ГЕРМИОНА
С каждой ступенью, ведущей меня в подземелья замка, я оглядываюсь наверх и облегченно выдыхаю, когда не обнаруживаю за собой хвост. Паркинсон, предвкушая свой день рождения, выпросила у Малфоя отгул, а, значит, её точно нет в замке. Я проверила, нет ли брюнетки на тренировочном поле, среди солдат, когда с беспечным видом в четвёртый раз прогуливалась в восточном и западном крыле, то и дело выглядывая в окна. Чисто. Все должно пройти идеально, иначе мне конец. — Люмос, — проговариваю шёпотом, почти одними губами. Голубоватый свет озаряет узкий коридор, и я быстро нахожу нужную дверь. Тяну ручку на себя, но дверь не поддаётся. Ничего удивительного. — Алохомора. — ничего не происходит, что довольно предсказуемо. — Аберто! — вспышка серебристого света ударяется о дверь; ручка дёргается, но не поддаётся. — Портоберто! — заклинание мгновенно проскакивает в замочную скважину. Дверь всё ещё заперта. — Вот же… дрянь! Носок солдатского ботинка прилетает по поверхности железной двери. Несколько раз дёрнув ручку, я зарываюсь пальцами в волосы. Думай, Грейнджер. Думай. — Диссендиум… — шепчу я, вспоминая отпирающее заклинание, — ну конечно! — Диссендиум! — вытягиваю древко вперёд, произношу заклинание, надеясь, что не уйду отсюда с пустыми руками. Щелчок. Скрип петель, скрежет металла по каменному полу. Дверь медленно отъезжает в сторону, пока я собираюсь с мыслями и молюсь Мерлину, чтобы Паркинсон не оставила пару тройку искусных ловушек в подарок незваным гостям. Вдохнув поглубже, аккуратно проскальзываю внутрь лаборатории и ликую в глубине души. Я сделала это. Мерлин, сделала. — Ты можешь виться вокруг Малфоя целую вечность, но принесёт ли это свои плоды? — пока остальные покидают комнату, Эрика обхватывает пальцами мое плечо и притягивает к себе, чтобы сделать разговор более приватным, — тебе нужно опоить его, ты поняла? Под действием зелья Малфой с лёгкой руки выдаст местоположение Волдеморта. — Сыворотка правды… — я заканчиваю мысль, и Эрика кивает. — Как только он станет не нужен, — сдвинув тонкие брови к переносице, она въедается холодным взглядом в мои глаза, требовательно притянув меня чуть ближе, — ты убьешь его. Ты мне слово дала, Гермиона, а я всегда беру то, что мне принадлежит. Я брожу между стеллажами, ища взглядом нужную этикетку. Пальцы скользят по крышечкам и биркам, смахивая со стеклянных пузырьков многодневную пыль. — Если попадёшься, тебя, наверняка, не сразу передадут в руки Волдеморта, — Эрика вкладывает в мою ладонь небольшой свёрток и загибает мои пальцы, — смерть наступит мгновенно, но не обещаю, что безболезненно. — Яд? — спрашиваю я, разворачивая края шелковой ткани. Эрика кивает. — Это лучше, чем быть подвергнутой жестоким пыткам. Я не думаю о плохом. Просто не имею права провалить своё задание. Лишь киваю и прячу свёрток за пазухой. Надеюсь, он мне не понадобится. Добравшись до секции под номером двадцать два, я наконец замечаю среди склянок нужное мне зелье; аккуратно обхватываю пузырёк двумя пальцами и медленно притягиваю к себе. Пока бесцветная жидкость переливается по стеклу, я чувствую, как об рёбра снова и снова разбивается волна адреналина. Вот так просто. Немного зелья, и он расскажет мне всё, что я пожелаю. Ещё немного, и я пересеку финишную прямую. Мы скоро встретимся, Том. Заворачиваю зелье в платок и сую в карман, прежде чем выскользнуть в коридор и запереть дверь с помощью заклинания. Шаги. Я слышу осторожные шаги и шуршание тяжёлой ткани чьей-то мантии. Я слышу, как кто-то тяжело дышит. Думаю, он спешил, поскольку дыхание сбивчивое и