***
Густой туман, огромные деревья, хвойный лес… Она потерялась. Вокруг ни звука, ни растений, ни животных, ни птиц. Лишь мертвенная тишина. Ей было страшно. Пробирала дрожь. Хотелось кричать. Девочка бежала по еле заметной тропинке, пытаясь найти дорогу домой. Звала мать, отца, брата — всё тщетно. — Потерялась? — спросил неизвестный мальчишка, улыбаясь. Окровавленные глазницы, волдыри по всему телу и… вены. Они были чернее ночи, казалось, что в них течёт не кровь, а настоящая смола. Слизкая, тягучая, противная. Она молчит, не зная, что делать. — Я могу помочь, — тихо произнёс мальчишка. — Н-не ну-нужно, — ответила, смеясь, а сама дрожала как осиновый лист, не могла найти места от страха. Мальчишка лишь посмеялся и подошёл ближе. — Бедное дитё… потеряшка. Она попятилась назад, но вдруг почувствовала, что упёрлась в кого-то. Вздрогнула телом и оглянулась, увидев за собой огромного дракона, расправляющего увесистые крылья. Золотистая чешуя светилась настолько ярко, что девочка невольно прикрыла веки, погружаясь во тьму. — У каждого есть свой господин, — изрекло чудище низким голосом. — И у тебя он буде-е-ет, бу-у-у-удет… Из огромных ноздрей вышел тёплый ветер. Он был настолько сильным, что сдул незваную гостью далеко-далеко, за пределы холодного леса. Она кричала, размахивала руками, но открывать глаза боялась до тех пор, пока не услышала знакомый голос. Открыв глаза она снова увидела маленького мальчика, который вновь бился в истерике и звал маму. Ей казалось, что ему не больше двух лет, совсем малыш. Он снова плакал, вырывался из цепких рук, бежал к ней, падал на колени, хватаясь за подол. — Прошу помоги мне, спрячь меня, защити меня! Умоляю, прошу! — озирался, в страхе всматриваясь в темноту. — Не отдавай меня им, мне страшно… Она не знала, что ответить, потупила взгляд и заметила на своём белоснежном подоле алую кровь, после чего посмотрела на мальчика. Его крохотные ручки в крови. Он весь был обмазан кровью, а сам смотрел и улыбался. Голубые глаза тускнели, становясь пустыми. Вокруг них сплошная мгла, в голове звучал пугающий голос. — Не отдавай меня им… МАМА!!! — Мама! — Илинка вскочила с кровати, тяжело дыша. Посмотрела по сторонам, в надежде найти того самого мальчишку из сна, но, к её счастью, его не было. Потерев лицо, боярыня поняла, что находится в собственных покоях. — Мама… — тихо вторила она и заплакала от ужаса, охватившего детское тело и сознание.Глава третья. «Байки старой вороны»
21 декабря 2022 г. в 07:46
— Папенька, — подала голос девочка, дёргая отца за рукав. — Папенька, можно мне пойти с вами на пир и с князем познакомиться? Пожалуйста!
Девичьи глазки были полны надежды. Та искренне желала посетить княжеский замок. Боярин Василе, являющийся её отцом, не раз обещал взять с собой, но никогда своего обещания не сдерживал, ссылаясь на юный возраст. Мол, слишком мала для знакомства с князьями, да и замок огромен, могла и потеряться.
«Слишком много чести для такой крохи», — шутливо отзывался Василе, на что девочка обидчиво дула щёки.
«Родись я мужчиной, ты бы меня точно взял! Дмитрия ты, вон, на охоту берёшь, а меня не замечаешь совсем, несправедливо».
В ответ на такие громкие высказывания Василе качал головой, а после, дабы утихомирить детский гнев, клал руки на плечи и, глядя прямо в глаза, говорил:
«Вы мне дороги, все вы, и не важно, что у вас меж ног, я лишь хочу уберечь тебя. Говоришь, что будь ты мужчиной, я бы взял тебя на охоту? Возможно, но явно не в твоём возрасте. Дмитрий намного старше, но это вовсе не значит, что его я люблю больше»
Девочка покачала головой.
«Мальчишек всегда любят больше!» — отвечала она с горечью.
На это он смолчал, не зная, что сказать. Лишь похлопал девочку по плечу, целуя в лоб, и в очередной раз уверял, что возьмёт с собой — малышка грустно вздыхала, понимая, что отец снова лукавит.
