Determination, Destination, Deliberation

Гермиона Грейнджер не слишком хорошо справлялась с горем. Не то чтобы она не имела дела с чем-то большим, чем её справедливая доля. Когда она скорбила, она сильно противоречила своему обычному «я». Там, где её личность обычно была полна страсти и огня, смерть сделала её онемевшей. Словно мир двигался вокруг неё, а она просто стояла на месте. Казалось, прошло время, и она физически присутствовала на встречах… так много встреч. Перед смертью Гарри составил завещание, и, судя по всему, она числилась его душеприказчиком. Он разделил свои хранилища между Джинни, Гермионой, Роном и Тедди, но оставил площадь Гриммо и свой плащ Гермионе. В какой-то степени имело смысл оставить резиденцию Дома Блэков Гермионе. В конце концов, у Уизли была Нора. А у неё ничего не было, с тех пор, как она забыла своих родителей и отправила их в Австралию. После встречи с гоблинами Гринготтса, чиновниками министерства, опознанием его тела, чтобы Джинни не пришлось… это была напряжённая неделя, но Гермиона не присутствовала ни на одном из них. Это была идея Джинни устроить две похороны; один для семьи и друзей и один для широкой публики. Новость о его смерти появилась в утреннем выпуске «Ежедневного пророка» 19 сентября 2000 года. Это был 21-й день рождения Гермионы. Времени праздновать не было, и Гермиона даже не заметила, что её день рождения пришёл и ушёл, пока она не начала готовить похоронные открытки. Его публичные похороны прошли на территории Хогвартса, учитывая, что это было единственное место, достаточно большое, чтобы вместить такое количество людей. Более десяти тысяч волшебников со всей Европы оплакивали потерю Мальчика-Который-Выжил. С речами выступили Кингсли, Робардс, Молли и, наконец, Гермиона. Она решила представлять его друзей. Если бы она говорила не слишком грустные слова о Гарри, возможно, она могла бы спасти своих друзей от сердечной боли. Джинни была похожа на скорбящую вдову, и в течение всей недели была подавленной и тихой. Гермиона никогда не видела её такой за всю её жизнь. Даже когда она отправилась в Хогвартс с Гарри перед битвой и увидела Джинни после года пыток под Кэрроу. Она была разбита, как будто что-то тонкое внутри неё сломалось. Речь Кингсли носила сдержанно-политический характер, он старался восхвалять Гарри как героя войны, упоминая его работу в министерстве. Это была не речь друга, которую Кингсли приберёг для частной церемонии. Робардс был краток и по существу, называя Гарри одним из лучших дуэлянтов, которого он когда-либо видел. Молли… Молли прервала свою речь всего на несколько предложений, и не менее грустному Артуру пришлось уводить её со сцены. Они оплакивали его так же, как оплакивали Фреда, и Гермиона поняла, что они уже давно эмоционально усыновили его. Наконец, когда ропот от нервного срыва Молли стих, на сцену вышла Гермиона. В многотысячной толпе Гермиона узнала многие лица. Вдалеке она могла видеть светлые волосы Луны Лавгуд, стоящей рядом с Дином Томасом. Осматривая толпу, она видела всё больше и больше людей, которых знал Гарри. Симус, Парвати и Падма, Оливер, Кэти, Анджелина, Алисия… список можно продолжать и продолжать, и Гермиона подавила всхлип, поняв, что Гарри был причиной того, что они все здесь. Там были почти все, с кем они ходили в школу. Даже Драко Малфой (хоть и пытался спрятаться в толпе) умудрился прийти попрощаться с Гарри Поттером. Приложив палочку к шее, она произнесла невербальный звонкий звук и начала читать свою речь. "Спасибо всем, что пришли сюда сегодня. Никогда не бывает легко прощаться с кем-то, особенно с таким молодым, как Гарри Поттер. Сегодня вы все слышали о том, каким блестящим был Гарри как герой войны и как аврор, но немногие были посвящены в его абсолютную гениальность как друга". Сделав небольшой перерыв, чтобы перевести дух, Гермиона продолжила. "Он был самоотверженным совершенно безрассудным мальчиком. Он буквально был рождён, чтобы спасти мир, но каждый день он спасал тех, кто его окружал, бесконечно малыми способами…" — Она сделала паузу на мгновение, прежде чем продолжить, отказываясь прерываться. "И именно та самая самоотверженность привела нас сюда сегодня". Её взгляд был прикован к Рону в толпе. Он настаивал на том, что должен быть там, несмотря на предупреждения