***
Я держу максимально длинную дистанцию от ублюдков, но ни на секунду не спускаю с них пристального взгляда. Понятия не имею, какого чёрта плетусь за ними прямиком в змеиное логово, самовольно отдавая себя в когтистые лапы врага. У меня нет плана, я не имею ни малейшего представления о том, кто такая эта Марта. Откуда она? Что умеет? Кто её семья? На вид ей не больше двадцати, у неё крепкая хватка и сильные руки. Это всё, что я знаю. — Мы на месте, — Лейтенант останавливается возле высоких ворот каменного забора. Я сглатываю, вскинув голову, чтобы ещё раз оценить масштабы строения. Замок по истине огромный настолько, что его острые башни достают до неба, исчезая в густых, серых облаках, — теперь я хочу, чтобы вы сдали свои палочки. С явственным возмущением солдаты охают, поочерёдно выкрикивая недовольства. — Спокойно, — мулат выставляет ладони перед собой, успокаивая негодующую толпу, — палочки пройдут проверку, и после этого вы получите их обратно. Сдав палочки у входа, мы проходим во внутренний двор. Сердце сжимается, трепещет от волнения и ужаса, когда я снова оказываюсь в этом пропитанным кровью месте. Воспоминания той ночи всё ещё слишком свежие, они и без того терзают меня, безжалостно напоминая то злосчастное утро, рывком вырывая меня из мыслей, возвращая в суровую реальность. — Выстроиться в линию. Живо. Лейтенант отдаёт первый приказ. Мы строимся. Один из псов задевает меня плечом, отталкивая в сторону, делая вид, что вовсе не замечает моего присутствия. Благодари Мерлина, кретин, что в данный момент я не в том положении, чтобы перерезать твою глотку, ведь будь моя воля… — Заблудилась, красотка? — слышу хриплый голос спиной, сопровождаемый горячим дыханием на моём затылке; резко обернувшись, встречаюсь взглядом с тем самым темноволосым парнем среднего роста, — можешь встать рядом со мной, — он отступает на шаг в сторону, лёгким движением головы приглашая присоединится, — я буду нежным, даю слово. Псы рядом ржут, как неотесанные болваны. И таких недоумков Малфой набирает в штаб? — Иди к чёрту, — пожалуй, я и впрямь играю с огнём, ведь это настоящее безрассудство—дерзить солдату на его же территории, но, видит Мерлин, сейчас я не в силах обуздать нарастающий внутри меня гнев, — думаю, если встану рядом с тобой, то сразу же подцеплю слабоумие. Забавно то, как стремительно его лицо покрывается алыми пятинами. Солдаты рядом прыскают в кулак, едва сдерживая смешки. Один—ноль, кретины. — А ты когтистая, не так ли? Думаешь, можешь вот так просто дерзить мне, сучка? — он хватает меня за локоть, рывком приближая к себе, — советую дружить со мной, или я… — Или ты что? — высвободившись из его хватки, я отступаю на шаг назад, — расплачешься прямо здесь? — Я сказал, построились в ряд! — рёв Блейза заставляет вздрогнуть и без раздумий занять ближайшее свободное место. Рядом с этим кретином. Блеск. Я снова ощупываю концы своих волос, удостоверяясь, что они всё ещё едва достают плеч. Касаюсь носа, губ и скул. Я всё ещё Марта. Отлично. Лейтенант проходит вдоль выстроенных в ряд солдат, хмуро сдвигая широкие брови, разглядывая новобранцев. Остановившись возле меня, его карие глаза щурятся, придавая взгляду некоторое раздражение. — Ты и пяти минут не можешь простоять спокойно, — он кривится, морща нос, — выпрямись, и руки по швам. Я покорно подчиняюсь, ведь точно не собираюсь портить отношения с Лейтенантом. Вперив взгляд прямо перед собой, я закусываю щёку изнутри, дабы сохранить хотя бы толику спокойствия. Господи, Грейнджер. Что ты, мать твою, делаешь? Ворота замка отодвигаются, и два сапога, кажется, из драконьей кожи ступают на усыпанную росой траву. Я сглатываю слюну вперемешку с кровью, что сочится из укуса на внутренней стороне щеки. Тяжёлый, глубокий вдох через нос. И, пожалуй, чертовски громкий, ведь псы рядом с интересом устремляют взгляды на меня, наблюдая за медленно нарастающей паникой. Нельзя себя выдать, Гермиона, нельзя. Держи себя в руках. Генерал