Победитель получает всё

Гарри воспринимал происходящее странно: кусочками, никак не желающими собраться наконец в осмысленную картину. Вот МакГонагалл выставила Чемпионов в ряд, объявив, что в Лес они зайдут по очереди, в соответствии со шкалой их баллов; вот Нарцисса указала волшебной палочкой на собственное горло, и её магически усиленный мягкий голос разнёсся по окрестностям замка; вот мадам Максим сжала напоследок плечо своей протеже, Крам хмуро кивнул Стефану, а Снейп и Эмили лишь обменялись взглядами, в которых сквозило неясное понимание; вот его блуждающий по волнующемуся морю зрителей взгляд выхватил Флинтов, презрительно поджавших губы, и взволнованных Лакруа, и старающихся держаться на расстоянии от всех прочих Габерски… Это ему кое о чём напомнило. — Дамы и господа, третье испытание Турнира Трёх Волшебников начинается! — объявила Нарцисса, улыбаясь зрителям, Чемпионам и Судьям. — Тот из участников, кто первым дотронется до Кубка, станет победителем. Мы спрятали Кубок в глубине Леса, на востоке, и путь к нему лежит через много препятствий. И всё же мы ожидаем от каждого из вас честной, красивой и сильной игры. Чемпионы переглянулись и кивнули — как один. — Если же вы столкнётесь с трудностями, не сможете справиться, получите травму или застрянете на одном из этапов прохождения задания, — продолжала Нарцисса в полной тишине, — достаточно послать в небо сноп алых искр, и мы немедленно придём на помощь. Тем не менее, помните, что этот сигнал означает вашу дисквалификацию; участник, отправивший его в небо, выбывает из состязания. Стефан уставился на неё мрачно. Волнуется, подумал Гарри. Габриэль, казалось, мутило. Эмили была бледной, точно полотно, но в остальном — стояла и смотрела твёрдо и уверенно. Гарри искренне пожелал ей не растерять этот настрой. Прозвучал сигнал, и Эмили устремилась в непроглядную чащу. Спустя минуту — или вечность, Гарри не смог бы сказать наверняка — за ней последовал Стефан и, наконец, Габриэль. — Все Чемпионы приступили к выполнению задания, — произнесла Нарцисса и снова взмахнула волшебной палочкой. — Надеюсь, обойдётся без происшествий, — сказала она Снейпу уже нормальным голосом. Тот невыразительно передёрнул плечами и ничего не ответил; его орлиный профиль сделался ещё резче, сильнее проступили скулы, на худом лице были одни горящие беспокойством глаза. Гарри покосился на него взволнованно, но к Северусу уже спешили мадам Максим и Крам, и, решив не вмешиваться в их беседу, Гарри скрестил руки на груди и чуть прошёлся туда-сюда вдоль кромки леса. Габерски о чём-то мрачно переговаривались на болгарском. Гарри этого языка не знал и как никогда пожалел о том, что не прихватил оставшийся в Аврорате артефакт — универсальный переводчик, не раз спасавший его на миссиях и куда чаще — на светских приёмах. Но общий тон разговора и то, как они косились на чету Лакруа, в общем-то, дал ему понять, о чём шла речь. Гарри это не понравилось. Не хватало ещё, чтобы по завершении испытания Чемпионы вместо слов поддержки и ободрения услышали очередную лекцию про неподходящий круг общения. Ему вспомнился эпизод с Эмили, её блестящие глаза, точно она была на грани слёз, её подрагивающие губы. Северус непременно сказал бы, что он не имел права вмешиваться. Гарри знал, что был им чужим и что эти семейные проблемы не следовало решать никому извне. И всё же… — А здорово, что Чемпионы всё-таки сдружились, разве нет? — громко спросил он у первого, кто попался под руку — Драко. — Только вообрази, что было бы, если бы участники Турнира продолжали друг друга ненавидеть. И из-за чего? Из-за тех незначительных различий между ними, которые прошлые поколения по глупости