Жертвоприношение

Одним «прыжком» пролетев обе двери, Стефан оказался… дома. Ну или точнее в месте, чем-то разительно напоминавшем небольшую квартирку, которую он арендовал на заре своей карьеры. Когда деньги на покупку мебели и прочих домашних мелочей уже появились, но еще далеко не в том количестве, чтобы создать модный и цельный по стилю интерьер. Плюс многое приходилось брать из линейки «эконом-класса». При этом экономия на базовых вещах, вроде дивана или шкафов, сочеталась с единичными дорогущими новинками из мира технологий и разного рода малополезными вещичками «для души» (за которые вполне могли сойти и старинные чародейские тома, словно прибывшие из сувенирной лавки для туристов). Короче, типичная квартира молодого специалиста, разве что попросторнее и почище. Точно не то, чего ожидаешь от «обители» Верховного чародея, а заодно супруга богатейшего человека на Земле. Но как только первое впечатление после беглого осмотра комнат схлынуло, Стефану не составило труда понять причину такой неожиданной скромности. Как и он сам, его двойник спустил всё состояние в бесплодной попытке вернуть прошлую жизнь вместо того, чтобы двигаться по ней дальше, а его личные доходы в бытность Верховным магом не отличались ни особой величиной, ни стабильностью. Да что тут говорить – если бы Стефан не жил в Санктум Санкторуме, то тоже ютился в чем-то похожем. Впрочем, местному Стрэнджу «ютиться» довелось в нескольких просторных комнатах с идеальной планировкой и панорамными окнами, а также отдельной кухней и ванной. Все-таки сама Башня никак не могла быть принята за здание, принадлежащее заурядному по своим доходам человеку. Но скорее всего именно это и побудило местного Стрэнджа настоять на том, чтобы получить здесь свою личную «территорию» (по сути – полноценную отдельную квартиру, куда Старк, возможно, даже не мог войти без разрешения), обстановку которой он провел строго по своему желанию и строго на свои доходы. Отчего та настолько и отличалась от соседних комнат. Почему Стрэндж не хотел лишний раз брать деньги у супруга, тоже не было трудной загадкой – он явно разделял мнение Стефана, что истории а-ля «сказка про Золушку» при их воплощении в реальность чаще имеют финал несчастливый нежели наоборот. Наверное, сказался жизненный опыт, который помотал его по самым разным социальным стратам и позволил понаблюдать людей в них без розовых очков. Радикально неравный брак всегда несет в себе угрозу, что один из супругов в какой-то момент превратиться или в беспардонного паразита, воспринимающего более богатого супруга как ходячий банкомат, или, наоборот, сам станет для него лишь статусным аксессуаром и живой куклой. Тем более, если вторая половина способна купить за мелкий прайс и правительство, и суд, и полицию, и армию, и любую секретную службу, и обладает таким своеобразным характером как Тони Старк. Особенно, Старк здешний. А сочетание его собственничества с присущей всем Стрэнджам тягой к независимости должно было рождать и вовсе гремучую смесь. И хотя альфе удалось в конечном итоге прогнуть омегу на переезд в его дом, тот все равно продолжил упрямо цепляться за остатки своей свободы. Надо признать, Стефану тоже было бы на порядок комфортнее переживать свое заточение в подобном окружении, несущем отпечаток его (ну, условно его) личности, чем в общей части дома, куда как более роскошной, но где его держали как некую разновидность постельной принадлежности. Но едва ли ему перепадет такое счастье. И дело не только в том, что в этих комнатах до сих пор хранится масса разного рода магических «штучек», потенциально опасных для окружающих и столь же потенциально полезных для него лично. А скорее в том, по какой причине они были здесь оставлены. В том, чем апартаменты Стрэнджа-838 служили сейчас. Его могилой. Своего рода персональным мавзолеем. И все эти вещи, которые принадлежали ему или которыми он пользовался незадолго до своей смерти, можно сказать, «замуровали» вместе с тем, что осталось от его тела. Хоть здесь и было темно – выползающее из-за горизонта солнце с трудом пробивалось сквозь плотные, опущенные в пол и задернутые занавеси, а искусственное освещение по понятным причинам было отключено - Стефану в его нынешнем состоянии это ничуть не мешало отлично «видеть» все детали обстановки. В том числе и стоящую на письменном столе небольшую аккуратную урну с прахом, бюст местного Стрэнджа из какого-то серебристого металла, вазу с живыми белыми лилиями и, – внезапно, – желтого плюшевого жирафа. В первый момент магу даже пришло на ум: не тот ли самый, каким когда-то играл он, а затем унаследовала Донна, но нет – этот был совсем новеньким. И явно еще не попадался на зуб ни одному ребенку. «И не попадется», - внезапно осознал Стефан, складывая в уме эту игрушку и то странное сооружение из подушек и покрывал, мельком замеченное им на полу в личной спальне Стрэнджа. Это нечто напоминало «домики», которые обычно сооружают из постельных принадлежностей маленькие дети. Увидеть такое в скромной спальне с нарочито узкой одноместной кроватью было неожиданно. Но теперь два ключа сложились в разгадку. «Что ж, вот значит как выглядит омежье «гнездо», где те хранят свои плодные яйца до окончательного появления ребенка на свет. Выходит, насчет «персонального мавзолея» я ошибся. В этой могиле погребены двое».