И сейчас боярыня хваталась за единственную возможность, пытаясь убедить любимого отца. Однако ничего не получилось.
— Нет, — твёрдо заявил Василе, даже не взглянув на неё. — Не пытайся.
— Но почему?! — возмутилась, злостно топчась на месте. — Почему ты не хочешь брать меня с собой, чем так опасен замок?
— Маленьким девочкам туда нельзя и этот замок действительно опасен, ты можешь потеряться.
— Но я ведь…
— Это не обсуждается, заходи в дом, простудишься.
Девочке ничего не оставалось, кроме как послушно исполнить приказ отца. Ей было обидно, до жути обидно за то, что отец вновь не выполнил обещание, что его не получилось уговорить. Илинка поплелась к родным, опустив голову. Зайдя в дом, девочка сразу же побежала в свою комнату, показательно хлопнув дверью. Дмитрий, сидевший неподалёку, усмехнулся, поняв причину такого поведения.
— Что это с ней? — удивленно спросила мать, завидев дочь.
— Ничего страшного, мама. Отец не взял её с собой в замок, вот, дуется теперь да дверьми хлопает.
Наркиса шумно вздохнула, удивляясь упрямству младшего чада. Каждый раз, получая один и тот же ответ, Илинка умудрялась просить снова, напрасно мучая себя.
— Поговори с ней, иначе она так и будет сидеть там.
— А смысл? — изрёк юноша на просьбу. — Илинка ведь всё равно продолжит ныть и ссориться с отцом. При всём уважении, мама, не думаю, что она послушает меня, она ведь упряма, как старая ослица.
— Аккуратнее со словами, Дмитрий! — мать недовольно нахмурила густые брови, на что сын равнодушно повёл плечами, словно он не сказал ничего лишнего или постыдного.
— Разве я не прав? Не прав в том, что вместо того, чтобы вести себя подобающе, Илинка всё время ноет, как малое дитё. Не прав в том, что всё время жалуется на жизнь только из-за того, что она, видите ли, не может попасть в жалкий замок. Она не боярыня, а всего лишь избалованная девчонка.
Женщина не знала, что ответить, просто застыла с открытым ртом. Её словно ударили ножом в самое сердце, а после вытащили из груди. Последние слова особенно впились в её сознание, отражаясь эхом в голове.
Этот разговор слышала и плачущая Илинка. Сидя в тёмном углу и беззвучно плача, она обнимала себя за коленки, шмыгая носом. Хотелось кричать, но страх не позволял даже пискнуть, поэтому всё, что оставалось — дрожать как осиновый лист, прокручивая в голове различные мысли.
«Меня что, никто не любит? Почему мой милый братик так обижен на меня? Я правда настолько избалована?» — слова повторялись снова и снова, сводя Илинку с ума. Каждое из них травмировало детскую психику, ломая её на кусочки. Бесконечный цикл оборвался, когда девочка услышала скрип двери и стук трости о деревянный пол. По одному лишь звуку боярыня поняла, кто к ней наведался.
Вытерев горькие слёзы, Илинка поднялась, натянув улыбку.
— Ревела, внученька? — спросила вошедшая своим осипшим голосом. Девочка дёрнулась всем телом, после взглянула на старуху потускневшими глазами. — Опять эти тебя затыркали.
— Всё хорошо, бабушка Яснорада, не волнуйся, — бабка лишь усмехнулась, махнув чахлой рукой.
— Брось, на меня твоё враньё не действует. Говори как есть, не стесняйся.
Бабка не врала. Она хоть и была слепа на оба глаза, прекрасно видела, а если говорить прямо — чувствовала, где правда, а где ложь. На этот раз старуха тоже не прогадала, буквально с порога прознала лукавство. Внучка же в ответ молчала, виновато опустив голову.
«Да уж, врать бабушке — плохая идея» — подумала та, а Яснорада, словно прочитав мысли, усмехнулась, медленно приближаясь к внучке. Илинка сообразила довольно быстро: тут же подбежала к ней, дабы помочь добраться до кровати. Подхватив её под руку, девочка помогла бабке дойти, а после и сесть. Сама же расположилась напротив.
— Рассказывай, кто тебя обидел?
— Я никому не нужна, — буркнула в обиде внучка, отводя взгляд.
Рада замолчала, словно подбирала подходящие слова для утешения, но, будучи скупой на эмоции, бабка лишь похлопала малышку по плечу. Другого ей было не дано.
