Я со скамьи поднялся,
Опершись в чьи-то руки.
Разглядывать принялся,
Кто дал мне эти муки.
С большим усилием разлепив глаза, я кубарем скатываюсь с кровати и оказываюсь на прохладном полу. Делаю глубокий вдох, чтобы подавить в горле нарастающий ком тошноты. Не помогает. Меня рвет прямо на мои колени. Вытираю подбородок краем простыни и, оперевшись на деревянный каркас кровати, я медленно поднимаюсь во избежание падения в обморок. Желудок скручивается, рёбра пронзает режущая боль. Вяло опустившись на матрас, опускаю голову в ладони, стараюсь отдышаться. Когда содержимое желудка во второй раз оказывается уже на полу, мне наконец становится немного легче. Очевидно, это интоксикация организма. Возможно, я съела какую-то дрянь. Откидываю спутанные волосы от лица и неспешно бреду к умывальнику. Брызгаю ледяной водой на щёки, лоб и шею, мочу волосы, полощу рот и чувствую себя немного лучше. «— Начало в девять. Я бы предпочёл перевести дух, прежде чем дать тебе пару уроков танцев.» Моментально прихожу в себя. Спотыкаясь о край круглого ковра, оторопело лечу к окну, и как только я одёргиваю в стороны тяжелые шторы, наконец, понимаю — я проспала. — Твою мать! — обеими ладонями бью по оконной раме, корча гримасу разочарования. Ночь. У подножья замка ни души. Возле высоких массивных ворот никого, лишь сплошной мрак и сухие, вырванные мощным ветром травинки, разбросанные по земле. Чёрные тучи густо затягивают ночное небо, а единственный косой лунный луч падает на решётки моих окон. Делаю вдох и согревающим движением провожу руками по плечам. Нужно прийти в себя и трезво оценить ситуацию, чтобы понять, насколько все плохо. Есть ли шансы? Хорошо, если так, ведь я буду последней идиоткой, если упущу шанс своими глазами увидеть Тома, а заодно и узнать хотя бы примерное количество его сторонников. Недолго ищу свою палочку. Она оказывается между матрасом и стеной. С помощью бытовых заклинаний избавляюсь от грязи на ковре и коленях, используя гламурные чары, наношу лёгкий макияж; немного подкручиваю ресницы, придаю щекам персиковый румянец. Ещё немного магии, чтобы уложить пепельные волосы в легкие волны, едва касающиеся плеч. — Ну же… да чтоб тебя! — продолжаю бесцельно нашёптывать, бегая из угла в угол, растерянно ища взглядом необходимые предметы, — отлично, хорошо, Гермиона! Хватаю кинжал и круглый пузырь с ядом. Я не планирую устраивать резню, это безумно, но осторожность никогда не будет лишней. Подбегаю к высокому шкафу с одеждой и, распахнув дверцы, чувствую, как отвисает челюсть. Здесь определённо кто-то поработал. «— Я приготовила тебе платье. Чуть короче, чем планировалось, но… думаю, тебе понравится.» Скрипя зубами, нехотя достаю из ровного ряда военных мантий, висящих на перекладине, что-то похожее на праздничный наряд, и мое лицо молниеносно розовеет от стыда. По фасону это действительно напоминает платье. Платье, едва прикрывающее бедра. Платье, полностью состоящее из перламутровых бусин, напоминающих некрупный жемчуг. Ни единого сантиметра ткани, лишь бусины. Провожу ладонью по гладким жемчужинам, не в силах отвести взгляд. Я бы, возможно, восхитились красотой сего наряда, если бы не нынешние реалии, в которые меня, без капли сострадания, с ноги пнула жизнь. Борюсь с собой недолго: минут пять или, может быть, двадцать, после чего в спешке скидываю с себя одежду и с трудом натягиваю на себя узкое платье. Бусины, скользящие по груди и рёбрам щекочут кожу. Взглянув в заляпанное зеркало, я впадаю в ужас. Непозволительно коротко. Настолько коротко, что едва прикрывает ягодицы. Морщусь от бессилия, вспоминая слава Пэнси: «— Шутишь? Ты ведь идёшь в сопровождении генерала! Это большая честь, знаешь ли.» Что ж, надеюсь, что все это не зря, Пэнси. Молю Мерлина и хочу верить, что ты знаешь, что делаешь. Я откидываю сомнения прочь, ведь каждая секунда на счету; стаскиваю бретели хлопкового бюстгальтера и отбрасываю на кровать, поправляя верхнюю часть перламутрового платья. Два крайне осторожных шага к шкафу, чтобы бусины на бёдрах не скатились к пояснице. Осторожно наклоняюсь и тянусь за туфлями на неприлично высоком каблуке. Отлично, Пэнс. Понятия не имею, как доковылять на этом до нужной местности, чтобы в итоге не свалиться на пол от кровавых мозолей на пальцах. Платье, как назло, скатывается, а моя последняя нервная клетка злобно шепчет мне на ухо: к черту все это. Психую, срывая с себя платье, разорвав его на две части: половина бусин рассыпается по полу, укатываясь под кровать. Я быстро надеваю коричневые брюки, бежевую рубашку и на скорую руку закалываю волосы на затылке. Туго затягиваю широкий кожаный ремень на поясе, одновременно запихивая в отдельные секции пару коротких кинжалов и пузырь с ядом арахнида. Прежде чем пулей вылететь из комнаты и помчать по длинному коридору, я срываю с настенного крючка крохотную сумку, по дороге применяя у ней заклинание незримого расширения. Это на случай, если все пойдёт крахом. Пожалуйста, только бы успеть. Только бы успеть.***