***

Может будь у Стефана время, он бы проникся данным своим открытием и его трагизмом, но времени у него было меньше, чем мало. Неизвестность всегда меньше любой величины. От хранившихся здесь артефактов и фетишей, отмеченных им при первом осмотре, в теории мог быть некоторый толк в качестве оружия или ингредиентов, но в решении его главной проблемы – побега из этого мира и возвращения в свой - помочь они не могли. Что и неудивительно: путешествия между мирами в отличие от хождений по измерениям не считались типовой задачей, будучи сочетанием уникальных обстоятельств или совершенно непредвиденных ошибок. Которые в итоге входили не в перечень процедур и рецептов, а в раздел «Как делать не надо» или профессиональных баек и анекдотов. С другой стороны, сумел же он как-то сломать явно далеко не один межмировой барьер во время той мутной истории с Человеком-пауком при помощи довольно заурядного заклятия забвения? С точки зрения магических практик это выглядело столь же мало осуществимым как сбор атомного реактора в подвале при помощи одной лишь изоленты и такой-то матери… но как-то у него это вышло? Правда, как именно – тоже вспоминалось с трудом. Что-то пошло не так, но что? В любом случае эту идею стоило оставить про запас, так как само заклятие он помнил, а необходимые составляющие для обряда теперь мог подобрать без особого труда. «Кстати, может просто стереть память местному Старку и Иллюминатам? Одна проблема – тот старик. Чарльз Ксавье. Учитывая мощь его телепатического дара, его проще убить, чем вот так «хакнуть». К тому же он может восстановить память и остальным. А убить его тоже будет непросто. Но… как крайний вариант…» Даже мысль о том, чтобы расправиться с единственным из Иллюминатов, кто высказался против его осуждения, была неприятной*… Но. Стефан попросту не знал, чего стоит ждать от этого человека. Такие вот умудренные жизнью старцы, да еще с подобными дарами, позволяющими видеть всех насквозь, всегда себе на уме и не от мира сего. Если бы казнь Стрэнджей его коллегами была ему действительно немила, то он вполне мог бы и сам подрихтовать им память. Но вместо этого предпочитал «играть по-честному», то есть свои личные принципы ставил выше жизни полутора тысячи человек, чьей смерти он сам при этом не желал. Поэтому полагаться на этот причудливый и изощренный в моральном релятивизме ум в надежде обрести в нем союзника было сомнительной затеей. Досадно, что в отличие от Ксавье, со Старком расправиться Стефан мог хоть сейчас, для этого были и силы, и уж тем более здесь совесть его была бы абсолютно спокойна, но толку с этого? Смерть Старка автоматически делала бессмысленным его собственное существование в глазах местного теневого правительства, а ДЖАРВИС практически сразу заметит малейшее внезапное и необъяснимое изменение в поведении своего хозяина. И столь же легко подобные контролирующие заклятия может заметить любой маг или даже посредственный телепат. А в близком окружении Старка имелись далеко не посредственные как маг, так и телепат. «Может что-то дельное найдется в книгах? Жаль, что тех, которых я не читал, здесь не так уж и много». Но прежде, чем направиться к стеллажам, Стефан решил проверить содержимое письменного стола. Подлетев к нему, покосился на урну с прахом: - Извини за эту беспардонность, но кое-какие твои вещи сейчас мне нужнее, чем тебе. Ответа предсказуемо не последовало. «Что ж, поиграем в расхищение гробниц». Металлические выдвижные ящики, разумеется, были заперты на ключ. Впрочем, сейчас это остановило бы только обычного человека, охранные же чары на них выгорели, как и на стенах. И тем более это не стало помехой Стефану в его нынешнем состоянии. Плюс он в общих чертах представлял, что находится в каждом из ящиков. Поэтому даже не стал заморачиваться с открытием или проекцией большинства из них, просто быстро погружая внутрь руку и «на ощупь» подтверждая свои подозрения. Расхождений, как он и ожидал, не оказалось. Личные документы и документы на собственность, счета, списки контактов, старкфон и небольшой ноутбук (кстати, надо будет в следующий раз проверить и их, но точно рассчитывая