Аутист/ Девять месяцев тишины

Билл проснулся непривычно поздно и долго озирался, пытаясь вспомнить, куда это его занесло. Комнатка, где он ночевал, была чистенькая, но очень бедная. На окнах отсутствовали шторы, а постельное бельё на старом продавленном диване было более, чем ветхое.Мальчик тихонько соскользнул на пол и, закутавшись в такой же видавший виды плед, подошёл к окну. И в доме и на улице было непривычно тихо. Обычно Билл просыпался от шума других ребят, от их утренней возни, от шума воды в умывальной и подгоняющих криков воспитателей. Он страдал от шума, любой резкий звук вонзался в его мозг, как раскалённое сверло, поэтому сейчас он невольно улыбнулся приятной звенящей тишине. Мальчишка перегнулся через подоконник и с интересом выглянул в окно. В отличие от пейзажа приюта, то есть приглаженной детской площадки, перед ним был крошечный дворик с густыми кустами сирени и огромными осенними мальвами. Билл снова улыбнулся. Открывшийся пейзаж совершенно не обманул его предчувствий.Ещё там в приюте, увидев этого странного дёрганного Тома, мальчик догадался, что его жизнь наконец-то изменится к лучшему. В конце концов, фрау Эструп сообщила Биллу, кто такой Том, правда с тысячью оговорок и предосторожностей, словно все эти глупые увещевания могли повлиять на решение новоявленного родственника.Честно говоря, Биллу было плевать, что новоявленный родственник его родной единоутробный брат. Его так много раз швыряли из приюта в приют, из специнтерната в специнтернат, что он был готов притворяться, льстить и играть, лишь бы этот самый брат увёз его наконец домой. Он был готов быть лапочкой, душкой и котиком, лишь бы его перестали терзать попытками разговорить. Он хотел одиночества и спокойствия, а этот старший брат предлагал такой выгодный вариант. Единственное, что Биллу очень не хотелось общаться с неожиданно образовавшимся родичем, и переезд вызывал лёгкие, но неприятные сомнения. Ещё с того давнего происшествия Билл накрепко затвердил, чем может обернуться неосторожность. Он плотно держал рот на замке, не позволяя посторонним проникнуть в своё пространство, чтобы затем принести вред. Билл отошёл от окна и с интересом оглядел свою комнату. То, что эта комната всецело принадлежит ему, мальчишка догадался по нелепому детскому коврику перед диваном и дурацким машинкам, что были расставлены на комоде и подоконнике. Вкус у его нарисовавшегося братца был чудовищный. К тому же, он явно недооценивал возраст Билла, но надо было быть благодарным и послушным, чтобы не разозлить этого дёрганного молодого человека с перепуганными ошалевшими глазами. Истерика, что вчера случилась с Биллом в кафе, была внезапной, словно налетевшая летняя гроза. У него давно не было обострений. Мальчишка и сам дико перепугался накатившим слезам и рыданьям, но, едва успокоившись, он тут же просёк, что его заболевание — это отличный способ манипулировать чувствительным старшим братом. Судя по всему, Билл напугал его. А страх, будучи инстинктом самосохранения, самое сильное оружие в процессе манипуляций. Он много читал и тайком от воспитателей неплохо поднаторел в вопросах психологии.Билл не испытывал к Тому ни благодарности, ни интереса. Он просто ждал от него защиты и пользы, как от тёплого пледа, тихого дома или вкусной еды. Впрочем, Билл отлично понимал, что просто так ничего не даётся, и ему стоит сыграть роль беззащитного милого мальчика, чтобы разжалобить старшего братца ещё сильней. Билл отыскал свою одежду, всунул ноги в огромные новые тапочки и осторожно высунул нос к коридор. Судя по всему, в квартире никого не было, и мальчик, чувствуя себя первооткрывателем новых земель, отправился исследовать незнакомое жилище, которое теперь принадлежало и ему. Квартирка была старая, запущенная, давно не ремонтированная, почти без мебели и милых домашних безделушек. В коридоре стояло огромное старинное зеркало во весь рост. Оно отразило