И я уверен, что в аду, Куда по высшему суду Я непременно попаду
В том нет сомнений, Ты будешь первою в ряду Моих мучений.
Роберт Бернс
ДРАКО
В эту самую минуту я понимаю, что мой конец близок. Верю в то, что история Драко Люциуса Малфоя подходит к концу. Чувствую вкус смерти на языке, вдыхаю её запах. Интересно, моё тело сожгут, как это всегда происходит с солдатами, или предадут земле, упокоив рядом с могилой матери? Надеюсь на второе, но тут же обжигаюсь, осознавая, что Люциус не станет суетиться, чтобы угодить мне. Я цепенею, почти с ужасом наблюдая за тем, как чёрные вены расползаются по её болезненно-серому лицу, которое всего минуту назад пылало от мороза. Оно проявляется. Оно просыпается. Что-то живое. Настоящее, чистейшее зло. Без сомнений, оно бросит все силы, чтобы защитить свой сосуд, а заодно прикончит меня. Сейчас я должен рвануть к чертовой матери из этого грёбаного леса, наплевать на грязнокровку и остальных крыс. Надо выжить. Надо бежать. Но я не могу. Мои ноги словно срослись с землёй. Грейнджер громко дышит, её верхняя губа переодически дёргается, что говорит о животной, поглощающей её сознание ярости. Её глаза чернеют. Я делаю рваный вдох, обжигая лёгкие ледяным воздухом. Мгновение, и она уже несётся в мою сторону. Двигается с нечеловеческой скоростью, просто грёбаный нимбус. Я быстро оглядываю растерявшихся псов; парни испуганно аппарируют один за одним. Таков был план — бежать, в случае появления демона. Я готовлюсь следовать за ними; пытаюсь сконцентрироваться, взять себя в руки. Я готов убраться отсюда. Я готов. Сейчас. Она слишком близко. Сейчас… Прыжок, мгновенно преодолевающий расстояние между нами. Блять… В момент аппарации она мертвой хваткой вцепляется в мои плечи, и наши тела сливаются в сумасшедшем вихре. Мы аппарируем, и я понятия не имею, куда.***
Мое тело сотрясает болезненный удар об покрытую изморозью землю. Уверен, что слышал хруст костей. Рёбра дьявольски ноют, когда я осмеливаюсь зачерпнуть побольше воздуха. Скрючиваюсь, издавая ноющий вопль. Сплёвываю кровь на снег и медленно открываю глаза. — Г-грейнджер, — всё, на что я способен — это бессвязно промямлить её имя, — к-как ты делаешь… это? Она замерла в боевой стойке в паре десятков метров от меня. Не уверен, что она вообще слышит мой голос, но всё же настойчиво повторяю вопрос. Она молчит. Стиснутая челюсть. Пылающее дыхание. Взгляд, полный ненависти. Та ли это прыткая Гриффиндорка, которую я знал ещё в школе? Нет, та несносная девчонка, всюду сующая свой вздёрнутый нос, сдохла бы при первой опасности. Глаза этой девушки пылают животной яростью, к чертям вытесняя всю человечность. Игнорируя распирающую от сломанного ребра боль, я медленно встаю, и почувствовав опору ногами, выставляю руку перед собой, обороняясь. Так, словно в десятке метров от меня застыла не хрупкая девушка, а дикий, изголодавшийся по крови зверь, готовый разорвать зубами свою добычу. — Грейнджер. Я не сделаю тебе больно. Я не лгу — сейчас у меня нет ни сил, ни малейшего желания даже касаться её. Я, блять, вымотан этой грёбаной, бессмысленной гонкой. Но я должен доставить её в замок, чтобы Тёмный Лорд наконец оставил меня в покое. Хотя бы на какое-то время позволил мне свободно дышать. — Послушай, я просто хочу знать, — я делаю слишком громкий шаг к ней, и Грейнджер рычит, как грёбаный медведь. Я замираю на месте, — хочу знать, что за тварь в тебе сидит. Ты расскажешь мне, Грейнджер? Расскажешь, как оно овладело тобой? Ещё один шаг; несмелый и короткий, чтобы не спровоцировать зверя. Это не Грейнджер, нет. Это не она. — Гермиона, — мягко произношу её имя надеясь, что это сработает, и Грейнджер одержит верх рад демоном, — Гермиона, ты сильнее его. Ты слышишь меня, я знаю. Ты главная, а не он. Этот дешёвый трюк даёт свои плоды, поскольку цвет ее лица вновь приобретает более здоровый оттенок, а