Меня не изменить

Who's that knocking at your door? You've got lots to answer for Who's that sleeping in your bed? А его просто разрывает на части от невозможности быть с ней. И каждый вдох уменьшал его шансы на выживание в разы. Ведь он перестал дышать воздухом. Порошок прилипал к слизистой носа, проникая дальше, в горло, оставляя неприятный привкус. Он умирает. Он давно не испытывает никаких эмоций, вообще ничего, кроме жажды. Ещё. Так мало. Постоянно. Дима был слишком слаб, чтобы остановиться, чтобы встать с дивана, на котором уже порядочная вмятина размером с его пятую точку, потому что парень проводил на нём большую часть времени. Как хорошо, что сейчас лето, и можно зависнуть в этом холодном подвале с ровно той толикой света от ламп с неуютно тёплым сиянием, с какой хочется. Время застыло, как и сам Дементьев. Он замечал только Сэла. Дима уже и забыл, как хотел убить его за Роднову. Сейчас это казалось таким нелепым. Порывом. Мимолётностью. Как и она сама. Две секунды назад он был готов ко всему, а то есть к тёплому душу, родной постели, ядерной бомбе на голову. Но не к присутствию в его квартире беременной пятнадцатилетней девушки, которую он едва знал. Все вопросы разрешил пришедший вслед за ним Лёша, который всё объяснил Афанасьеву. Парень кивал головой в такт словам друга, но, на самом деле, мало что понял из сказанного. Ему было почти плевать на происходящее. Он просто был рад, что, вопреки ожиданиям, был не один сейчас. Одиночество начинало съедать его. В отъезде парень пытался найти новых друзей, но получалось лишь с головой погрузиться в учёбу. Отец иногда звонил по скайпу, и Костя замечал женские вещи на заднем плане или слышал чужой голос, но не придавал этому особого значения. Он уже привык, что мать больше не часть его жизни. Она будто забыла о сыне, исчезла. Ничего особенного, она постоянно так делала, просто теперь это длилось дольше. Косте было плевать. Он не ожесточился, просто слишком устал. Он действительно тяжело трудился эти месяцы, так что даже обогнал программу своей учебной группы и пошёл в продвинутую. Он чувствовал себя почти легко, потому что находился слишком далеко от всего, что приносило ему боль - от неё. От удивительно неловкой, растерянной и полной страха блондинки, в которую он по уши влюбился, кажется, впервые в своей жизни по-настоящему. Когда мысли о том, что произошло, всё же проникали в его голову, Афанасьев пытался свести их к минимуму, сосредотачиваясь лишь на образе девушки. Воспоминания о Грише раздражали парня, а о Диме - вводили в ступор. Он не умел злиться, кажется, совсем, поэтому то, что он испытывал к Диме, парень не мог себе объяснить. Понимание и одновременно недоверие к происходящему. Дементьев был слишком тёмным для Алёны, это было видно невооружённым взглядом. Но знал бы Костя, как Алёна погрязла в пучине внутри себя, из которой выбраться девочке было сложнее, чем просто отвлечься. Чем она сейчас и занималась. После ужина с отцом и неожиданными гостями, девушка решила, что определённо свалить из города в этот нафиг ей не нужный языковой лагерь, в который её хотел послать отец. Хотя он, вроде, подумал о другом месте после разговора со своим партнёром. Войнич был за то, чтобы их дочери отдохнули, общаясь в непринуждённой атмосфере, а учиться они всегда успеют. Конечного решения Алёна не знала, а ей и не важно было. Лис собирался задержаться в Москве на всё лето, так что чем меньше Роднова сможет находиться в этом городе, тем лучше. Блондинка не хотела с ним пересекаться по ей самой не известным до конца причинам. Воспоминания терзали её непонятным чувством вины из-за будоражущих ощущений, которые она, ей казалось, не имела права испытывать. Она стала позволять себе слишком много эмоций в последний год. Слишком. Настолько много, что они переливались через край, так что девушка уже начинала тонуть. Хотя скорее она уже начинала захлёбываться, но звать на помощь было некого, потому что все, кто находился рядом, так или иначе были причиной её агонии. Уехать - вечный и верный способ избавиться хотя бы от части