Валиде султан не могла поверить в услышанное. Какая-то девица проникла во дворец тайно, и никто, кроме того евнуха, который ей помог, не знал об этом. А если она шпионка? Если она притворяется и пытается что-то выведать или навредить правителю Османов?
— Сюмбюль где? — быстро спросила она у Дайе.
— Я позову его, — хазнедар с готовностью собралась выполнить то, о чем сказала.
— Нет. Ты останешься здесь, — безапеляционно возразила женщина. — Пошли стражника. Пусть немедленно приведет его, — валиде не дала возможности своей преданной служанке совершить хоть малейшую ошибку, дать хоть малейшую возможность этой хатун сбежать. Если бы султанша ее отпустила, быть может, та отправилась бы к предполагаемой шпионке, и… «Да нет. Невозможно. Она не стала бы», — в миг одернула себя валиде, и еле заметно вздохнула, поведя плечами, будто сбрасывая с себя ненужные сомнения.
Дайе согласно кивнула, выглянула за дверь и уже открыла рот, чтобы окликнуть одного из стражников, стоявших неподалеку, но остановила себя, увидев евнуха, который замер рядом с покоями госпожи, сплетя пальцы рук в замок и напряженно глядя перед собой. Во взгляде, который он бросил на выглянувшую женщину, было столько тревоги и беспокойство, что у Дайе сжалось сердце. Она на мгновенье прикрыла глаза.
— Заходи. Госпожа ждет.
Голос, которым были произнесены эти слова, показался ей самой чужим каким-то, незнакомым. Она жестом пригласила евнуха внутрь и отошла в сторону.
Сюмбюль медленно вошел, с трудом переставляя ноги, будто они были тяжелее, чем обычно, и поклонился величественной госпоже, которая окинула его холодным взглядом. В глазах султанши сейчас не было доброты и милосердия. В них зарождался гнев.
— Как ты осмелился! — медленно начала валиде. — Откуда в тебе столь невероятная дерзость, ага? Как мог ты притащить во дворец к моему сыну какую-то девчонку, которая, если бы не ты, даже не осталась бы в гареме, не переступила его порог?
— Г-госпожа, я…
— Молчать, — оборвала его султанша и резко взмахнула рукой. — Ты мог погубить моего сына! Если бы Дайе не рассказала мне, лишь Аллах знает, что бы эта хатун могла бы натворить. Слава Всевышнему, теперь от неё можно избавиться.
Женщина гневно вздохнула и воскликнула:
— Стража!
Два высоких воина немедленно предстали перед нею и склонились в поклоне.
— В лазарете есть одна рабыня, Александра. Её доставьте ко мне.
Стражники кивнули и исчезли, а Сюмбюль, который никак не мог заставить себя сделать хоть какое-то движение, вдруг пересилил себя и упал перед султаншей на колени.
— Госпожа моя, валиде султан, прошу вас, не губите ее! Она и так настрадалась! Умоляю вас! Пожалейте ее!
— Не трать силы, Сюмбюль, — строго произнесла женщина. — Если бы ты сразу пришел ко мне и все рассказал, я, возможно, не приняла бы такое решение, но нет. Ты решил действовать тайком! — она помолчала немного и уже мягче продолжила: — Пусть эта девушка невиновна, но я не исключаю того, что не зря ее отправили сюда. Она, как мне сказала Дайе, совсем не такая, как все те наложницы, которых присылают в дар моему сыну. Запуганная, изувеченная. А если недруги хотят вызвать жалость в моем сыне? Хотят, чтобы он…
Стук в дверь не позволил женщине договорить. Она жестом приказала евнуху подняться на ноги и повелела войти стучавшим. Стражники, появившиеся перед нею, были встревожены, и видно было, что они боялись поднять глаза на валиде султан.
— Госпожа, этой хатун нигде нет, — немного растерянным тоном произнес один из них.
Второй молчаливым кивком подтвердил слова товарища.
— Как нет? — быстро спросила Дайе хатун, бледнея. — Она же…
— Мы осмотрели все больничное крыло и коридоры поблизости, но…
— Это невозможно, — прошептал Сюмбюль.
— Невозможно? — вопросила хазнедар, устремляя на него взгляд, в котором было столько гнева и страха, что евнух вздрогнул. — Она, видимо, решилась действовать, и сейчас…
— Нет! Она не может. Она неспособна навредить кому-либо, да и нездорова она.
— Ты слышал, что сказал стражник? Её нигде нет.
— Тихо! — не позволила этим двум продолжать перепалку валиде. — Вы, видно, забыли, где находитесь!
Сюмбюль и Дайе смолкли и виновато склонили головы.
— Итак, — вздохнула султанша, — эта хатун из Крыма. Она приехала в числе рабынь, которых прислали в дар султану. Насколько мне известно, их тщательно отбирают. Значит, ее отправили сознательно. Неужто они хотят навредить моему сыну? Мне не так-то просто поверить в это. Никаких причин делать это у них нет. Мы не в ссоре. Зачем же она тогда здесь, и куда пропала?
Казалось, будто валиде говорит сама с собой. Выражение лица ее было задумчиво и обеспокоенно. Если бы кто-то из находившихся в комнате осмелился взглянуть в ее глаза, то увидел бы появившийся в глубине их страх.
