***
- Не грызи пальцы. Больно же, наверное? И перчатки испортишь. А я так старался подобрать их по цвету. «Заткнись…», - мысленно простонал Стефан. Уже не зная как даже в собственной голове закончить эту фразу: «заткнись, наконец!» или «заткнись и выеби меня, наконец!» Одинаково хотелось и того, и другого. Искусанные пальцы действительно ныли. Но гордость – оказывается она у него еще осталась - ныла сильнее. Хотя на фоне того, что Энтони делал с ним все эти месяцы, происходящее казалось почти невинным. И попросту лишь отражало то, кем он стал по факту. Самкой. Которая отчаянно ерзает на массажном столе, пачкая его смазкой, и пытается дышать ртом. Только это уже не помогает. Запах Энтони словно проникает сквозь поры кожи. Честно говоря, слово «запах» тут не слишком подходило, это было куда как более сложное ощущение, но сейчас Стефан не хотел и не мог об этом рассуждать - разорванный, как на дыбе растянутый между похотью и стыдом. Хотелось, чтобы хоть что-то из этого исчезло. Или омега, или он сам. Выпустив пальцы изо рта, за которыми потянулись ниточки слюны, он беззвучно заскулил. Слюна же оставила пятна на тонком шелке с кружевом, обхватившим его руки до середины предплечья и спрятавшим под собой наручники. Энтони не преувеличил – ткань была идеально подобрана под цвет глаз Стефана. Серо-голубая, с легкими переливами на свету. И точно такого же оттенка были чулки, которые Энтони надевал на него прямо сейчас. Гладкая ткань легко скользила по гладкой – слишком гладкой для мужчины - коже. Всю излишнюю на вкус Энтони растительность с лица и тела пленника вывели (скорее всего лазером) уже так давно, что Стефан и сам практически перестал обращать на это внимание. Но теперь, когда альфа вознамерился одеть его как женщину, чтобы лишний раз подчеркнуть его падение, это стало еще одним поводом гореть от стыда. Пристегнув один чулок к обхватывающему верх бедер поясу, Энтони принялся столь же неспешно натягивать второй. Точно также легко оглаживая то еще не укрытую кожу, то уже обтянутую шелком плоть. Словно пытаясь понять, что ему больше нравится. Стефан всхлипнул и снова прикусил костяшку пальца. Словно надеясь, что боль отрезвит и заставить вновь ощутить себя тем, кем он должен быть – потёртым жизнью мужчиной за сорок, а не изнеженной чувственной девицей. - Мне интересно, - с хрипотцой протянул Энтони. – Чего ты сейчас стесняешься больше? Чулок самих по себе или того, что в твоем мире это считается частью женского гардероба? Только этот легкий хрип и выдавал его возбуждение (и конечно же, давно проявивший к Стефану интерес член). Вот только сам Энтони не спешил поддаваться этому интересу. То ли хотел омегу помучить, то ли – как действительно умелый любовник – хотел растянуть удовольствие. Не выплескивая его скорострелом, а плавно покачиваясь на волнах возбуждения и методично повышая его градус. - Не хочу читать лекцию по истории. Но просто нахожу этот факт смешным. Чулки в свое время возникли не просто как деталь мужской одежды, но как часть одежды воинской. Они отлично подходили всадникам, особенно в тяжелом вооружении. То есть это была не просто одежда мужчин, а самых мужественных из мужчин. Недаром аристократы не отказывались от них до самой революции во Франции. Это была марка. Статус. – Он поцеловал обтянутое серо-голубым шелком колено. – Ну, а теперь это стала самая женственная часть туалета женского. И у вас, и у нас. Но и омегам-мужчинам их тоже бывает незазорно надеть. Хотя бы дома. Особенно если у них такие же стройные ноги. Снова беззвучно всхлипнув, Стефан поджал пальцы ног, пытаясь сдержаться и не кончить прямо сейчас. Чего ему настоятельно было рекомендовано не делать. Помешать выделению смазки усилием воли он, правда, не мог. Та давно проступила крупными каплями на головке, а массажный стол – не будь он оббит гладким кожзамом – уже был бы непоправимо испорчен. И как раз, когда альфа отпустил застёжку второго чулка, они оба услышали негромкое мерное капанье. Скопившаяся под Стефаном смазка закапала на пол. Закрывая горящее лицо ладонями, он успел заметить хищно-лукавую улыбку альфы. - Моя детка совсем созрела… - промурлыкал он. – Но сначала добавим еще парочку штрихов к твоему свадебному образу. Когда его соски облепили наклейки с небольшими кисточками на концах, а вокруг талии несколько раз обвилась тонкая цепочка, пародия на его чародейские пояса, Стефан уже не мог даже смущаться. Стыд сгорел и осыпался как окалина. Поэтому он послушно вытерпел, и когда его лодыжки охватили туфли на каблуках, и