того, что душило изнутри, выдавливая сердце наружу, что уже готово было вывалиться прямо из глотки блондинке под ноги. Оно слишком часто билось. Пульс зашкаливал. Родновой хотелось ущипнуть себя, укусить, чтобы почувствовать что-то физически, чтобы убедиться, что она ещё способна воспринимать нечто реальное, а не погружаться в эфемерные чувства, что могли её убить. Это надо прекратить. Так что девушка собирала чемоданы, стараясь делать это размеренно и аккуратно, но руки дрожали, так что роняла вещи она раз двадцать, не меньше. В поездке с ней, по крайней мере, будет один человек точно, который сможет отвлекать от мыслей - Яна. Алёна и представить не могла, к чему, в конце концов, приведёт это общение. А Войнич чуть не хлопала в ладоши от скорого воссоединения с её руки двух потерянных душ. Лис только ухмылялся, болтая с водителем, пока девушка наслаждалась своими мыслями под звуки музыки в наушниках. Дороге, казалось, не было конца. Трек за треком, прорывающимися во внешний мир из-за максимальной установленной громкости, девушка всё больше раздражалась. Почему до сих пор не изобрели телепорт? Неужели это так сложно, чёрт возьми? Она держалась лишь засчёт воображаемой картинки эффекта, который произведёт воссоединение. От дел Шанхая она отошла - но оставалось ещё много незавершённых дел. Свет рамп, барабанная дробь. Волшебное чувство - предвкушение. Яна забыла, что это - так радоваться предстоящему. Слишком давно в ней умерли сильные чувства, Зиро хорошо постарался. Хотя, скорее она сама. Маленький мальчик типо рыжего не смог бы воздействовать так тотально ни на кого, тем более на неё. Она спаслась. Спасибо родителям. Спасибо, что были рядом, когда были так необходимы, спасибо, что не выносили мозг, не припоминали, спасибо, что оплатили лечение, спасибо. Спасибо, что до того не замечали, как она катится в бездну. Спасибо, что забыли про единственную дочь напрочь, когда она сбилась с пути. Спасибо, что отрицали проблему так невероятно долго, что девочка уже смирилась с мыслями о недолгой жизни. Спасибо, что были самими собой - циничными эгоистами, заботящимися о совершенно не важных вещах в первую очередь: деньгах, статусе, слухах - о мнимом благополучии. Яна практически втолкнула Лиса в квартиру. В комнате раздавались матерные выкрики, а девушка пригласила Васю на кухню, молча говоря, что сейчас всё объяснит. - У тебя гарем, сестрёнка? - Скорее, у твоего братика. О да, Лагутина Яна подготовила. Он и не удивился, его отец был тем ещё прохвостом. Наверное, парень вышел наиболее многообещающим, чем остальные два отпрыска, или же его мать оказалась, в конце концов, той самой, которая готова терпеть его до конца лет своих, что вполне устраивало обоих предков. Яна была немного разочарована тем, что Гриши нет дома. Она не стала спрашивать разгорячённых игрой Пашу и Марка, сидящих в комнате, просто заглянула и не увидела Сэла там, как и в остальной части квартиры. На несколько звонков парень не ответил. - Ну и чёрт с ним. - Яна поджала губы. - Пойду собираться. - Чай будешь? - Давай я сама уж. Девушка занялась приготовлением чая, не задавая вопросов. Она знала, какой чай нравился Васе, сколько ложек сахара класть. Названый братец, единственный, кто никогда её не предавал. Именно он вытащил её из ямы когда-то, открыл её родителям глаза, помог ей снова стать человеком. Именно он был рядом. Ни общей крови, ни родственных уз. Но он был ближе, чем кто-либо. Никогда между парнем и девушкой не возникало и намёка на романтические отношения. Знакомые с детства, они всегда ощущали дружескую, даже братско-сестринскую связь, что ни разу не вызывала и мысли о другого уровня отношениях. Парень и девушка учились в одной частной школе, ходили вместе на одни дополнительные курсы, ездили вместе на отдых. Будучи детьми, они постоянно играли вместе друг у друга дома. Именно в одно из таких помещений, во время пряток Яна обнаружила найденные случайно чисто из детского любопытства вскопанные бумаги на отцовском стоне Лагутина. И с тех пор, каждое слово из тех документов, впечатавшееся в