Жертвоприношение

Это было… неловко. Наверное, это тоже было неудачное, неловкое слово, совершенно не подходящее для описания текущего момента, но ничего иного Стефану на ум не приходило. Его словно ударили – всего целиком, каждый дюйм его тела – чем-то тяжелым и мягким одновременно. Отчего умом он понимал, что получил серьезную травму, но боли от нее пока ощутить не мог. Хотя опять же умом понимал, что потом – позже – она о себе заявит во всей своей мощи. Как тогда, когда после аварии, его обколотого обезболивающим, везли в операционную, а он мог лишь тупо смотреть на свои перебинтованные руки, не чувствуя не боли, ни рук, ни страха, ничего вообще. Но точно зная, что произошло что-то очень паршивое и необратимое. Вот и сейчас… Когда Стефан хоть и несколько смутно, но представлял ожидавшую его степень унижения, на которую его обрекали Старк и измененное им тело, то думал, что его эмоции по этому поводу будут более… значительными, что ли. Думал, что как только включится обратно сознание – то он в тот же миг нахрен сдохнет от стыда. Но, похоже, Стефан Винсент Стрэндж не относился к тем невинным чистым душам, которые отлетали от осквернённого тела через болевой шок или инфаркт. То ли был слишком циничен, то ли слишком здоров. Все тело было полностью расслабленно и наполнено идеальным коктейлем из дофамина, окситоцина и эндорфинов. И хотя трижды проклятая фотографическая память услужливо подносила то ту, то другую деталь его «грехопадения», Стефан мог лишь пялится в потолок, чуть досадовать из-за того, что одна нога затекла из-за неудобной позы и того, что Старк такой тяжеленный, да рассеянно вспоминать пошлый анекдот про ремонт в королевской спальне. О том, что решение об оформлении потолка должна принимать королева – ведь она видит его намного чаще. Потолок, кстати, как и небо, не спешил обрушиваться им на головы. К тому же, учитывая, что его половая жизнь теперь была куда как насыщеннее, чем у королевы из анекдота – он вполне мог высказаться на тему оформления всей спальни. - Детка? – хриплый голос Старка звучал, как если бы его источник вещал откуда-то из соседней комнаты, а не из района его плеча. Кажется, от испытанного удовольствия альфа на некоторое время действительно лишился сознания, и сейчас тоже не очень понимал, где он и что он. Потолок заслонило его лицо: - Эй, малыш. Ты со мной? – потерся он носом об его. Вид у него был какой-то… растерянный. Энтони пялился на лицо Стефана, словно пытался что-то в нем найти, важный ответ на какой-то вопрос, но не находил, а сам омега смог ответить лишь усталым расфокусированным взглядом. После чего - вздохнуть и отвернуть это лицо, прикрываясь влажными растрёпанными волосами. Как ни странно, но вопреки своему обычному поведению Старк на своем настаивать не стал. Лишь чаще задышал, после чего галантно спустил ногу Стефана со своего плеча, и осторожно уложил их на постель боком. Во время этого процесса Стрэндж вспомнил, что они с альфой были, по-прежнему, некоторым образом, гм, связаны, но сейчас ему было плевать даже на это. Он не то, чтобы хотел спать, но хотел, чтобы его оставили в покое. Но если Старк хочет его тискать – то пускай. Им обоим не привыкать. Хотя, даже если бы тот и не хотел – выбора у них особо не было. Так они и лежали рядом – явно чувствуя, что что-то пошло вразрез их ожиданиям насчёт этого момента, но не могли его прервать. Даже поговорить о нём не могли. И именно это их нынешнее состояние Стефана и назвал про себя… «неловко». Спустя какое-то время Старк сумел от него отцепиться. Всё также молча снял со Стефана туфли и ошейник, укрыл его тонким покрывалом и, наконец, ушел.