прерывистое. Я замираю и прислушиваюсь, стараясь не выдать себя. Крепко сжимаю древко, вторую руку опускаю на рукоять кинжала, прикрепленного к поясу. — Грязнокровка! — не вижу, но узнаю Монтегю; его шершавая ладонь грубо хватает мое запястье и разворачивает лицом к стене, — какого хера ты забыла здесь? Он давит локтем на болевую точку между моих лопаток, заставляя прижаться лицом к холодному камню. Дьявол. Совсем не вовремя, Грэхэм. — Ты следил за мной? — А ты как думала? Решила, что обвела меня вокруг пальца и сможешь диктовать свои условия, как ни в чем не бывало разгуливая на свободе? — я чувствую его дыхание возле моего уха. Ощущаю, как оно становится вязким и остервенелым. Монтегю прижимается ко мне, сильнее вдавливая меня в стену. В теории, я могу схватить нож, ударить его затылком в нос и прикончить, пока тот будет кряхтеть от кровотечения в глотке. Его смерть будет грязной и оставит следы, что точно повлечёт последствия. Это слишком опасно. Непозволительно рискованно. — Я искала яд, — лгу я, пытаясь оттолкнуть его. Физически он крепок и силён, поэтому мои попытки выглядят жалкими, — ты же хочешь, чтобы Малфой сдох? Разве мы не об этом договаривались? Одним резким движением он разворачивает меня лицом к себе. Я ударяюсь затылком о камень, когда Монтегю давит на мои плечи, сковывая мои дальнейшие движения. — Но Малфой никуда не денется, — ублюдок хрипит, прижимаясь грубой щетиной к моей щеке; я пытаюсь отвернуться, но он мгновенно зарывается пальцами в мои волосы, поворачиваясь и фиксируя голову так, что между нашими лицами не остаётся никакого расстояния, — а ты — да, Грейнджер. Что, если я захочу развлечься перед тем, как мы навсегда попрощаемся? Нет, нет. Пожалуйста. — Не смей, — рычу я, брыкаясь и дёргаясь, как загнанная в угол мышь. Больше, чем от Монтегю, меня тошнит от моего же страха. Бояться нельзя, но с каждым разом у меня всё хуже получается следовать этому правилу. — Ты когда-нибудь трахалась в подземельях, Грязнокровка? — я чувствую, как по спине скользят капли пота, а в горле застревает ужас, — Держу пари, что нет. Знаешь, — он кусает меня за ухо и зажимает мой рот рукой, чтобы подавить крик, — на шестом курсе я пару-тройку раз представлял, как нагибаю тебя и трахаю, пока ты не взмолишься о пощаде. Я пытаюсь справиться с ним изо всех сил. Пытаюсь укусить его за палец, ударить в пах или попросту оттолкнуть. — Ты что, блять, плачешь? — медленно, Грэхэм собирает мою слезу кончиком языка, отчего я начинаю истошно орать прямо в его руку, — брось, Грейнджер. Тебе понравится. Он высвобождает одну руку из моих волос, но этого недостаточно, чтобы я смогла справиться с ним. Мне страшно, мне больно и чертовски противно. Звон пряжки ремня. Шелест грубых брюк, сползающих к его коленям. Мерлин. Нет. Монтегю опускает свою лапу к моему бедру и до боли сжимает пальцы. Я всхлипываю, крепко зажмурив глаза. — Кто здесь? — распахнув глаза, боковым зрением ищу обладателя знакомого голоса, — Грэхэм? Что ты… Марта? Он быстро спускается вниз по ступеням и, оказавшись на одной лестничной клетке с нами, не раздумывая, вытягивает вперёд руку, крепко сжимающую древко. Кончик палочки утыкается в шею Грэхэма. Я часто дышу через нос, умоляющим взглядом въедаясь в озадаченное лицо Блейза. Он склоняет голову вбок и чётким жестом руки, что сжимает двенадцатидюймовую палочку, приказывает Монтегю отойти в сторону. Он подчиняется, демонстративно поднимая руки вверх. Я всхлипываю слишком громко, отчего тут же прикрываю рот ладонями. Блейз опускает взгляд к расстегнутым и спущенным брюкам ублюдка