ГЕРМИОНА
Грюм и Симус вслух пересчитывают бомбы и снадобья, Джинни натирает лезвия ножей ядом арахнида. Развалившись на каменном валуне, что мягко покрывается одеялом из пушистого мха, Рон хрустит засохшим печеньем, не беспокоясь о крошках, прилипающих к его подбородку. — Я могу попробовать вернуться, — говорю с дрожью в голосе, инстинктивно напрягая плечи. — Нет, — не удосужившись даже взглянуть на меня, отчеканивает Аластор, аккуратно складывая стеклянный шар в мешок. Жую губу, рассержено хмуря лоб. Глубоко и тяжело вздыхаю. — Я думаю, я смогу уговорить его принять меня обратно. — Грейнджер! — Рычит он, и я резко вздрагиваю, закрывая глаза. — Хватит, мы всё решили. Лучше помоги Джинни с ядом. Или собери вещи. Займись чем-нибудь полезным, — он дышит на поверхность стеклянной бомбы и бережно протирает её о ткань свитера. Опустив голову на ладони, я сдавливаю виски. Корю себя, что допустила такую глупую ошибку. Мне почти удалось, он улыбался Марте. Беседовал с ней не так, как с остальными солдатами. «— Я так и думала. Генерал запал на тебя» Если Паркинсон не лгала, то я вдвойне дура, что не воспользовалась его слабостью. На войне нет места любви. Чувства — это хрупкость, что делает солдата уязвимым, обнажает открытую рану. Нужно лишь протянуть руку и надавить, чтобы он, скорчившись от боли, упал на колени и выдал все, что нужно его врагу. Надо вернуться. — На границе полно псов, — громко говорю я, вскакивая на ноги, — как мы переберёмся, если кругом патрулируют солдаты? Нас убьют без раздумий. — Почему ты говоришь об этом только сейчас? — Симус отвлекается от счёта взрывоопасных зелий, бросая на меня ошеломлённый взгляд, — ты видела их? — Да, — я лгу. Ложь во благо — это наше спасение. — Я видела своими глазами. Малфой укрепил позиции, у нас нет шансов. Грюм кривит губы, щёлкает зубами. Буравит режущим взглядом мою переносицу около минуты, и я едва выдерживаю этот взгляд. — Тогда будем рыть под землей. — Подземные воды на границах затопят нас к чертям собачьим, — вклинивается Джерри, и в моей груди зарождается огонёк надежды. Давай же, Джерри, помоги мне убедить его, — к тому же земля рыхлая и неустойчивая, запросто можно провалиться в подземные ямы. В общем, я бы не рисковал. Аластор мнётся несколько секунд. Несколько невероятно долгих, тянущихся, как паутина арахнида, секунд. Я и остальные члены Ордена требовательно смотрим на него, ожидая благоразумия. Он вздыхает, потирая шершавыми пальцами свои веки. Опускает бомбу на ладонь Симуса и хромает в мою сторону. Прикусив щеку изнутри, я не отвожу глаз от его морщинистого, вымазанного в грязи лица. Всё или ничего, Аластор. Давай же. — Ну и каков твой план, Грейнджер?***
ДРАКО
Расчерчиваю новые пути на разложенной на столе мятой карте. Вглядываюсь в пометки, сопровождая пальцем соответствующие места, что мои псы уже успели прошерстить. Лорд давно не вызывал меня. Молча ожидает моего провала, не высовываясь. Это заставляет нервничать, хотя возможно, что я попросту себя накручиваю. «— Великий Лорд явится на бал» Меня накрывает волна ярости и бессилия. Удар кулаком по поверхности стола, и чернильница опрокидывается прямо на карту, заливая её малую часть чёрным пятном. — Блять, — приглушённо выругавшись, убираю пятно бытовым заклинанием. Она не могла просто раствориться в воздухе. Я должен взять себя в руки и продолжить поиски, укрепить позиции, бросить все силы на поимку грязнокровки, поскольку моя карьера, моя жизнь хрупко пошатывается на лезвии острого ножа. Эта дрянь отравляет воздух своей грязью, ставит под удар всё, чего я смог добиться в шатком мире, где правит хаос и и насилие. Я и есть насилие. «Либо ты, либо об тебя,» — как однажды сказал мне Люциус. Люциус — ублюдок, но он прав. Я не могу лишиться всего. Я найду Грейнджер. — Драко? — скрип двери за моей спиной. Не оборачиваюсь, лишь киваю, позволяя Пэнси войти, — я не могу найти Марту. Она не явилась сегодня, или ты снова дал ей отгул? Усмехаюсь, облокачиваясь на стол. — Забудь о ней, — говорю с искусственной усмешкой в голосе. Я бы сам не против напрочь скорее забыть о ней, — она уволена. Глаза Пэнси округляются; шагнув в кабинет, она тихо прикрывает дверь за собой, задвигая тяжелый засов. — Ты выгнал Марту? Какого хрена, Малфой? — Она сама сделала свой выбор, — облизываю палец, листая