радужки глаз светлеют, возвращая себе янтарный блеск. Взгляд всё ещё застилает пелена. Она выглядит чертовски потерянной или даже напуганной, но я не сбавляю обороты, продолжая давить на нужную точку. Уверен, я ее нащупал. — Я смогу помочь, — парирую я, снова и снова погружая ботинки в хрустящий снег. Теперь я ближе, но недостаточно, чтобы схватить её. В руке сжата палочка, вторая ладонь тянется к магической ловушке Паркинсон, что ремнём прикреплена к моему бедру, — доверься мне, и мы вместе справимся с опухолью, что медленно убивает тебя. Я помогу, мышка. Даю тебе слово.ГЕРМИОНА
— Он лжёт нам. — Раздаётся голос в моей голове. — Лжёт. Лжёт, он… лжёт… — Повторяю как мантру, наблюдая, как Драко, сгорбившись от полученных травм, в медленном темпе двигается в мою сторону. — Он хочет убить нас, но мы не позволим. — Не… позволим… — шепчу, пытаясь сфокусировать зрение; лес плывёт перед глазами, и меня начинает тошнить. — Так убей его. — Что? — Это ощущается как укол в грудную клетку. Я отшатываюсь назад, и спиной наваливаюсь на колючую ель, — я не могу, он нужен мне… — шёпотом, беззвучно уговариваю голос не совершать ошибку, — он мой ключ к Волдеморту, я не могу. Не могу убить Драко. Малфой замер в пяти метрах от меня. Стоит и выжидает, наблюдая, как я болтаю сама с собой. Из-за сдвинутых к переносице бровей, его лоб рассекает хмурая складка, взгляд сосредоточен, а рука осторожно скользит к светящемуся обручу, что способен расшириться и поймать меня, заключив мою магию в магические сети. — Ты обманываешь себя, смертная. Этот мальчишка тебе не поможет, но ты продолжаешь топтаться на месте, потому что ты жалеешь этого человека. — Нет, — хватаюсь руками за виски и надавливаю с такой силой, что кажется, череп вот-вот треснет, — нет, это не так! У меня все просчитано. Я чётко… следую плану… — Вспомни превосходство в его хищном взгляде, когда он явился в твоё пристанище и перерезал весь твой народ. Вспомни, как он потрошил твоих друзей, смертная. Разве он жалел их? Разве он заслуживает твоего прощения? Я зарываюсь пальцами в волосы и с силой оттягиваю кудри, чтобы получить свою порцию отрезвляющей боли. Я не собиралась убивать Драко, чёрт возьми! Мне лишь нужна защита, но кажется, у демона свои планы. — Грейнджер? — он наступает, осторожно шагая ко мне на встречу. Я вскидываю голову и его взгляд сужается, когда мы встречаемая взглядами. — Не подходи! — кричу, чувствуя, как магия концентрируется в ладонях. Густая, вязкая, тяжёлая магия, что кардинально отличается от моей. — Если ты сейчас же не уберёшься отсюда, я причиню тебе вред! Пожалуйста, уходи! Я молюсь, чтобы он послушал, потому что больше не могу сдерживать себя. Потому что воображение уже нагло подбрасывает мне до ужаса реалистичные картинки, где я голыми руками сворачиваю его шею, а потом рву плоть так, словно Драко — бумажная фигурка оригами, а не крепкого телосложения солдат. Я жмурю глаза. Теперь мне по настоящему страшно. — Иди сюда, мышка, — Мерлин, Драко, не делай этого. Ты совершаешь самоубийство, — скоро все закончится. Он протягивает руку и по-свойски касается моего плеча, сжимая пальцами грубую ткань куртки. Я распахиваю глаза от того, как в рёбрах вспыхивает невыносимый жар. Это невозможно контролировать. Оно сильнее. Оно сильнее, чем я. Мои руки не слушаются. Схватив Малфоя за лацканы пальто я отшвыриваю его тело на несколько метров в сторону; он ударяется бедром об торчащий из земли валун, и поджав ноги произносит неразборчивый, наполненный болью звук. Медленно опускаю взгляд к своим ладоням, до конца не осознавая, что я в самом деле сделала это. Малфой ощущается не тяжелее, чем ветошная игрушка в моих руках. — Добей его. Чувствую, как от избытка адреналина начинает бешено циркулировать кровь. Подойдя ближе, я склоняюсь над ним и хватаю за горло, резким толчком толкнув об камень. И снова. И