Монтегю и мгновенно меняется в лице; он в отвращении кривит рот, медленно качая головой из стороны в сторону. — Ты, блять, окончательно тронулся головой? — почти рычит Забини, и я замечаю, как надувается венка на его шее, — мне тебя здесь прикончить, или Генерала дождёмся? Отвечай, сука! — Мы просто развлекались, — не верю, что он говорит это. Обхватив руками свои плечи, я пячусь дальше от него, вдоль стены, — я же пошутил. Эй, Мюллер. Чего такая кислая? Улыбнись и расслабься, — вальяжно цокнув языком, Грэхэм затягивает ремень на поясе брюк. Снова звенит железная пряжка. Я вздрагиваю. — Считай, что ты уже не жилец, — Блейз осторожно опускает ладонь на мою спину, чтобы увести из этого места. Я всё ещё трясусь от ужаса. Я всё ещё чувствую запах крепкого табака на моих волосах. Пока ещё ощущаю приторный одеколон на моей коже. Это настолько отвратительно, что я, пожалуй, целую ночь проведу в душе под горячей струей, и если запах останется — сорву с себя кожу к чертовой матери. — Брось, Лейтенант! — слышится эхо за нашими спинами, и Блейз ускоряет шаг, — как будто ты никогда не засматриваешься на красивых женщин! Стараясь не отставать за Блейзом, я мчусь вверх по лестнице, пропуская каждую вторую ступень. — Я их не насилую, кретин, — прыскает Блейз, — если смерть старика Берча каким-то образом сошла тебе с рук, то в этот раз не рассчитывай, что выйдешь сухим из воды.***
Блейз не позволяет мне заскочить в комнату, чтобы я могла прихватить верхнюю одежду. Судя по его непоколебимому выражению лица, лейтенант настроен на серьёзный разговор. Когда выходим во внутренний двор, я выдыхаю от того, что тренировочное поле абсолютно пусто. Ни боевых магов, ни метателей отравленных ножей. Ни Малфоя. — Выбирай, — смотря вдаль, он зажимает сигарету зубами и прикуривает от маггловской зажигалки, — или ты сама рассказываешь Драко, — пускает густые струйки дыма через ноздри, — или я сам скажу. Тёплым дыханием я грею свои онемевшие пальцы. Блейз замечает это и тут же накладывает на нас согревающие чары. — Что будет с Грэхэмом, когда Генерал узнает? — едва я успеваю закончить мысль, как Забини переводит недоуменный взгляд на меня. Такие люди, как Монтегю, должны либо коротать свои жалкие деньки за решёткой, либо удобрять землю. Я знаю это и понимаю, почему Блейз никак не ожидал подобной озабоченности о судьбе этого урода. Проблема в том, что Монтегю обязательно потянет меня за собой, если его жизни или статусу будет что-то угрожать. Это неизбежно. Поэтому я мгновенно собираюсь с мыслями, чтобы как следует отыграть свою роль. — Тебя заботит жизнь этого козла? Салазар, Марта! О чем ты вообще думаешь? — Нет, нет, послушай, — капитулирую, успокаивающе и плавно взмахивая ладонями, — дело в том, что я и Драко… мы немного повздорили, и сейчас я хочу все исправить, понимаешь? Не совсем подходящее время сыпать жалобами и рассказывать об этом инциденте. Нервно облизываю губу, умоляющие взглянув на насупившегося лейтенанта. — Инциденте? — и без того огромные глаза мулата округляются. — Хочешь замять это? — он забывает о сигарете, отчего пепел срывается и падает на ткань его чёрной рубашки, — слушай, я понятия не имею, что там у тебя с Малфоем, но это, — он тычет пальцем в сторону двери, — о таком нельзя молчать! — Я и не собираюсь, — продолжаю давить, убедительно кивая на каждое его слово, — расскажу ему, но не сейчас. Дай мне пару дней, и я обещаю, что пожалуюсь на Грэхэма. Пару утомительно долгих минут, потирая пальцами подбородок, Блейз смотрит на меня. Я пытаюсь занять ноги, ковыряя пяткой свежий сугроб, чтобы