первые попавшиеся бумаги, разложенные на столе. Если сделать вид, что я занят работой, рано или поздно Пэнс уберётся отсюда, — почему тебя так волнует эта девчонка? — Мне казалось, она волнует тебя, — сложив руки на груди, Пэнси многозначительно ухмыляется, — разве не ты хотел взять у неё «пару уроков»? Я вытягиваю губы в тонкую линию, без видимого интереса вглядываясь в довольное лицо Паркинсон. — Вы, женщины, не умеете держать язык за зубами, — произношу холодным монотонным голосом, — чего я хотел, а чего нет — не твоего ума дела. Будь добра, закрой дверь с обратной стороны. Опускаю глаза к бумагам в пятый, кажется, раз, вчитываясь в один и тот же абзац. — Жаль, — сквозь зубы ворчит Паркинсон. Слышу скрип дверных петель, — я уж надеялась, что ты наконец обретёшь счастье с кем-нибудь более адекватным, чем Рут, — я нарочно громко усмехаюсь, так и не подняв взгляд. Ради Мерлина, Пэнс, проваливай, — а ведь она так на тебя смотрела… Не выдерживаю и вскидываю голову, машинально округляя глаза, но почти сразу осекаюсь, выражая крайнюю невозмутимость. Выражение лица Пэнси наигранно интригующее, и я знаю, что все это — уловка, но следует признать, что я почти попался на крючок. — И как же она смотрела? — медленно проглатываю застрявший в горле ком. Пытаюсь звучать сухо. Пэнси чуть наклоняется, игриво приподнимая левую бровь. — С упоением, — медленно тянет она, растягивая рот в кошачьей улыбке, — только вот мне казалось, что это взаимно. — Понятия не имею, что ты себе придумала, Паркинсон, но Марта — всего-лишь несостоявшийся солдат. Она глупая и оттого слишком дерзкая, а таким людям не место в армии. — Неужели? — лениво подперев стену бедром, Пэнс бросает неопределенный жест рукой, — а я-то думала, что твоя задача — научить, прежде чем требовать. Крепко сжав кулаки под столом, я отчётливо ощущаю, как играют желваки на моем лице. — Она ослушалась. Этого достаточно, чтобы понять. — Что понять? — «Ей-богу, Пэнси, если ты не свалишь сейчас, я вышвырну тебя силой», — думаю я, продолжая сталкиваться лбами с моей назойливой подругой, — что ты не можешь идти на компромисс? Это и без того ясно. Ты всегда был непробиваемым. — Понять то, что она не станет выполнять приказы, которые ей не по душе, — я шиплю сквозь стиснутые зубы. Ещё немного, и, кажется, мой взгляд воспламенит собеседницу, — я счастлив, что ты завела себе подружку, но позволь напомнить, Пэнс. Ты в отряде псов, и ты — зельевар. Мы здесь не заводим знакомств от скуки, мы на службе, — я резко встаю, толкая бёдрами стол. — А теперь, будь так добра, свали нахер и займись своей работой. Она сводит тонкие очерченные брови и, окинув мой кабинет своим коронным брезгливым взглядом, небрежно кидает мне замечание перед тем, как пулей выскочить в коридор: — Неплохо бы проветрить комнату, — бросает она и нарочно хлопает дверью. Блеск. Откинувшись на спинку стула, я прячу лицо в ладонях. Возможно я слишком многого требовал. Может, я должен был сделать скидку на её неопытность, на её хрупкость и неумение в нужный момент сдерживать эмоции. Возможно я должен был научить её. А может, я просто захотел её, поэтому так нелепо ищу повод отменить своё решение, которое, если взглянуть трезво, является верным. Провалила задание? Свободна. Я на золотом блюде преподнёс Марте счастливый билет в ряды армии, никто из остальных, проваливших моё задание, не получил шанс исправить ошибку. Только она, потому что… я так захотел. Захотел, чтобы она осталась. Глупая девчонка. — Малфой? — Блейз врывается без стука, облокачиваясь на дверной засов спиной, — так и будешь тут торчать весь день? — Я занят. Свали. Нахмурившись, Забини несколько секунд стоит в дверях, неподвижно разглядывая завалы на моем столе. Книги. Херова туча фолиантов о темной магии, книги по демонологии, злых духах и прочей ереси, в которой я купаюсь изо дня в день. Заметив его широко распахнутые глаза, объясняю одним словом: — Грейнджер. Блейз сглатывает, медленно кивая. — Да, я так и понял. Далее следуют несколько тяжёлых секунд раздражающего молчания. — Монтегю отказывается работать. Блять. — Что на этот раз? — Идём, сам узнаешь, — Блейз пожимает плечами, продолжая разглядывать бардак моей спальни, по совместительству кабинета, — ты давно проветривал комнату?***
