сознание. — Сладких снов, Чимини, — шепчет старший, невесомо целуя парня в скулу.***
Чонгук устало улыбается, когда, открыв дверь своей квартиры, застает на пороге встречающего его довольного Тэхена. — Как дела, малыш? — шатен опирается плечом о стену. — Устал? Чонгук на парня косо поглядывает, разуваясь. — Вымотался как не знаю кто, — стонет, отпихивая кроссовки ногой подальше к стене. — Иногда эта учеба мне совсем уж поперек горла… — Только иногда? — Тэхен терпеливо наблюдает за тем, как Чонгук стягивает верхнюю одежду, проходя дальше по квартире. — В последнее время всегда, — признается младший, пряча взгляд пристыженных темных глаз от Тэхена. Шатен дожидается, пока Чонгук подойдет к нему чуть ближе. Шаг, еще один. Ему осталось идти совсем немного до того момента, когда ловушка захлопнется. — Ладно, не переживай так, — отвлекает парня разговорами старший. Чонгук делает еще два шага. Хочет что-то шатену ответить, когда тот вдруг резко протягивает обе руки вперед, будто цепкие лапы, крепко хватаясь ими за талию младшего. Тот не успевает даже взвизгнуть. Из глотки парня рвется какой-то странный и сдавленный звук, тут же обрываясь в стенах квартиры. — Попался! — хохочет Тэхен, закручивая Чонгука в своих объятиях и утаскивая в спальню. Не проходит и секунды, как младший оказывается на кровати. — Хен, что ты… — Чонгук пытается вывернуться, но преимущество в массе тела ничем ему не помогает. — Я соскучился. К большому ошеломлению Чонгука, Тэхен не собирается к нему приставать. Уложив парня на спину, шатен падает рядом, закидывая настойчиво ногу и руки на его тело. — Правда? — усмехается Чонгук, наигранно надменно глядя на старшего сверху вниз. — А то я как-то не заметил…. Шатен в ответ только закатывает глаза. — Как дела на учебе? — младший морщится, опять эта учеба, даже в их разговорах уже поселилась. — Нормально, — нехотя тянет Чонгук в ответ. — Тот препод очень мне помогает… — У которого я в любимчиках? — усмехается Тэхен довольно. — Он хороший, так что пользуйся его помощью пока можешь. — Надеюсь, я справлюсь со всем самостоятельно… — Моя помощь тебе, получается, тоже больше не нужна? — обиженно надувается шатен, отворачиваясь в сторону. Его руки ползут вниз с торса младшего, собираясь убраться восвояси, но тот их вовремя перехватывает. — А ты всегда такой вредный ворчуля, когда тебе нужно внимание? — Чонгук хитро усмехается уголками губ. — А ты мне дашь это внимание? — голос Тэхена становится ниже и грубее. — Я… — А, малыш? — старший приподнимается на локтях, нависая над телом парня. — Уделишь мне внимание?***
— Почему так получается, что я всегда один? — Хосок стучит пальцем по стакану виски. — Разве я много прошу? — Хосок, ты… — Нет, почему? — рыжеволосый поднимает глаза, и старший видит стоящие в них слезы. — Я просто хочу иметь больше друзей, я просто хочу быть счастливее… Брюнет беспомощно смотрит на друга. Ему так хочется подобрать правильные слова, которые войдут в сердце парня, поселятся в нем и залечат все раны, которые ноют уже много-много лет. Но таких фраз он пока не нашел. Пока не знает, в каком словаре такие хранятся. — А мне для счастья много не надо, — продолжает Хосок, уткнувшись взглядом в стол. — Я просто хочу… Кого-то близкого… Только старший открывает рот, как его тут же останавливают. — Нет, ты не подумай, хен, — машет ладонью рыжеволосый, — Я считаю тебя самым близким своим человеком, и я тебе безумно благодарен… — Я тебя понимаю, — Юнги протягивает руку, с усилием касаясь быстро плеча друга. — Не оправдывайся и не переживай, я все понял правильно. — Точно? — Конечно, — брюнет быстро подливает им еще алкоголя. — Мы столько лет с тобой дружим, я давно научился тебя понимать, как и ты меня, я думаю… Хосок смотрит на свои руки и видит — они дрожат. Выпитый виски? Усталость? Нервы? — Ты замечательный человек, и мне совершенно непонятно, почему в твоей жизни все складывается… Так, — Хосок старается не расплакаться. Он уже устал проливать слезы, и он очень старается, но все не выходит. Капельки одна за другой падают на стол, а звук их падения кажется громче тысячи салютов. — Не подумай, что я совсем уже с ума сошел, но может быть это все дано тебе для чего-то? — Например? — Например, чтобы понять, что иногда нужно подождать определенного человека… — Юнги запинается, машинально кидая взгляд на стену, за которой посапывает, восстанавливая силы, его «тот самый» человек. — Подождать какое-то время, чтобы появился тот, кто осветит твою жизнь таким ярким светом, что будет казаться, будто все это иллюзия… — Я просто устал ждать, понимаешь? — Хосок поднимает глаза к потолку, а слезы все никак не останавливаются. — Я так долго жду, что кажется, ожидание мое никогда не закончится… Так я и проведу всю свою жизнь. — Я верю, что это не так, — глаза брюнета смотрят прямо, не отрываясь, стараются поймать взгляд друга так, чтобы погрузиться в самую его суть. — Поверь мне, твое ожидание будет стоить того. И тогда ты придешь ко мне и скажешь… — Хосок быстро-быстро промаргивается, — Хен, я нашел того человека. Теперь я счастлив.