Победитель получает всё

Гарри в жизни бы не подумал о том, что его бывшие преподаватели, большая часть из которых помнила его ещё одиннадцатилетним, способны пригласить его по поводу успешного завершения второго задания Турнира на… Да на пьянку — по-другому не назовёшь. И всё же, когда счастливые Чемпионы покинули внутренний двор вместе с директорами Шармбатона и Дурмстранга, а Гермиона, краснея и явно лукавя, сказала что-то про «срочный вызов» и умчалась вслед за Виктором, крохотный Флитвик повернулся к нему с улыбкой, от которой у Гарри что-то неприятно ёкнуло внутри, и радостно предложил: — Не хочешь отметить всё это дело с нами, мой дорогой мальчик? — Э-э… — глубокомысленно изрёк Гарри и покосился на Снейпа, в это самое мгновение казавшегося особенно недовольным жизнью. — Даже не знаю… — Соглашайся, Гарри! — азартно высказалась мадам Хуч, и её жёлтые глаза блеснули предвкушением, не сулившим лично ему ничего хорошего. — Душевно посидим, поговорим, выпьем немного, — радостно добавила Синистра. — Мистер Поттер, если вы не забыли, ваш студент, — желчно выплюнул Снейп. Преподавательский состав уставился на него сперва с недоумением, после — с негодованием. — Бывший студент! — возмутилась Вектор. — И не только наш, — туманно добавила МакГонагалл. Тайный смысл её комментария дошёл до Гарри спустя пару секунд, и он ощутил, что — впервые за несколько лет — краснеет. Снейп, который, конечно, тоже всё понял, стал мрачнее тучи, сделал страшное лицо, знакомо презрительно поджал губы. Предчувствуя неминуемую бурю, Гарри тут же торопливо произнёс: — Я согласен. Он ещё не знал, сколько раз успеет пожалеть об этом своём решении. Снейп разъярённо дёрнул плечом и процедил: — Как пожелаете. Я в этом не участвую. Сделайте одолжение, минимизируйте последствия вашей… И — осёкся. Гарри не сразу понял, почему он замолчал — это Нарцисса деликатно сжала его худое запястье. Ему потребовались определённые усилия, чтобы сделать своё лицо невыразительным. — Северус, ни к чему отрываться от коллектива, — мягко произнесла леди Малфой. — К тому же после такого события… Неужели лучше будет провести эту поистине праздничную ночь в одиночестве? — Я хотел бы лечь спать, — сквозь зубы произнёс Снейп. Нарцисса вскинула брови: — В самом деле? И ты ляжешь спать, а не просидишь до рассвета над бумагами? Гарри прищурился. Он не был знаком с этой стороной хогвартских преподавателей, но упорство, с которым Северус пытался сбежать с намечающейся… вечеринки, беспокоило. Был, разумеется, шанс, что проблема крылась в самом Снейпе, в его образе жизни, в его характере… но, когда они столкнулись взглядами, Гарри понял, что дело было в чём-то ещё. Глаза у Снейпа были злые и — обречённые. Как будто он уже проиграл. — Мордред с вами, — устало произнёс он, первым прерывая зрительный контакт. — Но не в моих комнатах, увольте. Мне хватило прошлого раза. Гарри ухмыльнулся: — И часто у вас тут эти… разы? — Случаются, — уклончиво ответила МакГонагалл. Она, как и все прочие преподаватели, почему-то уставилась сперва на Гарри, а после — на Северуса. И абсолютно на всех лицах, за исключением их двоих, проступили одинаково любопытные улыбки. Гарри замутило. Он догадывался, конечно, что полное отсутствие расспросов обо всей этой истории про него и Снейпа со стороны профессоров — это дань первоочередной значимости Турнира. Но теперь, когда второе испытание было завершено, а по поводу третьего можно было не волноваться вплоть до середины весны… — Думаю, моя гостиная окажется как раз кстати, — сказала Трелони своим фирменным потусторонним голосом, и Гарри приложил все усилия к тому, чтобы не встретиться взглядом с её