Победитель получает всё

Голова была точно чугунная и чудовищно болела. Сознание возвращалось медленно, как после обморока; он пошевелился, попытался сесть — и со стоном откинулся обратно, впечатавшись затылком в подушку. В подушку? — А, очнулся, жертва хереса, — насмешливо произнесли рядом. Неимоверным усилием воли Гарри разлепил ресницы и, проморгавшись, встретился взглядом с Северусом Снейпом. Господин директор стоял в паре шагов от него, одетый — невероятно — в тёмно-синий домашний халат, и на тонких губах его играла ухмылка. Все эти факты обрушились на Гарри как-то разом, один за другим: он, очевидно, находился в спальне Снейпа — ничем иным нельзя было объяснить подушку под его головой и непривычный наряд Северуса; если Гарри правильно понимал ситуацию, в этой самой спальне он и провёл ночь; взгляд у Снейпа был до того позабавленный, что это могло означать только одно — Гарри что-то натворил; взбешённым тот не казался, значит, ничего по-настоящему ужасного не произошло, но было во взгляде Снейпа что-то такое, что говорило без слов — Гарри не понравится то, что он услышит. Платка — он отметил это с лёгким спазмом внутри, хотя, разумеется, причиной спазма могла быть и головная боль — на Северусе не было, и халат, судя по всему, был наброшен прямо на голое тело, а это подводило Гарри к очередному и, быть может, самому главному вопросу… — Мы… — начал он неуверенно, как-то разом осипнув, и заглянул под одеяло, которым был укрыт до самого подбородка. Кто-то милосердный — не иначе как сам господин директор — оставил на нём трусы, но никакой другой одежды на Гарри не наблюдалось. Мордред, я же не мог просто проспать наш первый раз. — Мы же не… — снова попытался Гарри, но ужас, отчаяние и определённая доля разочарования помешали ему продолжить. Северус вскинул брови, на мгновение сделавшись чудовищно похожим на себя прежнего, каким Гарри помнил его по своим школьным годам — будто вот-вот снимет с Гриффиндора пятьдесят баллов. Но потом лицо его едва уловимо расслабилось, он усмехнулся и, приблизившись, протянул Гарри крошечный флакончик. Коротко приказал: — Пей. Гарри покачал головой — это простое движение стоило ему нового прилива головной боли и тошноты, — и Снейп раздражённо скривил губы и повторил не терпящим возражений тоном: — Пей. Сперва Антипохмельное, после — подробности твоих вчерашних выходок. Гарри уставился на него исподлобья, нахмурился, но зелье покорно выпил. Оно оказалось горьким и обожгло горло изнутри; он закашлялся, отбросив куда-то в сторону опустошённый флакончик, и в сердцах произнёс: — Мерлин, какая дрянь! — Ты Достоевского читал? — со странной улыбкой поинтересовался у него выпрямившийся Снейп. — Преступление и наказание, Поттер, преступление и наказание. Он отстранился и явно хотел отступить, но Гарри успел сцапать его за тонкое запястье, с облегчением отметив, что на этот раз внутренности его не совершили кульбит от резкого движения, и пробормотал: — Подожди… подожди, скажи мне. Что произошло. Я же тебя не… На лице Снейпа было написано искреннее веселье. — Что, Поттер, не получается ничего вспомнить? — едко поинтересовался он. — И почему это ты — меня? Гарри уставился на него с ужасом. Их перестрелка взглядами продолжалась добрых несколько секунд, пока Снейп не выдержал и не фыркнул, вырвав запястье из его хватки: — Успокойтесь, господин Главный Аврор. Никто не посягал на вашу девичью честь. Мы «не». Но, не успел Гарри облегчённо выдохнуть, Северус тут же добавил с каким-то мстительным удовольствием: — Впрочем, ночь и без того оказалась богатой на события. — Так… — Гарри потёр виски, чувствуя, как медленно отступает головокружение. И сел в постели — так резко, что едва не рухнул обратно. — Поттер, во имя Мерлина! — прошипел Снейп, дёрнувшийся к нему так, словно хотел поддержать, но в последний момент лишь скрестивший руки на груди. Гарри не обратил на это особенного внимания — он с силой растёр ладонями лицо, оглядел собственную голую грудь и мрачно буркнул: — Рассказывай. — Рассказывать что? — елейным тоном уточнил Северус; его, очевидно, крайне забавляла вся эта история. Гарри, который, сколько бы ни силился, не мог вспомнить ничего после очередной стопки хереса и тоста «за новые серьги Нарциссы», ничего смешного в