Покинув кабинет, уверенным шагом направляюсь в общую гостиную. Забини плетётся за мной, то и дело выкрикивая предостережения мне в затылок. — В прошлый раз ты чуть не задушил его, — запыхавшись, бросает он за моей спиной, — Великому Лорду это не понравится, Малфой. Ради Мерлина, держи себя в руках! Громко усмехнувшись, я кидаю усталый взгляд через плечо. — Если закопать тело у подножья замка, никто и не узнает, так? — Блейз замедляет шаг, выпучив глаза. Я по-кошачьи ухмыляюсь ему, и Лейтенант выдыхает, распознав иронию в моем голосе. — Не смешно, — прыскает Забини, догоняя меня. — Очень даже смешно, — замечаю я, когда мы сворачиваем в узкий коридор, ведущий в нужную комнату, — только вот даже черви его наглую рожу жрать побрезгают. Я толкаю тяжелую дверь, и мы оказываемся в просторной светлой комнате. Над головами закруглённый потолок в виде небольших светящихся бусин, а под ним витают охранные чары Нотта. На бархатной софе вразвалку скучает Монтегю. — В чем твоя проблема? — хочу поскорее покончить с этим, поэтому незамедлительно перехожу к диалогу, — я слышал, ты устроил бунт на корабле? Монтегю кретин. Я всегда это знал, но, вступив на службу вместе с ним, убедился лишний раз. Намеренно медленно отложив свежий «Пророк» на мраморную поверхность белого столика, он вытягивается во весь рост, скучающе вздыхая. Рука Забини в предупредительном жесте сжимает атласную ткань сорочки на моем плече. — Я хочу отгул на один день, — отчеканивает Монтегю, принимая сидячее положение. — Я заслужил его, Малфой, но твои коллеги считают, что это не так. — В этом все проблема? Блейз, ты оторвал меня от дел из-за ебучего отгула? — Я ощущаю вибрацию в горле, что сдерживает напряжение, не позволяя перейти на крик, — найди Нотта и измени график дежурств, — разворачиваюсь, чтобы наконец уйти из гостиной, — пусть он выберет дату, которую хочет. — Я хочу сегодняшний день. — В этом и проблема, Грэхэм, так дела не делаются, — возражает Блейз, когда я уже одной ногой ступил за порог, — кого я поставлю вместо тебя? Что прикажешь делать? Остановившись, резко разворачиваюсь в сторону Грэхэма. Лицо его бесстрастно и уверено в своей правде. — Почему именно сегодня? — спрашиваю, небрежно взмахивая рукой, — почему не завтра? Может, ты просто уйдёшь по собственному желанию и на этом закончим? — Я заваливаюсь чуть вбок, облокотившись бедром о дверной косяк, — я не сомневаюсь, что твой отец пригреет для тебя место в Министерстве. Поднявшись на ноги, он делает несколько шагов ко мне. — Можем ли мы поговорить наедине?***
Оказавшись во внутреннем дворе замка, мы протискиваемся через толпу сражающихся в дуэлях бойцов. Взглядом указываю Грэхэму на наиболее тихое место, что находится возле главных ворот. — Надеюсь, у тебя что-то серьёзное, — сложив руки в карманы высоких брюк, я выпиваюсь ногтями в кожу. Боль помогает сдерживаться, — я весь внимание. — Я слышал, что Марта ушла из армии, и поскольку она, скорее всего, вернётся в Германию, я хочу успеть перехватить её. Я надрывно втягиваю воздух. Хмурюсь, сузив глаза. Мне послышалось? Какого чёрта он задумал? — И зачем? — спрашиваю монотонно и безлико, чтобы не выдать внутреннее напряжение. Чувствую, как в карманах брюк уже хлюпает кровь, как частички кожи забиваются под ногти. — Ты сам говорил, что на службе никаких личных встреч, верно? — Монтегю растягивает рот в хищной улыбке, и запах въевшегося табака ударяет в нос, — так вот, она больше не моя ученица. Значит и помешать ты мне не в силах. Я смеюсь. Тихо и хрипло, облизывая нижнюю губу. Ковыряю низким каблуком землю, чтобы прикинуть, насколько податливая почва на территории замка и сколько времени мне понадобится, чтобы закопать его тело. Шагнув в его сторону, я наблюдаю, как Монтегю вытягивается в струну, упираясь спиной в холодный камень забора. — А я думал, что ты педик, — рожа Грэхэма краснеет и надувается от возмущения, которое он не способен выплеснуть из-за субординации, и это забавляет ещё больше. Смыкаю губы, глотая подступающий приступ смеха, — я-то видел, как ты пускаешь слюни на задницу Тео. Он открывает рот и замирает, так и не ответив мне на колкость. Я растоптал его эго как дворовую крысу, и, кажется, день становится не таким уж плохим. В следующую минуту мы оба напрягаемся, повернув головы к воротам, до которых всего метров пять. Они с железным скрежетом отворяются, и я, замерев, ожидаю гостя. Люциус? Тёмный Лорд? Кто бы то не был, его компания не будет хуже грёбанного Монтегю. Пара кожаных ботинок ступает на желтую траву. Гостья медленно скидывает капюшон, позволяя пепельным прядям рассыпаться на хрупких плечах, и я теряю дар речи. Думаю, я был прав. День будет что надо.***