время, они наверняка подключены в здешнюю сеть, и даже бит информации с них тут же привлечет внимание ДЖАРВИСа)… С последним из ящиков чародей обошёлся иначе, вскрыв и выдвинув его при помощи заклинания. Краткий миг торжества почти сразу же сменился разочарованием – его дневника, тетради солидных размеров, в которой он, как и прочие хранители храмов по долгу службы вел перечень всех происходящих с ним или Санктумом магических или околомагических событий, тут не оказалось. То ли Стрэндж оставил его в храме, то ли Мордо соизволил-таки исполнить свои должностные обязанности, пусть и отчасти. «Представляю, как они со Старком обсуждали, что именно отсюда можно забрать. Наверняка это была просто «битва титанов». И Старк в ней похоже победил. Хотя зачем ему всё это? К магии он относится без малейшего восторга, его стихия наука. Чтобы было с чего пыль сметать? Или он настолько романтик в глубине души? Где-то очень глубоко». Отсутствие пыли Стефан тоже отметил еще в первый момент: несмотря на то, что с момента смерти Стрэнджа-838 прошло почти шесть лет, в комнатах царила идеальная чистота, работала вентиляция, воздух не был затхлым, а на столе стояли живые цветы. Сюда приходили и приходили часто. Вот только зная Старка – едва ли это были толпы благодарных поклонников. «Впрочем, плевать на него и его жадность», - решил Стефан. Тем более, что его небольшой набег увенчался некоторым успехом: дневника Стрэнджа-838 с официальными отчетами найти не удалось, зато обнаружилась его личная записная книжка. Ее он… они, в отличие от дневника, обычно держали при себе, в небольшом карманном измерении вместе со своим одеянием чародея и прочими мелочами, отчего вид книжица имела изрядно потрепанный. В нее заносились наиболее часто используемые заклятия, чертежи-основы для рун, заметки, расчеты и все в этом роде. Да, фотографическая память – это прекрасно, а планшет с облачным сервисом – еще лучше, но жизненные и профессиональные перипетии часто заводили магов в места, где с электричеством и вай-фаем имелись, мягко говоря, проблемы, а обрабатывать информацию всегда лучше не только у себя в голове. Даже трижды прекрасная память не дает гарантий защиты от когнитивных искажений и прочих ошибок в мышлении. Плюс подобными практическими заметками можно было легко поделиться с коллегами или учениками, не вынуждая их в самый ответственный момент рыться в очередном, а то и нескольких огромных фолиантах. Раскрыв книжку на последнем заполненном листе, он невольно замер при виде знакомого подчерка: изломанного, неровного, дрожащего. И пользующегося печатными буквами, как если бы записи вел младшеклассник, потому что в противном случае их не смог бы разобрать и профессиональный почерковед. Временами – там, где требовалась принципиальная точность написания или поджимало время – эти каракули сменялись идеальной каллиграфией, исполненной при помощи магии. Впервые за все это безумное приключение Стефан вдруг по-настоящему осознал, что в этом мире был полноценный «другой он» и эта вещь принадлежала ему. Тому, кто мог бы Стефана понять столь же хорошо, как он сам. До этого момента его психика словно избегала этого осознания, принимая всё происходящее как должное. И, наверное, к лучшему – так как от взгляда на эти скачущие корявые строчки его окатило мучительной смесью из тоски, тепла и страха. Каждый хотел бы встретить того, кто тебя абсолютно понимает. И каждый этого боялся, как огня. Переборов это мутное чувство, чародей принялся быстро листать страницы в обратном порядке в поисках чего-то для себя нового, того, в чем его опыт и опыт этого Стрэнджа различались. И первым таким отличием стала целая подборка самых разных версий защит от чтения мыслей и создания защитного блока из фальшивых воспоминаний. «Хм, видимо, его также напрягало близкое знакомство с Ксавье. Или…» Сначала с изумлением, а потом и с ужасом, Стефан понял, что речь идет о защите не только от телепатических способностей отдельных людей или артефактов, но от вполне заурядного для этого мира прибора. Одним из которых они с Америкой из чистого любопытства воспользовались, чтобы посмотреть визуализацию своих