огромными глазами стрекозы. — Для… чего бы то ни было. И выразительно откашлялась, взглянув на Снейпа. Лицо у того стало каменным. — Только, во имя Мерлина, никаких гаданий на остатках огневиски, — простонал Драко, у которого, похоже, уже был подобный печальный опыт, и первым двинулся к выходу со внутреннего двора. Профессора, посмеиваясь и переговариваясь между собой, двинулись следом. Гарри намеренно отстал от группы — Снейп шёл последним, замыкая процессию — и прошипел еле слышно, поравнявшись с ним: — Что за дела? Снейп поморщился. — Где вы понабрались этой лексики, Поттер? — сухо осведомился он, еле шевеля губами. — На войне, — огрызнулся Гарри, которого нервировали понимающие улыбочки, щедро источаемые его бывшими учителями, и ещё странное недовольство Снейпа — тот словно на эшафот шёл, честное слово. — Почему ты… что вообще… Господин директор тяжело вздохнул и вдруг едва ощутимо сжал его плечо, вынуждая остановиться. Потом, убедившись, что профессора ушли далеко вперёд, тихо сказал: — Я предупреждал, что так будет. Правда, мне и в голову не могло прийти, что они додумаются устроить из грядущего допроса целое… празднование. Что делает ситуацию ещё проблематичнее. Поэтому, Поттер, во имя Мерлина, помни о том, что я тебе сказал. Следи за языком, держи себя в руках и… — И никаких публичных проявлений чувств, — перебил его Гарри, выразительно покосившись на белую ладонь Снейпа, лежавшую на его мантии. Тот тут же отпустил его, точно обжёгся, и холодно произнёс: — Вижу, вы справляетесь и без меня. Гарри поймал его худое белое запястье и торопливо проговорил: — Извини. Это была дурацкая шутка. Я буду только рад, если… — Эй, вы там! — окликнул их Драко. — Хватит ворковать! Хереса может и не хватить на всех! Северус вздрогнул и замер каменным изваянием. Потом выпутал запястье из пальцев Гарри, резким движением поправил мантию, коснулся почему-то шейного платка… — Пойдём, Поттер, — обречённо сказал он, на мгновение прикрыв глаза. — Готовь свою самую слезливую историю о любви. Им это понравится. Упаднические настроения Снейпа, по всей видимости, оказались заразными: ничем иным Гарри не мог объяснить лёгкое, но отчётливое ощущение наступающего пиздеца — за неимением другого слова, — пришедшее к нему, пока он поднимался вслед за остальными в комнаты Трелони. Тут оказалось… симпатично. Цветасто, в её стиле, со всеми этими магическими кристаллами и волшебными шарами, один взгляд на которые вызвал у Гарри тошноту, но хотя бы не душно. Удивительно было, с каким комфортом весь педсостав Хогвартса разместился в этой гостиной — рассаживались неспеша, с улыбками и болтовнёй, и, похоже, такие профессорские сходки в самом деле были вещью довольно частой. — Я даже жалею, — тихонько сказал Гарри Северусу, когда Трелони с не терпящим возражений выражением лица указала им обоим на один из маленьких, рассчитанных на два человека диванов, — что не застал эту сторону Хогвартса. Надо признать, это… поражает. — Нет тут ничего интересного, — проворчал Снейп, чуть задевший его плечо своим, когда садился рядом. — Раз за разом одно и то же. Тусовка старых сплетников. — Тусовка? — повторил Гарри смеясь. — Мерлин, я думал, ты против всего этого молодёжного сленга. Снейп закатил глаза. Гарри хотелось сказать ему что-нибудь ещё, быть может, пошевелиться, намеренно проехавшись своим коленом по его; его легонько тряхнуло от одной только мысли об этом, это было бы сладко, наверняка под «держи себя в руках» Северус имел в виду именно это, и Гарри ещё никогда в жизни не хотелось ослушаться его прямого приказа с такой упрямой силой… Трелони взмахнула волшебной палочкой, и спустя несколько секунд