еще раз. Хриплый, почти беззвучный стон вырывается из его горла. Он бесстрастно смотрит на меня. Сквозь меня. Смотрит так, будто готов смириться и принять смерть в свои объятия. Я внутренне ликую, наслаждаясь его поражением. Я словно хищник, почувствовавший вкус человеческой крови. Вкусив однажды — навсегда теряешь контроль. С размаха бью его в солнечное сплетение, и на бледном лице Малфоя проступает гримаса боли. Он задыхается, пытается схватиться за грудь, но я перехватываю его запястья, пресекая любые попытки двигаться. Я сильнее. Я никогда не чувствовала такой власти. — В чем дело, Генерал? — продолжаю наносить удар за ударом в область его живота и рёбер, — ты же хотел со мной поиграть, — хрустнув пальцами поднимаюсь на ноги. Толкаю ногой, и Драко катится вниз по склону, — не вздумай терять сознание, — подхожу ближе и носком сапога пинаю его в бок, — мы только начали. — Убей. Опускаю ладонь в карман куртки и нащупываю рукоять маленького, заточенного ножа. Опускаюсь, погружаясь коленями в снег. Взвожу блестящее лезвие над головой, обеими руками вцепившись в холодную сталь. — Убей. Моё сердце отбивает рваную дробь. Малфой приоткрывает рот и испускает тихий вздох. Сглатывает, закатывая глаза. Его обмякшие руки покоятся по обе стороны его головы. Покрытые инеем ресницы дрожат, когда на скулах тают снежинки. Он не собирается сражаться со мной. Он сдаётся. — Убей. — На втором курсе, — внезапно произносит он осипшим голосом, и мои руки, сжимающие оружие над его телом, замирают, — кто-то подбросил в мою школьную сумку маггловский баллончик с краской, перед этим распылив… — мокрый кашель сжимает его лёгкие, — оставив уродливые рисунки на втором этаже. Моя челюсть начинает трястись. Зубы стучат друг о друга, а глаза широко распахивается, когда я понимаю, о чём он говорит. — Меня тогда наказали, я две недели оставался после занятий, ч-чтобы… рыться в идиотских бумажках вместе с Флитвиком. Ты помнишь это, Г-грейнджер? Я всхлипываю, случайно ловя губами пару холодных слезинок. Руки медленно опускаются на колени, и пальцы разжимаются, выпуская металлическую рукоять. Нож падает, и тонет в снегу. Ещё секунда и я бы сделала это. — Помню. — Это ведь была ты, — он медленно открывает глаза, его бескровные губы трогает легкая полуулыбка, — ты сделала это, потому что… — … потому что ты назвал меня Грязнокровкой, — я часто киваю, глотая нарастающую панику, — да, это была я. Он сдавленно смеётся, дрожа от холода, в то время как я уже почти готова схватить нож и всадить лезвие себе в ногу, чтобы всё ему рассказать. Рассказать о Марте. — Это была идея Гарри, но баллончик достала я, — облизываю губы, и Драко опускает взгляд к моему рту, — потом мне было очень стыдно. — Что ж, думаю, я это заслужил. Соглашаюсь, в очередной раз кивнув. — Вполне. Опустив взгляд к его ладоням, сжимающим живот, замечаю… кровь. Много, чертовски много крови, проступающей через его мокрую одежду. Откидываю испуганным взглядом свои окровавленные пальцы, и чувствую, как тревога забирается под кожу. — Драко, — осторожно отодвигаю его ладони, не обращая никакого внимания на сопротивление, — господи… Его шерстяное пальто распахнуто, лацканы тонут в снегу. На рубашке, цвета слоновой кости, стремительно расползаются красные пятна. Ткань липнет к животу, сквозь весь этот ужас я вижу, как мышцы его пресса сокращаются, только лишь провоцируя кровотечение. — Не двигайся, — приказываю я, незамедлительно приступаю к действию, — как там… господи, как же… — я всеми силами пытаюсь взять себя в руки, чтобы сконцентрироваться на обильном кровотечении. Времени катастрофически мало, — прямое давление на рану, вот… так — кладу обе ладони под его рёбра и чуть прижимаю. Драко шипит от боли, запрокидывая голову назад, — оставайся в сознании! — Нлжть.. — неразборчиво и тихо произносит Драко. Я прислушиваюсь, не переставая