псов. Малфой. Убийца. Чёртов психопат, что однажды дал слово прикончить меня. «Вскрыть, как консервную банку», если выражаться предельно точно, и нужно быть полным идиотом, чтобы допускать мысль о том, что Генерал армии головорезов не сдержит обещание. Может, ещё не поздно сбежать? — С сегодняшнего дня, этот человек—ваш генерал, — итальянец отходит в сторону, сцепляя руки в замок перед собой, — беспрекословное подчинение—вот, что от вас требуется. Недолго рассматривая новоиспечённых бойцов, Малфой наконец делает первый шаг в сторону выстроенных в колонну солдат. Останавливается в десяти метрах, складывая руки в карманы чёрных брюк. На нём нет мантии, как у мулата, лишь тонкая рубашка, влажная в области груди и спины. Его волосы взъерошены, на бледном лице блестят капли испарины. Если приглядеться, на уголке губ можно увидеть свежие капли крови. Он тренировался. Я не могу отвести взгляд. Просто не в силах это сделать. Мои ладони горят от желания прямо сейчас вонзить клинок в его горло. Секунда, и он задерживает взгляд на мне. Ещё один непроизвольный и донельзя громкий вздох. Он узнал меня. Точно узнал, мне конец. Ноги предательски подкашиваются, заставляя пошатнуться. Чёрт. Чёрт! Вот-вот и я тряпичной куклой упаду на землю, прямо здесь, во внутреннем дворе штаба псов. Ещё мгновение, и… Я нервно облизываю губу. Малфой медленно наклоняет голову, пристально смотря на меня исподлобья. Хмурит брови, ещё больше отяжеляя сконцентрированный взгляд, а затем, поджав губы, кожаной перчаткой стирает кровь с уголка своего рта. Он не узнал меня, нет. Он заметил, как я неотрывно пялюсь на его губы. Боже, Грейнджер, какой позор. Ещё пару секунд генерал сверлит меня острым как бритва взглядом, после чего резко отводит глаза, быстрым шагом отдаляясь в начало выстроенной линии солдат. — Начинай. — Малфой бросает небрежный жест в сторону, отчего Лейтенант с характерным шелестом достаёт из кармана мантии скрученные в трубу бумаги. Прочистив горло и развернув их, он вчитывается в написанное, бегая глазами вдоль строк. И мне чертовски интересно, что там. — Майкл Уильямс, американец. Двадцать четыре года, рост сто восемьдесят два сантиметра, — думаю, речь идёт о парне, что, остолбенев, стоит напротив Малфоя, — сильные стороны—боевые проклятья и физическая выносливость. — Дальше. Лейтенант перекладывает верхний лист бумаги в конец стопки. — Кристофер Росс, англичанин. Двадцать шесть лет, рост сто семьдесят сантиметров. Сильные стороны—работа с взрывчаткой. — Дальше. — Сюин Минчжу, китаец. Тридцать один год, рост сто шестьдесят два сантиметра, сильные стороны—полиглот, имеет опыт работы с древними рунами и «мёртвыми» языками, такими как: латынь, среднеанглийский, санскрит, коптский и аккадский. — Погоди, — Генерал выставляет руку в сторону Блейза, прерывая его, — в какой сфере, говоришь, ты работал? Он не на шутку заинтересован, это видно. Это отчётливо слышно в его голосе, что в момент стал совсем тихим и тянувшемся. — Древняя тёмная магия, сэр, — Сюин смотрит за спину Малфоя, словно боясь пересечься с ним взглядами. — Насколько древняя? — Генерал потирает подбородок, щура взгляд, — демоны? Может быть, различные формы тёмных сущностей? — Сталкивался и не раз, Сэр. Драко кивает, щурясь, будто молча прикидывает что-то в своей голове. Наверняка в его больном мозгу уже зреет план, как бы выслужиться перед Реддлом с помощью этого солдата. — Отлично, — он хлопает его по плечу, двигаясь дальше вдоль солдат, — продолжай, Лейтенант. Блейз зачитывал досье каждого солдата быстро, чётко, не потратив ни одной лишней секунды зря. До моей очереди оставалось всего трое. Совсем немного, и я наконец узнаю, кто такая эта Марта, откуда она, и что умеет. Вне сомнений, это должно сыграть мне на руку. — Марта Мюллер, немка, — Малфой останавливается напротив меня, отрешённо уводя в сторону мрачный взгляд, — двадцать лет, рост сто шестьдесят восемь сантиметров, сильные стороны—рукопашный бой, а так