память впечатлительной маленькой девочки, не забылось. Естественно, она рассказала Васе. Но ему было как-то по барабану. Он привык, что в дела взрослых лучше не лезть и не забивать голову вопросами, на которые находить ответы скорее нежелательно, чем сложно. Войнич тогда надула губки, но быстро выкинула это из головы. До недавнего момента, когда информация, словно сфотографированная, всплыла в памяти при знакомстве с Гришей. Сэл так и не появился дома в тот вечер. Он остался с Димой. Парню не хотелось домой, то есть в квартиру Зиро, что теперь являлась его постоянным пристанищем. Гриша больше даже не приближался к своему старому дому, чтобы, не дай бог, не пересечься с братом. Со сводным братом, который хотел свернуть ему шею. В общем, Селентьев с завидным постоянством вызывал у своих братьев желание убить его, причём не самыми гуманными способами. Это уже превращалось в традицию. Но игры со смертью не были его специализацией, здесь скорее преуспевал Дементьев, изнашивая свой организм, свой мозг, свою душу, вытряхивая из себя весь разум, словно табак сломанной сигареты из кармана куртки, выжимая себя до последней эмоции, превращаясь в нечто меньшее, чем ничто. Это было страшно, но сделать с этим что-то Гриша был не в силах. Отправлять Дементьева в клинику? Да ну, всё ведь не настолько запущено, это пройдет, просто акклиматизация с миром после Родновой. Просто отдых, перерыв, который необходим. Всё не может быть очень плохо. Ведь так? У Селентьева внезапно зазвонил телефон. Дементьев аж подскочил, а Гриша вздрогнул. Он забыл про данный предмет в своем кармане, столько времени проведя в тишине и покое рядом с братом. Они даже музыку за весь день не включали. Хотя, наверно, времени прошло уже больше, чем один день. Сэл взял трубку, не глядя на высветившееся имя. - Да? Да, он со мной. Стоп, это кто? А, малышка, а чего ему не позвонила? Эй, - Гриша пихнул Диму в бок, - что у тебя с телефоном? Дима лениво потянулся в карман, но там средства связи не оказалось. - Понятия не имею, - ответил он. - На, - Сэл протянул ему свой телефон. - Что? Зачем? - С тобой хотят поговорить? - Кто? - Ты её узнаешь. "Её." Сердце Димы словно ожило, сделав невероятный кульбит прямо в его горле, будто от мощного электрического разряда. Глубоко внутри что-то в нём осознавало, что это не может быть она. "Cross your heart and hope to die" - Тебе билеты на почту пришли? - Да, уже заскринила. Спасибо, что зарегистрировала нас. - Так рядом места легче выбрать. Ты не против, я тебе у окошка место взяла? - Нет, конечно. Спасибо. - Готова к путешествию? - Думаю, да. - Горячие испанские парни ждут. - Никаких горячих испанцев. - Посмотрим. Яна болтала с Алёной, а Лис только улыбался, прикрывшись книжкой, слушая это. Скоро надо было выезжать в аэропорт, и парень намеревался проводить подругу. Она бы прекрасно справилась без него и была бы не против, если б у парня нашлись дела поважнее, потому что была слишком занята мыслями о семейном союзе и блондинке, которая вызывала столько ажиотажа в сердцах двух главных мальчиков Шанхая. Лис очень хотел снова увидеть ведьмочку, что так страстно обнимала его ночью в Питере и так мило стеснялась позже за ужином в Москве. Чем ближе Роднова находилась к родному городу, где каждый сантиметр пространства напоминал о чём-то, где сам воздух сдавливали лёгкие изнутри, девушка уже перестала чувствовать себя хоть насколько-то свободной, а неожиданная встреча с Васей добила девушку окончательно. Она-то как раз скрещивала пальцы, надеясь на то, что больше не увидит наглого голубоглазого блондина. Хотя, конечно, понимала, что избежать этого, если она продолжит общаться с Яной будет невозможно. Лагутину было плевать на двух своих братцев, хотя, конечно, аловолосой подруге удалось пробудить в нём дрожь интереса, но это не занимало все его мысли, как её. А вот дочка Роднова - очень даже. И не только потому, что они уже виделись, не потому, что она дочь партнёра Войнича, не потому, что она была неплохой претенденткой на новую игрушку для исследования границ человеческого