Мысленно отчитываю себя за то, что не прихватила с собой тёплую мантию. Быстрым шагом, но все ещё пошатываясь, иду к точке аппарации; она прямо за крепостным забором, в нескольких шагах от массивного дуба, чья кора пропитана чьей-то кровью. — Марта! Стой, подожди! Оборачиваюсь на чей-то голос и прищуриваюсь, пытаясь разглядеть в беспросветной темноте хозяина знакомого голоса. Инстинктивно, скорее даже надрессировано хватаюсь за рукоять кинжала, несмотря на то, что палочка находится всего в паре сантиметрах. Привычка. Кто-то хватает меня за локоть, и я реагирую без промедлений. Секунда. И лезвие впивается в чью-то грудь. — Люмос! — он произносит заклинание, освещая наши лица серебряным светом. — Не могла бы ты убрать это? Клянусь, я пришёл с миром. Рот Грэхэма Монтегю кривится в неприятной, лестной ухмылке. Я убираю нож. — Никогда не подкрадывайся ко мне, — коротко отрезаю я и, поправляя пояс, улавливаю тихий смешок, — эй, я серьезно. Никогда! — Обещаю больше так не делать, ладно? Честное слово. Мы стоим так около минуты. Люмос все ещё сияет на кончике палочки Монтегю. Вокруг нас шумит жухлая листва, что осталась неровными охапками на сухих ветках, холодный ветер бьет в спину, словно толкает меня, гоня в путь. — Который час? — спрашиваю, чувствуя, как скручивается желудок, — я опаздываю на приём. — Сейчас двенадцать, — Монтегю с неким соболезнованием поджимает губы, а я ударяю себя в лоб ладонями, осознавая, каковы масштабы катастрофы, — ты не волнуйся так, они до утра точно не разойдутся. — Драко тоже ушёл? Чёрт, я же… мы договаривались, я сказала, что пойду с ним! — Малфой? Ну, как тебе сказать… Он, в общем-то, быстро нашёл тебе замену. Затаив дыхание, бросаю вопросительный взгляд в его сторону. Хлопаю округлёнными глазами, наверняка, выгляжу глупо, но сейчас мне совершенно плевать. — Замену? — Он ушёл с Рут, — Грэхэм пожимает плечами так, словно это обычное дело, в порядке вещей; он и Рут. Я откидываю голову назад, шумно выдыхая облака тёплого пара. Всё-таки я опоздала. Перечеркнула, скомкала и разорвала на мелкие кусочки потенциально полезную информацию, которую я могла бы добыть. Дело дрянь. — Они ведь давно вместе, ты разве не слышала об этом? Я даже удивился, когда Малфой решил тебя пригласить. Это как-то… странно. Я не хочу отвечать на это ничем: ни кивком головы, ни холодной улыбкой, ни печальной физиономией. Никакой печали, лишь гнев и ярость, бурлящие в груди. Мало того, что чертов Малфой не поинтересовался причиной моего отсутствия, чем подпортил мои планы, так ещё и нашёл мне замену? Кретин. Омерзительный, легкомысленный и надменный, быстро перехватил другую юбку, чтобы успеть развлечься. Потрясно, Гермиона. Об тебя только что вытерли ноги. Для него же лучше не попадаться мне на глаза, иначе хлёсткая пощёчина без сомнений прилетит по его аристократичному лицу. — Как видишь, я тоже без пары, — мерзкий голос Монтегю выдёргивает меня из фантазий, где я луплю Драко по лицу, — предлагаю не портить себе вечер. Идёшь со мной? Долго не думая, я хватаю его за руку, не удосуживаясь не то, что бы ответить, но даже взглянуть на его самодовольное лицо. Уверенным шагом направляюсь к заветному дубу, пока мой спутник плетётся сзади. Не позволю всему пойти крахом. Я явлюсь на сборище ублюдков, чего бы мне это ни стоило. — Миледи, не могли ли вы немного сбавить шаг? — Быстрее, — процедив сквозь зубы, дёргаю его за руку. Оказавшись на месте, готовлюсь к тому, чтобы наконец аппарировать. — Ты забыла надеть подобающий наряд, — замечает Монтегю, с удивлением рассматривая меня. Думаю, я бы поёжилась от его наглого взгляда, если бы не концентрация адреналина в крови. — Как раз наоборот, Грэхэм. Я как никогда готова к веселью.***
Неохотно взяв Монтегю под руку и пиная мелкие камушки носком сапог, я несусь по брусчатке. С каждым смелым шагом, что приближает меня к высокому крыльцу, я с разочарованием осознаю — моя прежняя решимость медленно угасает. Мозг словно жонглирует мнимыми мыслями, что одна за одной мелькают в голове; начнём с очевидного: что, если меня узнают? Разоблачат прямо в танцевальном зале, а после казнят прямо на глазах сотни людей? Трясу головой, гоня прочь страшную картину, в которой невольно представляю своё бездыханное, окровавленное тело в ногах ликующей толпы. А что, если меня ранят? «Исключено, Грейнджер, ты ведь идёшь не на побоище» — думаю я, но все же кутаюсь в утеплённую мехом мантию, по-кавалерски одолженную мне Грэхэмом. Он хоть и неприятен, но особой опасности не представляет, поэтому решаю, что отношения с ним всё-таки лучше не портить . Поднимаюсь по крутым ступеням, вцепившись в ткань мантии настолько сильно, будто она — мой единственный элемент одежды. Монтегю тянет тяжёлую дверь на себя, позволяя тёплому свету просочиться на порог крыльца. Вдохнув полной грудью, проскальзываю внутрь. Сотни мурашек осыпают затылок и шею, как только дверь за моей спиной громко закрывается. Чувствую себя в ловушке. — Вы позволите? — опустив взгляд, обнаруживаю крохотного, даже для свойственного эльфам размера домовика; на нем надет кремовый жакет классического кроя, на голове, придавливая уши вниз, сидит белоснежный цилиндр. Не успеваю ответить, как Монтегю принимается стягивать с моих плеч мантию, стоя позади меня. — Неужели немцы не держат домовиков? — с подковыркой спрашивает он, небрежно бросая мантию в крохотные ручки домовика, отчего тот неуклюже пошатывается. — Выглядишь так, словно впервые их видишь. — Лично я не