каждый из присутствующих получил по рюмке хереса. — Итак, — патетично произнесла она, — давайте же выпьем за вечное и за сиюминутное, за ушедшее и за грядущее, за… — Спасибо, Сибилла, — осадила её МакГонагалл, строго поджавшая губы. А потом подняла свою рюмку. — За наших Чемпионов! И за их общую, одну на всех победу в этом испытании. — За Чемпионов! — нестройно откликнулись профессора, и каждый приложился к выпивке. Гарри заметил, что Нарцисса и Минерва едва коснулись губами собственных рюмок, тогда как Трелони и Флитвик осушили их до дна… Он покосился на Снейпа. Тот даже не стал делать вида, что пьёт. Потом, явно почувствовав его взгляд, дёрнул уголком рта и пробормотал, глядя куда-то в сторону: — Он не отравлен. Но пить не рекомендую — одной порции этой дряни хватит, чтобы развязать тебе язык и руки. — Звучит заманчиво, — хмыкнул Гарри, но только поднёс рюмку к лицу и принюхался. Пахло алкоголем и ещё — каким-то зельем. Он не удивился бы, если бы узнал, что знаменитый херес Трелони был каким-то образом магически усовершенствован. Например, чтобы у всех, кто его выпивал, сносило крышу… — Профессор Малфой, — скучающим тоном произнёс вдруг Северус, как будто подумал о том же самом, — вы бы не налегали на выпивку. Я ещё не забыл произошедшее на Святочном балу. Драко, принявший — среди прочих — из рук Трелони вторую порцию хереса, вскинул брови и закашлялся, то ли смутившись, то ли развеселившись. — А что произошло на Святочном балу? — тут же с любопытством поинтересовалась профессор Вектор. Снейп скривился и после секундной заминки неохотно ответил: — Некоторым из нас показалась слишком скучной перспектива танцев и праздной болтовни. Не так ли, мистер Поттер? Гарри прыснул. Потом охотно пояснил: — Мы с Драко немного выпили. — Немного? — елейным тоном переспросил Северус. Гарри выдержал его взгляд василиска и пожал плечами: — По моим меркам — самую малость. Или вам показалось, что я был в стельку пьян? Уверяю вас, сэр, я помню всё, что сделал и сказал в тот вечер. И повторил бы — что угодно из этого списка. Этого Гарри вслух произнести не решился — Северус и без того глянул на него холодно; очевидно, совет следить за языком в представлении господина директора касался ровно этого момента. Гарри как-то вдруг, очень неожиданно понял, что вокруг них повисла тишина и что все взгляды были сосредоточены на их диванчике. Он сглотнул, попытался сделать вид, что не заметил, как Снейп мстительно и больно заехал ему по ноге костлявым коленом, и неуверенно начал: — Так, э-э… о чём это я… — Ну же, Гарри, — нетерпеливо сказала вдруг раскрасневшаяся профессор Спраут: очевидно, херес Трелони начал приносить свои плоды. — Ты знаешь, о чём нам всем так хочется узнать. Гарри моргнул, покосился на Снейпа — он был уверен, что рука господина директора дёрнулась в это мгновение к волшебной палочке — и предположил, силясь придать своему голосу оживлённых ноток: — О работе в Аврорате?.. Драко прыснул. Нарцисса улыбалась со снисходительным достоинством многодетной матери, привыкшей к выходкам любимых, но невыносимых детей. — К-каком ещё… — начал Флитвик, и Гарри с некоторой долей ужаса узрел в крохотных руках профессора опустошённую рюмку — какую по счёту? — Нет, Гарри, мы совсем не об этом. Мы о вас! — О вас с Северусом, — тут же уточнила Трелони, как будто это было кому-то непонятно. Гарри тяжело вздохнул. Северус сидел рядом с выражением «я-в-этом-не-участвую» на бледном лице. — Во имя Мерлина, вы что, не видите, что смущаете мальчика? — влезла МакГонагалл, но под её взглядом кошки Гарри как-то поплохело. Минерва умела задавать наводящие вопросы и выводить людей на чистую воду с