сложившейся ситуации не находил. — Всё, — хрипло ответил он. — Что я… что вообще было. Я нихера не помню. — Язык, Поттер, — прошипел Снейп, нависший над ним грозной тучей. — Будешь выражаться — и я лично помою тебе рот с мылом. Нахватался в своём Аврорате… — Я предпочёл бы, чтобы ты использовал мой рот по-другому, — пробормотал Гарри, поиграв бровями. Северус сделал вид, что ничего не услышал, но щёки его — Гарри мог бы поклясться! — едва уловимо, почти незаметно порозовели. — Что ж, мистер Поттер, — сухо произнёс он, знакомо поджав губы и мстительно сверкнув глазами. — Пожалуй, стоит начать с того, что в какой-то момент вы затеяли игру в «правду или действие». С вашей лёгкой руки превратившуюся в «действие или действие» с первого же круга. Вы загадали профессору Трелони начинать каждую фразу со слов «Звёзды говорят»… Гарри мысленно пожал руку своей пьяной версии. — Приставали к Драко с просьбами позволить снова обратить его в хорька… Честное слово, он пытался не улыбаться! — Заставили профессора Флитвика трансфигурировать из кресла детский стульчик и просидеть на нём весь остаток вечера… Гарри хрюкнул. — Расспрашивали мадам Хуч о потенциальной возможности и безопасности секса на метле… Гарри не выдержал и прыснул. — Отправили профессора Вектор просить у Хагрида его фирменную настойку… Так. Если они пили ещё и настойку Хагрида, ничем хорошим всё это закончиться точно не могло. — Шантажом и угрозами никогда больше не появляться в Хогвартсе вынудили профессора МакГонагалл и профессора Спраут целоваться на протяжении пятнадцати секунд… Тут улыбаться он уже перестал. — Пытались убедить меня дать вам левую руку, чтобы вы, цитирую, «стёрли языком эту ублюдочную метку»… Гарри тихонько застонал. — Живо интересовались тем, как обстоят дела у четы Малфой, в интимном плане, разумеется… Веселье Гарри медленно, но неумолимо сменялось паникой. — Рассказывали всем желающим — а таковых, поверьте, обнаружилось очень много — о том, как однажды едва не набили на спор татуировку Венгерской хвостороги на правой ягодице… О, Мерлин. Эту тайну он должен был унести с собой в могилу. — Пытались, и весьма бездарно, сочинить стихи о своей пылкой любви ко мне, но сдались, сумев зарифмовать только «слизеринский гад» и «упругий зад»… — Так, всё, хватит! — решительно перебил его Гарри, который уже не знал, смеяться ему или со всех ног бежать прочь из Хогвартса и в особенности — от господина директора. — Я понял, понял. Можно не продолжать. — Вы уверены, господин Главный Аврор? — сладчайшим тоном осведомился Северус. — Я мог бы рассказать много чего интересного. — Во имя Мерлина… — Гарри закрыл лицо руками и медленно покачал головой. — Полагаю, мне стоит попросить прощения? За… метку. И стихи. И за всё остальное. Спраут и МакГонагалл… я труп. Снейп фыркнул. — Бросьте, Поттер, — сказал он неожиданно миролюбивым тоном. — Та гремучая смесь, которую Трелони зовёт хересом, способна отключить здравый смысл у лучших из нас, а вы и без того никогда не отличались рассудительностью. И вылакали полторы бутылки, осмелюсь заметить. Удивительно, что вы вообще могли после этого стоять и даже творить всяческие безумства. Гарри мрачно уставился на него. Потом поинтересовался: — И как же я очутился здесь? Ещё и… — он выразительно кивнул на свою голую грудь; одеяло сбилось вниз, к бёдрам, и из-под него торчали мускулистые волосатые ноги. Снейп взглянул на него остро, глаза его потемнели, и он почти сразу же отвёл взгляд, откашлялся и сухо пояснил: — Когда вы перешли к стадии пьяных воплей, которые все остальные по нелепому стечению обстоятельств сочли пением гимна Хогвартса и горячо поддержали, я решил, что это уже чересчур. Пришлось воспользоваться своим авторитетом и, гм, парочкой Конфундусов для того, чтобы убедить моих коллег в необходимости завершения этих посиделок. Гарри не удержался от смешка. — Потом я притащил вас сюда, что, к слову, было довольно затруднительно, поскольку вы сопротивлялись и норовили меня облапать, — скучающим тоном продолжил Снейп, рассматривая собственные ногти. — Впрочем, как только вы увидели, куда именно я вас привёл, артачиться вы перестали и даже воодушевились настолько, что, пока я искал для вас Антипохмельное, умудрились раздеться до белья. Гарри уставился на