паниковать. Я не знаю, что делать. Рана слишком глубокая. — Ты должен молчать, чтобы, — я всхлипываю, зачем-то осматривая местность вокруг, словно на наличие помощи, — просто не разговаривай, хорошо? Ты делаешь только хуже. — Бадьян, Г-грейнджер. Бадьян в моем кармане. Возьми его. Незамедлительно сую руки в карманы его пальто и обессиленно выдыхаю, когда не обнаруживаю нужное зелье. Пусто. — В кармане брюк, Грейнджер, — сквозь несвоевременный смешок добавляет он. Вижу, как растягиваются его губы, и пресекаю нарастающее желание вмазать по его физиономии. Порывшись в левом кармане я нащупываю круглый пузырёк, на треть наполненный бадьяном. Откупориваю бутылочку, и зажав пробку в зубах, принимаюсь дрожащими пальцами расстёгивать серебристые пуговицы его липкой от крови рубашки. — Не спеши, — зачем-то говорит сквозь ухмылку. Не обращаю никакого внимания, лью несколько капель на рваную рану под рёбрами, и его раны медленно, но затягиваются. — Скоро пройдёт, — нахожу в снегу палочку Драко и очищаю его рубашку от крови, — но тебе срочно нужна помощь. Ума не приложу, каким образом кровавое побоище успело перетечь в лёгкую беседу о школьных воспоминаниях. Это одновременно пугает и удивляет меня. Я бросаю все силы, чтобы не встретиться с ним взглядом, потому что готова дать голову на отсечение — он продолжает изучающе наблюдать за моим лицом, словно выискивая ответ на один из тех вопросов, которые никогда не озвучивают. Щеки предательски розовеют, когда я думаю об этом. Когда я зачем-то, чёрт возьми, думаю об этом. Я об этом пожалею, Драко. Умоляю, не дай мне сожалеть о твоём спасении. — Грейнджер, — он перехватывает мои покрытые липкой кровью пальцы, когда я собираюсь поправить хлопок его рубашки, и я, не выдержав давящей паузы, поднимаю взгляд к его сосредоточенным на мне глазам, — это ничего не решает, ясно? У меня нет другого выхода, я должен схватить тебя. Я сглатываю, напрягаясь всем телом. — Знаю, — уверенно киваю головой, мысленно умоляя его не делать этого. — Тогда сейчас ты быстро уберёшься отсюда, а я буду искать тебя где-нибудь в другом месте, — его взгляд прикован к моим широко распахнутым от шока глазам, — ты поняла меня? Я киваю. Молча. — Тогда беги. Сейчас. Прежде чем унести ноги из этой части леса, я хватаю его палочку и пускаю сигнальные искры в небо, надеясь, что его псы где-то неподалёку и помогут ему выбраться. Ломаю древко об колено. Малфой недовольно кривит рот, но молчит. Вскакиваю на ноги и быстрыми, широкими шагами бреду на запад. — Ты не лучше меня, Грейнджер. Ты такая же убийца, как и я. Просто так вышло, что мы с тобой оказались в разных лодках. Замираю. Ощущение, что только что он бросил круцио мне в спину. В груди саднит разочарование, потому что крохотная часть меня надеялась, что Драко всё ещё можно вытащить из топкого болота, в которое его затянули тёмные силы. Вдохнув поглубже, отвечаю холодным голосом: — До встречи, Малфой.ГЕРМИОНА
Хруст снежной корки больше не разносится по лесной глуши, солнце поднялось, и теперь в моих тяжёлых сапогах хлюпает талая вода. Не чувствую пальцев ног, холодно, чертовски холодно. Каждый шаг дается с трудом, но я продолжаю идти, несмотря на кровавые мозоли на пятках, что с каждым тяжёлым шагом болезненно трутся об грубые задники сапог. Через несколько десятков метров замечаю талые, наполненные водой следы, и сознание мгновенно настигает почти осязаемое волнение. Пожалуйста, хоть бы они были целы. Пожалуйста, пожалуйста! Я бросаюсь в бег, несусь по следам, огибая еловые ветви, иголки которых всё же успевают зацепиться за волосы. Ступни горят от холода, кожа на лице болезненно щиплет, когда на образовавшиеся от мороза трещинки попадают соленые слезинки. Взгляд почти сразу находит кривую, оставленную карманным ножом-бабочкой зарубку на дереве, и я облегченно выдыхаю; я помню, как оставила её, а