же владение холодным оружием. Легкая усмешка, невольно сорвавшаяся с моих губ, постепенно перерастает в тихое хихиканье. Эта Марта неплохо обвела вас вокруг пальца, ведь судя по тому, как в два счета я обезвредила её, навыки ближнего боя этой немки оставляют желать лучшего. Он замечает мой глупый смешок, резко вскинув взгляд к моему лицу. Я замираю, натянувшись, словно струна. — Простите, сэр. Генерал, кажется, готовится сказать что-то, судя по тому, как он морщит нос и медленно размыкает губы, но… — Вы забыли назвать размер сисек, — мы с Малфоем синхронно подворачиваем голову влево. Тот самый кретин пыжится, самодовольно краснея от своего же идиотского замечания. Его пухлая рожа заметно раздувается в размерах. Уголки губ Драко слегка приподнимаются, но отнюдь эту «улыбку» можно назвать добродушной. Он отступает на один шаг от меня, подходя ближе к новобранцу. — Не назовёшь первое правило, солдат? — Малфой расправляет плечи, похрустев шеей, — ты выглядишь умным парнем, уверен, ты не раз читал устав. — Конечно, сэр! Первое правило солдата армии псов—никому не доверять, быть на чеку, сэр! — Точно, — Малфой нарочно протягивает это слово, и, склонив голову в бок, изучающе рассматривает вмиг собравшегося солдата, — ты отлично подготовился. Твоё имя? — Арнольд Фишер, сэр, Норвегия. Мои сильные стороны… — Чёрт, вот дерьмо, — Генерал делает неровный шаг назад, чуть склоняясь вперёд, — кажется, я уронил запонки, — в невысокой траве виднеется серебристый блеск, — Арнольд, дружище, не поднимешь их? Тут что-то не так. Определённо. — Конечно, сэр, — наклонившись, Фишер недолго копошится в траве рукой. Малфой выпрямляется, с победной ухмылкой наблюдая за рвением Фишера, — вот, сэр, я нашёл их, — довольный мелкой выслугой, Арнольд расплывается в широкой улыбке, протягивая ладонь с серебряными запонками, на которых каллиграфическими буквами выгравированы инициалы «Д.М». Такая мелочь. Такая несусветная глупость, всего-то подобрать запонки. Я то думала, Драко набирает штаб опытных солдат, а не прислуживающих его величеству шутов. Сложив руки на груди, Генерал приподнимает подбородок, одними лишь губами повторяя что-то. Снова и снова. Он ведёт счёт. — БЛЯТЬ! — Я отскакиваю в сторону, с ужасом наблюдая за истошно вопящим Фишером, что, свалившись на колени, обхватывает своё вытянутое вперёд запястье, — Сука! Жжётся! Блять, прекрати это! Кожа на внутренней стороне его ладони сползает пластами, плоть пузырится, поражая новые участки. Я быстро сажусь рядом, примерно оценивая масштаб катастрофы. — Нужно сделать что-то, очаг воспаления разрастается, — рывком разрываю ткань его рукава, наблюдая, как молниеносно ожог охватывает кожу на запястье и предплечье, — сделайте же что-нибудь! Ему ведь больно! Перевожу требовательный взгляд на Малфоя; он стоит в развалку, медленно стягивая с себя чёрные кожаные перчатки. Триумфальный оскал на его лице свидетельствует лишь об одном — запонки отравлены. Точно пропитаны какой-то ядовитой дрянью. Он не собирается оказывать помощь. Он ждёт. Арнольд больше не издаёт вопль, не бьётся в конвульсиях. Ожог уже охватил его шею и лицо. — Советую тебе отойди от него, — перчатки падают на землю в нескольких сантиметров от моих колен, — что скажешь, приятель? Считаешь, ты волен пускать плоские шутки в моем штабе, не так ли? Из горла Фишера вырывается мокрое хрипение. Его рот медленно наполняется кровью, что тонкими струйками стекает с уголка губ. Сосуды в его глазах полопались к чёртовой матери, глазницы налились приторно-алым цветом. Я встревоженно отползаю назад, утыкаясь спиной в чьи-то ноги. Подняв голову, я вижу его. Он, безусловно, доволен собой. — Что ж, полагаю, все запомнили первое правило. Развернувшись, он отходит от меня, и я, потеряв опору в виде его ног, падаю на траву. Дышу глубоко и прерывисто, сжимая смятую траву пальцами. — И чтобы я больше не слышал это ёбанное «сэр», — влажные от росы шаги, сопровождающиеся шелестом травы, отдаляются, — надеюсь, я доходчиво объяснил.***