терпения. Странное и неприятное чувство внутри Васи не давало ему покоя. Безумная и роковая в один момент и наивная и невинная в следующий, сверкающая в своей надменности и тонущая в непонятном ему страхе, таком всепоглощающем, что он будто занимал весь её мир. Будто кто-то пустил ей в кровь этот чёрный вирус однажды, который разрастался и питался ею всё больше, превратив её в ту, кого он встретил в Питере, - желающую быть свободной, охваченную пламенем ведьму, которая то ли смиренно умирала, то ли танцевала в костре. Такой эффект она производила и на остальных братьев Лагутиных. Видимо, у них из общего была необъяснимая восприимчивость, касающаяся этой девчонки. Интересно, их отец также среагировал бы на неё? Ну, это было бы уже нелепо, стрёмно и ни черта не смешно, потому что факт того, что она занимала на данный момент мысли такого количества людей, сам по себе напрягал. - Всё, погнали. - Уже? - Лис вынырнул из своих мыслей. - Такая интересная книга? - Безумно, - полусаркастично ответил парень Яне, ведь они оба понимали, что Войнич догадывалась о чём-то, что рано или поздно узнаёт. Но в данном случае лучше поздно. Или никогда? Алёна последний раз обвела взглядом квартиру и потащила чемодан к выходу. Точнее маленький серый чемоданчик и рюкзак, ибо, во-первых, девушке не нужно было много вещей, а во-вторых, она просто не знала, что брать. И поэтому руководствовалась принципом, обратным тому, что обычно используют девушки: всё, что могло бы пригодиться "на всякий случай", она оставляла на месте. Девушка погасила свет и повернула защёлку. И только она вышла за порог квартиры и закрыла дверь, как тут же произошло нечто, чуть не вызвавшее в ней сердечный приступ. По крайней мере, он точно бы произошёл, будь ей лет семьдесят. - Привет. Обычное "привет" вызвало сразу три противопоставленных друг другу желания: бежать сейчас же, не оглядываясь, застыть на месте, не отворачиваясь от двери, и резко развернуться, всё же не открывая глаз. - Извини, что напугал. - Ничего. Роднова стала медленно поворачиваться в сторону говорившего. Слова застряли в горле комком песка, что скрёб изнутри, но она знала, что должна что-то произнести. Почему? Слишком сложно было отвечать сейчас на такие вопросы. Поэтому блондинка всё-таки преодолела себя и, прокашлявшись, сказала: - Я думала, ты не вернёшься. - Я тоже. Слишком обречённо это прозвучало, так что точно нужно сказать что-то ещё. - Как съездил? - Неплохо. - А где ты вообще был? - В Англии. - О, - вырвалось у девушки. - Круто. Она еле выдавала какие-то звуки. - А ты куда-то собираешься? - Да. В Испанию. - Интересно - выдавил из себя Костя. - А ты... - Что? - Что ты здесь делаешь? - Живу, как бы. - Ты понял, о чём я. "Что ты делаешь на моём этаже?" - Просто решил спуститься пешком. "И я случайно вышла именно в тот момент, когда ты проходил мой этаж. Конечно." Но Алёна не стала озвучивать эти свои мысли, которые звучали в её голове так невыносимо саркастично, что их пришлось заглушить ещё одним вопросом вслух. - Давно ты приехал? - Нет. - Понятно. - Буквально вчера. Костя не понял, зачем добавил уточнение. Он не понимал и, зачем он сейчас стоит здесь, зачем пришёл сюда, зачем вышел из квартиры в принципе. Шура ушла, Афанасьев хотел было пойти с ней, но она отказалась. Костя настаивал, чтобы с ней пошёл хотя бы Лёша, и здесь девушка не стала сопротивляться. - Мне пора... ехать, - неуверенно произнесла Алёна, не решаясь сделать ни шагу. - Я помогу тебе с чемоданом. И хотя чемодан был лёгким, и она собиралась поехать на лифте, Роднова оценила проявление джентльменства. Не было вопроса: "Тебе помочь?" (на который девушка ответила бы, естественно, "нет", и наступила бы неловкая пауза.) Просто: "Я помогу". И хотя блондинка впала в почти что ступор, увидев парня, она даже немного радовалась тому, что снова разговаривает с ним. Она соскучилась, как ни больно было это признавать. Но столько чувств по отношению к Афанасьеву сейчас смешалось в ней, особенно после того, что она узнала от Гриши. Костя не выглядел, как некогда узник пыточной безумного