ГЕРМИОНА
Я простояла у ворот замка около часа. Несколько раз разворачивалась, готовясь убраться отсюда, но каждый раз награждала себя мысленной пощечиной. Кусала губы. Перебирала параноидальные мысли в закромах своего разума, по крупицам раскалывая их на чаши весов. «— Но ведь ты уже все решила, Гермиона. К чему теперь эти сомнения?» — размышляю, кусая ноготь большого пальца. Нет у меня никакого плана, но Аластору я об этом, конечно, не сообщила. Выход один: вернуться в штаб и унижаться перед Малфоем, пока его напыщенное сиятельство не снизойдёт и не примет меня обратно. Не верю, что сработает, но попробовать стоит. Думаю, он обязательно не упустит возможность извлечь выгоду, потребуя что-то «взамен». От этих размышлений меня передёргивает. Давай же, просто открой ворота и сделай это. Быстро и резко, отключив голову. Как пластырь отодрать. Опускаю ладонь на зачарованное железо и чувствую облегчение, ведь магия узнает меня. Щедро зачерпнув грудью мокрый воздух, проскальзываю внутрь, чувствуя прилив адреналина, скользящий по позвоночнику. Величественный замок, у подножья которого псы разбились на пары и пускают друг в друга проклятья. Вдалеке звучит звон стали, сопровождающийся выкриками. Нужно сосчитать до трёх и найти Пэнси, чтобы она сопроводила меня в кабинет Драко. Я найду, что сказать. Всегда нахожу. Скидываю капюшон с головы, щурясь от яркого солнца. Краем глаза улавливаю чьи-то очертания и, вытянув шею, медленно поворачиваю голову. Боже. — Генерал, — он давит на плечо Монтегю кулаком, вдавливая его в забор. Выражение лица Грэхэма источает некое подобие страха, — прошу, выделите мне пару минут. Всего две минуты, клянусь, я не отниму больше времени. Уголки его рта медленно ползут вверх, глаза сужаются. Сейчас начнётся глумливая пляска чертей в его глазах. Мысленно желаю себе удачи и, прерывисто выдохнув, решительно подхожу ближе. — Я хочу служить здесь, в армии. Рядом с вами. Хочу возложить на себя ответственность, хочу сражаться за чистоту крови, за правду и величие Великого Лорда, — выпаливаю быстро и четко, без единой запинки, в то время как Драко уже отпрянул от Грэхэма и, сложив руки на груди, нехотя выслушивает мой позорный дискурс. — Если вы дадите мне шанс, я обещаю не подвести вас. Я помогу вам в любом задании, я… я буду оставаться в своё свободное время, чтобы тренироваться. Пожалуйста, дайте мне ещё один шанс. Выдохнув, я жду его ответа. Язвительную улыбку на его аристократичном лице сменяет странная эмоция, что не нравится мне от слова совсем. Он смотрит на меня в упор так, словно замышляет какую-то гадость. Уверена, так оно и есть. Медленно проводит языком по нижней губе, затем за один шаг преодолевает небольшую дистанцию между нами. — Разве вчера ночью мы не перешли на «ты»? Вспоминаю, как в бешенстве кричала на него на этом самом поле, как называла по имени и безустанно колотила по груди и плечам. Мерзавец. Прозвучало двусмысленно, чего он, очевидно, и добивался. Чувствую, как кровь отхлынула от ног и неприятным жаром прильнула к лицу. Встаю на носочки и заглядываю за спину Драко; от возмутительного высказывания Малфоя щетинистое лицо Монтегю побледнело и вытянулось в недоумении. — Я не хотела фривольничать, — склоняю голову, мечтая зарядить ему по лицу на глазах у всего отряда, а потом сделать парочку колдо, чтобы увековечить позор Генерала, — прошу простить мне мою вчерашнюю дерзость. Он лениво склоняется к моему уху, отчего я мгновенно цепенею. Ненавижу себя за слабость и его за то, что заставляет мою кровь стынуть в жилах. — Нет, мне нравится. Давай оставим так, как есть.***
МАЛФОЙ