пользуюсь услугами такого рода, — очень стараюсь мило улыбаться, когда он кладёт ладонь на мою спину, уводя из просторного холла с роскошной отделкой в сторону звучащей музыки, — то есть, я в состоянии справиться с верхней одеждой сама. Мы поднимаемся по широкой лестнице из белого камня. Я скольжу пальцами по гладким, по бокам украшенным узорчатыми листьями перилам. Музыка становится громче. Я чувствую выступающую испарину на лбу и быстро стираю ее ладонью, чтобы не выдать волнение. — Расскажи о своей семье, — вдруг выдаёт Грэхэм, косо улыбаясь в мою сторону, — я совершено ничего о тебе не знаю, а ведь нам ещё вальс танцевать. — Я не танцую, — говорю на выдохе, машинально ускоряя шаг, но он тянет меня назад, заставляя сбавить ход, — я предупреждала Драко об этом. — Драко, — Монтегю протягивает имя генерала, театрально закатывая глаза. Думаю, между этими двумя есть какая-то личная неприязнь. Нужно не забыть выведать об этом, — не будем сегодня о нём, хорошо? Грэхэм сжимает мое плечо рукой, притягивая ближе прямо на ходу. Все мое тело натягивается и каменеет от нахлынувшего отвращения, но, несмотря на это, у меня получается подобрать правильные слова: — Может, для начала ты расскажешь о своей семье? — бросаю ему льстивую улыбку, игриво хлопая ресницами; это работает, судя по тому, насколько быстро мой неприятный спутник расправляет перья. — Отец — помощник министра. Его правая рука, его заместитель. Решает кое-какие важные дела Великого Лорда, когда Люциус отсутствует или же не справляется. — Продолжаю глупо кокетничать, изображая восхищение, позволяя Монтегю продолжить, — мама ведёт свой бизнес — торгует драгоценностями. Ей чужды политические дела. Молча мотаю на ус, пряча в дальних уголках разума новые сведения. Правая рука министра, значит… Интересно. — Твоя очередь, Марта. Ступив на последнюю ступень, мы оказываемся в широком, светлом коридоре; по обе стороны стен расположены высокие белые колонны, вокруг которых вьются золотые виноградные лозы. Под высоким потолком красуется массивная арка из розового кварца. Когда мы проходим под ней, я оглядываюсь, запоминая путь. Мало ли, что может произойти в эту ночь. — Мои родители дан… — я замолкаю на полуслове, но тут же исправляюсь, моментально вспотев от жгучей тревоги, — Колдомедики. Военные, конечно. Латают немецких солдат после сражений. — И поэтому ты решила стать тем, кто наносит боевые травмы, кромсая людей направо и налево? — помещение пронзает громкий искусственный смех Монтегю. Впиваюсь ногтями в ладонь, сдерживая гнев в узде, — какая славная ирония! Мне нравится. — Я «кромсаю», как ты выразился, врагов, — мой тон уже не такой приторно-сладкий, но Грэхэм, кажется, не замечает, что переступает черту, — каждый хорош в своём деле, не так ли? Ты, например, отличный тренер, — принимаюсь льстиво нахваливать его, надеясь, что перед тем, как войти в главный зал, это окажется точкой в нашем неприятном диалоге, — твой отец — отличный политик, а мать — ювелир, да? — он улыбается, искоса поглядывая на меня. Впереди, наконец, виднеется двойная величественная дверь, достающая до самого потолка, — а я солдат. Делаю, что умею. К моему счастью, он молчит. Пользуясь случаем, ускоряю шаг и, оказавшись у входа, тяну на себя обе двери за позолоченные ручки. Громко выдохнув, на мгновение я замираю от восторга, удивляясь внушительным размерам зала и на взгляд оценивая количество гостей. — Ну что, солдат, — мужская рука снова опускается на мою спину, вынуждая мышцы сжаться, — пора повеселиться?ДРАКО
— Должна признать, ваши наёмники выглядят мастерами своего дела, Генерал, — Урсула Флеминг, высокая и безобразно худая женщина лет шестидесяти, изыскано зажимает длинный мундштук меж пальцев. Ее волосы с серебристой проседью собраны с аккуратный пучок на затылке, на дряблой шее лежат драгоценные камни, что поблескивают в тёплом сиянии свечей, — благодаря этим прекрасным юношам мы можем спать спокойно. Вы проделываете блестящую работу, дорогой. — Благодарю, — легко подхватываю запястье женщины и чуть наклоняюсь, чтобы, как и полагается, коснуться губами костяшек, — рад видеть вас здесь, миссис Флеминг. Урсула снисходительно тянет сухие губы в улыбке, и через пару мгновений её внимание привлекает незнакомый мне мужчина. Низкий и пухлый, на вид ее возраста. Чёрный пиджак, сшитый по размеру, едва ли не трещит по швам. Кажется, ещё пару нелепых движений, и ткань с треском порвётся. Когда мужчина увлекает Урсулу Флеминг разговором, я облегченно выдыхаю, забирая с витающего в воздухе серебряного подноса хрустальный фужер с игристым напитком. Бальный зал кишит аристократами; французами и итальянцами, албанскими послами и гостями из Греции, которых так жаждет переманить на свою сторону Люциус. Греческие волшебники владеют ресурсами, многие из них профессиональные зельевары, большинство изучает древнейшую чёрную магию, способную сыграть на руку Великому Лорду. Наблюдаю за тем, как некоторые из них высокомерно расхаживают по залу, не стесняясь пробовать напитки и угощения, пока Люциус стелится перед каждым из них. Убогое зрелище. Блядский цирк. — Мне скучно, — Рут висит на моем плече, намертво вцепившись ногтями в гуанако моего иссиня-чёрного фрака, — хочу веселья. Как насчёт