худенького темноволосого мальчика с любопытными живыми глазёнками и настороженным цепким взглядом. Следом была комната Тома, огромная холодная ванная и пустая безжизненная кухня. Как ни странно, комнату Тома Билл оставил без внимания. Он осторожно попинал кончиком тапка неубранную надувную кровать и почему-то на цыпочках прошёл в гулкую старую кухню. Его чемодан почему-то торчал у самого входа в помещение, а на провисшей мочальной верёвке, рядом с постиранными трусами и носками, висел чистый плюшевый мишка. Билл хотел было схватить Тедди и прижать к груди, но во время передумал. Во-первых, медведь был сырой, а во-вторых, всё его нелепое пристрастие к старой игрушке смотрелось по- меньшей мере странно. Билл же решил быть быть послушным и сдержанным лапочкой. Он аккуратно умылся над громадной, как бассейн, ванной, тщательно причесался и снова вернулся в кухню. С едой и посудой у Тома был явный напряг. Тем не менее, Билл отыскал старую сковородку, несколько кусков хлеба, ужасный рыбный паштет «Смерть кошкам» и что-то из вялых засохших приправ. Через пятнадцать минут, благодаря своей цепкой памяти (Билл подсмотрел блюдо у приютской поварихи), он сварганил вполне аппетитные тосты, зажарив на сковороде куски хлеба с паштетом и чесноком. Когда он снял с конфорки старенький ковшик с закипающим кофе, в прихожей громко хрустнул замок. Ничего не подозревающий Том вошёл в кухню и удивлённо уставился на мило сервированный завтрак. — Том, это несерьёзно. Неужели у тебя хватит совести отвезти мальчика обратно в приют? А как же твои слова про жалость и ответственность? Карла и Том разговаривали в комнате молодого человека придушенным шёпотом, но так как квартира была полупуста, звуки разносились по помещению эхом. — Я знаю. Знаю, — кажется, Том соскочил со своего места и нервно пробежался по комнате, — но я не ожидал такого. Ты не представляешь, как я себя чувствовал, когда он закатил истерику. Сказать, что мне было стыдно, ничего не сказать. Я не вынесу этого. И стиля его общения не вынесу. Он же молчит постоянно, а я понятия не имею, как его расшевелить. — Том, ещё ничего не случилось, а ты уже — Да-да, Карла, ты права, я — малодушная дрянь! Но я изначально не хотел связываться с этой проблемой, просто… просто мне стало очень обидно за Билла. И ещё очень противно за отношение бабки и тётки. — Том, пожалуйста, возьми себя в руки. Давай на мгновение представим, что ты всё же отвёз Билла обратно. Ну? Представил? А теперь скажи, как ты будешь себя чувствовать? Том с грохотом плюхнулся на свою надувную кровать, отчего она жалобно пискнула. — Карла, не мучай меня. Я и сам знаю, что буду последним дерьмом, если поступлю именно так. Но я не могу. Не могу и всё. Мне приближаться к нему противно. Смотреть на него, пытаться разговаривать. Знаешь возникает такое чувство брезгливости, как будто я наступил на лягушку. — Ну всё, хватит, — Карла встала со стула, — вы, оказывается, оба истерики, — засмеялась девушка, — нам всем надо развеяться, прогуляться, вообщем, сменить обстановку. Сейчас я позову Билла, и мы пойдём гулять. Карла прошла к двери и уже на пороге повернулась к Тому, который сидел, уткнув голову в колени. — Я не особенно верующий человек, — негромко сказала она, — но, знаешь, есть такое выражение. Бог не возложит на плечи человека больше, чем тот может вынести. Возможно — это твой крест. Том, это просто надо принять. А я всегда буду рядом с тобой и буду помогать, когда это понадобится. Весь этот разговор Билл слышал от первого до последнего слова, так как был на кухне и хозяйственной паинькой мыл посуду. Реакция Тома была вполне ожидаема. (Билл уже сталкивался с шоком на свои истерики). А вот Карла ему откровенно не нравилась. Том был простой, предсказуемый и слабый. А вот его девушка вовсе не была матерью Терезой, какой старалась казаться. Билл даже не ревновал, он опасался. Прямолинейная и строгая Карла запросто