***
Сюмбюль ага спешил выполнить одно из поручений валиде султан, когда вдруг его окликнула Нигер калфа. Она таинственно улыбалась, оглядывая его. — Мне некогда, Нигер, — чуть раздраженно проговорил слуга гарема. — Мне нужно покинуть дворец. — Подожди, Сюмбюль, — продолжала улыбаться калфа. — Я должна, просто обязана кое-что спросить у тебя, — она сделала паузу и, лишь увидев, как евнух выходит из себя продолжила: — А я-то гадала: от чего ты так задумчив? Мне вот интересно, ты головы лишиться не боишься? — Да что ты такое говоришь, Нигер! Глупости несусветные. Что это мне головы лишаться? Я верой и правдой служу нашему благословенному падишаху, — взвился Сюмбюль. — Ты не кричи так, ага, — пропела калфа. — Послушай, лучше. Тайна твоя уже не тайна. Эх, не умеешь ты скрываться. — Ты что городишь? — прошипел евнух. — Какие тайны? — Ну, — протянула девушка, — например, та хатун, которую ты прячешь в лазарете. — Тебе, наверное, приснилось это, Нигер, — ответил на ее слова евнух, а у самого пальцы похолодели. — Да нет, Сюмбюль, я шла за тобой вчера. Решила разузнать: что же такое занимает мысли главного слуги гарема. Оказывается, ты решил протащить во дворец какую-то хатун, даже не поставив в известность Дайе хатун! Думаю, что ей это не понравится. — И что же мне не понравится? — раздался вопрос подошедшей хазнедар, и она воззрилась на обоих с подозрением. Калфа хотела заговорить, но Сюмбюль окинул ее таким взглядом, что она не решилась. — Дайе хатун, — попытался сгладить ситуацию евнух, — как-же мы можем что-то скрывать от вас? Это всего лишь разговоры и только. — Из ничего таких разговоров не бывает, Сюмбюль, — вздохнула хазнедар и посмотрела на Нигер, ожидая от неё объяснений. — Дайе хатун, Сюмбюль… — Не смей, — крикнул ага. — Так. Оба за мной. Дайе вместе с обоими слугами пошла в одну из комнат, подальше от лишних глаз и ушей, а по пути отправила одну из калф за Махидевран.***
Махидевран султан сидела на тахте, перебирая четки и шепча что-то еле-слышно. Давно уже покой покинул ее сердце, а теперь стало только хуже. После вчерашнего похода в султанские покои, она, кажется, навлекла на себя гнев прежде любимого ею Сулеймана. Главное, чтобы это не отразилось на сыне. Как только она подумала о своём ребенке, он вбежал в ее комнаты, радостно что-то крича. — Сыночек мой, моя отрада! — радостно воскликнула султанша, откладывая четки в сторону и обнимая шехзаде. — Как ты здесь? У тебя же учеба! — Мама, я не хочу учиться. Давай лучше погуляем или покатаемся на лошадках! — Заканючил малыш. — Мой шехзаде, ты должен учиться. Ты — будущее нашей династии. Тебе нужно много знать, — стала уговаривать сына Махидевран. — Где твой учитель? — Я убежал от него, — опустил голову мальчик. — Мустафа! — укоряюще произнесла женщина, и, сжав ладошку сына, повела его к выходу. — Ты вернешься на урок, а вечером расскажешь мне о том, что выучил. Как только они вышли, к султанше подошла ее верная служанка. — Госпожа моя, — поклонилась она, — вас зовет валиде султан. — Хорошо, — сказала Махидевран. — Проводи Мустафу к его учителю, а я пойду к валиде. — Конечно, госпожа. — радостно улыбнулась служанка и взяла шехзаде за руку, а султанша проводила сына заботливым взглядом и потом, когда он не мог уже ее видеть, лицо женщины омрачилось. Ей было почти точно ясно, зачем ее зовет мать падишаха, но ведь она ничего не сделала для того, чтобы вызвать гнев повелителя, ничего, что не приказала ей сама султанша. «Ладно. Пора идти. Все будет хорошо, иншаллах», — мысленно вздохнула женщина и поспешила к госпоже.***
