***
Холодный ветер кусал лицо, оставляя следы. Красные, как кровь, в которой купалось посиневшее тело младенца, пока израненная, юная, невинная плоть доживала последние минуты. Глаза были плотно закрыты, сердце давно не билось, но магия до сих пор не исчезла. Вокруг стояла кромешная тьма, что стала для них укрытием от правосудия, от гнева Господнего. Бульк. Это походило на крещение — крещение кровью. Князь не был уверен в своих действиях, но здравый смысл поглощало отчаяние и горе. Возможность вернуть того, кто дорог, искушала всякого, подталкивая на грех, отчего тот сворачивал с праведного пути, но государь не осознавал тяжесть своего деяния. Пока. До сей поры он был счастлив. Счастлив, когда до ушей его донёсся заветный плач. Подземелье наполнил смех, от которого волосы на теле вставали дыбом. Служанки беспокойно переглянулись, подозревая что-то неладное. Скосили глаза на государя, который, как казалось, совсем не обращал внимания на них, лишь прижимал дитя к груди. — Ты выполнила свой долг, ведьма, — бросил он, зацепившись взглядом за уже мёртвую боярыню. — Закопайте её где-нибудь. Настолько глубоко, насколько сможете. Кивнули, однако приближаться побоялись, так и оставили гнить во мраке, пока плоть не обглодали крысы, а кости — не растащили по разным углам. Так и лежала ведьма, убитая, никому не нужная, неуспокоенная.
***
— Они даже не удосужились похоронить тебя должным образом, а ты их всё ещё защищаешь? — внутри неприятно кольнуло, на глаза выступили слёзы. — Как? Почему?! Александра опустила голову. Да, стыдно за то, что поверила. Да, больно за свою смерть, а ведь если бы не её глупый поступок тогда, то кто знает, может, она бы могла прожить долгую и счастливую жизнь. Она могла быть с родными, найти любовь, построить семью и родить детей. Однако, уже слишком поздно. — Не знаю, — не соврала. Девушка и понятия не имела о другой жизни, не строила бессмысленных мечтаний, поскольку видела перед собой лишь одну цель: сделать то, что от неё требовалось. Стать одной из сильнейших ведьм, стать для княжеского рода опорой, которой много лет была бабушка. Она хотела стать той, кто избавит всех от мучений. — Я всего лишь хотела помочь, а в итоге… — А в итоге сделала только хуже, — дополнил Дмитрий. И тут сестра разрыдалась, упав на колени. Под ней зашуршал зыбкий снег, растворяя в себе солёные капли, падающие с щёк. Было невыносимо слышать девичьи всхлипы. Дух всем видом показывал своё сожаление, бормотал нечто непонятное, пока младший брат безмолвно стоял в сторонке, не решаясь подойти. Страшно прикасаться вновь, спустя столько лет… он видел её во снах, но никогда не прикасался и пальцем. Но сейчас ноги сами повели его к сестре. Будто бы разучившись управлять собственным телом юноша быстрым шагом направился к сестре, положив руку на плечо. Александра вздрогнула от прикосновения, резко подняла голову, уставившись на брата. — Ты… можешь прикасаться ко мне? — Я всегда мог, но никак не решался. — он обошёл её со спины, встав к ней лицом, лукаво произнёс: — А ещё я мог сделать так. Сев на колени рядышком, Дмитрий заключил сестру в крепкие объятия, отчего та непроизвольно охнула, но сразу же прижала его к себе крепче. Как же долго Дмитрий хотел сделать это, как же долго! Тело девушки было мертвенно-холодным, но для него это не имело ни малейшего значения. Тепла хватало им обоим сполна. То, насколько крепко он обвивал тонкую бледную шею, не желая отпускать, с каким трепетом перебирал шелковистые пряди не могло не растрогать. Пусть сердце девушки давно не бьётся, оно всё ещё способно на чувства. Александра проводила призрачной ладонью по прямой спине