и заносчивости осудили и сочли недопустимыми? Драко уставился на Гарри как на идиота. А потом увидел за его спиной замолчавших Габерски и угрожающе нахмурившегося мистера Флинта. И — слава Мерлину — всё понял. Если Гарри что-то в нём и любил… — Да, — отозвался Малфой после короткой паузы, — здорово. Я сперва боялся, что с этим будут проблемы. Магический мир так неохотно расстаётся с предрассудками, что даже вывод Волдеморта из уравнения не сделал погоды. Пришло время Гарри удивлённо вскидывать брови — это был первый на его памяти раз, когда Драко назвал своего бывшего господина по имени. Они обменялись усмешками, и Гарри похлопал его по плечу: — Ну, эти дети умнее и добрее нас. Уж они-то расставят всё по местам. — На кого ты ставишь? — тут же спросил Драко, и серые глаза его азартно блеснули. Потом, оценив выражение лица Гарри, он добавил: — Да знаю я, Поттер, что ты за мир во всём мире, и пусть победит дружба. Но всё же? Гарри пожал плечами. На самом деле он впервые об этом задумался. — Понятия не имею, — честно ответил он спустя время. — У каждого из них свои сильные стороны и свои слабости… На втором испытании, когда все трое работали сообща, они прикрывали бреши в защите и подготовке друг друга. Если бы можно было сделать так и сейчас… Драко покосился на него с весёлым снисхождением и произнёс одними губами, но совершенно отчётливо: «Гриффиндорцы». Странное это было дело — дожидаться Чемпионов. Дожидаться сигнала. Разговор с Драко быстро исчерпал себя, и Гарри вернулся к Северусу, взвинченный и невесть почему напряжённый, как кобра, готовая к броску. И, конечно, когда он нервно прошёлся прямо перед глазами у господина директора в седьмой раз, тот не выдержал и рявкнул: — Поттер, во имя Мерлина, уймись уже! Затем произнёс гораздо мягче и тише: — Твой нервный срыв никак им не поможет. — Я должен был быть там, — пробормотал Гарри, с силой проводя ладонью по лицу. — В лесу. Я должен был быть с Роном и Майклом. А я стою здесь и чувствую себя совершенно… беспомощным. — Ты знаешь правила, — строго отрезал Северус. — Судьи могут вмешиваться в испытание только при критических обстоятельствах. Если двое из трёх Чемпионов выйдут из игры… Гарри хотел что-то ему ответить, что-то резкое, быть может, что-то, о чём он потом пожалел бы, но в этот момент кто-то из зрителей закричал, оба они дёрнулись и повернулись лицом к лесу. Где-то в его глубине, над кронами деревьев, блеснула алая вспышка. — Сигнал, — пробормотал Гарри, инстинктивно дёрнувшись — туда, к чаще. И тут же замер: Снейп с силой стиснул его предплечье, впился короткими ногтями в кожу. — Гарри, пожалуйста, — процедил тот сквозь зубы. — Сейчас не время геройствовать. Выжди хотя бы минуту, и… Минута растянулась на добрых пять. Но наконец среди деревьев показалась высокая широкоплечая фигура, по рядам зрителей разнёсся единый взволнованный ох, они зашептались в общем испуганном тоне… Майкл, вышедший из Запретного Леса, нёс на руках Габриэль. По всей видимости, она была без сознания; зрители зашумели, заволновались, расступились как один, и Майкл аккуратно опустил девушку на землю. Над ней сразу же склонились две головы — Гермионы и мадам Помфри. — Габ’гиэль! — воскликнула мадам Максим с ужасом, но Хагрид не позволил ей приблизиться к Чемпионке и что-то успокаивающе заговорил, пока медиведьмы проводили осмотр. Никто не произносил ни слова. Куда ни глянь, Гарри видел лишь испуганные и напряжённые лица. Наконец Гермиона выпрямилась, повернулась лицом к собравшимся и слабо улыбнулась: — Она в порядке. Её жизни ничего не угрожает. По всей видимости, надышалась ядовитых испарений и потеряла сознание. — Так точно, — кивнул Майкл, комкающий