— Стража, нужно незамедлительно оповестить хранителя покоев и остальную стражу. Переверните дворец вверх дном, но найдите эту хатун! Она должна быть у меня в самое ближайшее время, и ни в коем случае ее не должен увидеть мой сын. Вам ясно?
— Да, госпожа, — хором ответили стражники и удалились.
Валиде проводила их взглядом и пристально посмотрела на евнуха.
— Ты, Сюмбюль, можешь заслужить прощение, если найдешь шпионку и сам приведешь ее ко мне. Если же я узнаю, что ты пытался ей помочь, пеняй на себя. Ты будешь казнен, — холодно произнесла она и жестом отослала его, а Дайе приказала принести немного ромашкового отвара.
***
Хатидже султан медленно прохаживалась среди прекрасных благоухающих цветов султанского сада, и полным грусти было лицо ее. Она через каждые несколько минут оглядывалась по сторонам, думая, что вот-вот встретит того, о ком грезила, но его все не было. Гюльфем, конечно, сообщила ей, что назначен совет на сегодняшний день, и что он, ее тайный возлюбленный, должен на нем присутствовать, но не может же этот совет длиться весь день? Этот человек уже мог бы появиться, и тогда у неё была бы возможность хоть издали, хоть одним глазком посмотреть на него. «О Всевышний, ну почему я не могу открыть свои чувства? Почему боюсь того, что скажут брат-повелитель и матушка? Может, они поймут, поддержат мой выбор?» — думала девушка, мысленно заламывая руки. Эта хрупкая госпожа уже была замужем один раз. Её выдали за одного из пашей, но он был чуть ли не в два раза старше ее. Никаких чувств у неё к этому человеку не было, да и не могло быть. Она лишь исполняла волю своих родителй. Что ей еще оставалось? Но теперь! Теперь-то она свободна! Её отец умер и не сможет больше принудить ее к ненужному браку, а мама… Она может пойти ей навстречу. Ах, если бы это было так! «Нет. Ни мама, ни брат не позволят тебе выйти замуж за простого мальчишку, сына рыбака, пусть даже он и стал хранителем султанских покоев», — раздался тихий голос в ее голове, уж очень напоминавший голос ее родителя-тирана, и Хатидже даже вздрогнула, и громко, печально вздохнула — не смогла сдержать эмоций. «А я не позволю себе поверить в это», — упрямо возразила она этому голосу через некоторое время, взяв себя в руки. — «Не позволю!» Молодая женщина, всегда робкая и тихая, попыталась стряхнуть с себя грусть и тоску, постояла немного, вглядываясь вдаль, а потом решительно направилась ко дворцу. Она должна, не откладывая, поговорить с повелителем, поговорить, пока есть смелость, а если что-то пойдет не так, она просто убьет себя, потому что жизнь без того, кого любишь, ничего не стоит.
***
Махидевран не могла поверить тем словам, которые только что произнесла наложница. Это было немыслимо! Невозможно! Какое доказательство виновности султанши могла иметь эта простушка? «Она врет», — вдруг подумалось женщине, и она позволила себе немного расслабиться, но все же нужно было подстраховаться. Если эта рабыня пойдет к валиде или к повелителю…
— Доказательство, говоришь, есть? — холодным тоном спросила она. — Покажи. Где оно? Ты думаешь, я поверю тебе на слово?
— У вас нет выбора, — улыбнулась наложница. — Я не поддамся на вашу хитрость. Не покажу вам его до тех пор, пока вы не исполните мою просьбу.
Айла прекрасно понимала, что, как только султанша увидит заветное письмо, она отберет его, не побоится даже применить силу.
— Да как у тебя только язык поварачивается! — взвилась Гюльшах и сделала шаг к наложнице, но Махидевран остановила ее и помолчала немного.
— Хорошо. Будь по твоему, хатун, — бросила она. — Я поговорю с валиде султан. Когда будут новости, тебя позовут.
Айла радостно улыбнулась и, поклонившись, впрочем, не достаточно почтительно, что вызвало раздражение у султанши, вышла, а, остановившись неподалеку от покоев любимицы нынешнего султана, проверила наличие необходимого для неё письма и отправилась в гарем, ждать хорошего известия.
***
Ибрагим пребывал в полной растерянности. Он не понимал, как доложить повелителю то, о чем ему только что сообщили. Это было неожиданно и довольно страно. Тот человек, который прибыл сегодня в столицу, еще никогда не являлся сюда, лишь присылал подарки. Теперь же он здесь и, по словам тех, кто встретился с ним, он настроен решительно и желает видеть султана. Это странно. Какие у него могут быть дела с падишахом мира? Хранитель покоев вздохнул и поднял руку, чтобы постучать, но вдруг какое-то движение привлекло его внимание. Он замер, пытаясь вглядеться в это нечто и в лице его проступило явное недовольство, раздражение.
— Что ты здесь делаешь, хатун? Как посмела явиться сюда? — поинтересовался он холодным тоном, и девушке, которая пряталась в тени, пытаясь остаться незаметной, пришлось выти на свет.
Ибрагим с удивлением отметил, что она вся дрожит и явно чего-то боится, хотя было непонятно, чего именно.
— Простите, я… — робко начала она, не смея встретиться с глазами мужчины, но вдруг из-за двери покоев падишаха раздался требовательный зов, и Ибрагим, показав ей знаком оставаться на месте, постучал и вошел внутрь.