поискать более укромное место? Захватим выпивки, я покажу тебе своё новое белье… Она не на шутку выводит меня из себя. Все ещё держу себя в руках, стараясь не повышать голос на даму, но стоит ли говорить о том, сколько раз я пожалел о своём выборе касательно Рут? Думаю, нет. — Можешь, но без меня, — я повторяю это четвёртый раз за вечер, и с каждым разом у меня получается все менее дружественно, — я обещал быть здесь, когда Пэнси и Тео представят своё изобретение, поэтому мы и стоим у сцены. Нахмурившись, она хватает очередной бокал и вмиг опрокидывает его, ничуть не поморщившись. Скривившись, наблюдаю за её покосившимся от алкоголя взглядом. Надеюсь, она не добавит мне проблем. — Мне нужно припудрить носик, — шепчет она прямо возле моего лица и, оставив скользкий поцелуй на моей шее, наконец выпускает меня из объятий, — никуда не убегай, мой генерал. — Безусловно, — когда цоканье её шпилек отдаляется смешиваясь с толпой, я наконец чувствую, как напряжённые плечи медленно опускаются. Делаю глубокий вдох, и перевожу взгляд в сторону сцены: Высокая сцена возведена у длинных окон, прямо возле стены. У подножия толпятся люди, ожидая узреть могущественнейшего правителя магической Британии. Под аккомпанемент лязгающих бокалов и женского хохота в зале звучит классическая музыка. Пригубив немного вина, возвращаю бокал на поднос. Мне негоже сегодня напиваться до потери сознания поскольку всё, что я вижу перед собой — отнюдь не повод для веселья. Мне присуща своя роль, отыграть которую я обязан на профессиональном уровне. Иначе последствия мне хорошо известны. Один неверный шаг, и наказания не избежать. Окидываю взглядом толпу, находя своих ребят; сейчас они выглядят как почтенные гости, нежели солдаты, но они собраны и трезвы, и я горжусь ими. — Сын, — напрягаюсь всем телом. Сжимаю ладони, ненавистно втягивая носом воздух, смешавшийся с ароматом ещё с детства знакомого парфюма, — вижу, у тебя все под контролем. Тёмный Лорд будет доволен тобой. Если все пройдёт так, как и задумано, уверен, он простит тебе твою недавнюю дерзость. — Понятия не имею, что и как должно пройти, Министр. Я здесь, чтобы продемонстрировать внушительное количество солдат, разве это не все? — отец стоит сбоку от меня. Мы оба смотрим перед собой, избегая встречи взглядами, — в ваши политические игры я играть не намерен. — Не гони лошадей, Драко, — Люциус салютует кому-то из своих коллег фужером, но не делает ни глотка, — солдаты Волдеморта — это опытные боевые маги и пожиратели смерти. Ты и сам прекрасно знаешь, как устроена система. А твои мальчишки? Солдаты? Не смеши меня, — скрипя зубами, поворачиваю голову в сторону отца, — ты управляешь кучкой наёмников, которые лишь истребляют грязнокровок и предотвращают мятежи. Не путай своих псов с настоящей армией. Когда отец заканчивает свою триаду, я уже готов вырвать трахею из его груди. Голыми, блять, руками. На глазах у двухсот людей, уже на порядок пьяных и веселящихся. Прервать эту ёбанную пирушку, внести свою лепту в сегодняшний вечер. Скривив губы, я тянусь в карман жакета и нащупываю древко. Крепко обхватив древко, я задумываюсь о том, пустить ли мне Круцио в Министра Магии либо же просто воткнуть палочку в его ухо. Но закончить мысль я не успеваю. Люциус молча и довольно быстро отчаливает в сторону сцены. Пробирается сквозь толпу, попутно кланяясь гостям, и под бурные аплодисменты и свист вальяжно поднимается на величественную, украшенную гипсовыми змеями сцену.ГЕРМИОНА
Я сосредоточена и собрана, как никогда раньше. Стараюсь держаться в стороне, крепко сжимаю хрустальную ножку наполненного выпивкой фужера. Грэхэм не отходит от меня ни на шаг, чем прилично усложняет мне работу. Он любезничает с дамами возрастными и их дочерьми, жмёт руки иностранным и английским политикам, обменивается радушными приветствиями почти с каждым, кто встречается на нашем пути. Я стараюсь улыбаться. Молча. Как бы я ни боролась, подсознательный страх оказаться разоблаченной не отпускает меня с момента появления в поместье. — Хочешь, я познакомлю тебя с отцом? — Монтегю шепчет возле моего уха, — уверен, ты ему понравишься. — Конечно, это честь для меня! — прильнув к плечу Грэхэма, одариваю его воодушевленным взглядом. Возможно, мне и не понадобится Драко. Вполне вероятно, что помощник министра знает секрет могущества Реддла, как и местоположение его пристанища. — Сейчас? Он здесь? Вытягиваюсь на носочках, всматриваясь в толпу. — Должен быть, — когда я чувствую, что ладонь Монтегю медленно спускается к моей пояснице, я надрывно выдыхаю. Мне хочется врезать по его щетинистому лицу, но я держу себя в руках, — только для начала придётся выслушать речь министра. Зал аплодирует, кто-то свистит сквозь пальцы. Не думала, что чистокровные аристократы могут так сильно шуметь. Поднимаю взгляд к сцене и вижу Люциуса Малфоя; на нем бордовый костюм строгого кроя, на ногах лаковые туфли, а длинные волосы уложены в аккуратную мужскую косу, доставшую до лопаток. Он склоняет голову в поклоне и бросает короткий жест рукой, призывая гостей к тишине. Я замираю, готовясь к грядущей речи Министра магии. — Прошу минуту внимания, дамы и господа, — мелодично лепечет он сквозь радушную улыбку, легонько постукивая серебряной