своих целителей, что это может замедлить его выздоровление. Левая сторона его тела была воспалённой и красной, а грудь была обмотана марлей. Тёмные круги выделяли на фоне бледности его лица, и даже его яркие рыжие волосы, казалось, приглушились. "Когда мы были на первом курсе Хогвартса, я была всего лишь магглорождённой ведьмой, решившей доказать своё место в этом мире. Я так отчаянно пыталась проявить себя, что отбросила в сторону такие глупые юношеские вещи, как дружба и веселье. Гарри показал мне, насколько важными могут быть эти вещи. Он… был… больше, чем просто Мальчик-Который-Выжил, он был моим лучшим другом." Справа она могла слышать звуки рыданий, и ей не нужно было смотреть, чтобы понять, что миссис Уизли снова разрыдалась. "Гарри будет похоронен рядом с его родителями, на кладбище в Годриковой Впадине. Я долго пыталась придумать, что поставить на его надгробие. Как бы вы резюмировали жизнь, прожитую так полно? Как вы объясните, насколько он был любим? Всех людей, которых он спас? Добро он сделал? Потом я вспомнила , что Гарри сказал мне когда-то слова Дамблдора. Те, кого мы любим, никогда по-настоящему не покидают нас. Есть вещи, которых смерть не может коснуться. Смерть не может коснуться оставленного Гарри наследия терпимости и мира. Так что присоединяйтесь ко мне сейчас, чтобы зажечь свои палочки, чтобы отпраздновать жизнь Мальчика-Который-Выжил". Подняв палочку к небу, Гермиона почувствовала, как слёзы, которые она сдерживала, катятся по её лицу, когда тысячи людей, собравшихся на территории, присоединились к ней. Вскоре воздух наполнился морем разноцветных огней, и Гермиона знала, что Гарри это понравилось бы. Чтобы его помнили таким, какой он был, больше, чем Мальчиком-Который-Выжил. Фотография Гарри, которую они использовали, была одной из её любимых: улыбающийся, беззаботный и такой… такой молодой. "Грейнджер, тебе лучше отправиться на кладбище". Робардс выглядел почти так же, как и всегда, слегка взлохмаченным и жёстким, с мягкостью в уголках. Он действительно оплакивал потерю Гарри. Она особо не беспокоилась об ответе, предпочитая вместо этого кивнуть в его общем направлении и направиться туда, где собрались её друзья. Джинни и Рон нашли её после того, как люди начали покидать общественный мемориал. Частные похороны в Годриковой Впадине должны были начаться ровно в 3 часа, а было почти без десяти. "Твоя речь была блестящей Миона. Он бы… ему бы это понравилось" — прохрипел Рон, и впервые Гермиона могла ясно увидеть отчаяние на его лице. Он был их лучшим другом, и, кроме Джинни, они, вероятно, больше всего пострадали от его потери. Все свои годы в Хогвартсе и в бегах Гермиона не думала ни о чём, кроме как сохранить жизнь Гарри и Рону. И она была чертовски хороша в этом. Он бы умер тысячу раз, если бы не она, и это знание наполнило Гермиону такой яростью, какую она никогда не испытывала. В книгах по маггловской психологии часто обсуждались пять стадий горя, и Гермиона только что добралась до второй стадии. "Папа заказал портключ в Годрикову Впадину. Он уходит через минуту. Вы идёте?" — глаза Джинни были пусты и обременены, когда Гермиона соединилась с ними, и её сердце упало ещё больше. Это было несправедливо. Жизнь была несправедлива. Она так много потеряла, а ей было всего лишь 21 год. Гарри умер ещё раньше, чем его родители. Он не заслужил смерти. Он заслужил долгую счастливую жизнь. Внезапно в голове Гермионы начала формироваться идея. Она могла это исправить… она могла дать всем… дать Гарри то, что он заслужил. Магия времени была непостоянной и опасной, но Гермиону это особо не волновало. Нет ничего опаснее ведьмы, которой нечего терять, а мир уже забрал у неё всё. "Думаю, я аппарирую. Прогулка к границе призраков даст мне немного времени, чтобы проветрить голову". Гермиона отчаянно пыталась говорить нормально, чтобы не выдать своего прозрения. От неё не будет ни депрессии, ни принятия. Как всегда, если она хотела, чтобы что-то было сделано правильно, она должна была сделать это сама. Джинни и Рон торжественно кивнули и направились к сломанным часам, которые Артур поставил на поляне рядом с мемориалом. Вскоре к ним присоединились их братья, сёстры и родители, и Гермиона наблюдала, как они светятся и исчезают. Уизли были друг у друга, всегда были. У