могла подмять под себя молодого человека со всеми потрохами. И тогда мечта Билла об управлении страшим братом ставилась под большой вопросительный знак. Скорее всего, она захватит всю власть в семье, и тогда оба Каулитца будут ходить по струнке под её бдительным и правильным оком. — Билл, — Карла вошла в кухню, — ты уже помыл посуду? Умница. Собирайся, детка, мы пойдём гулять. Сейчас Том переоденется, и мы сходим в ближайший торговый комплекс. Там очень красиво и весело. Купим тебе кое-что из одежды, а потом посидим в кафе. Билл одарил Карлу одним из своих красноречивых взглядов и коротко кивнул. Гулять в торговом комплексе ему совсем не хотелось. Шум, люди, суета. Вот если бы его отпустили посидеть в маленьком дворике с мальвами. Желательно одного и желательно с мольбертом. Но перечить этой властной строгой девушке Билл не решился. Кто её знает, стоит ему закапризничать, и она потащит его по психологам с психиатрами, те будут тянуть из Билла по жилочке и обязательно заставят заговорить. Ну ничего, он им ещё покажет, что такое прогулки в торговом комплексе. Шокирует будьте-нате, чтобы не лезли со своими разговорами. Сказать, что прогулка в торговом центре пришлась Биллу по душе, ничего не сказать. Он глазел по сторонам, словно прозревший слепой, и только гордость не позволяла мальчику признаться своим спутникам, насколько он восхищён. Конечно, он робел и вздрагивал от каждого резкого звука, но любопытство оказалось гораздо сильней страха, и Билл отчаянно пялился на яркие витрины, многочисленные кафе и торговые павильоны. Он очень мало где бывал, и эта прогулка стала настоящим откровением. Билл никогда не видел столько света, столько людей, столько красивых вещей и столько аппетитных, порой незнакомых продуктов. Сперва они посетили продуктовый отдел, где затарились целой горой полуфабрикатов и овощей, а затем направились покупать разнообразные принадлежности для квартиры. Всё это время Том хмурился и старался держаться от Билла подальше. Карла же наоборот всячески втягивала мальчика в разговор и привлекала к обсуждению покупок. Надо сказать, что слишком деятельная Карла раздражала Билла. Он предпочёл бы молчаливое присутствие Тома, чем нарочитое, явно наигранное участие его подруги. Он отлично видел, что Карла старается не столько для него, сколько для Тома, пытаясь показать молодому человеку своё хорошее отношение к ребёнку. К тому же у девицы был чудовищный вкус, и Билл быстренько догадался, кем куплены его новые машинки и конструктор. Приобретая шторы, покрывала и клеёнки, девушка не учитывала ни цвет, ни фактуру, ни качество. Казалось, что Карла старается скупить самые дорогие и самые аляповатые вещи, лишь бы предстать перед Томом заботливой и щедрой хозяйкой. Ворох парчовых занавесок, атласных покрывал и ажурных салфеток напоминал скарб богатого восточного кочевника, которому вздумалось переезжать. В конце концов, Билл не выдержал, и, пока Карла обсуждала с продавцом качество постельного белья, отнёс несколько вещей назад на полки и выбрал другое, скромное, но более достойное. — Боже, да он настоящий дизайнер, — Карла с восхищением развернула розово–серые льняные шторы для кухни, — Как красиво! Какой изысканный вкус! Билл был не просто художником, любые нарушения обстановки раздражали и резали его глаз, словно ножом, он отлично разбирался в декоре и сейчас тайком подсмеивался над Карлой. Мало того, девушка громко восхитилась его вкусом, но от мальчика не укрылось, что во взоре Карлы промелькнула злобная досада, гораздо более агрессивная, чем раздражённые претензии Тома. Казалось, что он перебежал перед ней дорогу и отнял первенство главного устроителя уюта. После мануфактурного отдела, усталые и нагруженные покупками, они наконец-то зашли в кафе. Милое сетевое заведение со вкусной выпечкой и безалкогольными напитками. В кафе было полно народу, а за стеклом призывно белели всевозможные пирожные. Билл жадно облизнулся. Его мечты о доме, семье и ежедневном кайфе со сладостями принимали реальные черты.