Я слышу, как в кожаной броне колотится её сердце. Она не смеет двинуться, будто её застали врасплох за чем-то запретным. Это даже не грёбанное смущение, это… чувство стыда, некое стеснение на её лице, что вот-вот полностью покроется алыми пятнами. — Ты принята, если без разговоров примешь моё условие, — произношу намеренно сухо, отстранившись, и замечаю, как расслабляются её плечи, — с этого дня Грэхэм больше не тренирует тебя. Теперь ты моя ученица. Держусь, чтобы не взглянуть в лицо Монтегю. Представляю, в каком негодовании прибывает этот идиот. Глаза Марты округляются, словно вот-вот покинут свои орбиты. — Что-то не так? — Нет-нет! — она долго и оживлённо кивает, — конечно, это честь для меня. — Вот и славно, — развернувшись, я наконец позволяю себе молчаливое ликование; широко улыбнувшись, я выпрямляю спину и направляюсь в замок. — У тебя двадцать минут, чтобы оказаться на поле в полной готовности. — Генерал! То есть, Драко, — я не удостаиваю Марту взглядом, лишь останавливаюсь, позволяя ей продолжить, — я тоже хочу выдвинуть своё условие. Несмотря на мою ошибку, я всё же остаюсь ценным солдатом, поэтому мы оба нуждаемся во взаимном сотрудничестве. Она не перестаёт меня удивлять. Боюсь представить, что ещё может таиться в голове этой женщины. — И какого твоё условие? — Никаких больше детей, — её тон требователен и серьёзен, — что угодно, только не дети. Пожалуйста. Прыскаю, негромко усмехнувшись. Не прощу себе, если упущу возможность немного сострить. — Конечно, Марта. Никаких детей. Мы ведь едва знакомы. Завершив диалог на приятной ноте, я отчаливаю, направляясь в свой кабинет. Нужно привести себя в порядок.***
Я отражаю удар за ударом, только и успеваю хватать ртом воздух. Я его недооценила. Не думала, что Малфой силён во владении холодным оружием. Когда я уворачиваюсь от очередной атаки и уже мысленно смакую его проигрыш, он выставляет ногу в подножке и я, запнувшись, едва не падаю, но все же успеваю поймать равновесие. — Ты деревянная. Двигаешься как огромный тролль. — Это неправда, — я сдуваю прядь с лица, концентрируясь на его оружии, — у меня был отличный учитель. Малфой многозначительно фыркает, маневрируя деревянным кинжалом для тренировок в воздухе. От его надменного выражения лица в пальцах зудит желание сомкнуть их вокруг его шеи. — И кто он? Тролль? Или, может быть, великан? Насупившись, морщу нос. — Ты нарочно задеваешь меня, чтобы раззадорить, и я впала в ярость? — я делаю выпад и завожу оружие, но он ловко уворачивается, и я, пролетев пару метров перед собой, падаю на локти. — Я и не думал. А это сработает? — слышу, как он хмыкает, давя в горле смешок. Я перекатываюсь на спину, сухо откашливаясь от попавших в рот песка и травинок. — Представь, что ты танцуешь, — Малфой тянет мне руку, помогая подняться, — твои движения плавные во время танца, ты паришь над землей, не позволяя партнеру оттоптать носки твоих туфель. Ты должна вести танец, и тогда победа за тобой. — Какая неуместная метафора, — замечаю я, передразнивая Генерала псов. Кто бы мог подумать, что он так легко одобрит неформальное общение, — как глупые танцы связаны с боем? — Когда воздух и дыхание партнера обтекает твоё тело, ты становишься чем-то больше, чем танцором. Ты сливаешься с ветром, сливаешься воедино со временем, предугадываешь пируэты наперёд. Драко откидывает тренировочное оружие в сторону, и шершавая поверхность деревянного кинжала тонет между травинок. С невозмутимым лицом он тянет мне ладонь, будто приглашая на танец. Я оглядываюсь по сторонам, не веря в происходящее. — Ты же не серьезно, — нервно выдавив смешок, что больше смахивает на мышиный писк, я опускаю руку на его раскрытую ладонь, — я не умею танцевать. Я боец, а не танцор. — Я и не сомневался. Ты ужасно неуклюжая, — не слишком близко притянув меня к себе, он переплетает наши пальцы и прокручивает меня вокруг своей оси, — но я научу. Ты научишься плавно двигаться, и это сыграет свою роль в сражении. — Ничего глупее я не слышала, — вздёрнув подбородок, я вкладываю в сказанное всю серьезность, — ты просто не хочешь тренироваться по-настоящему. На его вспотевшем, поблескивающем на солнечных лучах лице, пробегает лёгкое удивление. Опустив голову, он с хитрым прищуром режет меня взглядом, смотря прямо из-под влажной, небрежно разбросанной по лбу чёлки. — В эту пятницу Министр Магии устраивает благотворительный приём в своём поместье, — начинает он, медленно преодолевая расстояние между нами. Его заправленная в брюки рубашка расстегнута до груди, полупрозрачную ткань развивает осенний ветер, — какое совпадение, не так ли? Разве не самый удобный момент, чтобы потренироваться в танце? — Это приглашение? — я нарочно