изяществом, которому позавидовали бы многие выпускники Слизерина, и то, как блеснули её умные серьёзные глаза за стёклами очков… — В конце концов, разве это не было очевидно с самого начала? — спросила она беспечным и отстранённым тоном. — Не знаю, видели ли эти стены большую страсть… Гарри, решившийся всё же выпить, чтобы выслушивать это стало чуточку легче, поперхнулся хересом. Судя по тому, с какой силой Снейп похлопал ему по спине, в это самое мгновение какая-то часть господина директора искренне желала ему смерти. — Какую ещё… страсть? — просипел Гарри, откашлявшись и позабыв на мгновение об их гипотетической истории любви. Минерва спокойно улыбалась. — Ненависть напрасно считают антиподом любви, — уклончиво ответила она. — И то, и то предполагает неравнодушие и страсть. — Минерва пытается сказать, Поттер, что нас с вами тянуло друг к другу ещё когда вы были несносным мальчишкой, — опасно мягким тоном «перевёл» ему Снейп. Судя по всему, он выслушивал это не в первый раз. Гарри мысленно восхитился его стойкостью — зная Северуса и его неприязнь к подобным обсуждениям… Он задумчиво уставился в потолок. Потом перевёл взгляд на профессоров, развеселившись, и поинтересовался: — С Драко у меня тоже, выходит, страсть была? Драко подавился хересом и хрюкнул, то ли от смеха, то ли от возмущения. Некоторые преподаватели показались крайне заинтересованными этим вопросом, и, как-то сразу почуяв, что малейшие их сомнения в этом отношении нужно развеять, Гарри торопливо произнёс: — Я был импульсивен и категоричен и многого не понимал. Делил мир на чёрное и белое. Можете мне поверить: пока я учился в Хогвартсе, Слизерин и слизеринцы были для меня воплощением всего, что я ненавидел и презирал. Повисло молчание. Он видел, как потяжелел взгляд Малфоя, чувствовал, как напрягся рядом Снейп. Это было правдой, но, наверное, не этой правды от него ждали — все как будто разом забыли о противостоянии между Гриффиндором и Слизерином, противостоянии неправильном, неразумном, губительном… Но Гарри вдруг показалось необходимым объясниться. Заставить их понять. — Я ошибался, — хрипло сказал он, слабо улыбнувшись Драко и Нарциссе — они сидели ровно напротив него и Снейпа. — Я очень ошибался во… многом и во многих. Особенно, конечно, в Северусе. Тот едва уловимо вздрогнул. Гарри и сам не мог привыкнуть к этому его колючему имени, царапающему язык; восхитительному имени, звучавшему как древнее проклятие и благословение богов. — Мне потребовалось много времени для того, чтобы осознать, что на мир нельзя смотреть как на шахматную доску, — тихо произнёс он. — Что человек, которого ты записал в преступники, мог не иметь выбора или сил, чтобы противостоять тому, что на него давило. Что тот, кого ты всю жизнь считал своим заклятым врагом, мог спасать эту самую жизнь — раз за разом, молча, в тайне от всех, жертвуя собой и не требуя за это ни благодарности, ни награды. Повисло молчание. Прежняя расслабленная атмосфера куда-то исчезла. Гарри закусил губу и добавил: — Вы спрашиваете, как это произошло, как мы с Северусом оказались вместе? Оно было сладким и тягучим на языке, это «вместе». — Как я увидел в нём человека, в которого нельзя было не влюбиться? На него смотрело несколько пар блестящих глаз. Снейп не смотрел, но Гарри знал, что он слушает. Он пожал плечами и широко улыбнулся: — Я повзрослел. МакГонагалл улыбнулась ему улыбкой Чеширского Кота. — Ну а вы, директор? — торопливо спросила вдруг Вектор; на её впалых щеках разгорались пятна румянца. — То интервью… признаться, мы все были шокированы его содержимым… — «Шокированы» — слишком слабое словечко, — поддержала её Спраут. — Ты