ревнивца. Он был, как обычно, спокоен, вежлив, немного смущён, но с прямыми спиной и взглядом, говорившими об уверенности в себе. Костя также "отнял" у девушки рюкзак и тяжело вздохнул: - Ох, да у тебя рюкзак тяжелее чемодана. Что там? Или секрет? - Да так... А ты догадайся? Алёнины мозги слетали с рельсов всё больше, и она пыталась тянуть время до того, как они подойдут к машине. И она надеялась, что это произойдёт прежде, чем она скажет какую-нибудь глупость или у неё вырвется неудобный вопрос. - Домашняя библиотека? Предположение Афанасьева рассмешило Роднову, так что она не смогла сдержаться. Костя улыбнулся. - Нет, мне подарили электронную книгу. - О, хорошая штука. Что сейчас читаешь? - "Братья Карамазовы". - Оу. Нелёгкое чтение ты выбрала. Я на первых трёх страницах уже носом клевал. - Да я, на самом деле, тоже продираюсь через написанное, но постепенно просто это делаю. Интересно, только затянуто. - Ну, этим недугом страдало большинство русских классиков. - Согласна. Разговор ни о чём из типа "как дела?" после того, сколько они не виделись и не общались, прошло так много времени. Но эта долгая разлука будто ничего не изменила между ними, даже наоборот, им стало будто легче общаться друг с другом. Алёну уже отпустил первый шок, а Костя хорошо сдерживал свои эмоции, нахлынувшие мощной волной в тот момент ещё, когда повернулась ручка двери её квартиры. Парень и не надеялся видеть Роднову, просто стоял на лестничной площадке и курил. Почему не на балконе своей квартиры? Почему хотя бы не на своём этаже? Слишком сложно было отвечать сейчас на такие вопросы. А когда в последний раз всё было просто? Костя чувствовал себя немного неловко рядом с Алёной, но контролировал себя, потому что иначе, он понимал, будет плохо. Девушке повезло, что она находилась в неком ступоре. Уже потом, в самолёте, оставшись наедине со своими мыслями, когда Войнич вырубится на соседнем кресле, Алёна, глядя в окошко иллюминатора на перину облаков, растерзает свою голову когтями вопросов без ответов. Но сейчас она только выходит из лифта, затем из подъезда, подходит к такси и ждёт, пока Костя положит её чемоданчик в багажник. Сейчас она только забирает у него рюкзак, на мгновение касаясь его пальцев и незаметно для него вздрагивая всем телом. Сейчас она только говорит тихое "спасибо" и садится в машину. А Костя закрывает за ней дверь. Пока машина выезжает со двора, Роднова невольно оборачивается, замечая, что парень вытащил сигарету из пачки и зажал её между губами. Как тогда, в заброшке. Как тогда, в её квартире, когда она так и не позволила ему закурить. Зато позволила себя поцеловать. Алёна несомненно радовалась тому, что улетает из этого города. - И что ей надо, она не говорила? - поинтересовался Гриша, когда они с Димой прибыли в назначенное место встречи. - Нет, - раздражённо огрызнулся Дементьев. Звонок Шуры стал неожиданностью для него. Он уже давно забыл о существовании сей маленькой шкуренции, которая ввела его в мир трипов и кайфа. Девочка положила начало раскрытию истинной сущности Дементьева. Ни школа, ни Афанасьев, ни Роднова, а именно она, маленькая наглая девчонка, которая заигралась во взрослые игры. Она показала Диме другую дорогу - его дорогу. Только вот это для самого парня не имело никакого значения, потому что он был слишком зациклен на себе и совершенно не парился по поводу того, что не трогало его. Это, в принципе, нормально, но большинство людей цепляются за каждого человека, каждое событие, каждое воспоминание, что помогает им, как им кажется, оставаться живыми, оставаться людьми. Но Дима не любил обманывать себя, хотя частенько этим занимался. Но то, что не нужно, пытался отсекать сразу. С Родновой так не вышло. А почему - он не понимал. "Swear that you won't tell no lie Cross your heart and hope to die" Из пучины печальных мыслей Диму вытащил голос Сэла. - Гляди... Голос был крайне изумлённый и растерянным, что удивило. Дима повернулся туда, куда указывал Гриша. И увидел её. Шура беззаботной походкой двигалась к нему за ручку со знакомым ему Лёхой, улыбаясь и