Том тут же испуганно поджался и посмотрел на Билла с явным опасением, а Карла потащила мальчишку к витрине и начала объяснять, словно дурачку, что здесь лежит и как это есть. Казалось, что Карла мстит ему за инцидент в отделе тканей и старается выставить круглым идиотом. В отместку за громкую прилюдную лекцию, Билл демонстративно ткнул в сложное нагромождение зефира и безе и расправился со вкуснятиной соблюдая все правила этикета. (Спасибо фрау Эструп, она научила Билла всем сложностям столового поведения). Том и Карла купились на Биллову провокацию и измазались в креме по самые уши, тогда как мальчик чинно скушал свою порцию, пользуясь вилочкой и салфеткой. Когда они вышли из павильона и Билл прошёл вперёд, Карла недовольно заметила: — Том, а тебе не кажется, что мальчишка проверяет нас на психологическую устойчивость. Он, оказывается, никакой не дикарь, не дурачок и даже не аутист. Отлично владеет этикетом, хорошо разбирается в дизайне. Не боится выбирать и оценивать. Просто нагло и дерзко провоцирует? — А? М-да? — Том изумлённо посмотрел Карле в лицо и испуганно покосился в сторону младшего, который с интересом разглядывал витрину отдела игрушек, — даже не знаю, я об этом как-то не думал. Но почему он тогда не говорит? Почему оказался в специализированном учреждении? — Пока не знаю, — задумчиво ответила девушка, — но подумаю над этим. Ладно, пойдём. Пора домой. Давай только заглянем в игрушки напоследок, пусть Билл выберет сам то, что ему понравится. — Так ты ему и так всего накупила, уже ставить некуда. Или… это… хочешь посмотреть, что он станет делать? Карла ничего не ответила и первой прошла в игрушечный магазин. Здесь тоже было людно и шумно, и Билл даже немного растерялся перед предложением выбрать игрушку по своему усмотрению. Он уже чувствовал, что от него ждут очередной выходки, словно он клоун и обязан веселить публику. Провокация за провокацию. Карла нравилась мальчику всё меньше. Том его побаивался, и им можно было управлять, девица же его понимала, а значит, была опасной. На самом деле Биллу было очень обидно. Сейчас он попал в детский рай, в святая святых, в свою мечту. Ему никогда не делали подарков, не позволяли выбирать, он никогда не был в детском мире и не имел своих личных, собственных игрушек. И сейчас Билл отлично видел, что брат не против порыться вместе с ним в модельках, трансформерах и железных дорогах. Как бы это было здорово! Во-первых, у Билла разбегались глаза, а, во-вторых, Тома можно было бы развести на все его мечты сразу. Да и поделиться впечатлением было бы лучше с братом, чем с этой резкой непростой Карлой. Она же ждала от него реакции. Билл медленно обвёл взглядом ряды игрушек, пробежался взором по витрине и нарочно громко, на весь магазин, заявил: — Куклу! Он сказал так громко и чётко, что к нему повернулись все покупатели, пытаясь понять: мальчишка шутит или выбирает подарок подруге? — Вот эту! — скрепя сердце, Билл решил хоть частично восполнить свою неудачу и выбрал самую здоровенную и самую дорогую барышню в красивом старинном платье. Он уже знал, как применит эту красавицу дома, и сейчас, набычившись, требовал подарок во что бы то ни стало. — Хочу куклу! Эту! Сейчас! — Билл даже ножкой топнул для картинности и снова показал на почти метровую нарядную игрушку. Публика была скандализирована, Том тоже. Странный женообразный подросток с лихорадочным взглядом и нервными жестами — Билл отлично показал, что просит эту куклу именно себе. От греха подальше, пристыженный, Том сделал вид, что перекладывает в тележке покупки, а Карла с неприступным лицом, невозмутимая, как статуя с острова Пасхи, отправилась платить. А чтобы досадить Карле посильней, до самого конца торгового комплекса Билл вёл Магдалену (так было написано на упаковке) за ручку и разыгрывал из себя папу.