не позволить себе развернуться и уйти, не дождавшись ответа. — Делай, как считаешь нужным, Марта. Но учти, что если этот ушлёпок не уберётся из штаба через неделю — пеняй на себя, я сам расскажу все Малфою. — Конечно, да! Нечего ему тут делать! — почти подпрыгиваю я, ликуя, что мне удалось отсрочить неизбежное. Теперь остаётся придумать, как избавиться от Монтегю так, чтобы тот не выдал меня. — Лейтенант, — окрикиваю Блейза, спешно направляющегося к замку, — ты сказал ему что-то о старике Берче, — согревающие чары постепенно перестают действовать, отчего я инстинктивно ёжусь, втягивая шею, — кто это? И причём здесь Монтегю? — Генералу пришлось казнить невиновного человека из-за того, что Грэхэм повесил на него государственную измену, — быстро тараторит Блейз, — но доказательств нет, поэтому Монтегю разгуливает на свободе, как ни в чем не бывало. Держусь, чтобы не закатить глаза. Как будто Малфой когда-то убивал по заслугам, а не из-за выдуманных убеждений. — Потому между Драко и Грэхэмом постоянно возникают склоки? — я догоняю Блейза, и теперь мы оба стремительно направляемся в замок. — Да, — дверь за нами громко защелкивается, когда мы наконец оказываемся в тепле, — тот человек был другом семьи Малфоев, Драко не верил и всё ещё не верит в его вину. Почему ты спрашиваешь? Все внутри меня замирает, чтобы спустя секунду скрутиться в болезненный спазм. Отец Эрики был убит не из-за Драко. Это преступление чужими руками и зацепка, за которую я обязана ухватиться. — Ради интереса, — улыбнувшись, я прощаюсь с Блейзом и, попутно высушив вымокшую одежду, мчусь в восточное крыло. Значит, всё-таки в твоём шкафу припрятано пару скелетов, Монтегю. Думаю, пора заканчивать с тобой.ДРАКО
Я опираюсь спиной о дверной косяк и складываю руки на груди, с наслаждением наблюдая за ней: Её движения стали плавнее. Она будто и вовсе не маневрирует — это скорее походит на изящный танец, нежели оттачивание навыка боя. Марта делает выпад, и мой взгляд невольно опускается к её бедру, к которому прикреплён складной нож. Блять. Слишком облегающие брюки не оставляют никакого простора для фантазии. Движения становятся быстрее; Марта уклоняется от летящего в её стороны деревянного меча, который она, по всей видимости, заколдовала. Её влажные, зачёсанные назад волосы отдают золотом в свете факелов. Взгляд сосредоточен на цели. Дыхание тяжёлое и сбивчивое, что говорит о длительности тренировки. Я мог бы наблюдать за ней весь день, или лучше всю ночь напролёт, но уже которые сутки в груди свербит чувство вины, ведь я на самом деле отнёсся к ней без должного уважения. Она хочет битвы и крови, но вместо поощрения этой жажды, я пресекаю её желание раскрыть свой потенциал. Давай, Малфой. Сейчас. Я осторожно отталкиваюсь и делаю шаг к ней, но Марта тут же поворачивается и швыряет нож в мою сторону; лезвие пролетает мимо и царапает плечо. Слышу, как трескается ткань рубашки в том самом месте. Осторожно провожу пальцем и собираю пару капель крови. Поднимаю взгляд на ошеломлённую Марту. — Надеюсь, он не отравлен, — я выжимаю из себя все остатки вежливости, которые сумел приберечь для неё, — я не могу умереть, пока не принесу свои извинения. Что скажешь?ГЕРМИОНА