него с ужасом. Северус снисходительно ухмыльнулся: — Полагаю, в вашем понимании это должно было стать попыткой соблазнения. Но, вернувшись в спальню спустя пару минут, я обнаружил вас крепко спящим. Гарри не был уверен, что чувствует по этому поводу. Облегчение или… — Вы чудовищно храпите, Поттер, — доверительно сообщил ему Снейп. — И норовите занять большую часть кровати. Мне пришлось довольствоваться диваном в гостиной. О, Мерлин. Гарри почувствовал, как у него вспыхнули щёки. Больше всего на свете ему хотелось провалиться сквозь землю и не появляться на глазах у любимых профессоров и, самое главное, у Снейпа хотя бы годик, а лучше — два. Чтобы наверняка. — Они сильно разозлятся? — тихо спросил он. — Остальные. Судя по ядовитой улыбке, Снейп хотел отпустить какую-то колкость; но почему-то, взглянув на Гарри, он тяжело вздохнул и ответил довольно спокойным голосом: — Нет, Поттер. Не думаю. Полагаю, многие ничего не вспомнят — так же, как и вы. — А… — начал Гарри, судорожно облизнув губы: кое-что из рассказа Северуса пугало его до чёртиков. — А профессор МакГонагалл и… К его изумлению, Северус загадочно усмехнулся и туманно ответил: — Боюсь, вы выстрелили вслепую и попали в яблочко. Гарри не понял, что это должно было означать, а Северус не стал пояснять — взгляд его мазнул по груди и животу Гарри, остановился в аккурат там, где начиналось одеяло и виднелась полоска чёрных волос, а в следующую секунду он резко дёрнул головой и выплюнул: — Если у вас не осталось вопросов и сомнений по поводу вчерашнего, можете быть свободны. Более прозрачного способа указать на дверь, должно быть, не существовало. Но Гарри, поймавший этот его взгляд и то, как яростно раздулись на мгновение чужие ноздри, Гарри, успевший понять, что Северус на него не злится и не приложит Сектумсемпрой за попытку прикоснуться, Гарри, как никогда остро жалеющий о том, что ничего не помнит, и ещё больше — о том, что уснул, не дождавшись возвращения Снейпа… Он мысленно усмехнулся, а затем картинно прижал пальцы к вискам и болезненно застонал. — Поттер, что с вами? — отрывисто спросил Снейп, тут же шагнувший вперёд и склонившийся к нему. И это было его ошибкой. Гарри схватил его за запястье и дёрнул на себя с такой силой, что потерял равновесие и упал плашмя на спину; Северус рухнул сверху, тяжёлый и тёплый, в одном халате, Мерлин, и без платка… — Что вы себе… — начал он почти с яростью, но Гарри перебил его тихим: — Теряете хватку, господин директор. И — приник жадными губами к виску, соскользнул на дёрнувшийся острый подбородок, обласкал кадык, повторил беглыми мазками языка бугристые рубцы, оставшиеся Северусу в наследство от Нагини… Снейп замер, точно статуя. — Прости, — пробормотал Гарри, жарко выдохнув ему в шею. — Не могу позволить тебе думать, что мне нужна выпивка, чтобы приставать к тебе. Северус явно хотел что-то ответить, быть может, даже отстраниться — его подрагивающая ладонь уперлась Гарри в грудь, — но эту крошечную попытку сопротивления оказалось очень легко проигнорировать. В конце концов, если бы Снейп в самом деле хотел, чтобы Гарри отпустил его, ему хватило бы силы и быстроты реакции хотя бы и для того, чтобы врезать ему под дых острым локтем или… Он коснулся особенно крупного шрама губами, поцеловал, царапнул дразнящей близостью зубов, и Снейп дёрнулся и задрожал, а потом — наверняка бессознательно — прильнул ближе. Одеяло ускользнуло куда-то в сторону, между ними осталась сущая малость — тонкая ткань белья и мягкий халат, под которым, Гарри был уверен, не было ничего. Мысль об этом почти свела его с ума. Он поймал чужие губы, вломился жадным поцелуем в чужой рот, горячий и тесный внутри, они столкнулись зубами, сплелись языками, и Гарри с глухим рычанием прижал Снейпа к себе за бёдра, притёрся, скользнул пальцами одной руки под халат, безошибочно отыскав гладкую голую кожу… Подмял под себя — одним рывком. И пробормотал хрипло и сдавленно, соскочив пылающим ртом куда-то Северусу на подбородок: — Часто вы… разгуливаете без белья, сэр? Стояло у него так, что было почти больно. — В своей спальне, мистер Поттер, я могу носить что угодно, — ответил Снейп еле слышно; глаза его горели и потемнели до пронзительной, почти пугающей черноты. Гарри вжался своими бёдрами в его