в руках пергамент с картой Запретного Леса. — Девочка угодила в болото и не смогла выбраться сама. — Габ’гиэль! — вторила мадам Максим высокая худая блондинка, которая могла быть только мадам Лакруа. — Моя девочка, о, ma chérie… Гермиона и Помфри тактично отступили в сторону, и чета Лакруа и мадам Максим заняли их место. Гарри отвёл взгляд — ему сделалось неловко, как всегда бывало при таких сценах, он почувствовал себя лишним. Северус ещё держал его за руку, но, по всей видимости, теперь эта близость была нужна ему самому — на скулах господина директора играли желваки. — Болото… — прошипел он еле слышно. — Ядовитые испарения. И Хагрид ещё хотел устроить им игру с болиголовом… да девчонка не пережила бы прямого контакта, не укрой мы эту дрянную траву магическим куполом. — С ней всё хорошо, — успокаивающе пробормотал Гарри, накрывая его руку на собственном предплечье своей. И, точно вспомнив о том, где они находились и как много людей их окружало, Северус тут же убрал свою ладонь. — И двадцати минут не прошло, — сказал он тихо. Гарри пожал плечами: — Ну, на том Турнире, в котором участвовал я, тоже было что-то подобное, разве нет? Флёр вышла из игры в самом начале. — Мисс Делакур… прошу прощения, миссис Уизли… была выведена из строя другим участником, находившимся под воздействием Империо, — возразил ему Северус, и оба они украдкой взглянули на Крама. — Здесь же, смею надеяться, нет никаких посторонних влияний. Гарри незаметно погладил его пальцы: — Такое случается. Мы устроили им очень сложное задание. Но не невозможное. — Для вас, мистер Поттер, может, и нет, — проворчал Снейп, продолжавший обеспокоенно хмуриться. — Уж вы-то с первого курса не вылезали из Запретного Леса, рискуя собственной шеей. Гарри рассмеялся и, не выдержав, отпустил крохотную шпильку: — Я и не знал, что ты даже тогда обо мне волновался. Северус знакомо поджал губы. — Сложно не волноваться за малолетнего идиота, исправно находящего себе приключения на задницу, — сварливо отозвался он. — Особенно при откровенном попустительстве Дамблдора. Гарри, впервые видящий Северуса открыто критикующим бывшего директора, вытаращил глаза. — Что, Поттер, эта простая мысль никогда не посещала твою пустую голову? — осведомился Снейп, наконец отведя напряжённый взгляд от Запретного Леса и мрачно уставившись на Гарри. — Тебе было одиннадцать, когда ты помешал Квирреллу украсть философский камень. Двенадцать, когда ты победил василиска и уничтожил крестраж Волдеморта. Тринадцать, когда ты решил отдохнуть в компании беглого преступника, оборотня и одного из слуг Тёмного Лорда. Четырнадцать, когда ты принял участие в смертельно опасном соревновании, которое, опять-таки, привело тебя прямиком в жаркие объятия Лорда и его приспешников. Мне продолжать? — Да я вроде помню свою биографию, — моргнув, ответил Гарри. — Я только не понимаю, при чём здесь Да… — При том, — прорычал Северус почти в бешенстве, — при том, Гарри. Мерлин, только вообрази себе, что твои родители живы. И представь, что им сообщают о чём-то подобном. Добрый вечер, мистер и миссис Поттер, очень жаль вас расстраивать, но ваш одиннадцатилетний сын чуть не умер, потому что сражался с человеком, ставшим вместилищем для Волдеморта. Но вы не плачьте, не переживайте. Все с чего-то начинают. Пару секунд Гарри смотрел на него растерянно. Потом неуверенно улыбнулся. — Я и правда никогда об этом не думал, — пробормотал он. — О реакции родителей. Сириус вот никогда… — Папаша из Блэка вышел бы никудышный, — желчно отрезал Северус. — Не сомневаюсь, уж он-то поддержал бы любую опасную и потенциально смертельную авантюру своего отпрыска. Но, к счастью для нас обоих, ты