почти рассеянно кивнул на шутку Энтони, что теперь они точно выглядят как приличная элитная пара: двухметровая модель человека и дышащий ей в пупок кошелек на ножках. Лишь беспомощно раскрыл рот, когда его член пережало специальным кольцом. Но всё верно – он же должен был быть наказан. За… за… Какая разница за что? И какая разница была его вина или нет? Если альфа что-то хочет – это закон. Ради Энтони он готов терпеть и не такое. К тому же ему стоит приучаться получать максимум удовольствия через другую… эрогенную зону. - Осталось еще кое-что. Последнее. Когда омеге удалось сфокусировать взгляд, он увидел в руках альфы тонкий серебристый ошейник с бирюзовыми вставками. Послушно склонил голову вперед, чтобы тому было удобнее, но Энтони ставить последнюю точку в его образе не спешил. - Такое украшение еще нужно заслужить. Или хотя бы как следует попросить. У моей девочки есть идеи? У Стефана идей нет, но его тело словно само знает, что делать. Сползает на пол и растягивается на нем, припадая губами к стопе альфы. Как побежденный или раб припадал когда-то к стопам победителя или господина. - Умница, - шепчет тот. И ставит вторую ногу омеге на загривок, еще сильнее вжимая в пол. На какой-то миг забывая обо всем и просто любуясь делом рук своих – Стефаном Винсентом Стрэнджем у своих ног. Текущим и одуревшим от желания. Потерянным, вновь обретенным и наказанным за эту потерю. Одетым как девица из борделя и с каленым железом выжженым его знаком на спине. Таким, каким его не увидит больше никто и никогда. Иначе он вырвет этому кому-то глотку. Голыми руками. Без помощи Марка или Альтрона. Это пиршество – только для его глаз.***
Возможно, Энтони и хотелось бы растянуть момент своего триумфа, еще больше насладится покорностью омеги, но, видимо, терпение и у него было на исходе. Впервые вид спальни и занимавшей изрядную ее площадь постели вызвал у Стефана не страх, а нетерпение. Будь у него возможность, он добрался бы до нее и быстрее, но высокие каблуки, рука альфы вокруг талии и зажатый в другой его руке поводок от ошейника, принуждали выдерживать установленные им ритм и скорость. Не заставил добираться туда на четвереньках – и то хорошо. Не потому, что так было бы унизительнее – потому что так было бы медленнее. После сделанной им «проскинезы*» понятие унизительности для Стефана просто перестало существовать. Ему ниже падать было уже некуда, а омега и вовсе не уделяла внимания таким «мелочам». Воспринимая их как своеобразную игру или даже ухаживание со стороны самца. Тем более ее не смущало, что ставшая выделяться еще обильнее смазка принялась пропитывать тонкую ткань чулок, и каждый неровный шаг доктора оставлял за собой на полу характерные капли. Что естественно - то не безобразно. Она, кажется, даже возбудиться еще сильнее от этого не могла – уже некуда. Доведя свой приз до вновь становящего брачным ложа, Старк привычным движением подгреб часть подушек ближе к центру, раскладывая их небольшой горкой: - Ну, кажется, мы с тобой уже немало провели здесь репетиций. Давай, устраивайся поудобнее. Оказавшись, наконец, в долгожданной позе, Стефан обхватил подушку руками и счастливо вздохнул. Подобрав ближе колени, шире раздвинул ноги и прогнулся в спине – чтобы лишний раз показать альфе свою готовность к случке. Прохладный кондиционированный воздух коснулся влажной горячей промежности, заставляя дырочку поджаться и выпустить новую порцию смазки, а пережатый член и мошонку - заныть от лёгкой боли. Как раз закончивший прикреплять поводок к одному из сделанных специально для этого колец в спинке кровати, Энтони шумно выдохнул и резко стиснул пальцами свой член: - Черт, детка, ты был рожден стоять раком. Будь я чуть более сумасшедшим и менее ревнивым, завел бы себе альбом, полистать на досуге. На части фото ты в своем полном пафосном облачении и со своим вечно серьезным видом, на других – ты вот такой. Развратный и искренний. Но всё, что есть на пленке – можно украсть. А меня мутит от одной мысли, что это…, - взобравшись на постель позади Стефана, он развел руками его ягодицы, завороженно наблюдая как омега истекает соками, - … что это увидит хоть кто-то еще. Не удержавшись, он все же широко провел языком по тонкому шву от мошонки до дырочки, собирая скопившуюся там смазку. Омега дернулся, напрягся всем телом, поджимая живот и опираясь теперь только на локти и колени. Мучать его дольше теперь не мог даже Энтони Эдвард Старк. Альфа огладил обтянутые шёлком и кружевом бедра цвета сливок, коротко сжал одну из лодыжек, заставляя ее опуститься обратно на простыни: - Ну-с, пора вонзить зуб в мой свадебный торт.***