— Женские спальни находятся в восточном крыле замка, мужские—в западном, — слизернец с моего потока, чьё имя крутится на языке, шагает впереди нас, пуская звонкий стук каблуков по навощённому до блеска паркету, — в десять часов никто не должен бродить по коридорам, это важно, — брюнет поворачивается вполоборота, чуть замедлив шаг, — советую запомнить. Если взглянуть наверх, под потолком можно разглядеть яркие золотые огоньки размером не больше средней жемчужины. Они витают, кружась вокруг друг друга, при этом излучая приятное тёплое свечение, что хоть немного озаряет каменные стены, придавая некоторый уют этому мрачному месту. — Что это? — я все же решаюсь спросить, — эти огни под потолком? — Элемент декора, — наш гид хмыкает, нехотя отвечая на мой вопрос, — но, если серьезно, они горят ярче, когда штабу грозит опасность. — Интересная магия, — замечаю я шепотом, прибавляя шаг, чтобы догнать остальных, — никогда не слышала о подобном. Мы ровным строем проходим по длинному коридору. Я на чеку, не спускаю глаз с плавно покачивающихся плеч идущих передо мной псов. — На месте, — брюнет поправляет очки, прочищая горло, — парни могут идти дальше, а ты, — он указывает на меня двумя пальцами, не отрывая вдумчивых глаз от своего потрёпанного блокнота, — ты можешь взглянуть на свою комнату. Перед нами высокая арка, выполненная из светлого, узорчатого мрамора. — У меня вопрос. — Да? — он наконец концентрирует взгляд на мне. — Я не увидела ни одной женщины в штабе, — неотрывно слежу за послушно отдаляющимся вглубь коридора псами, — а вы, кажется, сказали, что женских спален несколько. Как это понимать? Ухмыльнувшись, он подходит ближе, отчего я неосознанно подаюсь назад. — Во-первых, давай на «ты», я тебе не начальник, — парень выпрямляет спину, чуть покачиваясь с носков на пятки, — а во-вторых, ты здесь не одна, да и к тому же пока вопрос твоего вступления в ряды армии под большим вопросом. Он хмурит лоб, немного прищуриваясь буравит меня взглядом. Он раскусил меня? Я выгляжу подозрительно? — Почему вы, — я осекаюсь, морщась от своей оговорки, — почему ты так думаешь? — По статистике, только трое из десяти сдают аттестацию, и далеко не факт, что именно ты попадёшь в тройку. Вот как. Аттестация, значит. Интересно, кто же принимает этот «экзамен» у солдат, и в чем конкретно заключается вся его сложность. — Слушай, у меня нет времени, — он выглядывает из-за угла, вытянув шею, — Пэнс тебе все расскажет, у неё спрашивай, — я несколько раз киваю головой, пока тот перелистывает страницу желтой бумаги. Развернувшись на каблуках, брюнет торопливо скрылся за ближайшим углом, оставляя за собой лишь глухое эхо. Я стою здесь, во мраке теней коридора. В замке псов. Господи, держу пари, что в ордене никто не поверит, что я и впрямь была здесь. Хорошо бы подумать о том, как свалить отсюда. Коридоры необычайно извилисты, некоторые переплетаются меж собой. Это путает. Можно легко заблудиться, если плутать в одиночку. Думаю, эта особенность служит ловушкой для незваных гостей. Уверена, что путаница здешних коридоров—это магия. — Эй, — вздрогнув от внезапности, оборачиваюсь на окликнувший меня голос, — чего застыла? Оперевшись бедром об стену, в арке очерчивается чья-то фигура. Я концентрирую взгляд, пытаюсь лучше разглядеть незнакомку, скрывающуюся в темноте. Один шаг вперёд, сопровождающийся цоканьем невысоких каблуков. Она поправляет прямую челку своего ровного каре, затем откидывает крышку металлической коробочки. Достаёт тонкую сигарету, зажимная ее меж ровных зубов. Паркинсон. Кто бы сомневался, что она упустит возможность урвать свой лакомый кусок. Конечно она здесь, чёрт возьми. Естественно, рядом с Малфоем. Видимо, мало что поменялось со школьной скамьи. — Как зовут? — она выпускает клубы приторно пахнущего дыма, и они вздымаются вверх, растворяясь под потолком. — Марта. — Марта, значит, — Паркинсон недолго сканирует меня изучающим взглядом, отчего внутри все неприятно сжимается, — идём, Марта. Покажу тебе твоё место.***