ложечкой о край своего бокала, — союзники и просто гости моего скромного жилища. Безмерно рад видеть вас этим вечером! Надеюсь, вы приятно проводите время, друзья, — волшебники в праздничных платьях и костюмах завороженно глотают каждое слово Малфоя старшего. — Не люблю пустую болтовню, поэтому сразу, без лишних слов передаю слово Великому правителю магической Британии. Лорду Волдеморту! В этот момент мои ноги подкашиваются, и меня ведёт в сторону Грэхэма; он подхватывает меня за талию, сохранить баланс. — Душа моя, ты слишком налегаешь на вино, — сквозь жеманный смешок произносит он, по собственнически касаясь носом моих волос. Я никак не реагирую на этот интимный жест, лишь неотрывно пялюсь на сцену, ожидая выхода Реддла. Гул толпы перерастает в тихий ропот, в зале слышится лишь осторожное перешёптывание. Мужская фигура неспешно поднимается по ступеням, ведущим к сцене, и когда пара остроконечных туфель ступает на последнюю ступень, я прищуриваюсь, стараясь узнать этого человека. Мужчина, на вид не старше двадцати пяти. Рост около метра восьмидесяти, каштановые кудри, уложенные в аккуратную причёску. Острые скулы, мужественный подбородок, чёткая линия челюсти. Нос с небольшой горбинкой посередине. Если приглядеться, можно увидеть несколько родинок на левой щеке. Широкие плечи. Под чёрной распахнутой мантией виднеется шёлковая рубашка, заправленная в строгие чёрные брюки. Пальцы левой руки усыпаны тяжелыми перстнями. Нет, это не он. Не может быть, я не верю. — Очень любезно, что ты собрал здесь сегодня столь очаровательных людей, Люциус, — невозмутимый низкий голос разливается по залу, однако продолжение его речей я не в состоянии разобрать. В ушах звенит, гул чистокровной массовки, толпящейся у сцены, как сдавливает виски. Чувствую подкатившую тошноту, поэтому хватаю бокал с ближайшего подноса и выпиваю до дна. Том Реддл, чтоб его, каким-то образом вернул себе человеческий облик. Это означает не что иное, как то, что могущество его неоспоримо велико. Значит, дела обстоять значительно хуже, чем я представляла. Голос Реддла льётся мягкой вибрацией, пока он воодушевлённо рассказывает о преимуществах магической Британии, важности чистой крови и военных успехах его армии. В эти минуты я не могу отвести глаз от сцены. Пред глазами мелькают слишком яркие картинки, где ублюдок бросает непростительное в моего лучшего друга. Безжизненное тело Гарри падает на грязную землю, дождь смывает с его холодной кожи сгустки свежей крови. «— Убей.» Недоуменно верчу головой, беглым взглядом ища хозяина незнакомого голоса. Тело покрывается мурашками, а кончики пальцев немеют, когда кровь начинает стыть в жилах. По правую руку в развалку все ещё стоит Монтегю, потягивая скотч из своего рокса. Его стеклянные глаза с потрохами выдают нешуточное опьянение. Слева толпятся разодетые в пышные юбки девушки; они завороженно наблюдают за Томом, артистично и плавно жестикулирующим в такт своим словам. «— Убей его. Убей сейчас же.» Я кручусь волчком вокруг себя, запинаясь о свои же ноги, скольжу по блестящему паркету. Толпа вокруг меня с воодушевлением продолжает пялиться в сторону возвышающейся сцены. Ни одного подозрительного лица. Никого. «— Ну же, смертная! Уничтожь его. Убей. Вырви ему сердце. Или я напрасно наделил тебя могуществом?» Задержав дыхание, я ощущаю пульсацию в висках, а в горле пересыхает, отчего я чувствую себя выброшенной на сушу морской утварью. Здесь слишком шумно и катастрофически мало кислорода. Мне нужно на воздух. Сейчас. — Эй, ты в норме? — чёртов Монтегю обводит пальцы вокруг моего плеча, бросая на меня озадаченный взгляд, — выглядишь так, словно призрака увидела. «— Хуже.» — думаю я, но молчу. Около минуты ищу глазами выход, но вдруг взгляд застывает на выделяющихся платиновых волосах, аккуратно зачёсанных к затылку. Пара глаз цвета утреннего тумана пристально пялятся в мою сторону. Прямо на меня, черт бы его побрал. Плотно сжав губы, он потрошит меня своим острым, как сектумсемпра, взглядом. Его ладонь крепко сжимает края узорчатого фужера. Секунда — и он залпом опрокидывает искрящееся шампанское внутрь, затем, облизнув губы, громко ставит бокал на витающий рядом поднос и пулей летит в мою сторону, пробираясь сквозь толпу и буквально расталкивая людей плечами. — Г-грэхэм, — заикаясь, мямлю я, робко топчась на месте, словно юная третьекурсница, — ты не раздобудешь для меня стакан воды? Кажется, я слишком много выпила, — лгу я, с ужасом наблюдая, как едва ли не бежит в нашу сторону разъярённый Генерал. — Конечно, — Монтегю оставляет лёгкий поцелуй на пальцах моих рук, а я молюсь Мерлину о том, чтобы он поскорее убрался к черту, — никуда не уходи. — Я буду здесь. Побыстрее, пожалуйста. Держась за шею, я имитирую кашель, и вскоре Грэхэм понимает намёк; развернувшись на каблуках, он быстро сливается с вереницей чистокровных волшебников.ДРАКО