значит почти добралась до нужной точки. Ускоряюсь, не обращая внимание на физическое изнеможение. Один неверный шаг — и я оступаюсь, а после, кубарём лечу вниз, по крутому склону, и оказываюсь в глубоком овраге. — Какого… — приподнявшись на локтях вытягиваю шею, чтобы оглядеться и оценить локацию. Я на месте. Именно здесь орден настигли псы. Покачнувшись, встаю на ноги, и хромаю в сторону разбросанных сумок и разорванной в клочья одежды. Замечаю капли крови на снегу, осколки стеклянных бомб Финнигана и что-то в груди тревожно сжимается. Зажимаю рот ледяной ладонью, заставляя всхлип остаться в горле. Значит, опоздала? Мерлин, нет. Опускаюсь на колени, и проваливаюсь в мокрый снег. Брюки моментально набирают воду и неприятно прилипают коже. Роюсь руками в грязной проталине, ища свою палочку. Наверняка я выронила её. — Ну же, давай! — Я уверена, она где-то здесь. — Чтоб тебя… — одёргиваю ладонь, пальцем почувствовав резь. Прижимаю подушечку ко рту, всасывая кровь. Опускаю взгляд к снегу и вижу, как поблёскивает на тусклом солнце острие кинжала. Сплюнув кровь в сторону, хватаю рукоять и дышу на сталь, а после тру об ткань куртки, чтобы немного очистить поверхность. Понятия не имею, что делать. Я устала. Я чертовски вымотана и у меня, к моему сожалению, нет плана «Б» на случай, если орден схватят. Обессиленно падаю в снег. Кроны деревьев, устремлённые в серо-желтое небо кружатся перед глазами и я чувствую, как желчь поднимается к горлу. Если я получила сотрясение — дело дрянь. Перекатываюсь на бок, позволяя содержимому желудка испачкать снег. Вытираю подбородок и снова переворачиваюсь на спину. Но дыхание замирает в горле, когда до меня доносится шорох. Прислушиваюсь, не издавая ни звука. Шаги. Мокрые и быстрые, в радиусе нескольких метров. Моментально подскакиваю, оглядываясь. Пустота. Никого. Снова шуршание слышится из-за елей. Чей-то шёпот. Тихий звон железа. Я выставляю лезвие перед собой, мышцы мгновенно напрягаются. Верчусь вокруг своей оси, чтобы не позволить псам атаковать со спины. Чёртов Малфой солгал, когда позволил мне уйти. — Выходи! — осипшим от холода голосом приказываю я, бесцельно размахивая в воздухе ножом. — Ну же! Сколько можно ходить вокруг да около? Давай наконец покончим с этим! Голые ветви кустов громко скрипят за моей спиной; долго не думая я несусь на шум, дважды провалившись в наполненную талой водой яму на своём пути. Клянусь, я на грани нервного срыва. Кто бы там ни был — убью, не колеблясь. Взмах рукой, и лезвие кинжала рассекает воздух, разрезая редкие ветви кустарника. Стою, выпучив глаза. Никого. — Попалась! — мою голову накрывает грубая, мешковатая ткань. Кто-то держит меня под локти, фиксируя движения. Я рычу и наваливаясь всем весом на ублюдков, чтобы повалить их на землю. Не срабатывает, потому как в следующую минуту грубая верёвка затягивается вокруг моих щиколоток и запястий. — Кто вы? Что вам нужно? — не прекращаю попыток вырваться, но в связанном состоянии это кажется почти невозможным. — Заткнись, дрянь, — меня толкают в спину, и я валюсь на снег, — Тейт, мы взяли одну из псов! — Не день, а кладезь находок! — замечает второй запыхавшимся голосом. — Хорошая работа, — судя по мокрым, приближающимся ко мне шагам, сюда подходит третий, — доставим её в подземный город и допросим, как следует. — Я не из псов! — выкрикиваю я, — вы взяли не ту, развяжите меня! — Ты слышал, Тейт? Она не из псов! — трое мужчин заливаются смехом, будто я только что выпалила плоскую шутку, — забавно, но убивая невинных людей вы, уёбки, кичитесь своими грёбанными значками, — он опускается на корточки рядом со мной, и сжимает в пальцах ткань мешка на моей голове, чтобы поднять. Грубая ткань натягивается на дыхательных путях, и я инстинктивно дергаюсь, когда не могу сделать глубокий вдох, — ты ценный трофей, девочка из псов. Эрика будет в восторге.