не его сын. — К счастью для нас обоих? — переспросил Гарри с усмешкой. Снейп взглянул на него остро и проворчал: — Иначе ты ни за что не дожил бы до своих двадцати четырёх, и мы бы не… Тут он осёкся, поджал губы и отвёл взгляд. Гарри стоило усилий не привлечь его к себе, не обнять здесь и сейчас за это почти-признание. Он ограничился незаметным прикосновением плеча к плечу — иногда достаточно было и их одних, — и губы Северуса тронула лёгкая полуулыбка. Впрочем, тут же исчезнувшая, стоило его взгляду вернуться к Запретному Лесу. В глубине чёрных глаз мелькнул отблеск второй алой вспышки. Несколько мгновений Гарри и Снейп молчали, застыв неподвижными изваяниями. А потом — раньше, чем Северус успел бы удержать его, сказать хоть слово или схватить за руку — Гарри торопливо бросился в чащу. Он мчался по знакомым тропкам с бешено колотящимся сердцем, перескакивая через камни и ветки, пока не влетел в кого-то — на всей скорости, не успев даже затормозить. Человек пошатнулся и устоял на ногах, должно быть, лишь потому, что был выше и шире в плечах, чем он сам. — Гарри! — воскликнул Рон, обернувшийся к нему и схвативший его за плечо, чтобы восстановить равновесие. — Что ты здесь… — Вспышка, — пробормотал Гарри на одном вдохе. — Кто-то из оставшихся Чемпионов… Эмили или Стефан… пойдём же, ну! Рон ошарашенно моргнул, но спорить не стал. Только сунул Гарри под нос карту леса. — Это Стефан, — уверенно пробасил он. — Видишь, точка, обозначающая его, не двигается. А Эмили… Гарри позволил себе один короткий взгляд — только убедиться, что мисс Флинт уверенно продвигалась на восток — и вернул своё внимание отметине, подписанной «Стефан Габерски». И — застонал. Ну разумеется. Конечно. Из всего многообразия ловушек и испытаний, способных помешать Чемпионам на их пути к Кубку… — Арахниды, — прорычал он сквозь зубы. — Я убью Хагрида. «Да они безобидные», как же! Рон слегка побледнел и сглотнул. Гарри тут же припомнил о том ужасе, который вызывали у друга пауки; но, к его чести, Рон быстро справился с первым приступом отвращения и нетерпеливо указал влево: — Туда. Скорее, это совсем рядом, но… Но один Мерлин знает, на что способны эти твари. Не сговариваясь, оба они бросились в ту сторону с палочками наизготовку. Лес был тихим; нет, не так — в лесу царила пугающая гробовая тишина, разбавляемая лишь звуком их торопливых шагов и бешеным биением сердец. Он будто заманивал их в чащу, усыплял бдительность — Гарри почти не сомневался, что так оно и было. Запретный Лес был практически разумен. И очень, очень не любил визиты… Несколько раз, пока они бегом преодолевали с каждым мгновением уменьшающееся расстояние до Стефана, Гарри пришлось накладывать контрзаклятия и отпугивать агрессивные растения: дьявольские силки, приютившиеся в одном из особенно влажных и тёмных местечек — должно быть, где-то неподалёку было болото, — потянули к ним свои побеги, когда они вылетели на небольшой пятачок; на следующем повороте в них едва не прилетело Парящими чарами; а уже в считанных шагах от нужной тропинки им пришлось потратить несколько минут на ликвидацию зачарованного пламени, преградившего им путь. — Мерлин, ну и работёнку задали Чемпионам, — проворчал Рон, вытирая пот со лба, когда огонь наконец улёгся. Гарри тактично не стал рассказывать ему о пауках и соплохвостах из лабиринта. Гнездо арахнидов было тут, поблизости, в тёмной тесной пещере, скрытой среди толстых стволов деревьев. Гарри знал это — не только по собственному опыту, но ещё и потому, что здесь тоже царила оглушительная тишина; ни птиц, ни насекомых, ни журчания ручьёв… — Где-то рядом, — пробормотал Гарри, вскидывая палочку и бесшумно шагая вперёд, освещая