— Прощу прощения, — не глядя бросаю извинения в сторону ворчащего незнакомца, которого слишком сильно оттолкнул в сторону. Просто не рассчитал силу. Тёмный Лорд продолжает толкать речь со сцены, пока я машинально несусь вперёд. Среди толпы она выглядит растерянной. Ее округлённые глаза бегают из стороны в сторону так, словно ищут выход. Поздно, мелкая лгунья. Бежать некуда. Все происходит слишком быстро. Мое тело действует не дожидаясь мозговых импульсов; на ходу хватаю ее за запястье и ускоряю шаг, стремительно направляясь к выходу из зала. Тяну её сильнее и резче, чувствуя физическое сопротивление. Ну уж нет, Мюллер. В этот раз тебе не спрятаться. Толкаю дверь с ноги, круглая ручка громко ударяется об стену. Тёмный, безлюдный коридор, лишь пара настежь распахнутых окон, впускающих тусклый свет полумесяца, — отличное место, чтобы скрыться от посторонних глаз. Разворот, и я обеими руками вдавливаю ее в стену. Держу крепко, но рассчитываю силу. Не хочу делать ей больно, я намерен лишь услышать, какое оправдание она придумает. — Как тебе игристое? — первое, что приходит мне на ум, когда, заглянув в ее сузившиеся глаза, я не нахожу ни сраной капли сожаления, — кажется, партия выдалась слишком кислой. Мерзость, не так ли? Грудь Марты вздымается в такт моему неровному дыханию, пока я продолжаю крепко прижимать ее плечи к стене. Несколько белоснежных прядей выбились из небрежного пучка, на вид собранного наспех, и теперь хаотично падают на алые щёки. Ее глаза блестят, а брови нахмурены так, словно она с минуты на минуту вскипит как чайник. Исключено. Сейчас моя очередь рвать и метать. — Ты так извиняешься? — надменно спрашивает она, заставая меня врасплох. Какого хрена, Марта? Ты же не серьезно? — потому что если да, то у тебя чертовски плохо выходит. Постарайся лучше, — отрезает она и резким движением отталкивает меня. Отшатнувшись назад, я некоторое время удивлённо пялюсь на неё, но быстро беру себя в руки. — У тебя нет ни капли стыда, я прав? — она молчит, яростно разгоняя своё дыхание. Кажется, ещё пара мгновений, и Марта начнёт дышать огнём, как херов дракон, — Я прав. Как ты можешь поступать так? Ведёшь себя как надменная сука. Грубо? Возможно я перегибаю палку, но видит Мерлин, это самое лучшее, на что я сейчас способен. — Я даже слушать это не стану, — отчеканивает она и уже намеривается уйти, но я успеваю поймать ее руки, — пусти! Какого дьявола, Малфой? — Хочу, чтобы ты набралась смелости и объяснилась, — рычу, встряхнув ее за плечи, — если ты, конечно, не жалкая трусиха. Или предпочитаешь уносить ноги, поджав хвост? — Да ты просто невозможен! — она срывается на крик и толкает меня в грудь ладонями, в то время как я начинаю все меньше её понимать, — ты просто бросил меня одну в замке, прихватив с собой Рут, а теперь ждёшь от меня объяснений? Знаешь что, Малфой? — она с фанатизмом тычет в меня указательным пальцем, так, будто нарочно пытается сделать больно, а ее звонкий голос все громче разливается по коридору, — у тебя невероятно раздутое эго! Поработай над этим, пока кто-нибудь не вырвал твой ядовитый язык!ГЕРМИОНА
— Я ждал тебя два ёбанных часа, — он цедит сквозь зубы, его разъярённые глаза поблескивают во мраке ночи, — два часа стоял как идиот, пока мои подчинённые шептались, косо пялясь на меня, а после беззаботно аппарировали в мой дом первее меня. Мой, блять, дом, Марта. Что тебя так отвлекло? Я вижу, как старательно он сдерживается, чтобы не заорать во все горло. Вижу, как надувается и пульсирует вена на его шее, скрытая под расстегнутым воротом рубашки свободного кроя. Я инстинктивно вжимаюсь спиной в стену и искренне радуюсь ее прохладе, потому как мне кажется, будто тело мое вот-вот вспыхнет. — И теперь я вижу тебя среди гостей, а рядом вьётся блядский Монтегю, — тембр его голоса выравнивается, а на губах уже витает издевательская ухмылка. Поражаюсь его способности меняться в мгновение ока. — Скажи мне вот что, — наклонившись к моему уху, Малфой искусственно усмехается, — он уже успел залезть к тебе под одежду? В следующий миг все происходит будто во сне; неконтролируемо, по инерции. Взмах руки, и хлёсткая пощёчина прилетает в область его правой скулы, оставляя после себя пульсирующий красный след. Малфой не отшатывается, не касается места удара. Медленно поворачивает голову к моему лицу, и мы встречаемся взглядами. Возможно, я не рассчитала удар. Ладонь горит от сильного шлепка, незаметно тру ее об ткань брюк. Глупо, Грейнджер. Идиотский поступок, лишенный здравого смысла. Страшно представить, какое наказание меня ждёт. Вспомнив своё проклятье, я сильнее сжимаюсь, опасаясь, что он ранит меня. В таком случае мне не миновать гибели. Между нашими носами не больше сантиметра. Чувствую его горячее дыхание на моей щеке и ямочке над верхней губой. Нехотя вдыхаю уже запомнившийся мне аромат имбиря, мёда, и запах ещё не выветривавшегося шампанского, которое он, вероятно, пролил на манжеты своих рукавов. Его брови нахмурены, его взгляд, напоминает оголенные провода. Опасно, лучше не касаться. Вынырнуть из-под рук, которыми он упирается в стену, нависая надо мной. Надо бежать. Спасаться, но я продолжаю стоять и послушно ждать своей казни. Только вот вместо того, чтобы вынести мне приговор, он наклоняется, и накрывает мои губы своими. Так, словно он ждал этого слишком долго и проявлял железную терпимость, но в какой-то момент эмоции взяли верх. Я слышу низкий стон, который он не намерен сдерживать, и с удовольствием проглатываю его, позволяя углубить поцелуй. С удовольствием, несмотря на то, что меня целует чертов Драко Малфой. С удовольствием. Возможно, это и есть моя казнь, ведь этот поцелуй — не что иное, как глубокая пропасть, в которую я вот-вот сорвусь, если не оттолкну его. Вместо побега я зарываюсь пальцами в его шелковистые волосы, пока Малфой вжимается тазом в мои бёдра. Когда я кусаю его нижнюю губу и чуть оттягиваю, он хрипло усмехается, но быстро возвращает себе поцелуй, крепко вжимая меня в стену. Я должна прийти в себя и зарубить себе на носу, что мне не должно это нравиться. Мне не может хотеться чего-то большего с Малфоем, когда мир вокруг рушится, а я все ещё продолжаю топтаться на месте, теряя ценное время. Вспоминаю свою цель и направляю мысли в правильное русло. Так надо, Грейнджер. Он не может тебе нравиться. Помни, для чего ты здесь.ДРАКО