Просторная комната, выполненная в золотых тонах. Односпальная, но на вид уютная кровать, не обделённая бархатным балдахинном и несколькими вышитыми золотыми нитями подушками. Накрахмаленная простынь. Несколько видов мантий в шкафу, от лёгкой до обшитой мехом. Неплохо для солдата, и слишком неплохо для любого другого ублюдка, позволяющего себе подобную роскошь. После того, как Реддл пришёл к власти, многие семьи лишились не только целых состояний, но и элементарно остались без крыши над головой. Великий Лорд, как они его называют, пообещал людям прекрасное будущее, а что в итоге? Страна голодает, а псы пируют. Ненавижу. — Не нравится? — брюнетка обходит меня, остановившись напротив окна, — у меня такая же, так что не думай, что тебя обделяют. — Я не могу оставаться здесь, у меня есть… родственники, и им нужна моя помощь. Обернувшись, Паркинсон хмыкает, выгибая тонкую бровь. — Никто не остаётся здесь, в замке, — она недоуменно разводит руками, — разве что Генерал. И то, он частенько в разъездах. Опешив от сказанного, я свожу брови, вопросительно склоняя голову вбок. — Мал.. Генерал живет в штабе? — Ты не знала? — с её пухлых губ вырывается насмешка, — ты, блин, что, с другой планеты? В ее голосе отчётливо слышится скептицизм. Пора бы взять себя в руки, или я точно выдам себя. — Ну, я слышала что-то подобное, — я лгу, прикладывая все силы, чтобы моя ложь звучала правдоподобно, — просто не знала, так ли это в самом деле. — Слушай, солдаты не живут в штабе, это личный выбор Генерала, — она сосредоточенно поправляет ткань бархатных штор, — мы остаёмся здесь на дежурство. И только. Я быстро перебираю мысли в своей голове, прежде чем задать следующий вопрос, при этом не вызвать подозрение. — Но почему он не живет дома? — Пэнси резко оборачивается, гневно взглянув на меня, — слушай, если это личное, не отвечай, я просто… — Слишком много вопросов, не касающихся тебя, — задев меня плечом, она направляется к выходу, но останавливается прямо в дверях. — В шесть ужин. Я зайду за тобой?***
Вслед за Паркинсон я проскальзываю сквозь высокие двери, ведущие в трапезную замка. Проходящие мимо псы косятся на меня, ухмыляются и присвистывают, опуская взгляд к пояснице и бёдрам. От чрезмерного внимания желудок скручивается в узел. — Не обращай на них внимания, — через плечо бросает мне Пэнси, — они нечасто видят женщин в штабе. Я киваю, пропуская эту мысль мимо ушей, а после, замерев на месте, ошеломленно округляю глаза. Трапезная просто огромная. Три длинных стола, расположенных параллельно друг другу точно вмещают пару-тройку сотен человек. Они оживлённо болтают, и зал мгновенно наполняется неразборчивой болтовней, смехом, и звонким лязгом стволового серебра. Это место отдаленно напоминает большой зал Хогвартса. Только вот никакого тебе звёздного неба и витающих под высоким потолком свечей. Лишь с десяток винтажных настенных канделябров, плотно задернутые на окнах шторы, и орава голодных солдат. — Ты идёшь? — она вскидывает брови, взглядом указывая на свободные места. — Да, конечно. Поджав плечи, снова плетусь вслед за ней. Паркинсон здесь единственная, кто не пялится на меня, как на кусок мяса, поэтому, пожалуй, стоит держаться рядом. — Давайте к нам, девочки, — широкоплечий парень с густой, тёмной щетиной подносит к губам медный кубок, — Пэнс, познакомишь нас? — Это Марта, — занимаю место рядом с Паркинсон, не поднимая глаз. Снова трогаю концы волос и облегченно выдыхаю. Они все ещё короткие, — Марта, это Грэхэм. Грэхэм Монтегю, Чёрт бы его побрал. Я хорошо помню эту сволочь. Его нелепые усмешки, скользкие шутки и подножки, которые он с таким неприкрытым обожанием любил ставить. Я с грохотом падаю, больно ударяясь коленом. Шиплю от тупой боли, но всё же поправляю ткань слегка задравшейся юбки, чтобы, ни дай Мерлин, не позволить этому узколобому идиоту вдвойне опозорить себя. — Смотри