брата, будто успокаивала его, как много лет тому назад. А ведь девушка уже не помнила, когда именно это было, но хранила воспоминания, чтобы повторить это ещё раз. — Ну, т-с-с, не плачь, лучик, — будучи живой и здоровой, боярыня успокаивала гораздо лучше. — Это пройдёт, это всего лишь кошмар. Всё хорошо… Маленький мальчик лишь шмыгал носом, прижимался к спасительнице всем телом. Он всё ещё плотно зажмуривал глаза, будто страшась, что, открыв глаза, увидит, как одна из чудовищных теней сна предстанет перед ним и заберёт всех, кто дорог. — Мне приснилось, что вы… — новый всхлип заставил Александру дёрнуться и рефлекторно прижать голову брата к груди. — Что все вы исчезли, просто испарились, умерли! Я остался совсем один. Там было темно и очень холодно. Мне так страшно… Очень страшно… Никого не осталось рядом! — он попытался ещё ближе прислониться к сестре, таким образом стараясь как будто удержать её около себя. Страх потери любимого человека поглощал его всё больше и больше. Он завёл руки за её спину, прижимая к себе и комкая в ладонях её ночную сорочку. — Первой ушла ты, — от только что произнесённых им же самим слов и воспоминаний слёзы по новой потекли по розовым щекам. Плач усиливался. Девушка выпучила глаза от удивления. Не знала ведь, что нужно сказать, жизнь не готовила к этому. — Обещай, что не уйдёшь, — подняв голову, он посмотрел на неё с надеждой, что она не могла не пообещать. — Пожалуйста, пообещай мне! — шмыгнув снова носом, он стал осматривать её, поглаживать в ответ, налегая, — всё ещё пытался убедиться, что та рядом и никуда не исчезнет. — Пожалуйста… — шепча добавил позже. — Обещаю, что не уйду, Дмитрий. Не бойся за меня, — своё слово боярыня так и не сдержала. — Я скучал, — пробормотал тот, обхватив её лицо обеими руками. — Сестричка, я так скучал по тебе! Дух тепло улыбнулся, накрывая ладони брата. В его жесте было столько нежности и ласки, будто бы не умирала она вовсе, будто сидела перед ним живая шестнадцатилетняя девушка необыкновенной красоты. А пред ней совсем крохотный шестилетний брат с огромными непонимающими глазами. — Обещаю… — задыхаясь от нахлынувших чувств, произнёс Дмитрий. — Обещаю, что верну тебя домой. — Домой, — Александра блаженно прикрыла веки. — К матушке и к папеньке… к тебе и к маленькому мышонку, — внезапно девушка распахнула веки, вспомнив, что оставила сестру совсем одну. Схватив брата за плечи, та начала трясти его со всей силы. — Мышонок! Она в беде! Духи, они знают, что вы здесь, это плохо. Они в живых не оставят. Юноша уставился на неё с полным недоумением. Слова, словно хлёсткая пощёчина, отрезвили его, буквально спустили с небес на землю. И только спустя несколько секунд Дмитрий понял истинный смысл сказанного, отчего невольно встрепенулся, вскочив с места. — Илинка! — вскрикнул он. — Отведи меня к ней, пока не поздно. Сестра, ничего не ответив, протянула руку. — Возьми, — сказала она. — Что? — не понял тот, скинув брови. — За руку говорю возьми. И Дмитрий взял. Совсем как много лет назад, в детстве, которое больше никогда не вернуть. Как и Александру…***
Бояре, вино, еда и смех — всё это празднество посвящено бастарду, которого долгое время старались обходить стороной. Конечно, о нём не забывали, а в некотором смысле даже уважали не меньше других детей воеводы, просто держали подальше от желанного трона. Впрочем, в условной традиции не было ничего удивительного, ведь с остальными делали то же самое, и они поневоле были обязаны сменять друг друга, проявляя порой излишнюю жестокость. Пока остальные хмелели от алкоголя, князя грызло чувство неизвестно откуда взявшейся вины. Будто бы братоубийство, бывшее