***

Спадать шоковый и гормональный дурман начал буквально через несколько минут после ухода альфы. И скорее всего тот этого ждал, потому и предпочел так оперативно свалить. Как давно стало понятно из его оговорок – приступы скверного настроения после течки у местного Стрэнджа были нормальным, а следовательно, предсказуемым явлением. Которое лучше было пережидать на расстоянии. Хотя первым из чувств Стефана завыла еще не успевшая полностью утихомириться омега – от тоски и обиды, что ее вот так беспардонно бросили. «А ты чего ждала?!» - не без злорадства ответил на ее стенания Стрэндж, довольный, что есть на ком сорвать начавшую закипать в нем злость, от которой его иначе бы просто разорвало. Равно как было кому «вручить» точившее его чувство униженности и жалости к себе, и тут же за эти чувства и отругать – потому что этот кто-то был одновременно и им, и не совсем им, и отчасти был виновником всего произошедшего. Это было… удобно. Помогало бороться с чувством вины. Хотя бы на короткой дистанции. Не осознавай он омегу как нечто отдельное от своей личности – он бы точно сейчас сошел с ума. «Он никогда нас не любил! Мы всегда были лишь заменой!», - еще раз укусив «виновницу» его унижения, Стефан стиснул руки в кулаки и опершись на них, ухитрился сесть. А потом и передвинуться на чистую часть кровати, не заляпанную потом, смазкой и спермой. Несмотря на клокочущую внутри ярость, сил не было ни для буйства, ни для истерики. Тело было выжато как лимон и каждой своей мышцей обещало весь спектр неприятных ощущений уже в самые ближайшие часы – словно Старк его не трахал, а использовал вместо боксерской груши или скорее гонял по всем тренажерам в зале. «И это еще течка прошла по «сокращенной программе»… - Мастер Стефан, - раздался уже несколько подзабытый голос, словно последний раз он его слышал где-то в позапрошлой жизни. – У вас отмечается аномально быстрый рост артериального давления, частоты сердцебиения и дыхания. Считаю целесообразным ввести вам успокоительное. Снова возвращаться в «ящик», как попользованная резиновая кукла, Стефану категорически не хотелось. И пусть он понимал, что решение уже принято (ДЖАРВИС никогда не интересовался его мнением в этом вопросе, лишь предупреждал об уколе), но упрямо помотал головой и сделал знак, что хочет пить. Возможно, это даст какую-то отсрочку. Тем более, что в голову, до того затуманенную гневом и жалостью к себе, как раз пробилась дельная идея. - Хорошо, мастер Стефан, - прозвенел ДЖАРВИС. И добавил совершенно неожиданное. – Как вам будет угодно. Как если бы у пленника действительно появилась возможность что-то решать. «Как если бы я и впрямь стал супругом Старка. Или… я им и впрямь стал?» Решив подумать об этом позже, Стефан, перекатившись пару раз с боку на бок, смог дотянуться до прикроватной тумбы, где стоял графин с водой и пара стаканов. Коснувшись стекла трясущейся рукой, да еще обтянутой шёлком, он понял, что рискует так всё вокруг залить водой, а не напиться, и, ухватив кончики пальцев перчаток зубами, сумел их стянуть. В памяти тут же всплыло, как он кусал их, сидя на той кушетке в луже собственной смазки. Щеки обожгло стыдом, но вместо того, чтобы поддаться еще одному приступу самоуничижения, Стефан лишь резко укусил себя за палец. На этот раз боль помогла. Торопливо осушив один стакан воды и пригасив остроту жажды, второй Стрэндж пил нарочито неспешно – на всякий случай, если ДЖАРВИС все же решит его усыпить. Из-за этой странной оплошности Старка (тот вполне мог по своему обыкновению просто принудить Стефана провести с ним финал вязки «как положено», учитывая, что он тогда размяк, как замазка) у него появилось то, что он мог предложить омеге. И упускать такую возможность он не собирался. Прикрыв глаза, Стефан «обратился» к ней: «Он не любит нас (вылепил он из своей недолгой зависти к Старку, к его имени и богатству, подобие ревности, чей образ и подкинул омеге). Поэтому я сделал с ним то, что сделал (гнев Старк тоже умел вызывать, и выдернуть это чувство из своей памяти труда не составило). Но не смог довести до конца – мы ведь любим его (здесь была вина и вина искренняя). Поэтому он все еще жив (спокойное принятие факта)». Отчаянье и любовный трепет, который послала ему в ответ омега – его почти насмешили. Такого он не ждал даже от своего подсознания. Сделав еще один глоток, Стрэндж продолжил: «Но мы можем заставить его полюбить нас (уверенность в своих силах и знаниях). Мы – маг. Просто я пока не знаю нужных заклинаний. Но знаю, где их можно взять. Дай мне воспользоваться тем, что альфа нам дал – пока эта сила не развеялась. И он будет любить нас вечно». Омега колебалась. Похоже, даже подсознание Стефана догадывалось, насколько он может быть опасен. Особенно для того, кто так с ним обошелся. «Детеныши», - с последним глотком воды бросил Стефан в бой последний и решительный довод. Почему-то в памяти всплыл желтый плюшевый жираф и шарф с помпонами. «Он может не любить и их. Он может быть жесток и к ним. А мы не можем… не можем подвергнуть их… опасности». И словно наяву услышал треск тонкого льда и черную полынью с острыми краями, в которой плескалась не озерная вода, а до сих пор не изжитый ужас. И этот ужас у них с омегой был одним на двоих.