Гермионы был Гарри, а теперь его не стало. Бросив последний тоскливый взгляд на холодное безжизненное тело мальчика, которого она знала, она позволила горстке слёз вырваться наружу. "Я исправлю это, Гарри… обещаю". — прошептав это обещание, она представила себе кладбище Годриковой Впадины. Кингсли и Робардс были последним, что она увидела, когда знакомое видение унесло её прочь. Её желудок неприятно скрутило от этого опыта, усугубленного тем фактом, что она не ела нормально в течение нескольких дней. Придя в себя и на мгновение убедившись, что её не стошнит, она расправила платье и продолжила свой путь. Годриковая впадина была особенно неприятным воспоминанием для Гермионы, и она не возвращалась в маленькую деревню с момента их встречи там на Рождество в 1997 году. Это выглядело почти так же, как и тоскливая заснеженная ночь, как будто время на самом деле не двигалось дальше. Куда бы она ни смотрела, она видела доказательства того, где она и Гарри были. На мгновение она ощутила прилив гнева, который давно преодолела, из-за того, что Рона не было с ними. Он бросил их, и теперь он жив, а Гарри мёртв. Гермиона знала, что это неразумно, и ущипнула себя за переносицу, чтобы вернуться в настоящее. Все уже собрались возле маленького церковного кладбища, и Гермиона медленно шла к ним. В Годриковой Впадине было не так холодно, как в Шотландском нагорье, но она всё ещё чувствовала, как холод пронзает её, как нож. Подойдя к белому частоколу, окружавшему территорию, он протестующе заскрипел, когда она открыла ворота. Симус Финниган был первым, кто достаточно храбр, чтобы подойти к ней и крепко обнять. Они никогда не были очень близки, но она была ему благодарна. Одна за другой она пробиралась сквозь толпу, приветствуя каждого пришедшего. Были сказаны слова о храбрости, любви и силе, которую знал Гарри. Все всхлипывали и плакали, а наколдованные носовые платки начали ходить по кругу. Эта церемония была намного меньше, может быть, всего пятьдесят человек или около того, но агония этой группы была больше, чем у тысяч. Речь Кингсли на этот раз была совсем другой, он выступал не как общественный деятель, а как член Ордена Феникса. На этот раз он оплакивал Гарри не как спасителя волшебного мира, а как павшего товарища; чувство, с которым Кингсли стал слишком хорошо знаком. "Я сражался на двух войнах, охватив несколько поколений. Для меня было большим удовольствием познакомиться с Гарри Джеймсом Поттером. Как и его родители до него, он ушёл слишком рано, и все, кого он коснулся, имеют честь знать его. Он был самым храбрым человеком, которого я когда-либо знал, и я буду оплакивать его до конца своей жизни". Гермиона заметила, что обычно стоическое выражение лица мужчины стало мрачным и напряжённым. Это было намного сложнее, чем его речь в качестве министра магии. "Он погиб, спасая Невилла Лонгботтома, который сейчас выздоравливает в больнице Святого Мунго. Не сосчитать, скольких людей спас Гарри, но я… я знаю, что он спасал меня больше раз, чем я могу сосчитать. Его жизнь была короткой, но его наследие будет жить долго, когда все мы присоединимся к нему за завесой". Произнеся заклинание, с которым Гермиона не была знакома, в руках у всех начали появляться стаканы с огневиски. Кингсли, когда последние члены их группы получили свои доли, поднял свой бокал: "За Гарри". Все присоединились к приветствию, и Гермиона чуть не задохнулась, когда янтарная жидкость потекла ей в горло. Она никогда не любила волшебное спиртное, но ей удалось осушить стакан. Один за другим гости подходили к могиле, где был похоронен Гарри. Грязь была только что потревожена, и Гермиона вспомнила, как в последний раз была с ним на кладбище. Тогда тоже была свежая могила, недалеко от его родителей; единственная разница на этот раз заключалась в том, что свежая могила принадлежала ему. Гермиона задержалась, пока люди прощались, наблюдая за реакцией каждого. Андромеда Тонкс подошла первой, держа на бедре извивающегося Тедди Люпина. Метаморфомаг, которому сейчас было два года, понял достаточно, чтобы расстроиться. Он сменил свои обычно ярко-бирюзовые волосы на тёмно-чёрные кудри, и Андромеда обняла его крепче, аппарировав прочь с болезненным выражением лица. Джордж был спокоен, но ведь это была не самая страшная потеря, которую