себе путь колеблющимся огоньком Люмоса. — Прямо здесь… за поворотом… Медленно, очень медленно он задрал голову, успел заметить огромный кокон из паутины, в единственной бреши в котором виднелось белое как мел лицо Стефана, сглотнул, подобрался. И в это самое мгновение Рон закричал. Гарри обернулся — и увидел, что на друга спикировал откуда-то сверху огромный паук, угрожающе поигрывающий жвалами. — Флиппендо! — заорал Гарри. — Ступефай! Паука подкинуло в воздухе и отбросило в сторону, он впечатался в покрытую какой-то слизью стену, но почти сразу же ещё семь или восемь арахнидов устремились к ним, окружая, тараща огромные глаза, угрожающе стрекоча… А потом — замерли. Точно по сигналу. Расступились. И один из них — куда больше остальных — уставился на Гарри. Матка, понял он в то же мгновение. И как нужно было себя вести, тоже понял. — Что ты делаешь… — застонал позеленевший Рон, но Гарри не обратил на него внимания. Он медленно убрал палочку в карман брюк и поднял обе ладони, показывая, что безоружен. Потом произнёс, глядя на паучиху: — Мы пришли не для того, чтобы с вами сражаться. Отдайте нам Чемпиона, и мы уйдём, закрыв глаза на то, что вы нарушили договор. Стрёкот усилился, стал почти возмущённым. — Нарушили договор? — пророкотала паучиха. — Ваш детёныш поранил одного из нас. Мы лишь отплатили ему той же монетой. Отплатили ему той же монетой? Гарри побледнел, но запретил своему голосу дрогнуть даже на долю мгновения и ответил в прежнем спокойном тоне: — Он всего лишь ребёнок, никогда прежде не сталкивавшийся с арахнидами. Он был напуган. — Он мог пройти мимо нашего гнезда, и мы не тронули бы его, как и обещали! — ответила паучиха. — Но он забрался сюда, и один из моих молодых сыновей не удержался от соблазна подползти поближе… попробовать его поймать… и тогда ваш детёныш едва не убил его! Гарри вдохнул. Выдохнул. Титаническим усилием воли заставил себя продолжить мягко и тихо, без напряжения и угрозы, норовящих прорваться в его голос: — Он не знал. Он не знал, кто вы такие. Пожалуйста. Отдай нам его, и мы сразу же уйдём, а он больше никогда здесь не появится. — Кто исправит то, что он натворил? — проскрипела паучиха. Рон косился то на одного, то на другого арахнида с чистым незамутнённым ужасом. Гарри сглотнул. — Я… могу попробовать что-нибудь сделать, — хрипло предложил он. — Мы можем попросить Хагрида заняться его лечением. Ты ведь знаешь Хагрида, верно? При звуке этого имени в огромных блестящих глазах паучихи что-то мелькнуло — должно быть, тень узнавания. — Этого мало, — отрезала она наконец. — Мои дети напуганы, взбешены и очень, очень голодны! Мы хотим компенсации! Дальше так продолжаться не может, подумал Гарри почти с отчаянием. И медленно и очень тихо произнёс: — Я думаю, ты не очень хорошо понимаешь ситуацию. Этот ребёнок, — он указал на Стефана, — должен вернуться из леса целым и невредимым. Вместе с нами. И если мы не появимся в течение нескольких минут… Сомневаюсь, что тебе и твоему выводку понравится иметь дело с группой вооружённых магов, которые придут нам на выручку. Это был откровенный блеф — он сомневался, что помощь пришла бы так быстро; по крайней мере, арахнидам хватило бы времени их сожрать — они были в меньшинстве, трое на, быть может, несколько десятков огромных пауков. Двое, если учесть, что Стефан, по всей видимости, был без сознания. И вся их аврорская подготовка, в общем-то, проигрывала количеству устремлённых на них ядовитых жвал… Однако она помедлила. Засомневалась. Затем встала на задние лапы, угрожающе застрекотав. Гарри был почти уверен, что паучиху привели в бешенство его слова, и уже потянулся за палочкой… Но где-то там, на