***

Хотя теперь Стефан и был морально готов к тому, что пусть и на время, но к нему вернется возможность колдовать, это ощущение все равно его потрясло – как тогда, в тренировочном зале. Это было… было…, как если бы одна из тех злосчастных семи операций на руках принесла результат. Или как возможность снова говорить. Или как снова быть свободным. Это было… как быть собой. Выпавший из ослабевшей ладони на кровать пустой стакан напомнил о реальности. О том, что он в плену и за ним пристально, пускай и ненавязчиво, наблюдают. Быть может, Старк и не позволял ДЖАРВИСу записывать «домашнее видео» со Стефаном в главной роли, зато любой его жест в менее щекотливой обстановке контролировался всеми доступными средствами и устройствами. Поэтому о том, чтобы колдовать как обычно – не могло быть и речи. К счастью, этот момент Стрэндж продумал заранее. Поэтому вернув стакан на тумбу и, придушив страстное желание принять душ и избавиться от нацепленного на него барахла из секс-шопа (пояс и цепочка врезались в тело, а щедро пропитавшиеся смазкой чулки и вовсе побивали какие-то рекорды по мерзостности ощущений), он улегся на подушку и расслабился, делая вид, что пытается заснуть. Приемы правильного дыхания и расслабления тела, которым его обучили в Камар-Тадже, на магию завязаны не были, поэтому вряд ли это будет выглядеть подозрительно со стороны. Спустя несколько минут Стефан и впрямь стал погружаться в легкую дремоту – тем более, что измученное тело действительно нуждалось в отдыхе. Но вместе с очередным выдохом из мага вышла и его астральная проекция. Никаких сигналов, вопросов. Ничего. Шалость удалась. «Все же приятно видеть себя нормально одетым. Хотя бы в своих собственных мыслях».