куда прешь, Грейнджер! Ты что, слепая? Впопыхах собираю разбросанные вокруг меня книги, встаю, чуть покачнувшись. Шерстяной чулок пропитался свежей кровью, что с минуты на минуту коркой прилипнет к коже. Хмуря лоб, поворачиваюсь лицом к напыщенному слизеринцу. — А ты что, сегодня утром лишился последнего кусочка мозга в твоей тупой башке? Зря, Грейнджер, ой зря. Если бы рядом по счастливой случайности оказался Рон, что в данный момент определённо тискается где-то с Браун, Монтегю, запрокинув голову, уже давно бы держался за рассеченную переносицу. Но сейчас ты одна. Одна, в пустом коридоре. По-хорошему стоит спустить ситуацию на тормоза и отправиться в башню, ведь до отбоя всего пятнадцать минут. Но разве это будешь ты? — Ну-ка повтори, — он хищно пятится на меня, озлобленно скалясь, — что ты сказала? Сжав ладони в кулаки, я по крупицам собираю всю свою смелость. — Ясно, — вздергиваю подбородок, смотря прямо на него, — ты ещё и глухой. Четырнадцать минут. — Я твой наставник, — промокнув уголок рта салфеткой, он откидывается на спинку стула, — слышал, ты отлично владеешь оружием. — Так и есть, — ковыряю свою порцию картофельного пюре, не отрывая глаз от тарелки. Скулы сводит от нарастающей злости. — Хорошо, если так, — он режет свой стейк, затем кладёт кусочек в рот, — а то, знаешь, тут на редкость ценятся такие, как ты, — чавкая продолжает он, хотя я всем своим видом демонстрирую ему нежелание продолжать это тему, — большинству солдатов по душе непростительные. Я не отрываю взгляд от серебряной тарелки. От голоса Монтегю меня когтистыми лапами затягивают школьные воспоминания, прямиком в пучину ужаса. — Я тебя, сучка, научу, как вести себя в цивилизованном обществе, — он силой толкает меня, всем весом прижимая к стене. Под тяжестью его тела я едва ли могу дышать. — слишком острый язык у тебя, грязнокровка, — Монтегю достаёт палочку из кармана брюк, подносит ее к моей щеке, больно вжимая в кожу, — предлагаю укоротить. Тогда я зажмурилась, мысленно готовя себя к худшему. Была уверена, что он точно не упустит момент, чтобы растоптать меня, словно жука. Снейп был директором, и вряд ли Грэхэм получил бы сполна за свои деяния. — Монтегю, — медленно открываю глаза, чувствуя, как хватка на моей шее ослабевает, — какого хера ты делаешь? Несколько коротких шагов и донельзя знакомый голос. Как раз кстати. Выглянув из-за плеч Грэхэма, концентрирую взгляд на светлой макушке, что так контрастирует с темнотой коридора. Он скучающе опирается на стену, не вынимая рук из карманов. — Развлекаюсь. Присоединишься? — Надеюсь, это шутка, — Малфой прыскает, с отвращением кривя губы, — или ты просто ослеп, спутав ту симпатичную когтевранку с Грейнджер, — оттолкнувшись от стены, он подходит ближе, на мгновение переводя холодный взгляд на мое наверняка побледневшее лицо, — что ж, если так, у меня для тебя плохие новости. — Иди куда шёл, Малфой, — Монтегю снова сдавливает мою шею, одним лишь взглядом разрезая кожу, — а я подтянусь, когда закончу. — Что ж, — равнодушно пожав плечами, Драко нарочно громко цокает языком, — дело твоё, конечно, только вот не удивляйся, когда завтра утром школьная газета будет пестрить заголовком: «Гермиона Грейнджер украла сердце Грэхэма Монтегю», — Малфой разводит руками, очерчивая в воздухе тот самый заголовок, — вот же потеха будет. И теперь Грэхэм сомневается. Прожигает меня взглядом, едва не проделав дыру во лбу. Ещё секунда и слизеринец резко отходит назад, а я складываюсь пополам, боком наваливаясь на стену. Кажется, ещё немного, и я к чертям выплюну легкие. — Да в жопу её, — скривившись, Монтегю плюет в сторону, — валим отсюда. Прежде чем унести ноги, я оборачиваюсь назад, зачем-то взглянув на отдаляющиеся силуэты слизеринцев. Малфой останавливается всего на мгновение, чтобы повернуться и взглянуть на меня. Презренно и брезгливо, впрочем, ничего нового. — Брось, Грэхэм, — худощавый парень напротив меня, с набитым ртом вставляет своё слово, — что