Сердце до тошноты стучит в горле. Внутренности скручиваются от волнения. Малфой устало улыбается, пока на его плече быстро расплывается алое пятно. — Разве в уставе нет пункта, что подкрадываться к солдату во время тренировки запрещено? — хрипло выкрикиваю я; сейчас я должна быть мягче к нему, но такое безрассудство просто немыслимо. Снова эта едкая ухмылка растягивается на его губах. Та ухмылка, когда в его голове рождается очередной хитрый план, как заставить твои кости дрожать, а легкие работать на износ, потому что дышать рядом с ним чертовски трудно. Я готовлюсь получить положенную мне порцию яда, но вместо этого Драко окончательно обескураживает. — Я пришёл извиниться, — опускает руки в карманы чёрных брюк и отводит взгляд в сторону. — Ты пришёл «что», прости? — Ты слышала. Драко прыскает, чуть закатив глаза, но тут же вновь заставляет губы растянуться в улыбке. Он старается… быть человеком. Это поистине удивляет, если учесть все ужасные вещи, которые он делает на протяжении всего времени правления Волдеморта. — Ты хотела, чтобы я дал тебе настоящее задание, — Малфой плавно, будто змей двигается в мою сторону, — будь по-твоему. Пройдёшь последнее испытание — выберешь любую позицию. К тому же, я дам тебе людей в подчинение. По рукам? Он тянет ладонь, ожидая рукопожатия. Я округляю глаза и непонимающе качаю головой. — Людей? В подчинение? Мерлин, Драко, какую игру ты ведёшь? — Разве не ты горела желанием взять границы под свой контроль? — он наклоняется ближе ко мне и, не дождавшись рукопожатия, касается пальцами моего подбородка, чтобы заставить меня поднять взгляд, — я тебе доверяю, Марта. Одно простое испытание — и границы твои. И, скажем, пять псов, которые будут верно служить и охранять тебя. Я в замешательстве, но показывать этого не собираюсь. От него пахнет мёдом и имбирем — даже с закрытыми глазами я легко узнаю этот запах. Драко выгибает бровь, ожидая моего… ответа? План изменился — мне просто необходимо уединиться с ним и добавить немного зелья в его бокал. Ничего сложного, учитывая его интерес к Марте, который он даже не пытается скрыть. Но границы… Контролировать выезд из страны — это не только власть, которая может сыграть Ордену на руку, но и гарантия безопасности для Джинни. Я не могу упустить этот шанс. Ордену не обязательно об этом знать. — Что за испытание? — монотонно уточняю я, предвкушая, что он заставит делать меня самые ужасные вещи, которые только способен воссоздать его мозг. Он наклоняется ближе. Тёплое дыхание у моей щеки пускает знакомый импульс, и по коже мгновенно прокатывается горячая волна мурашек. Я сглатываю, чертовски громко. — Ничего особенного, — от бархатного шёпота возле моего виска внизу живота вспыхивает покалывающее тепло, — просто одолей меня в схватке, и ты у руля. — Так просто? — я невольно прикрываю глаза, когда его прохладная ладонь мягко опускается на мою шею, отодвигая волосы в сторону. — Ты ранишь мои чувства, — шепчущая усмешка, которую я инстинктивно подхватываю рваным вздохом. — Я не это… Драко… — Хочешь начать сейчас? — он неспешно обходит меня и замирает за моей спиной. Ладони Малфоя соскальзывают с шеи вниз по позвоночнику. Спиной и ягодицами чувствую тепло. Я чувствую, что стою у крутого обрыва. Я чувствую, что предаю себя. — Я запросто уложу тебя на лопатки, — отвечаю резче и радуюсь, что всё ещё могу контролировать себя. — Не спеши. Есть одно правило. Несколько секунд томясь в ожидании, я перестаю замечать, с какой силой кусаю губу. Мерлин, Грейнджер. Это чертовски опасно. Тёплый, дрожащий выдох в мой затылок. Уверена, Драко напряжен не меньше моего. — Вот так, — на мои глаза опускается чёрная ткань, что туго затягивается на затылке. — Что? — сделав несколько неровных шагов вперёд, я срываю повязку и несколько секунд непонимающе пялюсь на неё, — с завязанными глазами? Ты шутишь? — Не справишься? — его брови дразняще ползут вверх, — брось, в твоём личном деле сказано, что ты