подталкиваю его, ведь появление на балу в Мэноре —отличный способ разведать обстановку и завести новые полезные знакомства. Драко бросает непринуждённый незаинтересованный вид. Ну давай же, пригласи. Пригласи, пригласи, пригласи меня. Позволь снова обвести тебя вокруг пальца, позволь приблизиться к часу твоей расплаты. — Только ради дела, — сухо отрезает он, но я замечаю легкий румянец на его острых скулах. — Домовики скоро подадут обед, — произносит он отстранённо, взглянув на наручные часы, серебристым ремешком закреплённые на его запястье, — пора заканчивать. Он разворачивается и направляется в сторону входных ворот, на ходу поднимая свой кинжал. — Как тебе наша первая тренировка, Генерал? — зачем-то окрикиваю его. Мне плевать, что он думает обо мне, я просто пытаюсь поддерживать более менее дружественные отношения, чтобы в необходимый момент использовать это. Небрежно бросив мне глумливую усмешку через плечо, он щурит дымчатые глаза, одним движением головы смахивая с лица окаменевшие от пота пряди. — Худшее, в чём я когда-либо участвовал.***
Не помню, когда в последний раз принимала горячий душ. Кажется, в прошлой жизни. Ощущения невероятные и, подставляя лицо под струю воды, я легко улыбаюсь, ловя себя на мысли, что обыденная процедура может показаться оазисом в центре бескрайних песков. Вода стекает с гладких волос, скользя по коже, обводя полосами покрывающие бёдра и спину шрамы Марты. Провожу мозолистыми пальцами по рубцам, угадывая их истории. Тот, что на пояснице, самый гладкий, кажется, оставило лезвие тонкое и короткое. Возможно кто-то хотел вспороть её брюхо, но Марта вовремя увернулась, подставляя спину. Мелкие, осыпающие предплечья шрамы напоминают стеклянные осколки —возможно их оставила бомба. Самый продолговатый и широкий, что над коленом, скорее всего был подарен кем-то, кто отчаянно боролся за жизнь, изнемогая в агонии пред её ногами. Представляю, как несчастный сквозь боль вскидывает трясущуюся руку и вонзает нож в её кожу, а затем Марта вонзает остриё в пульсирующую артерию на его шее. Глухой скрип дверных петель застаёт врасплох, и я, быстро закрыв кран, замираю, прислушиваясь к движению за полупрозрачной шторкой. Стянув махровое полотенце с полки, я обматываю его вокруг намыленного тела и прижимаюсь спиной к покрытой испариной плитке. Слышу шаги. Прикусываю кончик языка, стараясь не дышать слишком громко. Через напитанной влагой ткань шторки замечаю приближающуюся чью-то фигуру. — Здесь занято, — насторожившись, говорю строгим голосом. Ванную комнату медленно заполняет бархатный сдержанный смех. Машинально напрягаю мышцы, крепко сжимая руки в кулаки. — Видела, как нелепо ты размахивала палкой на тренировочном поле, — насмехается Рут, — жалкое зрелище. — Чего тебе надо? — крепче прижимаю полотенце к груди, блуждая глазами по бортикам, ища что-то, что может послужить в роли средства самообороны. — От тебя? Ничего, — сквозь мокрую матовую ткань замечаю, как она пожимает плечами, — просто говорю, что видела. — А я видела твою голую задницу, и это тоже зрелище не из приятных. Она хватает край шторки и резко одергивает в сторону. Железные петли царапают перекладину. На Рут надето вульгарное платье с пятнистым узором, напоминавшим окрас леопарда. Её черные волосы зачёсаны и туго перевязаны на затылке, формируя высокий хвост. — Послушай, что я тебе скажу, немка, — она кривит рот, растягивая слова, — хочешь ты или нет, но я все же дам тебе совет: держись подальше от Драко, если не хочешь однажды проснуться в луже крови, — два шага к краю ванной, сопровождающиеся цоканьем железных набоек, — или же вовсе не проснуться. «— Встречный совет, Рут. Смени парфюм, если, конечно, не хочешь намеренно отравить собеседника», — думаю я, но проглатываю эти слова. Опустив взгляд на её руки, я оцениваю внушающую длину и остроту когтей и понимаю, что не могу рисковать. «Одна капля крови, и я снова Гермиона Грейнджер». — Ты глухая? Я жду ответ. — Я поняла, — процедив сквозь зубы, медленно киваю, — мы тренируемся, не более. Она щурит глаза и нагло пялится на меня ещё около минуты, а затем, брезгливо фыркнув, покидает ванную. Чувствую минутное облегчение, но вскоре ноги становятся ватными, и я медленно сползаю вниз по плитке. Мыло на мне успело высохнуть, и теперь тонкой коркой неприятно пощипывает кожу. Будет сложно, Грейнджер. Ты знала, на что шла.***