не более, чем законом природы, рано или поздно аукнется на нём самом. Будто бы предав, он будет предан так же. Однако эти мысли начали постепенно отступать в тот момент, когда господарь прикоснулся к кубку и отпил из него, не оставив и капли на донышке. Ему не хотелось портить доброе расположение духа гостей серьёзным, даже, можно сказать, скучающим видом. Первый глоток, второй, третий… С каждой порцией терпкого напитка разум мутнел всё сильнее, кровь вскипала быстрее и Влад вёл себя более раскованно, что очень нравилось присутствующей знати. — Княже! Княже-е! — протянул один, не сдерживая задорного смеха. — Знали бы Вы, как я рад вас видеть. Лучше господина мы и не сыщем, богом клянусь, а какие сыновья растут. Красавцы! Слова не могли не льстить. Склонив голову в благодарности, Дракул принялся слушать дивные речи и дальше, хоть в глубине души знал, что они неискренни и были произнесены в пьяном угаре, нежели в здравом рассудке, но всем было уже глубоко наплевать на чувства. Они притупились, ушли в спячку, словно зверьё зимой. Василе, казавшийся осознаннее всех вместе взятых, впервые заговорил, выказав перед этим знак уважения, как полагалось. — Не стану тянуть, государь, — тихо начал тот, глядя прямо в очи господина. — С тех пор как вы заявили о себе, я был одним из первых, кто почувствовал в вас большую силу, настоящее пламя, которое присуще не каждому Басарабу. На троне восседало немало потомков великого воеводы Басараба, но, признаться честно, мне нужен именно такой человек, как вы. Боярин понимал, что ходил по тонкому льду, произнося эти слова прямо перед множеством свидетелей и тем не менее смел надеяться на лучший исход событий; что господарь не истолкует произнесённое неправильно или, упаси Господь, разгневается. — В каком смысле нужен? — Влад напрягся, резко выпрямив спину. Знать непонимающе переглянулась, уставившись на приятеля. Напряжение начало возрастать с каждой секундой. Василе скрепил холодные пальцы в замок, пододвинулся на край стула и, не отрывая взор от княжьего лица, произнёс: — В том, что я хочу заключить с Вами сделку, — не было ни намёка на шутку — всё говорилось на полном серьёзе. — Хочу сосватать дочь Вашему наследнику, господарь. В зале повисла гробовая тишина. Кто-то из гостей чуть не подавился от услышанного и неизмеримой наглости Василе. Влад сначала ничего не понял, просто захлопал глазами, приоткрыв рот от удивления, но когда всё-таки смог осознать суть, то сразу помрачнел. — Ты… — прохрипел он в ответ, не смея продолжить. — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? — Понимаю, — без всяких колебаний отрезал боярин. По заданному им тону было очевидно, что мужчина не собирался отступать. — Именно поэтому я не прошу принимать решение прямо сейчас. Вы можете думать столько, сколько пожелает ваша душа. Дни, месяцы, годы — не важно, я буду ждать ответа в любом случае. — А что если я откажусь от твоей… сделки? — Дракул не угрожал, лишь говорил об исходах такой опасной игры, на что мужчина отозвался тихим смехом, от которого стало не по себе всем. — Тогда уж велите казнить боярина своего, что посмел играть с государевой милостью, мол, зазнался и поделом. Василе словно насмехался над всеми, глядя на них свысока. Начал грязную игру. Остальная знать была в предвкушении, посему неразрывно смотрела на Влада, пытаясь найти хоть какие-то изменения на его лице, но тщетно. Он был совершенно спокоен. Ожидалось, что тот прогонит прочь наглого боярина и скажет, чтобы больше и следа не было в его обители или же заточит в самую сырую темницу на съедение изголодавшимся крысам, но то, что произошло после, удивило не