с неё будет? Она же баба. — Не выдержав, я поднимаю взгляд на парня; он ухмыляется с приоткрытым ртом, обнажая желтые зубы. Клянусь, ещё несколько слов в мой адрес, и уже прилично согнутая вилка в моей правой руке переломится пополам. — Но ты не расстраивайся, подруга, — откинувшись назад, солдат подмигивает мне, — в штабе всегда найдётся свободная вакансия, например, — он наигранно задумывается, поджав губы, — например должность местной шлюхи. — Твою мать, Джо, а не завалить бы тебе? — Паркинсон рядом со мной перегибается через стол, скалясь ему, — ты уже порядком подзаебал, знаешь ли. — Не нужно, Пэнси, все в норме, — натянуто улыбнувшись наглецу, я выпрямляю спину. Все было в норме, буквально пару минут назад. Видит Мерлин, я пыталась быть милой. Сглаживать углы и не задавать излишних вопросов, но, видимо, все же придётся немного испачкать руки. — Местной шлюхи, говоришь, — наклоняюсь чуть вперёд, смотря прямо на его тщеславную рожу, — тогда какого дьявола на тебе все ещё солдатская форма вместо красных чулок в сеточку? Шах и мат, придурок. А это чертовски приятно, отвечать ублюдкам дерзостью на дерзость и знать, что тебе ничего за это не будет. Пожалуй, сегодняшний день — лучший за последнее время. Отмечу его красным маркером в календаре, когда вернусь к ордену. — Сука, — он неспешно приподнимается с места, со злобой пялясь на меня. Раз. Два. Да начнется веселье. Размахнувшись, резко вонзаю вилку в его кисть, что покоилась возле наполненного до краев кубка. Он истошно вопит, сыплет ругательствами, с треском вынимая зубья. Кажется, я повредила парню сухожилия. Прекрасно, значит в ближайшие пару дней этот урод никого не убьёт. — Ты чего наделала? — Паркинсон шепчет мне, пока под шуточные аплодисменты рядом сидящих я провожаю взглядом раненого солдата, — у нас здесь так не принято, знаешь ли. Ты только пришла, и уже устраиваешь разнос опытному бойцу? Ты вообще в своём… — В своём, — чувствую, как уголки губ неуправляемо ползут вверх, — иногда нам, девушкам, стоит указывать таким уродам их место. В лице слизеринки неприкрытое одобрение. Она хмурится, легко улыбаясь изучает меня взглядом. — Думаю, мы подружимся, — я подношу кубок к ее, — за твой первый день. — За первый день. — Кажется, насчёт холодного оружия ты не преувеличила, — Монтегю легко задевает меня плечом, вынуждая взглянуть на него, — уверен, с тобой мы тоже подружимся. О, Грэхэм. Будь в этом уверен. — Кстати, Пэнс, — он чуть наклоняется вперёд, чтобы встретиться взглядами с брюнеткой, — Малфоя нет, заметила? — Он с Рут, — она кладёт кусочек стейка в рот, — и, по всей видимости, наш Генерал изрядно выпил. Чёрт, кажется, я начинаю забывать, для чего я здесь. Если Малфой пьян, я с лёгкостью смогу прикончить его, а потом просто… исчезнуть? Это позволит ненадолго ослабить армию, это даст ордену время и шанс. Шанс, чтобы суметь бежать. — Простите, я… — я резко поднимаюсь, расправляя ладонями складки на мантии, — я устала с дороги, так что хочу немного отдохнуть. — Завтра первая тренировка, помнишь? — Грэхэм кивает мне, получая в ответ самую добродушную улыбку, которую я только способна изобразить, — не опаздывай, это важно. — Ты найдёшь дорогу? — Пэнси с неким подозрением поднимает левую бровь, — подожди ещё пару минут, и я провожу. — Нет! — заметив удивлённые глаза, уставившиеся на меня, я сбавляю тон, — нет, я найду. Увидимся. Я пулей лечу к выходу. Понятия не имею, сколько у меня времени, но я безоговорочно должна сделать это. Я, чёрт бы меня побрал, должна была сделать это ещё тогда, когда ранила его стрелой, дала слабину. Больше никакого права на ошибку. Он заслужил. Заслужил самую кровавую смерть, безусловно. Давай же, Грейнджер. Сейчас или никогда.***