поверхности, совсем рядом со входом в пещеру, раздался цокот копыт. Многих, многих пар копыт. И взбудораженные голоса, один из которых показался ему знакомым. Умница Майкл. Умница Майкл, догадавшийся привести кентавров. Пауки испуганно зашевелились — по всей видимости, с кентаврами у них были старые счёты, — и матка наконец пророкотала почти с ненавистью: — Забирайте детёныша и убирайтесь отсюда. И никогда, никогда не возвращайтесь! Гарри не нужно было повторять дважды. Он кивнул Рону, и тот метким заклинанием разрезал слой паутины, спеленавший Стефана; кокон распался, и Габерски непременно рухнул бы на землю, не успей Гарри пробормотать нужные слова и поймать мальчишку на руки. Он был тяжёлым. И очень бледным. Теперь, когда паутины не было, Гарри увидел мокрое бурое пятно на его футболке — на левом боку. — Дракклы… — прорычал он хрипло. — Скорее, Рон. Скорее. Нужно спешить. Гарри просунул голову под одну безвольную руку Стефана, и после секундной заминки Рон сделал то же самое с другой. Они торопливо — насколько это было возможно — устремились к выходу, едва не врезавшись головами в низкий свод пещеры. Пауки не препятствовали, но Гарри слышал низкий рокот их разговоров, и ему хотелось как можно быстрее убраться из гнезда — ни к чему было испытывать судьбу. — Гарри, Рон! — с облегчением воскликнул Майкл, стоило им появиться на поверхности. А потом уставился на Стефана. — Мерлин… — Вроде того, — хрипло согласился Гарри. И встретился взглядом с одним из кентавров — мускулистым, черноволосым, с умными, но холодными глазами. Очень знакомыми. — А, Магориан. Сказал бы, что рад тебя видеть, но в нынешних обстоятельствах… — Здравствуй, Гарри Поттер, — отозвался тот, склонив голову. — Звёзды сообщили мне, что мы ещё увидимся. Гарри, с некоторой ноткой паники заметивший, что пятно на боку у Стефана начало разрастаться, был не очень-то настроен на обсуждение звёздных предсказаний и торопливо произнёс: — Его нужно как можно быстрее доставить к целителям. Магориан, могу ли я попросить тебя… И осёкся. События многолетней давности встали у него перед глазами как никогда ярко. Гарри хорошо помнил то презрение, с которым кентавры отнеслись к Флоренцу, когда тот спас его от Волдеморта и вывез из леса на своей спине; была у них какая-то болезненная история со всем этим служением людям, очевидно, связанная с некогда задетой гордостью. И Магориан, хоть не был так радикально настроен, как Ронан или Бэйл, несомненно, не позволил бы человеку забраться к себе на спину. Но, по всей видимости, за время, прошедшее с их последней встречи, что-то успело измениться. — Мы будем рады помочь Гарри Поттеру, — неожиданно сказал Магориан, склонив голову. — В знак нашего уважения за то, что Гарри Поттер сделал для мира. И — медленно и грациозно — он согнул колени под изумлённым взглядом Гарри. Гарри, Рон и Майкл в шесть рук усадили Стефана на тёмный круп кентавра, и Габерски неожиданно застонал, приоткрыл мутные глаза и хрипло начал: — Что… мистер По… мис-стер Поттер… — Тише, — пробормотал Гарри, успокаивающе сжав его запястье. — Тише. Нам нужно вывезти тебя из леса, хорошо? Потом неуверенно взглянул на кентавра и начал: — Могу я… — Я достаточно силён для того, чтобы вынести двойной вес, — с достоинством отозвался тот. — Поспеши, Гарри Поттер, детёныш слабеет с каждой минутой. Гарри уселся позади Стефана, крепко, но аккуратно придерживая тут же слабо откинувшегося ему на грудь мальчишку; кажется, тот снова потерял сознание. — Оставайтесь здесь, — приказал он Рону и Майклу. — Ну, подальше от арахнидов, но… у нас есть ещё одна Чемпионка, которой может потребоваться помощь. Следите за картой и… Он не договорил. Только