помахивая им ручкой. А перед ней двигался её круглый животик. "Every time you fall asleep Pray the lord your soul to keep You got problems now, my friend" Аэропорт сверкал, шумел, кипел, двигался весь, словно большое беспокойное животное, так, словно стремился, в постоянном, вечном, ненасытном поиске цели, которой нет. Алёна никогда не летала никуда до этого, так что она была в полнейшем восторге. Сначала она немного растерялась на входе, но её окликнула Яна, которая ждала блондинку прямо рядом с первым рубежом прохода внутрь. Роднова обрадовалась, завидев знакомую, но тут же немного стушевалась, потому что рядом с аловолосой показался силуэт Лиса. Алёна всё ещё не понимала до конца, как на него реагировать. С Костей встреча вышла спонтанной, скомканной, но не такой уж страшной, как представлялось девушке до этого. А она много раз представляла различные сценарии их встречи, хотя и правда считала, что парня больше не увидит. Она смирилась с той болью, что приносила эта мысль, неприятно зудящая внутри, ведь рядом был Дима, а в тот момент он казался ей больше, чем миром. Как и она ему. Всё рухнуло, но стирание горя по Косте прошло успешно. Было просто не до него. С Дементьевым оказалось невозможно быть... не счастливой, нет. Скорее здесь подходило другое слово: спокойной. С Дементьевым никогда нельзя было расслабляться, его натура не позволяла ощущать себя в релаксе, хотя чувство безопасности ему каким-то удивительным образом удалось подарить Родновой. Несмотря на всё безумие их связи, девушка ощущала, будто внезапно сложились паззлы, которые очень долго находились рядом, но что-то мешало им состыковаться. И вдруг всё оказалось на своих местах. Сейчас же паззлы снова были разбросаны в пространстве, и ничего не предвещало того, что они снова будут вместе. - Ты готова? - весело спросила Яна, приводя Алёну в сознание. - Да. Блондинка даже выдавила из себя слабую улыбку. - Помогу с чемоданом? - предложил Лис, уже потянувшись за багажом Родновой. - Не стоит, - девушка резко одёрнулась. - Лучше... Тебе и так вещи Яны тащить. - Да мне не тяжело. - Нет, спасибо. Вася только пожал плечами. Войнич взяла Алёну под руку и пошла вперёд, что-то щебеча об их поразительных планах. А Вася плёлся сзади, сосредоточив своё внимание лишь на одной девушке. Когда Яна и Алёна прошли зону контроля, блондинка подрасслабилась - ведь теперь она перестала напрягаться из-за присутствия рядом Лиса. Он ни на минуту не давал понять, будто они уже знакомы. Роднова не знала точно, рассказал ли он Яне об их встрече в Питере, но подозревала, что нет. Почему? Чёрт его знает. Девушка просто хотела побыстрее сесть в самолёт, и хотя волнение было невероятно сильным, Роднова была рада, что её ждёт такое путешетвие. Сердце подскочило к груди, уши чуть заложило, но восторг, оставшийся ещё после созерцания аэропорта, только усилился. Удаляющиеся огни города притягивали взгляд, а тёмное небо над головой кружило голову. Алёна непрерывно смотрела в окно всё время взлёта и после, когда табло показало, что можно расстегнуть ремни. Она летит. Прочь из города, прочь из страны. Всё дальше и дальше от всех и всего, что она знает и помнит. И это придавало сил, чтобы улыбаться до ушей - впервые за долгое время. Дима сейчас тоже летел. Только в другом направлении. В тёмное небо небытия, сквозь тучи которого он не мог проникнуть уже достаточно недель, чтобы свихнуться. Но, вопреки здравому смыслу, лишь это помогало ему оставаться в живых. Словно якорь, его пагубная привычка связывала его с тем, что он ещё мог дышать, хоть и с трудом, и лишь Гриша притягивал его к земле. А теперь ещё и ребёнок. Его ребёнок. "You can run You can run You can run"* * "Кто стучится в твою дверь? Тебе придётся за многое ответить. Кто же спит в твоей кровати? Перекрестись и надейся на смерть, Поклянись, что ты не будешь врать. Перекрестись и надейся на смерть... Всякий раз, когда ты засыпаешь, Молись, чтобы господь хранил твою душу. У тебя сейчас проблемы, друг мой... Ты можешь бежать, Ты можешь бежать, Ты можешь бежать." Adam Jones - You can run