Грудью чувствую трепет ее тела. Выставляю ногу меж ее бёдер и замечаю, как Марта сжимает мое колено. Я ощущаю тянущееся напряжение; приятное покалывание в груди, перерастающее в жар. Однажды я слышал, что магглы называют этот феномен «химией», что происходит между двумя людьми. Или искрой. Сомневаюсь, что это так. Это не что иное, как магия. Неизвестная и не изученная никем, та магия, что не один век остаётся тайной. Потому что никак, блять, иначе не объяснить это чувство. — Расскажи, почему не пришла в назначенное место, — я медленно целую линию ее челюсти, плавно переходя на шею и ключицы. Чем тяжелее она дышит, тем больше вероятность, что я прямо здесь сниму с неё одежду. — Думаю, я… господи, — Марта притягивает меня ближе, через мокрую рубашку чувствую, как она впивается в меня пальцами, будто сейчас потеряет равновесие, а я — её единственная опора. Улыбаюсь, не прерывая поцелуев, — думаю я отравилась. Мне стало плохо, и я уснула на несколько часов, а потом… боже, Драко… — Продолжай, — скольжу ладонями вверх по ее животу и рёбрам, задерживаясь на округлой груди и замираю, осознавая, что сейчас на Марте нет белья. Мне сегодня чертовски везёт. Коротким, надавливающим движением обвожу очертание твёрдых сосков, Марта стонет, запрокидывая голову назад, открывая мне новые места для поцелуев. Я едва касаясь, провожу языком от ключицы до груди. Чувствую, как наши тела дышат и плавно двигаются в унисон, внемля жадным прикосновениям. — Что было дальше? — сдавленным голосом шепчу в ее волосы, медленно уводя одну ладонь вниз, — ты не закончила. — П-потом я выбежала на улицу, но тебя не обнаружила, — моя ладонь сжимает внутреннюю сторону её бедра, и Марта подаётся навстречу моим пальцам, — но Грэхэм перехватил меня у точки аппарации, и мы вместе… Резко отпрянув, пытаюсь прийти в себя и поймать её взгляд. Кровь еще приливает к лицу, но разум молниеносно трезвеет. Пухлые и мокрые губы Марты приоткрыты, взгляд расфокусирован, а я, кажется, начинаю складывать пазл в правильной последовательности. — Что ты сказала? Одновременно мы оборачиваемся на звук отковываемой двери. Опускаю взгляд и замечаю ошарашенного домовика. — В чём дело? — грубо спрашиваю я, мечтая, чтобы он свалил. — Хозяин Драко просил найти его, когда друзья выйдут к гостям, — домовик оглядывается назад, из приоткрытой двери слышится волнующийся голос Теодора. — Идём, — переплетаю пальцы с пальцами Марты, и на этот раз аккуратно увожу её вслед за собой.ГЕРМИОНА
Крепко держа мою руку, Драко ведёт меня обратно в бальный зал. Быстро переставляя длинные ноги, он умело огибает попадающихся на нашем пути гостей. Стараюсь не отставать, полушёпотом извиняясь перед окружающими то ли за свою неловкость, то ли за наш внешний вид; моя одежда смята, верхние пуговицы блузки расстегнуты, а щёки все ещё пылают. Малфой выглядит не менее помятым; его волосы взъерошены, мокрая от пота рубашка прилипает к груди и спине, а на шее небрежно болтается ослабленный галстук. Мне кажется, что все вокруг осуждающе смотрят на нас, но Драко, кажется, совсем не интересуют косые взгляды. — Как я уже сказал, магический капкан работает по принципу «поймать и обездвижить», что абсолютно безопасно для потенциального преступника, — Малфой наконец останавливается прямо у подножья сцены и устремляет сосредоточенный взгляд на Тео и Пэнси, пока я пытаюсь отдышаться, — мы ловим преступника и передаём его живым и невредимыми в руки правосудия. Вытянув шею и встав на носочки, я наблюдаю за тем, как Тео отходит в сторону, вежливым жестом приглашая Паркинсон занять центральную часть сцены. — Как только капкан ловит жертву, магия парализует конечности и подавляет магию, — прищурившись, я наблюдаю, как с искрой в глазах Паркинсон демонстрирует залу светящийся обруч диаметром не более тридцати сантиметров. Она крайне осторожно кладёт обруч на деревянные доски и наводит древко в самый центр. Взмах палочки, и обруч увеличивается в несколько раз, загораясь ярко-зелёным светом. Это хитрое изобретение издаёт звуки, напоминающие электрический разряд. По залу проходит восторженное оханье. — Мисс Паркинсон, но разве крысы не прячутся под землей? — раздаётся охмелевший голос из толпища, — или вы планируете рыть подземные ходы, чтобы расставлять свои ловушки прямо там? Все внутри меня сжимается, но я стараюсь изобразить искреннюю гордость за псов и новое изобретение Тео и Пэнси. Драко остаётся невозмутимым. Послезавтра я выведу их. Послезавтра Джинни и малыш будут в