ДРАКО
— Тебе повезло, отчасти, — Люциус по хозяйски развалился в моем кресле; он крутит перо меж пальцев, но его оценивающий взгляд прикован к моему перебинтованному торсу, — Тёмный Лорд как раз навещает Грецию. Если бы он узнал, Драко, что тебя отделала грязнокровка — ты бы ни на секунду не задержался на своём посту. — Что он делает в Греции? — намеренно перевожу тему, откидываясь на подушку, — я думал, нас всех ждёт третья магическая война. Усмехнувшись, отец облизывает палец и переворачивает страницу внушительных размеров фолианта, обложку которого я, лёжа в постели, не могу разглядеть. — Никто не хочет напрасных кровопролитий, Драко. Если Греки в своём уме — войны не будет. Молча киваю, продолжая сверлить отца взглядом, надеясь, что он с минуты на минуту свалит к чёртовой матери. — Что это? — киваю в сторону книги. — Ах, это? — громко захлопнув фолиант, Люциус демонстративно вертит его в руках, и следующее бранное слово застревает в моей глотке. Блять. — Это ты мне скажи, сын. Я и подумать не мог, что тебя интересуют демоны. — Они не мои, — лгу я, с притворной брезгливостью скривив рот, — один из моих псов, Сюин, увлекается всем этим дерьмом. — Я просил не выражаться, — он скалится, небрежно швыряя толстый том в выдвижной ящик. — Ты пришёл навестить меня? Или побеседовать, как отец с сыном, о моих интересах? — я поднимаюсь и опускаю ступни на прохладный пол, игнорируя скручивающую мышцы боль, — сильно сомневаюсь, что это так. Давай ближе к делу и закончим этот чёртов каламбур. Люциус поднимается и медленно вышагивает из-за стола. Его острый взгляд проходится по моему лицу, уголки губ хищно ползут вверх. — С радостью. Перейдём к сути, Драко. Как и кто тебя нашёл? Хмурю брови, напрягаясь всем телом. Сжимаю пальцами края матраса. — Сюин и Гойл, — отрезаю я, ощущая себя на гребенном допросе, — я выпустил искры в небо, и по счастливой случайности они заметили сигнал. — Какая прелесть, — голос его становится на пару октав ниже, и я с детства помню, что это не сулит ничего хорошего, — надо бы подкинуть им немного деньжат, за спасение жизни моего наследника. Напомни мне, Драко, и я выпишу им чек. К чему, чёрт возьми, он клонит? Эта блядская игра в шарады загоняет меня в угол, я понятия не имею, чего добивается Люциус. Шагнув к камину, он проводит ладонью по резному узору, и брезгливо перетирает в пальцах собранную пыль. — Но как ты воспользовался заклинанием, если твоя палочка была сломана? Блять. Блять, блять! Я клянусь, что забываю, как дышать. Горло будто сдавливает удавка, впивающаяся в кожу до боли. Сглатываю, когда понимаю, что мне нечего ему ответить. Я собственноручно сдал себя. Время тянется невыносимо долго. Каждая секунда, что отбивают настенные часы, ощущается как толчок в сломанные рёбра. Я продолжаю буравить отца взглядом, и он отвечает тем же. Ёбанная игра в гляделки, в которой отец, кажется, намерен одержать победу. — Не утруждайся, — приторно улыбнувшись, он поправляет ворот своей угольно-чёрной мантии, а после опускает ладонь в карман, — я уже получил ответ на этот вопрос. Он недолго копошится кармане и достаёт крохотный флакон, содержимое которого переливается голубоватым серебром. Безусловно, это воспоминания. Мои воспоминания. Мой конец. Мой приговор. Моя чёртова Авада Кедавра. — Я одолжил их, пока ты был в отключке. Надеюсь, это не доставит нам хлопот, Драко, — Я медленно опускаю и поднимаю веки, не отводя пристального взгляда от переливающийся в стекле субстанции, — колдомедики назначили тебе постельный режим, так что, отдыхай. Не стану больше докучать тебе своим присутствием. «Давно пора» — думаю я, но не позволяю себе произнести это вслух. Задержавшись в комнате ещё на пару невыносимо долгих секунд, Люциус наконец распахивает входные двери, и бросает мне презрительный взгляд. — Надеюсь ты помнишь, что случается с предателями Великого Лорда. Скрип дверных петель. Шаг за порог. Я остаюсь наедине со своей паникой и отчаянием, в которых тонет мой рассудок. Откидываюсь на кровать и накрыв лицо в ладонями, кричу в свои руки. Сука. Фатальная ошибка, Грейнджер. Этим утром ты вынесла мне смертный приговор.