меньше… Государь, ничего более не вымолвив, встал с места и быстрым шагом ринулся прочь, при этом боярам он повелел продолжать пир, мол, ему лишь нужно время для того, чтобы обдумать всё, а после огласить решение. Мужчины остались на местах, однако продолжить не смогли. Кусок попросту не лез в горло после потрясения. Все молча уставились на Василе, который как ни в чём ни бывало допивал последние глотки вина. Все смотрели на него, как на умалишённого, вырывшего себе могилу собственными руками. Была б их воля, то покрутили бы у виска, но горбатого лишь могила исправит. Только что боярин чуть заключил сделку с дьяволом. Хотя кто из них был больший дьявол?..***
Брат с сестрой старались уйти незаметно, словно тени, прятавшееся в полумраке. Уйти и больше не возвращаться. Дмитрий полагал, что одного «визита» вполне хватило для того, чтобы утолить жажду старой вороны, в чём был прав. Но лишь отчасти. Внутренний голос подсказывал ему, что им придётся вернуться сюда не раз, да и обещание, данное сестре, он не хотел предавать, чтобы не разочаровывать её. Однако сейчас его волновало совершенно другое: время, которое они тратят попусту. Всё же на дворе не лето, чтобы солнце подолгу держалось на небосводе. Зима как никак, а за окнами уже полдень. — Ну что, домой? — весело спросил он, надеясь, что сестра, навидавшись всяких приключений, сразу же согласиться. Ответа юноша так и не дождался, поскольку младшую опередили с ответом. За их спинами послышался грозный, грубый голос, от которого дети чуть дрогнули на месте. Глаза девочки мгновенно расширялись от страха. Повернув головы они увидели перед собой крепко сложенного мужчину лет сорока, может, чуть меньше. Вокруг полумрак, но это не помешало боярскому сыну разглядеть острые черты лица, голубые глаза, разглядывающие незваных гостей с ног до головы. — Князь! — вылетело вдруг у Илинки, но потом она резко притихла, плотно зажав рот ладонью. Дмитрий замер. Князь? Откуда она знает его, неужели выдала себя? Нет, в такой расклад событий верилось с трудом, хотя… почему нет? Мысли крутились и путались, превращаясь в огромный клубок с множеством вариантов. До сей поры казалось: худшее, что может случиться, — попасться в руки отца, получив нехилое наказание, однако… сложившаяся ситуация представляла из себя нечто более ужасное. — Итак, — неспешно начал меж тем мужчина. — Что вы тут забыли, детки? В ответ — тишина. Как и предполагалось, они не смогли ничего сказать, лишь переглянулись между собой. По-хорошему им следовало бежать прямо сейчас, желательно быстро, но те не могли сделать и одного шага, поскольку были скованы животным страхом. — Ну, чего молчите, боитесь? — неизвестный хохотнул. — Правильно. Господарей нужно боятся, но и уважать тоже полагается! «Он пьян», — осознание пришло к юноше чуть ли не сразу. Это было отличным шансом для внезапного побега прямо из-под носа. Испарись они в воздухе прямо сейчас, так называемый князь бы ничего и не заметил, приняв магию за пьяный бред. Идеальный план. Был. — А мы… мы за отцом! — так невовремя ляпнула сестрица. — Василе, знаете такого? «Сука!» — А, Василе, — хмыкнул тот. — Так вы его детище? Боярские значит, это хорошо, о-очень хорошо. Всё происходящее выглядело как верх абсурда. Князь, пьяный мужчина, возомнивший себя господарем всей Валахии и их отец, который, скорее всего, так же пьян, что детей бы и не узнал. Он одёрнул Илинку за рукав, приказав замолчать, пока не стало слишком поздно, но не успел, поскольку князю явно понравился этот полупьяный разговор с детьми. — Ты, — воскликнул собеседник, указав на девочку. — Ты безумно похожа… на Раду. Ра-аду, да. Тут Дмитрий не