помотал головой и произнёс уже в другом тоне: — Отлично, Магориан. Поспешим же. Раздался цокот копыт, Гарри поудобнее перехватил бесчувственного Стефана поперёк груди, и Магориан сорвался с места. И на протяжении всего того времени, что заняло их путешествие, Гарри молился об одном: пусть эта рана окажется не такой серьёзной, какой выглядит. Но Стефана, распластавшегося спиной по его груди, мелко потряхивало, а на висках у него выступила испарина, и Гарри знал лучше кого бы то ни было ещё, что это могло означать только одно. Рана, несомненно, была следом жвал. И ему вовсе не хотелось проверять на практике, насколько опасен был яд арахнидов. Наконец между стволов забрезжил свет, а ещё спустя секунду Магориан вылетел из Запретного Леса и замер у самой его кромки, нервно гарцуя. К ним тут же бросились — Северус, Гермиона, мадам Помфри, белый как полотно Крам… Гарри аккуратно передал Стефана в их руки, соскочил на землю и благодарно прижался ладонью к крупу Магориана: — Спасибо. Спасибо, возможно, ты спас ему жизнь. — Гарри Поттер спас множество жизней семь лет тому назад, — медленно ответил кентавр, склоняя голову, и длинные чёрные волосы упали на его плечи. Затем он обернулся, взглянул на толщу Запретного Леса и добавил: — Мне нужно возвращаться. Один из ваших детёнышей ещё находится внутри. — Да, — пробормотал Гарри, торопливо кивая. — Да. Конечно. Магориан развернулся и умчался обратно в лес. И в ту же секунду Гарри схватили за плечо, сжали, тряхнули — сильно и нервно, почти больно. — Что произошло? — отрывисто произнёс Снейп, еле шевеля белыми губами. — Что, во имя Мерлина, там случилось? — Арахниды, — выдохнул Гарри, ловя его бешеный взгляд. — По всей видимости, Стефан случайно набрёл на их гнездо, запаниковал и… ранил одного из них. Это вывело их из себя. — Проклятье, — прошипел Северус. — Проклятье. Как они… что ты сделал, что они позволили вам уйти? Гарри покачал головой, показывая, что это можно было обсудить потом, и встревоженно покосился на Стефана; в это мгновение его укладывали на носилки и явно собирались конвоировать в Больничное крыло. Габриэль, уже пришедшая в себя, наблюдала за ним молча, с полными слёз глазами. Казалось, она сдерживается из последних сил — быть может, оттого, что мать и отец сжимали её плечи, — но когда, повинуясь кивку Гермионы, Флитвик взмахнул волшебной палочкой, а носилки взмыли в воздух, она не выдержала, вырвалась из хватки родителей и закричала: — Стефан! Стефан! Мадам и месье Лакруа опешили, и, по всей видимости, именно это помешало им успеть поймать дочь — Габриэль застыла в полушаге от носилок и повторила беспомощным ломающимся голосом, дрожащим, как будто всё в ней перевернулось: — Стефан… Виктор, с беспокойством вглядывающийся в бескровное лицо своего Чемпиона, вздрогнул, явно очнулся от каких-то своих мыслей и еле слышно произнёс: — Вы можете пойти с ним, мисс Лакруа. Если мадам Максим и ваши родители не возражают. — Что значит… — угрожающим тоном начал месье Лакруа, но мадам Максим с неожиданной резкостью вскинула ладонь и произнесла: — Пусть идёт. Они будут под п’гисмот’гом. Гарри не знал, какой странной силой обладал взгляд директрисы, но родители Габриэль вдруг стушевались и замолчали, а потом неохотно кивнули. — Но мы пойдём вместе с ней, — уверенно сказала мадам Лакруа. — Ради Мерлина, определяйтесь поскорее, — прорычал Виктор. — Ему нужно в Больничное крыло, и меня мало волнует, кто из вас будет сопровождать нас в пути туда. Габриэль беспомощно взглянула на мадам Максим, та кивнула, и девушка решительно повернулась спиной к родителям и последовала за Флитвиком, Крамом и мадам Помфри, конвоирующими носилки со Стефаном. Те