безопасности. — Генерал считает, что крысы покинули подземелья сразу после того, как почти все члены сопротивления были убиты, — отвечает Тео, опуская ладонь на плечи взволнованной этим вопросом Пэнс, — вам не о чем волноваться, господа. Наши люди знают, что делают. — Безусловно, — пальцы Драко до боли сжимают мои. Бросаю ему суровый взгляд и замечаю, как напряжены его плечи и спина. Он медленно оборачивается, и я мгновенно следую его примеру. — Драко знает, что делает. Верно, Драко? Я делаю громкий, рваный вдох. Чувствую, как грудная клетка сдавливает сердце, в данный момент работающее в нечеловеческом темпе. Это выброс адреналина, заставляющий мою кровь закипать. Это гребанный, мать его, Волдеморт, стоит пред нами, болтая на дне хрустального бокала остатки шампанского. — Да, мой лорд, — я знаю Малфоя со школьной скамьи, и я точно помню, как звучит его ненависть. Помню ее запах, точно узнаю ее на ощупь. Бросаю косой взгляд в его сторону, и, на мое удивление, замечаю пылающие языки пламени в его зрачках, — я знаю, что делаю. Реддл снисходительно кивает и переводит вызывающий взгляд на меня. В его глазницах поблескивает интерес. Драко едва заметно тянет меня назад, отчего я, не сдержавшись, ошарашено пялюсь на него. — Не знал, что среди моих солдат можно отыскать столь изумительный бриллиант, — Реддл опускает взгляд к моему значку, — не представишь нас, Драко? — Марта Мюллер, мой лорд, — холодно отрезает Драко, почти до хруста стискивая мои пальцы. — Моя ученица. Совсем юная и неопытная, но я работаю над ее навыками. — Марта, — Том натягивает фальшивую улыбку, когда его взгляд находит наши переплетенные пальцы, — вот как… — У вас прекрасная палочка, Великий Лорд, — чтобы как-то перевести тему, я произношу первое, что приходит в голову, но тут же прикусываю язык, — я хотела сказать… Для меня огромная честь лично познакомиться с вами, мой лорд, я… я прошу прощения. Наклоняюсь в низком поклоне и крепко зажмуриваю глаза. Боюсь, что ляпнула что-то не то. — Четырнадцать дюймов, красное дерево, — вдруг произносит Том, и я осторожно выпрямляюсь, наблюдая, с какой любовью он поглаживает кривую поверхность своего древка, — сердечная жила… — Дракона, — слово само срывается с губ. Порицающе взглянув на меня, Малфой снова сжимает мои пальцы, — ради Салазара, прошу простить меня, я безумно взволнована. Том ухмыляется. Кажется, мне удалось изобразить обожание, и он с лёгкостью купился на мою игру. — Дракона? — повторяет он, немного наклонившись ко мне, — нет, я не говорил о драконе, милая. Что насчёт сердечной жилы давнего врага, которого лишь спустя долгие годы мучительного ожидания мне удалось уничтожить? Его слова как удар тупым предметом прямо в затылок. Безжалостный и внезапный, который не ожидаешь. Мое дыхание учащается, а глаза начинают предательски слезиться, когда я понимаю, к чему он ведёт. Гарри. Мой взгляд бегает от палочки к его ухмылке. Сейчас достану кинжал и отомщу. Воткну прямо в сонную артерию, как учил Драко. Сейчас. Сейчас, сейчас. Я сглатываю сладкую от шампанского слюну, позабыв о своей миссии. Жажда мести берет надо мной верх. Стараюсь незаметно потянуться к моему поясу, но от неизвестного грохота резко подпрыгиваю на месте. Звон разбитого хрусталя, пара кровавых капель на пальцах Тома, что секунду назад сжимали его фужер. Малфой мгновенно достаёт древко из своей кобуры, и разбросанные по залу псы оперативно следуют его примеру. Толпа в ужасе расступается, открывая вид на сцену, на которой в боевой позе стоит Пэнси; она вытягивает палочку перед собой, направляя оружие прямо темного Лорда. Меня охватывает паника. — Никто в этом зале больше не притрагивается к выпивке! — кричит она, сдувая чёрные волосы, упавшие на ее собранное лицо. Чтобы понять, кто именно пустил заклятье в фужер Тома мне не нужно много времени. В следующий миг бокалы летят на блестящий пол, звон хрусталя смешивается с хриплым кашлем сотни людей. Волшебники падают на пол, хватаясь за горла и животы, кто-то, задыхаясь, плюётся кровью, некоторые кричат, моля о помощи. Возвращаю внимательный взгляд к Паркинсон; она поднимает вторую руку над головой, демонстративно встряхивая в воздухе пустой, стеклянной колбой. — Их грёбанное море в одном из коридоров, — проследив за ее взглядом, я понимаю, что Пэнс обращается к Драко, — как минимум в половине бокалов присутствует яд, Драко. Это покушение. Малфой выглядит как никогда собранным и решительным. Кажется, словно он каждую минуту готов дать отпор; он тянется к рукояти моего кинжала и с металлическим лязгом достаёт его, чтобы вложить в мою ладонь. — Ты как в воду глядела, — произносит он, смотря в противоположную от меня сторону, — убирайся отсюда. Живо. Я вздрагиваю, когда над нашими головами раздаётся грохот. Синий дым стремительно заполняет бальный зал, оставшиеся в живых люди несутся к выходу, создавая толпище у дверей. Под потолком раскачивается массивная стеклянная люстра, и в следующее мгновение она падает на пол, разбиваясь на мельчайшие осколки. Помещение поглощает темнота и звуки сражений. Болезненное жжение на моем предплечье заставляет прикоснуться. Провожу подушечками пальцев по коже и, заметив свежий порез, с ужасом растираю тёплую кровь. Это конец, Грейнджер. Ты проиграла.