он когда-либо пережил. Билл и Флёр несли Викторию с собой, и маленькая девочка положила свой цветок на могилу, как будто это была игра для вечеринки. Ей было всего несколько месяцев… она ещё не понимала смерти. Гермиона поймала себя на том, что завидует маленькой девочке. Следующими были Чарли и Перси, каждый вежливо попрощался. Возможно, они знали его не так хорошо, как других, но он был их семьей. Симус и Дин подняли свои палочки к надгробию, нанеся на него изображение золотого снитча. Это было прекрасно, и Гермиона снова почувствовала себя благодарной за них. Луна, на которой было очень яркое жёлтое платье-свитер, улыбнулась, подходя к могиле, и острый взгляд Гермионы сфокусировался ещё больше. Луна что-то тихо сказала, и Гермиона не смогла разобрать, что это было, а затем оставила свои призрачные очки на камне. Пурпурные и розовые очки резко контрастировали с холодным серым мрамором, и это было слишком, чтобы смотреть на это ещё раз. Она смутно заметила, как другие гости отдают дань уважения, кладут цветы и безделушки и аппарируют на собрание, которое Молли и Артур устраивают в Норе. Она настояла на том, чтобы быть последней, на что Джинни и Рон, казалось, не решались согласиться. Удивительно, но Рон наконец сломался и убедил Джинни позволить ей уединиться. — "Ей нужно это Джинни" — он умолял. Рон никогда не любил кладбища. Он не любил зацикливаться на смерти. Его прощание было подавлено, поместив единственный галеон на вершину серого надгробия. "Пушки проиграли… Ты… ты выиграл пари. Не хотелось бы, чтобы ты говорил всем на другой стороне, что я не плачу свои долги" — откашлявшись, чтобы сдержать слёзы, которые Гермиона могла видеть наворачивающимися, его голос сорвался, когда он сказал своё последнее прощание. — "Я позабочусь о ней". Затем он повернулся спиной, возвращаясь к своей сестре. Гарри бы понравилось… знать, что о Джинни будут заботиться. Джинни, чьи карие глаза покраснели после трёх часов подряд рыданий, наконец всхлипнула и крепко обняла Гермиону. Прощание с Джинни было, пожалуй, самым тяжёлым испытанием, которое когда-либо приходилось видеть Гермионе. Рыжая голова подошла к могиле, как ребёнок, делающий первые шаги. Каждое движение выглядело так, будто оно причиняло ей агонию, и Гермионе пришлось сдержаться, чтобы не рвануться вперёд, когда она упала на колени перед камнем. Звук крика Джинни будет преследовать Гермиону всю оставшуюся жизнь; абсолютное опустошение и печаль наполняли её, когда она изливала всю свою печаль. В тот момент она оплакивала не только Гарри… она оплакивала всё, чем он мог быть. Она оплакивала брак, которого у них никогда не было, детей, которых они никогда не зачали, жизнь, которую они планировали вместе. Это было слишком, и что-то в сильной, страстной ведьме надломилось. Как бы Гермионе ни хотелось, чтобы крик прекратился, тишина, наполнившая воздух, была оглушительной, и она поймала себя на желании, чтобы он начался снова. Джинни, опустошённая и сломленная, неуверенно поднялась с земли и, спотыкаясь, подошла к Рону. Гермиона помахала им, пока Рон смотрел на неё. Она не заставит Джинни больше оставаться в этом ужасном месте. Когда треск дезаппарации наполнил воздух, Гермиона почувствовала, как её душит холод. Это было слишком… всё было слишком. Тишина внезапно стала слишком громкой, и она осознанно подошла к месту, где похоронен её лучший друг. Она никогда больше не услышит его голоса… никогда не увидит, как он женится, никогда не увидит, как он станет отцом. Ему так много нужно было сделать. Взглянув туда, где рядом с сыном лежали Джеймс и Лили, Гермиона почувствовала искру огня. Весь её гнев, её разочарование и её горечь слились воедино. Гарри этого не заслуживал, как и Джеймс с Лили. Может быть… Её разум начал двигаться быстрее, чем она могла думать, и вспышки её исследований и её маховика времени начали появляться в её сознании. Она могла это исправить… она могла это сделать. Это займёт время, много времени, но она сможет вернуться. “Последний враг, которого мы побеждаем - это смерть”. Её голос был зловещим, когда она читала слова, которые были выгравированы на могилах родителей её друга. Это было неправильно. Дамблдор был неправ. Последний враг, которого ей предстояло победить, была не смерть...нет её врагом было время.