помялись, явно шокированные и взбешённые поведением дочери, но после непродолжительных сомнений направились за ней. Гермиона с ними не пошла, но лицо у неё было напряжённое и испуганное. — Мерлин, это просто… чудовищно, — пробормотала она, взглянув на Гарри. — Бедный мальчик. Эти пауки… — В Больничном крыле достаточно зелий, сваренных мною лично, мисс Грейнджер, — тихо сказал ей Снейп. — Чем быстрее Поппи напоит ими Стефана, тем легче пройдёт процесс восстановления. Потом добавил с глухой беспомощной болью: — Дракклы, надеюсь, мисс Флинт выйдет оттуда на собственных ногах. — Я мог бы… — начал было Гарри, но Северус взглянул на него убийственно и прорычал: — Нет. Не мог бы. Пока хоть один из Чемпионов находится в игре, мы не можем прервать испытание. — Что, если Эмили тоже не справится? — еле слышно спросил у него Гарри после короткой паузы. — Победителя тогда не будет, разве нет? — Победитель будет выбран по количеству очков за прошлые испытания, — отозвался Северус, внимательный воспалённый взгляд которого вновь прикипел к Запретному Лесу. — Но я молюсь всем богам, Гарри, чтобы нам повезло чуть больше. Теперь в рядах зрителей, организаторов и профессоров то и дело раздавались обеспокоенные шепотки; всюду, куда ни кинь взгляд, Гарри напарывался на испуганные глаза и нервную дрожь; Северус, стоявший рядом с ним с прямой как палка спиной, был, казалось, на грани от того, чтобы взорваться. Гарри знал — это означало высшую степень волнения. Осторожно, помня, как Снейп не любит подобных публичных жестов, он сжал чужое плечо — и то расслабилось под его пальцами, Северус сделал над собой усилие, вдохнул, выдохнул… — Мордред, я поседею с этим Турниром, — произнёс он одними губами, даже не моргая. — Мы на финишной прямой, — прошептал Гарри, точно не его собственное сердце норовило выломать рёбра от ужаса и беспокойства. — Алых искр больше не было, Эмили ещё в игре, и… В это самое мгновение со стороны Запретного Леса донёсся хруст веток и звук шагов. Медленно, боясь того, что мог увидеть, и одновременно как никогда надеясь на лучшее, Гарри повернул голову. Эмили Флинт — взлохмаченная, исцарапанная, с сухими листьями в волосах и глубоким кровоточащим порезом на переносице — вышла из леса. В руках у неё был тяжёлый блестящий Кубок. В абсолютной тишине, воцарившейся при её появлении, она приблизилась к Северусу. Тот порывисто устремился ей навстречу; Кубок, выпущенный из дрожащих пальцев, упал на траву между ними. — Я смогла… — прошептала Эмили на грани слышимости. — Я… И — потеряла сознание, упав прямо в подставленные руки Северуса. Поднялся невообразимый шум, какофония страха и восторга, волнения и облегчения; Гарри не смог бы сказать, что чувствовал он сам, пожалуй, больше всего — радость. Всё кончилось. Эмили победила. Все Чемпионы покинули Запретный Лес и с некоторыми усилиями мадам Помфри и Гермионы должны были вскоре совершенно поправиться. Больше никаких арахнидов, ядовитых болот и опасных растений. Наконец-то, Мерлин. Наконец-то. Пока Гермиона приводила Эмили в чувства, Гарри повернулся к Северусу и широко улыбнулся. Шагнул к нему. Он собирался сказать что-то вроде «вот и всё» и «а ты боялся»… Но напряжённый немигающий взгляд господина директора был сейчас устремлён не на его Чемпионку. Проследив за ним, Гарри увидел, как побледневшая мадам Максим впилась ногтями в руку испуганного Хагрида, как прижала ладонь к огромному животу, как что-то торопливо заговорила по-французски… — Мисс Грейнджер, — сквозь зубы произнёс Северус, на лицо которого было страшно смотреть, — срочно вызывайте своих колдомедиков. В конце концов Турнир Трёх Волшебников завершился — в страшной неразберихе.