и с восторгом ощутил ответный отклик: ту же пульсирующую твёрдость, ту же бесконтрольную дрожь. Вам нравится, господин директор, вам о-ху-еть как нравится происходящее. — В таком случае, — проурчал он, дразня Снейпа короткими уколами поцелуев-укусов то в шею, то в ключицу, то в плечо, от каждого из которых Северус незнакомо и сладко выдыхал сквозь зубы и кусал губы, — мне придётся почаще… радовать вас своими визитами. — Упаси Мерлин, — сдавленно пробормотал тот и рывком дёрнул его к себе за волосы, целуя так, как умел он один — зло и требовательно, почти с яростью, до солоноватого привкуса крови на языке, до звёздочек перед глазами, до… Гарри хватило малости: ещё нескольких движений бёдрами навстречу друг другу; скольжения голой кожи; череды поцелуев, от которых горели лёгкие и всё сводило в низу живота; и ещё — полузадушенного беспомощного стона, слетевшего с чужих припухших губ в то мгновение, когда Гарри особенно сильно и резко качнулся ему навстречу в безупречной имитации фрикций… Он зажмурился так, что под веками вспыхнули сотни цветных фейерверков. Гарри выкрутило, выломало изнутри, он на мгновение лишился зрения и слуха, потерялся в этом оргазме, разделённом — он откуда-то знал это, знал наверняка — на двоих, и сил его хватило лишь на то, чтобы опереться на локти и вжаться пылающим лбом Снейпу в плечо, тяжело загнанно дыша. Спустя маленькую вечность Северус под ним пошевелился. Гарри открыл глаза; ему стоило усилий не застонать от увиденного. На бледной коже господина директора алыми пятнами проступили следы его укусов и поцелуев; халат сбился набок, пояс развязался, и видно было — Гарри выхватывал кусочками, точно собирал пазл — взволнованно вздымающуюся грудь, худое бедро, покрытое редкими чёрными волосками, белый живот… Между ними было мокро, а всегда спокойное лицо Северуса, порозовевшее и потерявшее сейчас своё вечное каменное выражение, казалось в эту секунду живым и красивым, почти юным. — Слезь с меня, Поттер, — проворчал он, грубовато отпихнув Гарри в сторону. — Очень романтично, — хмыкнул Гарри и буркнул себе под нос Очищающее. — Пошёл вон, — не остался в долгу Снейп, вздрогнувший, когда и его обдало прохладным прикосновением чар. Потом поднялся на ноги, почти нервным движением запахнул халат, затянул потуже пояс и, повернувшись к Гарри спиной, скучающим тоном произнёс: — Твоя одежда на кресле. Гарри как-то сразу почувствовал, что что-то изменилось: если сам он после этого внезапного — и потому столь восхитительного — оргазма ощущал себя расслабленным, почти бесплотным, то Северус враз сделался напряжённым и недружелюбным, точно каждая мышца в его теле окаменела. Гарри медленно поднялся на ноги. Бесшумно — уж это он умел, в Аврорате такому учили — приблизился. Обнял со спины — обманчиво аккуратно, но надёжно, не вырвешься. — Поттер! — прорычал Снейп, который, разумеется, попытался это сделать. — Немедленно отпусти меня, наглый мальчишка! Если тебе недостаточно… — Эй, — тихо и мягко сказал Гарри, уткнувшись носом ему в макушку. — Это… было лишним, да? Но мне понравилось. — Не сомневаюсь, — ледяным тоном отозвался Снейп. Гарри осторожно погладил одними кончиками пальцев шрам на его шее — Снейпа пробрало дрожью, и в целом мире не было ничего восхитительнее этой честной реакции — и прошептал: — Это было потрясающе. Ты был потрясающим — ровно таким, каким я тебя себе воображал. Я не смог бы… сдержаться. Извини. Секунду ему казалось, что это не подействует, что ничто не заставит Северуса успокоиться и остыть в эту минуту, настолько напряжённо ощущался он в руках Гарри; но спустя несколько мучительных мгновений Северус едва ощутимо расслабился и прижался спиной к его груди, пробормотав: — Я чувствую себя до нелепого… беспомощным. Помолчал. Гарри не торопил его — Северус собирался с мыслями и искал слова несколько гулких ударов сердца, потом добавил: — Мне будто снова семнадцать, Поттер — возраст бурлящих гормонов и тотального отсутствия самоконтроля. Это звучало как музыка для ушей. — Что в этом плохого? — с тихим смешком спросил Гарри, прижимаясь губами к его виску. Снейп тяжело вздохнул. — Гарри, — неожиданно произнёс он почти с нежностью. Гарри застыл и, кажется, забыл, как дышать. — Да?.. — спросил он одними губами. — Дверь там.