За эти месяцы Энтони так часто его имел, что Стефан в какой-то момент даже решил, что уже легко может отличить его член от любого другого. Да и в целом, несмотря на эту пародию на первую брачную ночь, он не ожидал того, что вязка будет принципиально отличаться от других их ночей. Разве что войдет потуже – последний раз секс у них был довольно давно, а Энтони не стал тратить время на растяжку. Стефан ошибся. Разогретое, щедро смазанное нутро раскрылось легко. Податливо и естественно принимая в себя немалый член альфы, словно заполняющий в омеге какую-то пустоту, далеко не только телесную. Когда натянутой вокруг распяленной дырки кожи коснулись жёсткие волоски, а головка внутри уперлась во что-то, это что-то слегка раздвигая, добавляя к удовольствию приятную крупицу боли, Стефан мог лишь блаженно прикрыть глаза. Вновь ощущая себя на своем месте, и даже лучше, чем тогда, в зале. Быть покрытым своим альфой, лежать под ним, ощущая на своей шее его дыхание, на себе его вес и горячую плоть внутри – что может быть лучше и правильнее? Вспомнив, как в последний их раз Энтони тренировал его с помощью шариков, он попытался повторить этот урок, также сжимая и расслабляя зад. С восторгом услышав: - Ох твою мать, Стеф… Легко куснув омегу за влажный от пота загривок, альфа поднялся, вставая на колени для большего удобства, обхватил Стрэнджа за талию, и, наконец, принялся за дело по-настоящему. Наверное, если бы Стефан еще умел смущаться, то порадовался, что лишен голоса. Потому что иначе от стен отражались бы целые рулады криков, стонов и завываний в его исполнении. Это было хорошо, это было так хорошо… Но сказать этого он не мог, мог лишь слушать как эти слова – и прочие разного рода нецензурные вариации этой мысли пополам с дифирамбами его заднице – выдыхает над ним Энтони. Мог слушать шлепки плоти о плоть и влажное хлюпанье, с каким член альфы вонзался в его дырку или ее покидал. Мог ощущать как кисточки на сосках раскачиваются и легко задевают, щекотят кожу груди, а цепочка на талии звенит в такт каждому толчку. Мог прогибаться в пояснице, когда Энтони дергал за поводок. Мог стиснуть в пальцах – что наверняка аукнется, но только потом, так далеко, словно в другой жизни – простынь, мог закатывать глаза и коротко дышать открытым ртом, из уголка которого свисала тонкая нитка вязкой слюны. Возможно, ему показалось, но в какой-то момент он вроде бы даже вывалил язык, словно и впрямь был сукой под кобелем. Кажется, это было при третьем анальном – или каким он там был? – оргазме. Поразительно, что Старк умудрялся не кончать от этих сладко сжимающих его член судорог. Лишь замирал, впитывая эти конвульсии распростертого под ним тела, и прикусывал плечо или кожу на спине. Тем неожиданнее было, что в разгар этой «собачьей свадьбы» Энтони вдруг отстранился и перевернул Стефана на спину. Закинул одну из его ног себе на плечо, и наклонился, целуя обхваченное ошейником горло, заставляя прогнуться и раскрыться еще сильнее. Хотя минуту назад казалось, что куда уже больше. - Ты бы себя видел, детка, ты бы себя видел... - Упиваясь написанным на лице его омеги бесстыдным наслаждением и просто тем фактом, что снова может видеть это лицо, шептал он, обдавая Стефа горячим дыханием. - Да, мой сладкий. Да, мой хороший. Мой… мой… мой… Чуть подавшись вперед, Стефан неуклюже клюнул его в покрытый щетиной подбородок. И эта неловкая нежность словно послужила каким-то спусковым крючком – издав сдавленный рык, Энтони особо резко толкнулся вперед, входя по самое основание, так, что что-то внутри Стефана вновь отозвалось лёгкой болью. Вспомнилось, как Старк первый раз его взял – как повязал еще совсем к этому не готового. Наверное, страх отразился у него на лице, так как альфа быстро прерывисто зашептал: - Всё хорошо, детка. Всё хорошо… Немножко боли при первой вязке – это нормально… Ты же у нас пока еще девочка. Но ни крови, ни разрывов не будет. Там сейчас всё подогнано… всё по размеру. Сейчас, сейчас… - и глухо простонал, когда Стефан, раскрыв рот и запрокинув голову, издал безмолвный крик, пока раскрывающийся внутри узел раздвигал короткие и узкие стенки маточного прохода. - Люблю тебя, - пробормотал Энтони в беспомощно открытое горло, когда в нутро омеги хлынуло семя. «Владею тобой», - чувствуя щекой нагретый металл ошейника, добавил он про себя. Вместе с этими словами, или мыслью, или и тем, и другим проваливаясь в долгожданное, честно заработанное забытье.