— В этом мире никто никому не нужен, дитя моё. Помни, что ты нужна лишь самой себе и никому более.
— Но как? Как я могу любить себя, если даже собственная семья не любит меня? Кажется, что здесь я нужна только тебе. Вот убегу я от них однажды, никто и не заметит!
Ведунья хрипло рассмеялась.
— А как же мать, а я? Неужто позабыла о дарах?
Илинка пожала плечами, словно не понимая смысл сказанных слов, не знала, на что способна сила, которой так и не посчастливилось овладеть боярской семье. Хоть от остальных не было ни слуху ни духу, от бабки же можно было припастись историями хоть на целый век. Рассказывала она их с таким радушием и теплотой, что казалось, это не просто выдумки из головы, а самая настоящая правда. Впрочем, никто в так называемые сказки верить не спешил, списывая всё это на возраст. Однако маленькой девочке, не ведавшей любви кроме бабушкиной, было всё равно, бредни это или нет. Ей нравилось слушать, а старухе, прожившей свои лучшие годы, нужны были слушающие ушки. На этом и согласились.
— Увидит меня мама во сне, ты у карт дорогу спросишь, что после будет? Колдовать начнёшь, да так, чтоб все убежали со страху?
— Почему б и нет, дитя моё? Ты меня ой как недооцениваешь, знаешь, разъярённая женщина сильнее всяких сил. Я всю себя приложу, чтоб найти золотую внученьку. Ежели надобно — прокляну любого!
Девочка смущённо хихикнула, польщенная высказыванием родственницы. Она словно оживилась в один миг — на пухлых щеках появился румянец. В тёмных бусинах разгорелась искра детского любопытства.
— Ба, почему не любят ведьм? Они ведь совсем не злые, не понимаю. Люди и меня сторонятся, хотя я боярская дочь.
В ответ ведунья безразлично бросила:
— Бояться. Таких как мы боялись и будут бояться веками, однако я вот что скажу: не стоит винить их в этом, мы все имеем право на страх. Даже великие князья чего-то да страшатся.
— Князья?! — ахнула девочка удивлённо. — Отец говорил, что они ничегошеньки не боятся. Неужто соврал?
Рада цокнула языком, принимая возмущённый вид. Конечно, это всё было понарошку, но Илинке всё казалось таким, каким оно должно быть. Бабушка тряхнула головой и стукнула тростью о деревянный пол, отчего девочка непроизвольно дёрнулась.
— Врать конечно нехорошее дело, ай-ай-ай, но что ж поделать, придётся открыть тебе страшную тайну…
Вдруг по спине прошёлся холод, боярыня вся задрожала в предвкушении чего-то большего, поистине великого. Тёмные очи испуганно оглядели ведьму в попытках найти хоть какую-то подсказку. Не вышло. Оставалось лишь дожидаться ответа.
— Главный страх князей — наш род, — устрашающе заявила она. Илинка не могла сдержать удивления, охватившего её с ног до головы. Она охнула, прикрыв рот рукой. Было ли это правдой, сказать сложно, ибо на старом, покрытым морщинами лице никакие эмоции не отражались, кроме холодного безразличия. — Расскажу-ка я тебе одну сказку, внученька. О короле и о деве, что служила лекаршей при дворе…
Именно так и началась очередная байка старой вороны.
— Случилось это задолго до рождения нашего рода. Тогда страна не была единым целым, и, стало быть, правители здесь менялись по временам года. Трудно народу было, ой как трудно! В эти годы в семье простых крестьян, под луною, рождена была девочка, но не простая… был у неё дар, да настолько сильный, что все стали её чудовищем звать.
Говорила медленно, смакуя каждую букву, останавливалась всякий раз, когда считала нужным, а девочка слушала, не в силах оторвать глаз от бабки.
— Однако недолго девушка мучилась. Её заметил новый государь да и взял к себе, в замок. Оказалось, что цыганка недурно разбиралась в травах, поэтому однажды ей удалось спасти ему жизнь, после чего в благодарность ей даровал князь титул уважаемой боярыни, но этого ей было совсем недостаточно. Она нуждалась в ином. В любви того, кого любить была не в праве.
— Разве такое чувство как любовь бывает запретным? — Илинка приподняла брови.
Рада невольно усмехнулась, поражаясь наивности внучки. Однако успокоила себя тем, что Илинка слишком мала для понимания таких очевидных вещей.