блестяще владеешь оружием. Я видел своими глазами, как ты сражаешься. У тебя есть все шансы. Преодолев расстояние, Драко зарывается ладонью в мои волосы и принимается выводить пальцем хаотичные круги на скуле. Я не двигаюсь, позволяя ему думать, что он имеет контроль надо мной. — Хорошо. Быстрее начнём — быстрее закончим, — быстрым шагом бреду вдоль стены и подбираю с холодного пола пару тренировочных палок, — нападай, — бросаю оружие в его сторону и, зажав своё меж бёдер, принимаюсь за повязку. — Нет, Марта, — деревянный меч падает на пол, звук разносится эхом по небольшому холлу, — речь шла о настоящем сражении. О настоящем оружии. Чёрт. Он не шутит. В дверном косяке всё ещё торчит мой нож, который я машинально бросила в сторону незваного Драко. Я неотрывно пялюсь на рукоять, прокручивая в голове все «за» и «против». Одна царапина — и мне конец. Одно неловкое движение, и меня раскроют, контроль границ перестанет иметь значение. Я борюсь с желанием показать себя, но рассудок одерживает победу в этой борьбе. — Отказываюсь, — моя палка летит на пол. Драко непонимающе смотрит на меня. — Ты правда думаешь, что я могу причинить тебе вред? — он игриво щурит глаза и качает головой, неспешно шагая в мою сторону. Я отстраняюсь назад, — брось, Марта. Если хочешь, я буду поддаваться. — Говорю, что отказываюсь! — почти рычу от разгорающегося в крови гнева вперемешку со страхом, — ты что, глухой? Я не буду драться с тобой на ножах, Малфой! Выражение его лица мгновенно меняется. Замечаю тень непонимания в его глазах, когда наконец нахожу в себе смелость отвести взгляд от лезвия, сжатого в его ладони. Его радужки чернеют, наполняясь яростью. Громкий выдох сквозь губы. Неровный шаг назад. — Дело твоё, — холодно отчеканивает он, со всей силы пиная несчастный тренировочный меч, что валяется у его ботинок, — видит Мерлин, я давал тебе шанс. Можешь провести остаток своей службы в запасе, если тебе угодно. Он разворачивается и пулей летит к выходу, чтобы скрыться во мраке коридора. Его шаги раздаются эхом в моих ушах, а я отрываю складной нож от бедра и швыряю вслед отдаляющейся фигуре. Лезвие снова врезается в дверной косяк. ДРАКО Быстрее, Малфой. Нельзя сбавлять шаг, нельзя останавливаться. Нельзя возвращаться, потому что она ясно дала тебе понять, что ты её не интересуешь. — Говорю, что отказываюсь! Ты что, глухой? Дрянь. Какая же ты дрянь, Марта Мюллер. Не помню, чтобы в последние пару лет находились смельчаки, перечившие мне так же дерзко, как она. В её глазах не было страха. Никакого, блять, намёка на страх. Понятия не имею, что в голове у этой женщины, и в какую игру она решила сыграть. Чего ты хочешь, Марта? Какого наргла ты позволила мне целовать себя тогда, в коридорах Малфой Мэнора? Плевать. Мне должно быть плевать, но я увязался за ней, будто юный сопляк в период пубертатного созревания. Я должен работать. Я должен освежить голову и вернуться к контролю порядка на шотландских улицах, а не грезить мечтами о надменной блондинке. Понимаю, что перешёл на бег и несусь по коридору лишь тогда, когда спотыкаюсь и едва ли не падаю. — Блять! — палочка со звоном падает и укатывается к стене. Опустившись коленями на пол, я пытаюсь вслепую нащупать древко. — Ну же, давай… Что-то мягкое касается моих пальцев. Застыв в неудобном положении, притягиваю тканевый свёрток и осторожно сжимаю находку в пальцах. Наконец добравшись до своей палочки, встаю на ноги и отряхиваю брюки от собранной на полу пыли. — Люмос, — шепотом. Большим пальцем откидываю края свертка, и слова замирают на губах. Какого… Это… яд?