МАЛФОЙ
Сюин в четвёртый раз окунается в омут памяти, снова и снова изучая ту ночь, когда крысы нанесли удар по штабу. Каждый раз он возвращается и делает заметки в карманном блокноте. Я напряжённо наблюдаю, сидя за столом, стараясь не упустить ни одну его эмоцию. А эмоции на лице солдата разные, должен признать: от нескрываемого удивления до восхищения. — Невероятно, — вынырнув из каменной, источающий голубой свет чащи, он оборачивается, бросая мне восторженный взгляд, — генерал, это невероятно. Подперев подбородок сцепленными в замок кистями, выгибаю бровь, бросая немой вопрос. — Что именно тебя так восторгает? — задаю вопрос, скупясь на эмоции. — Вы позволите? — Сюин бросает взгляд на стул, находящийся напротив меня, и я киваю, позволяя ему присесть, — та девушка, которую вы ищите, Генерал, — опустившись на стул, он складывает руки в замок, — она не связана с тёмной магией. Я хмурю лоб, устраиваясь удобнее. — Что ты хочешь сказать? — То, что вы видели, Генерал, является демоническим проявлением. Тьма и нечеловеческая сила, которую она так легко обрушила на замок — это не её сила, и никакому волшебству такое не сотворить. Это сила демона. Медленно сглатываю, стараясь сдержать переполняющие меня эмоции, что холодной лавиной обрушиваются на голову. Если парень не ошибается, я имею дело с серьезными вещами. Взяв в руки перо для письма, чтобы как-то занять пальцы и не выдать очевидную дрожь, поднимаю взгляд к восторженному лицу солдата. — Хочешь сказать, она заключила сделку с демоном? Чуть навалившись на стол, Сюин Лиджу торжествующе улыбается. Он будто безумный учёный, открывший новый вид смертельного вируса. — Нет. Её лицо за секунду до вспышки и сразу после источает шок и панику. Она сама не знала, что произошло. — Напрягшись, я ожидаю услышать то, чего опасался все эти недели. Я понимал, что ищу вовсе не грязнокровку, просто не хотел себе сознаваться. — Она одержима демоном, Генерал. Она сосуд. Она — его пристанище. И она, скорее всего, одной ногой уже в могиле. Вот оно что, Грейнджер. Ты попалась на чью-то удочку раньше моей, и теперь твою грязную душу пожирает какая-то демоническая тварь. Какая недопустимая неприятность для маленькой пищащей мышки вроде тебя. Интересно, что будет, если ты снова попытаешься проникнуть в замок? Интересно, как себя поведёт монстр засевший в твоём теле? Сдвинув брови, принимаюсь массировать виски. Я должен оповестить Тёмного Лорда немедленно, поскольку тот ожидает получить большее могущество, сладко предвкушая новую силу. Когда лорд услышит, что Грейнджер одержима, сразу откинет идею искать ее, ведь с этого «трофея» ничего не получить. Демоны опасны и кровожадны, а ещё хитры и злопамятны. Я достаточно извлёк из книг. — И сколько ей осталось? — спрашиваю я, зарываясь пальцами в свои волосы. — Этого я не знаю, Генерал. Всё зависит от ее здоровья и самого демона, которым она одержима, — зажав в зубах колпачок от ручки, солдат активно делает записи в своём блокноте, — полгода, если повезёт. Не думаю, что больше. — Я услышал тебя, Сюин, — выдвигаю встроенный под столом ящик и достаю небольшой, наполненный монетами тканевый мешок. Бросаю его на стол. — Отличная работа, — киваю на дверь, — теперь свободен. Приняв плату с благодарностью во взгляде, Лиджу встаёт с места и отвешивает мне поклон, прежде чем выскользнуть в коридор. Я остаюсь наедине со своими мыслями и догадками о том, как же Грейнджер умудрилась вляпаться в такое дерьмо.***
ГЕРМИОНА
— Здесь любовные напитки, — плетусь вслед за Пэнси, внимательно осматривая пыльные полки, заставленные склянками разных форм, — это взрывные зелья, будь аккуратна! — Шикает она, грубо оттаскивая меня от бутыльков с кислотной вязкой на вид жидкостью. Кабинет Паркинсон едва освещён, лишь один небольшой факел прикреплён к стене, легко озаряя подвальную комнату синим пламенем. Высокие стеллажи расставлены в ряд, почти не оставляя пространства для свободного передвижения; мы идём боком, короткими шажками, стараясь не задевать зелья и покрытые паутиной банки с ингредиентами. Я вчитываюсь в этикетки, мысленно записывая, где что находится. Дружба с главным зельеваром армии легко сможет сыграть мне на руку. — В секции «В» находятся яды, — брюнетка черкает карандашом в желтом