— Бывает, дитя моё, ещё как бывает! Иногда человек, которого мы любим, недосягаем настолько, что влюблённой душе не остаётся ничего другого, кроме как мечтать о счастливой жизни.
— Какой ужас! Получается, что любви в этом мире совсем не существует? Раз такое происходит…
— Я такого не говорила, — строго отчеканила ведунья. — Случается так, что судьба к возлюбленным благосклонна. Да и у любви этой есть разные углы. Ты лучше сказку дослушай, а вопросы свои детские под конец оставь.
Илинка послушно угукнула, сосредоточив всё внимание на рассказе родственницы. Усевшись поудобнее, девочка стала слушать дальше и мотать на ус.
— К большому несчастью, сердце князя заняла другая дева. Она не отличалась красотою и умом. Это и задело травницу, мол, чем она хуже придворной фифы, чем та лучше неё. Затаила она обиду на князя да стала бороться с дивой за сердце государя, однако проиграла. Прознал княже о соперничестве. Травница надеялась, что он встанет на её защиту, но и тут она прогадала.
Яснорада грустно выдохнула, а после резко схватилась за левый бок и зашипела. Илинка хотела было оказать помощь, но бабушка не позволила.
— Князь… — вдохнула, дабы унять колющую боль. — Князь встал на сторону возлюбленной, а травницу бросил в темницу. Озлобилась она на княжеский род, взяла и… прокляла. С тех пор дети князя начали умирать один за другим. Выглядело это как простая случайность, но почерневшие вены у всех погибших говорили совсем другое…
— П-почерневшие вены?
— Проклятие — это яд, который убивает изнутри. Вены — часть отравы, то, что видно человеческому глазу. Самое страшное находится внутри.
— Князь нашёл противоядие? Смог спасти свою семью?! — волнению не было предела, девочка в надежде прижалась к бабушке.
Яснорада кивнула.
— Нашёл, но как — неизвестно. Говорят, что продал душу дьяволу за сохранение рода. А может… — не успела Рада договорить, как послышался скрип деревянной двери. На пороге появилась мать.
— Мама, что ты тут делаешь?
В ответ старуха повела речами, слово не понимала, в чём провинилась.
— Рассказываю байки, ничего серьёзного. Неужто запрещено?
Наркиса натянуто улыбнулась, явно недовольная влиянием матери.
— Нет, конечно нет, — тряхнула головой. —Я лишь хотела уложить Илинку, ей пора спать.
— Но я не хочу спать! — сразу же воскликнула девочка. — Я хочу послушать сказки бабушки.
Чахлая рука расположилась на хрупком плече девочки, успокаивая. Та в ответ замерла в удивлении и хлопала большими ресницами.
— Не расстраивай мать, дитя, — промолвила старуха, улыбаясь. Взглянула на дочь, после — снова на внучку. — Я приду, только позже.
Яснорада встала, хватаясь за бок и охая. Наркиса поспешила на помощь, однако ведунья подняла руку, приказывая остановиться. Женщина послушно замерла на месте. Опираясь на трость, Рада медленным шагом подошла к двери, но вдруг остановилась у порога, затем взглянула тусклыми глазами.
Они словно смотрели прямо в душу, читали мысли, чувствуя человека насквозь. Наркиса заметно напряглась всем телом, поежилась. Стало не по себе от такого пронзительного взгляда. Яснорада слабо улыбнулась и, ничего не сказав, вышла из покоев.
Как только мать осталась одна, подбежала к дочери, обхватила крохотные ладони своими, со всей серьёзностью спросила:
— Какую сказку она рассказывала?
— Про Фэт-Фрумоса, — без всякого стыда ответила Илинка.
«Если скажу правду, мама расстроится и начнёт злиться на бабушку….» — подумала боярыня.
Наркиса кивнула, на её лице вновь появилась улыбка. Встав с места, женщина с нежностью погладила шёлковые волосы дочери. Голова девочки коснулась мягкой подушки, а после ручки потянулись за одеялом. Она закрыла глаза в надежде, что вскоре провалиться в глубокий сон, однако он никак не шёл. Все её мысли были заняты бабушкиной сказкой о князе, травнице и проклятье.
«Неужто князь правда продал душу? Почему государь встал на сторону боярыни? Почему вены начали чернеть? Почему, почему, почему…» — вопросы, оставшиеся без ответа — пугающая неизвестность. Прокручивая это в голове снова и снова, Илинка и не заметила, как провалилась в сон.