Я делаю щедрый глоток, собирая тыльной стороной ладони оставленные на губах капли Бурбона. Возвращаю почти пустую бутыль на поверхность стола. Прямо возле упругой задницы Рут. Прекрасная композиция. Скользнув ладонями по упругим бёдрам, задираю обтягивающую юбку, что идеально подчёркивает изгибы её форм. Она игриво хихикает, хватаясь за ворот моей расстёгнутой рубашки. Тянет на себя, требуя поцелуй. Кажется, я упустил тот момент, когда Рут начала настаивать на прелюдиях. Но сейчас я не настроен на споры, поэтому я повинуюсь. Она кусает мою губу, оттягивая кожу. Ногтями впивается в мои плечи и грудь, выгибаясь, придвигаясь ближе. — Я хочу тебя, — брюнетка трется носом об мою шею, — Драко, я так… — А я хочу, чтобы ты была послушной девочкой, — прикладываю палец к ее пухлым губам, — поиграем в игру? Кто молчит, тот выигрывает. Честное слово, я не планирую тратить время на разговоры. Увожу руку вниз, и поддев ткань сеточки ее белья, я касаюсь пальцем возбужденного клитора. Несколько лёгких круговых движений, и Рут запрокидывает голову назад, пошло произнося мое имя. — Тише, — с хрипотцой шепчу в шелковистые волосы, — мы же играем, забыла? — Я больше не могу терпеть, — Рут ловко расстёгивает кожаный ремень моих брюк, звеня металлической пряжкой. Она не церемонится, и меня чертовски радует рвение подобного характера. Отличительная черта Рут, которую я безумно ценю. Обхватив ее бёдра руками, я резким движением придвигаю таз брюнетки на край стола. Не церемонясь, расстегиваю молнию брюк. Движения отточенные, предельно четкие. Никаких лишних манипуляций, ведь этим вечером я и без того потратил достаточно ценного времени зря. Чуть отодвинув изящное кружево белья, медленно собираю влагу возбужденной головкой. Моя Рут стонет, в наслаждении прикрывая глаза. Мышцы напряжены до предела. Я приподнимаю Рут за талию, рывком разворачивая её. Кладу руку на ее обнаженную спину, скользя ладонью от шеи до поясницы. Она продолжает нашёптывать, как скучала, и как дрожит каждый сантиметр ее тела. Обхватив твёрдый член у основания, я легко касаюсь ее входа, подразнивая и любуясь тем, в каком нетерпении она приподнимает таз, подаваясь мне на встречу. Резкий толчок вперёд, и я невольно запрокидываю голову, выпуская приглушённый, гортанный стон. Рут выкрикивает мое имя, снова и снова, вцепляясь ногтями в края письменного стола. Вжимаюсь пальцами в округлые ягодицы. Легко поглаживаю, после чего следует громкий шлёпок, что наверняка оставит алый след на гладкой коже. Я учащаю темп, вбиваясь в неё быстрее, резче, затем замедляюсь и вовсе останавливаюсь, с упоением наблюдая, как горячая брюнетка работает бедрами, насаживаясь на твёрдый член. Влажные, мягкие стенки податливо сжимаются, в такт частым движениям. — Вот так, — шепчу, кончиками пальцев очерчивая линию ее позвоночника, — блять, да, — мое прерывистое дыхание с потрохами выдаёт приближающуюся разрядку, — я говорил, что ты ахуенно красива в этом белье? — поддев лямки ее трусиков, оттягиваю кружево чуть выше поясницы, — ты ахуеть как сексуальна, Рут. Ее колени ощутимо дрожат. Рут что-то шепчет, скулит и постанывает, но сейчас я точно не способен разобрать ни слова. Скрип дверных петель вынуждает оторвать взгляд от задницы брюнетки. Я поднимаю глаза, вперив их прямо перед собой. Какого… Пара огромных, небесно-голубых глаз безо всякого стеснения пялятся прямо на меня. На меня, блять. Прищурившись и кое-как концентрируя хмельное сознание, я замечаю светлые волосы и пухлые, чуть приоткрытые губы. Какого хера она забыла здесь? — Драко… Склонившись над Рут, я кладу ладонь на ее голову, резко прижимая к поверхности стола. Возобновляю возвратно-поступательные движения, стремительно учащая темп. С влажными шлепками вбиваюсь в ее бёдра, с силой выплёскивая все раздражение, что спровоцировала эта мелкая, бесцеремонная девчонка. Рут вульгарно кричит, а я хватаю бутыль, чтобы смочить горло. Не прерываю зрительный контакт с блондинкой, ни в коем, блять, случае. Трахаю Рут, с ухмылкой наблюдая за растерявшийся Мартой. Наконец, нащупав палочку, хватаю древко, ловким взмахом захлопывая дверь перед её слишком любопытным носом. Представление, блять, окончено. Хотя… — Кричи громче, Рут.