Главная лекарша подошла к постели той рабыни, которую вчера принес главный евнух гарема. Нужно было ее покормить. Если она не будет есть, то ее выздоровление может продвигаться медленнее. Она вздохнула и прошла за ширму. Увидев хатун в том же положении, в котором оставила ее несколько часов назад, она протянула руку и очень осторожно коснулась ее плеча. Кажется, девушка никак не отреагировала на прикосновение. — Хатун, — Мягко позвала женщина, но и это не помогло. «Она ушла в себя», — подумала лекарша.— «Наверное, поможет, если я позову ее по имени, но как её зовут?» Она никак не могла вспомнить. Ведь Сюмбюль говорил ей, а она… Неожиданно имя всплыло в ее памяти. — Александра, — позвала она, и девушка вздрогнула. Лекарша сжала плечо хатун и еще раз позвала ее. Александра с трудом повернулась к ней и испуганно посмотрела на пришедшую. — Не бойся. Больше тебе не причинят вреда, Александра. Я пришла предложить тебе помощь и немного поесть. Несчастная девушка только тихо вздохнула, ничего не отвечая, но через некоторое время, все же, хрипло произнесла: — Спасибо. Ничего не нужно. Лекарша вздохнула. — Александра, тебе нужно питаться и приходить в себя. Это поможет твоему выздоровлению. Кажется, ни одно слово не дошло до рабыни, но она кивнула и лекарша покинула ее, чтобы принести небольшой перекус. Когда она вернулась, Александра уже оделась и сидела, уткнувшись в колени. — Я поставлю поднос рядом, Александра. Позови меня, когда поешь. Меня зовут Сехер. — Спасибо, — шепнула девушка, подняв голову и лекарша увидела в ее грустных глазах слезы. «О, Всевышний, помоги этой хатун!» — мысленно взмолилась лекарша и ушла, не имея сил больше смотреть на страдания этой девушки. Она-то теперь постарается помочь ей всем, чем сможет, так как никому бы не пожелала таких испытаний, каким подверглась Александра.***
Увидев Махидевран, вошедшую в покои, валиде приказала всем оставить ее и пригласила любимицу своего сына присесть. — Разговор у нас будет не очень долгим, — строго начала султанша. — Ты вчера была в покоях Сулеймана. Я полагала, что это поможет моему сыну, но, видимо, ошибалась. Раньше твое появление доставляло ему радость, а теперь… Я не знаю, почему, но он не желает видеть тебя. Это твоя вина! — Госпожа, я… — Ничего слышать я не хочу, Махидевран. Теперь, я не стану больше помогать тебе увидеться с сыном. Жди, когда он сам захочет этого. Махидевран побледнела от последних слов госпожи. Она не могла понять того, почему султан так к ней относится. Она не сделала ничего, что вызвало бы его гнев, по крайней мере повелитель этого не знает. Почему тогда он так с ней поступает? Он же так любил ее! А что, если он узнал? Нет. Если бы это было так, ничто не спасло бы ее, даже наличие Мустафы. «От этих мыслей, мучащих меня, я сойду с ума», — подумала женщина и хотела подняться. — Ты куда, Махидевран? — резко поинтересовалась султанша. — Кажется, я тебя не отпускала, — тон ее стал еще жеще. — Ты в последнее время вообще на себя не похожа. Все витаешь в облаках. После этих слов настала долгая тишина, а потом валиде все-таки, отпустила Махидевран, наказав ей хорошо присматривать за сыном.***
Молодая хрупкая женщина в сопровождении нескольких служанок медленно прогуливалась по благоухающему саду. Она периодически грустно вздыхала и одна женщина, шедшая рядом с ней, наконец, не выдержала. — Моя Госпожа, у вас что-то случилось? — Ты права, Гюльфэм, — тихо ответила султанша. — Я случайно увидела одного агу и… Даже страшно подумать. — Что, он вам понравился, Хатидже-султан? —Улыбка сделала голос спутницы госпожи краше, чем он был. Султанша в смущении опустила голову. — Даже если это и так, Гюльфэм, я не могу даже слова произнести об этом. Ты же знаешь, я — сестра султана. Гюльфэм сжала руку своей госпожи. — Наш султан очень вас любит и исполнит любое ваше желание. — Сомневаюсь, — вздохнула султанша. — Он очень изменился. Я раньше не видела его таким. — Вы правы, госпожа моя, — согласилась Гюльфэм, и улыбка сошла с ее лица. — Он был веселым, добрым, нежным, но я верю, он ради вас все сделает. — Ладно. Давай не будем больше об этом. Лучше пойдем, нарвем цветов для валиде. Султанша направилась вглубь сада, а сопровождающие девушки и Гюльфэм направились за ней. Она шла, вдыхая свежий легкий ветерок, и перед глазами ее все стоял образ того юноши, который стал властелином ее сердца нежданно-негаданно для неё самой.