выдержал и заговорил с господарем сам. — Откуда вы знаете ба… Яснораду? — мужчина устало прикрыл веки, пошатываясь из стороны в сторону. Вопрос так и повис в воздухе, но сын боярина не отступил, окликнул мужчину, задав свой вопрос повторно. — Откуда вы знаете про Раду? Отвечайте! Мужчина схватился за голову, простонав от резкой головной боли. Быстро заморгал, пытаясь хоть как-то прийти в себя. — Я задал вам вопрос, — всё ещё стоял на своём, пока маленькая Илинка оглядывалась по сторонам. Было пусто, что удивительным образом успокаивало. Наконец её маленькая головушка могла отдохнуть от навязчивых голосов непокойных душ, к которым она начала привыкать, а взор не искал никаких заносимых куда ни попадя мальчишек. — Да мать она моя! — раздражённо рявкнул князь, но после чуть сбавил тон, сокрушённо добавив: — Была… «Не врёт», — прочитала по глазам. В голубых очах виделась печаль, смешавшаяся с ненавистью и чем-то ещё. Со всей этой горестью на языке чувствовалось нечто сладкое, совсем-совсем немного, но этого хватило для того, чтобы прознать истину. — Не верю, — отрезал Дмитрий, покачав головой. — Вы несёте какой-то бред! — Князь говорит правду, — отрезала Илинка, заставив брата неприятно поёжится. Он резко повернул голову к ней, пытаясь вновь приструнить, но та сделала шаг к мужчине навстречу, гордо вскинув голову. В титуле незнакомца малышка ничуть не сомневалась, правда сама не знала причины. Родители всегда говорили, что словам незнакомых верить не стоит, мол, «мелят что попало», но этому человеку боярыне хотелось доверять. Искренне. Всей душой. Старший брат хотел было остановить легкомысленную сестрицу, однако его остановил шёпот. Не мешай. «Бабушка», — озарило вдруг его. Стоило внуку лишь услышать сиплый голос вороны, так всё и прояснилось будто по щелчку пальца и тот не стал противиться неизбежному, застыв на полпути, совсем как статуя. Илинка между тем подходила всё ближе и ближе, пока мужчина, а если быть точнее новоиспечённый князь, недоумённо глядел на боярскую дочь, до сих пор пошатываясь из стороны в сторону. Девочку будто кто-то, шепча, толкал к этому, словно сами ноги вели к мужчине. Она взяла господаря за левую руку, которую он с силой сжимал в кулак. Заставила разжать пальцы. Сев на корточки напротив него, боярыня потребовала от него того же, чтобы они были на равных, чтобы господарь смотрел на неё, не отрываясь. Князь понял и опустился так же, девочка в ответ кивнула в знак благодарности. Вновь коснувшись огромной ладони, заговорила: — Влад, — тихо, по-странному ласково. Князя буквально передёрнуло, когда до слуха дошёл пусть и искажённый, но знакомый голос. — Я знаю, ты узнал меня. — Мама, — на одном дыхании. Грудь больно кольнуло, будто самое сердце пронзили чем-то тонким и острым. Складывалось ощущение, что это сон или же пьяный дурман, ведь такого просто не могло быть. Не могло, однако в это хотелось верить. Невзирая на сомнения, князь продолжил слушать. — Знаю, ты ищешь меня, в душе всё ещё тлеет надежда, но я не вернусь, сын мой. Не трать время понапрасну. Будь с семьёй, правь страной как тебе и положено, меня же, однако, более не ищи. Не смей. Дракул сипло усмехнулся, вновь сжимая ладонь в кулак. Лицо его искривилось злобой вперемешку с отчаянием. А что ему стоило ожидать? Того, что женщина, бросившая его, исчезнувшая, даже не попрощавшаяся с ним и ни разу ему не написавшая, станет играть с ним в кошки-мышки? Не-ет, это было слишком легко, попросту неинтересно для такого человека, как она. — Опять. Опять! Сколько можно бегать от меня словно дичь от хищного зверя? Прошу, мама, скажи, где ты, закончи эту пытку. Я схожу с ума, мама!