прости, Северус, за откровенность… Но мы-то тебя всегда считали всё равно что каменным! Таким вот… памятником погибшей любви. — Памятником погибшей любви, — тихо повторил Снейп. Гарри встревоженно дёрнулся, незаметно — по крайней мере, ему хотелось верить, что вышло незаметно — притёрся своим плечом к его, будто безмолвно говоря: я здесь, а ты можешь не отвечать и отбрить их, ты это умеешь, я знаю. Секунду ему казалось, что Северус вот-вот отстранится — он ощущал почти физически, как схлопывается на господине директоре надёжная броня, как нарастают непробиваемые ледяные доспехи, которые Гарри раз за разом силился пробить голыми руками… Снейп коснулся кончиками пальцев его колена. И тут же отдёрнул руку, словно ласка эта была бездумным бессознательным порывом, и он только сейчас отдал себе отчёт в собственных действиях. Гарри знал — они, преподаватели, увидели это движение. Его кожу запекло даже через плотный слой брюк. — Это всегда было очень удобно, — сухо произнёс Снейп, ни на кого не глядя. — Ничего не чувствовать. Пожалуй, не обрети я этот важный навык, и Волдеморт бы меня уничтожил. Кое-кто из профессоров вздрогнул. Гарри, у которого ком в горле застрял, медленно произнёс: — Ты был великолепным шпионом. Лучшим из лучших. Снейп странно дёрнул щекой, точно не знал, как реагировать на этот комплимент. — Но тебе больше не нужно им быть, — добавил Гарри сквозь зубы, отчаянно желая прикоснуться к нему и отчётливо понимая, что это могло сейчас всё испортить. — Ни шпионом, ни памятником. По бледному лицу Северуса невозможно было догадаться, о чём он думает и что чувствует. Спустя несколько мгновений тишины он странно дёрнул головой, взглянул на Спраут почти с ненавистью и холодно осведомился: — В самом деле, нужно ли мне всерьёз объяснять, что именно я увидел в мистере Поттере? Кажется, он демонстрирует это вместо меня. Он всегда был исключением из правил, и не думаю, что хоть чьи-либо принципы и попытки сохранить душевное равновесие выдержали бы его штурм. И коль скоро выбор его столь неразумно пал на… — Неразумно? — перебил его Гарри с тихой яростью. Снейп дёрнулся, лицо его исказилось в гримасе, похожей на раздражение и на страдание. — Мы можем обсудить это позже, — произнёс он одними губами. — Наедине. — Нет уж, — не согласился Гарри, в котором говорили праведный гнев и херес, — я не собираюсь позволять тебе говорить нечто подобное о моём выборе. Быть может, о самом правильном выборе в моей жизни. Снейп взглянул на него молча, смертельно бледный, с горящими глазами. Гарри с вызовом уставился на него в ответ. С соседнего дивана вдруг раздался всхлип. Трелони приложила к лицу ажурный платок и патетично произнесла: — О, Гарри, мой мальчик! За всеми несчастьями, что тебе уготовила судьба, за всеми страшными тенями твоего будущего, что являлись мне в видениях… мыслимо ли было разглядеть такое… — Ну началось, — тяжело вздохнул Флитвик и поднял ополовиненную рюмку. — За правильный выбор! До дна! Выпили все. Гарри опрокинул в себя херес, чуть скривившись от отчётливого привкуса каких-то трав, и покосился на Снейпа. Тот едва касался губами кромки стекла и выглядел сомневающимся; поймав взгляд Гарри, он усмехнулся и пробормотал: — Я становлюсь слишком стар для этого. И — выпил. — Очень надеюсь, что не для всего, — тихонько ответил Гарри ему в тон. Он ожидал, что Снейп зыркнет на него волком, напомнит о «проявлениях публичных чувств» или осадит, назвав наглым мальчишкой… В полумраке гостиной глаза его были двумя бездонными колодцами. — Ты, Поттер, пробудишь чувственность и в развалине, — хрипло ответил он. Хороший у Трелони херес, подумалось Гарри. Просто замечательный.