бланке, вырванном из ежедневника, — рядом «зелья сна» и кое-что покрепче. — А это что? — киваю на глубокую, кипящую над зелёным огнём колбу, над которой вздымаются густые фиолетовые облака, растворяясь под самим потолком. — Моя новейшая разработка, но зелье ещё предстоит протестировать, — загадочно подмигнув, она накрывает кипящую жидкость стеклянной крышкой, — это государственная тайна, между прочим. — Значит, не расскажешь? — мысленно чертыхаюсь ей в затылок, и мы выходим из лаборатории. — Я ничего не делаю просто так, — она закрывает дверь на четыре тяжёлых замка, поверх каждого накладывая незнакомое мне заклинание, — расскажу, если ты тоже мне расскажешь. — И что ты хочешь узнать? — быстро поднимаюсь по извилистой лестнице вслед за Пэнси. Надеюсь, это не вопросы, касающиеся Марты Мюллер, иначе мне придётся придумывать ответы на ходу. — Не знаю. Может, что у тебя с генералом? Кровь мгновенно приливает к лицу, в горле становится сухо. Откашлявшись в кулак, ускоряю шаг в такт брюнетки. — Он пригласил меня на приём. — Это не новость, Рут уже мне все рассказала, — мы сворачиваем вправо, обходим скульптуру, изображающую плачущего кентавра, склонившегося над телом мертвой женщины, — он тебе нравится? «— Почти. Хочу его прикончить». — Возможно, — лгу, и Пэнси игриво толкает меня в бок, — но его девушка дала мне понять, что у меня могут возникнуть проблемы. Пэнс брезгливо хмыкает. — Не девушка она ему, — теперь ясно, почему Рут нервничает, а Малфой в свою очередь не пригласил её. С одной стороны это удваивает мои шансы на сближение с ним, но с другой, теперь Рут запросто будет вставлять мне палки в колёса. Надо подумать, каким способом можно избавиться от неё, не вызвав подозрения. — Но да. Проблемы у тебя точно будут. Рут сумасшедшая. Думаю, что справлюсь с этим. Прикину, что можно сделать по мере развития событий, а пока задаю встречный вопрос, маскируя его под обычную беседу. — Наверное, много важных людей приглашено на этот приём, — мы проходим через резную арку, ведущую в женское крыло. Пэнси скучающе кивает. — Послы из Франции, Албании и Греции, — произносит она, закатывая глаза, — Греция все ещё сомневается, принимать ли политику Великого Лорда, посему Министр взял на себя задачу убедить греческого посла. Интересно. Я знала, что Франция поддерживает Реддла, но впервые слышу про Албанию и Грецию. Щупальца Волдеморта тянутся все дальше, погружая острые когти в чужие территории. Это может стать серьёзной проблемой. Все меньше стран могут стать безопасным пристанищем для беженцев. Мы идём по коридору, цокая квадратными каблуками. Серебряные пряжки на ботинках звенят в такт размеренным шагам. — Между нами, — шепчет Паркинсон, пропуская меня в свою комнату, — я не помню, чтобы Малфой интересовался кем-то всерьёз, так что не возлагай серьезных надежд и ни в коем случае не вздумай влюбиться. — Я и не думала влюбляться, — заставив себя дружественно улыбнуться, я внутренне плююсь от одной лишь мысли о нём. Перед глазами всплывает ужасающая картина, где Малфой, прижав меня к холодной стене подземелий, не скрывая удовольствия на испачканном невинной кровью лице, ломает мое ребро, — я же уже говорила, что пришла воевать, а не крутить романы. Бросив изумрудную, расшитую золотом мантию на спинку резного кресла, Пэнси достаёт из кармана облегающих брюк смятую пачку сигарет. — Будешь? Отрицательно качаю головой. Паркинсон подкуривает от кончика своей палочки. — На бал стоит явиться в подобающем наряде, — облако сладкого дыма выскальзывает через открытый рот и тает в воздухе. Распахнув дверцы вместительного, встроенного в стену шкафа, она проводит рукой по ярким тканям. — Выбирай любой. Улыбаюсь. Подхожу ближе, рассматривая платья и костюмы; перебираю в пальцах нежнейший шёлк и мягкий бархат подолов, шурша полупрозрачным фатином. — Немного не в моем стиле, — одёргиваю руку, вспоминая свою миссию, — в конце концов, это скорее дипломатичная встреча. Склонив голову, Паркинсон утомлённо вздыхает, смотря на меня как на ребёнка. Это раздражает. — Неужели ты не имеешь ни малейшего желания предстать перед самим Великим Лордом во всей красе? Сердце пропускает удар. Пэнси продолжает свой монолог, но я не могу разобрать ни слова. В ушах гудит, перед глазами все расплывается. Уже в эту пятницу я снова увижу Волдеморта.