***

Конечно, это был риск. Стефан не знал, как надолго у него хватит сил и успеет ли он вернуться в свое тело, или застрянет в астральном измерении. И тогда вся надежда – только на то, что Старк сообразит в чем дело и вызовет Мордо, прежде чем Стрэндж успеет погибнуть. Правда, не факт, что они решат, что его стоит спасать. Тем более, что его смерть с полным основанием можно будет списать на то, что заключенный погиб при попытке бегства и по своей вине. Особенно рискованной данная затея была с учетом той формы астрала, к которой он решил прибегнуть. Если не вдаваться в подробности, то в интересующем его сейчас разрезе таких форм было две – соответствующая течению времени в материальном мире и не соответствующая. Практически всегда использовалась первая, как менее энергозатратная. Но были моменты, которые требовалось остановить. Например, как в ту ночь, когда на операционном столе его бывшей клиники умирала Древняя. А им нужно было поговорить. Поэтому и вспышка молнии тогда тянулась, и тянулась, и тянулась… Столь же полезной «остановка времени» будет и сейчас: если потребуется брать какие-то артефакты или листать книги, то никакие камеры просто не успеют этого зафиксировать. Плюс это был частый пробел в системе охранных заклинаний, даже вокруг таких важных мест, как Санктум. Войти в них через «обычный» астрал, в реальном времени, часто было нельзя, а вот на более глубоком уровне – уже можно. Быть может, местный Стрэндж, как и сам Стефан, этот прокол выявил и устранил, но после смерти хранителя храма все заклинания нуждались в переустановке, а Мордо, скорее всего, эту брешь, как и многие иные мастера до него, упустил. Во всяком случае, Стефану очень хотелось в это верить. Хотелось верить, что Мордо будет достаточно самодоволен, чтобы просто не скопировать заклятия Стрэнджа. Вопреки популярному мнению со смертью мага их заклятия не рассеивались, просто лишались источника силы. Как электроприбор без батарейки. Но их следы и структуру другие маги могли при желании увидеть без труда – особенно в астральном измерении. Особенно, если накладывал их сам. Точнее, твоя точная копия. Стрэндж пристально рассматривал вязь невидимых для обычного взгляда рун и узоров вокруг двери, в которую несколько минут назад вышел Старк. Ему не требовалось оглядываться, чтобы знать, что точно такие же имеются вокруг окон, вентиляционных шахт и прочих потенциальных мест проникновения. Если бы наложивший их маг был бы жив – то по ним проходили бы едва заметные искры той магической энергии, которой он чаще всего пользовался. Эти же узоры были угольно-черными, будто выжженными на стенах, пороге и притолоке. И было их как-то многовато для обычного жилого помещения. Как если бы Стрэндж здесь не только жил, но и полноценно работал. Для чего требовалось бы дополнительно защищать и жильцов от возможных вспышек магии или действий опасных артефактов, и мешать кому-нибудь сунуть к ним слишком любопытный нос, а то и вынести что-нибудь с собой. С другой стороны, если именно это место Стрэндж-838 считал своим домом, то почему ему было не оборудовать здесь себе кабинет? Портал – штука отличная, но за каждой мелочью не набегаешься. «Даже странно, что я каждый раз этому удивляюсь. Неужели настолько привык думать о себе как о холостяке, что не допускаю иной судьбы и для прочих Стрэнджей?» Прежде чем счастливо нырнуть сквозь стену в неизвестность, Стефан предпочел сначала «прощупать», что за ней. Небольшая пустая комната, как прихожая, за ней… Мысль – и маг, будто подхваченный невидимым ветром, уже оказался в противоположном конце спальни. Где была точно такая же дверь. Вот только Старк никогда не входил через нее. Точнее - только один раз. В их первую встречу. За этой дверью был такой же небольшой коридорчик, будто шлюз, а дальше - комната, которая буквально «фонила» магией. «Что ж, теперь можно сказать уверенно: дорога в Санктум открыта. Раз уж Карл умудрился не осмотреть личный кабинет Верховного чародея на предмет артефактов и явно много чего другого интересного. И даже не нацепить на него хоть какие-то охранные руны!» Бросив последний взгляд на свое лежащее без сознания тело (из-под края покрывала неэстетично высовывалась пятка в разорванном чулке, что невольно заставило поморщится даже бесплотный дух), доктор нырнул в дверь с решимостью пловца, прыгающего с обрыва в ледяную воду.