воспоминаний. Он тогда был в таком шоке от разрушения Камар-Таджа и обалдении от трипа через вселенные, что в тот момент даже не осознал, что перед ним – та главная вещь, которая радикально отличает его мир и Вселенную-838. Ни цвета светофора, ни форма пиццы, ни цветочки на небоскребах, ни победа над Таносом, ни даже вторичный пол у людей, а способность вот так легко и буднично читать мысли друг друга. Настолько, что подобный аппарат можно было в рекламных целях выставить посреди улицы и оказывать эту сомнительную услугу бесплатно! «Не мир, а мечта кухонных Отелло. А заодно тоталитаризма с его охотой за мыслепреступлениями. Роджерс бы оценил – он в свое время «приземлил» проект «Озарение» за меньшее: просто за глобальный информационный анализ электронных систем, без прямого залезания людям в головы. Правда, и этого хватило, чтобы приговорить к смерти, например, меня**. Интересно, кто умудрился тут создать такое «чудо»?» Чисто внешне воссоздаваемая картинка напоминала проекции М.О.Р.Г., Ментальной Органической Ретро-Граммы, разработанной Старком и Квентином Беком, который в свое время попортил немало крови Паучку. Возможно, и тут эти двое отметились, но еще с чьей-то дружеской помощью. Как с «Озарением» ЩИТУ и Старку помогли «Гидра» и Арним Зола. Оставалось только изумляться, что за все это время, которое Стефан провел у Старка «в гостях», он ни разу не пустил такой полезный приборчик в ход. Кажется… кажется, он вообще не видел «Банк памяти» в Башне. «Ну, разумеется. Люди, облеченные властью и хранящие важные секреты, и на пушечный выстрел не подпустят к себе никого с подобной машинкой. Особенно, если сами ее разрабатывали, и знают на что она способна. Хотя я могу просто не знать всех форм, в которых она выпускается. И уж тем более нет никаких гарантий, что Старк не решит в какой-то момент покопаться в моих мозгах таким вот нехитрым способом». Одним словом, эта подборка заклинаний была очень удачной находкой. И Стефан не поленился пристально рассмотреть в них каждую строчку и знак, старательно все запечатлевая в памяти. Второй – столь же предсказуемой, но тоже вызвавшей определенное душевное смятение – находкой стали заклятия от беременности, а также ослабляющие или вообще купирующие течку. Правда, судя по игрушечному жирафу и гнездышку в спальне, то ли они оказались недостаточно эффективными, то ли… То ли Стрэнджа заставили от них отказаться. И тогда, стало быть, недостаточно эффективным оказалось какое-то заклятье из первой (но хронологически более поздней) подборки. Предположение, что кто-то из Стрэнджей согласился рожать по своей воле, Стефан отмел сразу как заведомо нелепое. «Ладно, сейчас не до гаданий «где тут была допущена ошибка». Эту группу заметок и заклятий он просмотрел с таким же вниманием, пусть невольно и морщась. Несмотря на всё пережитое (и даже медицинское образование с его цинизмом) – умом он оставался мужчиной. И как многие из них отнюдь не испытывал восторга, сталкиваясь с подробностями работы женского организма в, так сказать, сфере репродукции. Меньше знаешь – крепче спишь. Это была женская тайна, женская ответственность и женская головная боль, от которых мужчинам следовало держаться подальше хотя бы ради собственного психического здоровья и сохранения потенции. В общем-то даже поверхностных знаний мужчинам во времена Фрейда хватило, чтобы сделать вывод о врожденном мазохизме всех женщин. Потому что как иначе, кроме как «мазохист», назвать человека, который воспринимает как норму или даже получает удовольствие от менструации, секса в унизительной пассивной позиции, беременности, родов, работы молочной фермой и ухода в режиме «24 на 7» за визжащим, вечно болеющим и гадящим под себя комком плоти? Один этот перечень тянул на фильм ужасов, а ведь для женщин это была рутина, а для многих из них – так и вовсе смысл жизни и заветная цель. Вон как та же Максимофф переживает из-за того, что ей, в отличие от иных ее вариантов, не перепало такое «счастье» - стать матерью. «Безусловно, теории первых психологов в данном вопросе обоснованно считаются устаревшими, но какая-то глубинная правда в них всё же имеется».