Determination, Destination, Deliberation

Когда Гермиона открыла глаза, первое, что она поняла, было то, что у её ног не было надгробия. Гарри Джеймса Поттера не похоронили, потому что Гарри Джеймс Поттер ещё не родился. Бросив взгляд направо, она увидела, что надгробия Лили и Джеймса тоже отсутствовали. Она сделала это! Радостный возглас застрял у неё в горле, когда она осознала, что всё прошло успешно. Конечно, она была в прошлом, но это должен быть 1979 год. План был бы бессмысленным, если это не 1979 год. В отличие от зелёной мягкой травы, покрытой утренней росой, эта трава была сухой и хрустела под её переступающими ногами. Небо было открытым и тёплым, лишь несколько облаков усеивали чистое голубое пространство. Гермиона глубоко вдохнула, заметив, каким свежим был воздух вокруг неё. Всё казалось другим, и впервые с тех пор, как умер Гарри, она почувствовала, как в её душу просачивается надежда. Как только она привыкла к своему новому окружению, в ней появилась стальная решимость, которая привела её сюда. Ожерелье на её шее начало светиться, и она с болью осознала, что, если она не уничтожит его, оно утащит её обратно в неизменное будущее. Крепко зажав его между пальцами, она лишь слегка поколебалась, когда подняла его над головой. Это было чудо волшебного творения. Никто и никогда раньше не использовал время так, как она. Когда он стал ещё горячее в её руке, она крепко зажмурилась. Сделав глубокий вдох, она изо всех сил швырнула его на ближайшую мощеную дорожку. Сокрушительный звук разнёсся в воздухе, и импульс магии, вырвавшийся из него, когда он сломался, чуть не сбил её с ног. Когда она снова открыла свои карие глаза, они были влажными от слёз, как завершение того, что она только что сделала. В глубине души она знала, что никогда не вернётся домой, не в тот мир, в котором выросла. И всё же, когда стекло с песком маховика времени начал высыпаться на дорожку, окончательность этого действия поразило её, как удар под дых. Позволив себе на мгновение погоревать, Гермиона сделала прерывистый вдох, резко втянув воздух сквозь зубы. У неё не было времени на одиночество или сожаление. Её единственной мотивацией сейчас был Гарри Поттер. Отойдя от пропавших могил, Гермиона была приятно удивлена, увидев, что Годрикова Лощина не сильно изменилась по сравнению с тем, что она знала. Если не считать уютного маленького коттеджа, который в то время стоял высоко и гордо, а не лежал в руинах. Дом Поттеров представлял собой благоразумный двухэтажный дом с кашпо под подоконниками, наполненными волшебными травами. Гермиона знала от Сириуса и Ремуса, что Лили была исключительным зельеваром и часто выращивала свои собственные ингредиенты. Листья диттани и имбиря выросли из грязи, и Гермиона была удивлена, что ведьма смогла заставить их расти в таком ограничении. Отбросив все мысли о гербологии, Гермиона выпрямилась и пошла прочь от Коттеджа Поттера. Из того, что она узнала в ходе своих обширных исследований, прежде чем покинуть будущее... прошлое?... Даже думать об этом было неловко. Её прошлое теперь стало её будущим, но не тем будущим, которого она хотела. Эта логическая ошибка грохотала в её голове, как разбойничий бладжер, пока она шла по короткому пути, до зелёной входной двери дома, которую она искала. Всё было именно так, как она всегда себе представляла: ярко-зелёная входная дверь, украшенная здоровенным бронзовым молотком в форме льва. Сам дом был довольно обычным, но пульсировал магией, когда она приближалась к нему. Энергия Защиты коснулась её магии, когда она подошла ближе, и она поняла, что это правильное место. Вытащив свою палочку из потайного кармана джемпера, она приступила к работе, снимая тщательную защиту. Они были сложными, но, как ни странно, менее сложными, чем она ожидала. Возможно, предыдущий владелец обленился на старости лет. Гермиона потеряла счёт тому, как долго она снимала слой за слоем защиту, и магию. После того, что казалось днями, гнетущий магический пузырь вокруг дома, казалось, истончился, а затем и вовсе исчез. Отперев дверь невербальным заклинанием, она осторожно переступила порог. Гостиная дома была уютно обставлена, хотя и немного скромно. Над камином висело зеркало, и хотя она точно знала, что дом пустовал почти полвека, не было никаких признаков заброшенности. Она ожидала, что всё будет покрыто толстым слоем пыли, свидетельствующим о заброшенности жилища. Волшебник, возможно, всё ещё был сентиментален, несмотря на боль, которую испытывали его кости. Заклинание стазиса, казалось, снялось, следуя по её стопам, оставляя за собой остатки магии. Её тонкие пальцы пробежали по корешкам книг на соседней книжной полке, и она задалась вопросом, прочитал ли он всё это в своё время. После того, как она тщательно исследовала гостиную и проверила диванчик и кресло на предмет сглазов, проклятий, она перешла к остальной части дома. Кухня была следующей комнатой, с которой она столкнулась, и она нахмурилась, обнаружив, что она устарела и нефункциональна. Не то чтобы она когда-либо по-настоящему готовила в своей прошлой жизни, но было ясно, что маленькое помещение нуждается в ремонте, чтобы его можно было использовать. Жёлтые обои облупились по углам, когда зашипела старинная газовая плита. Это был маггловский прибор, возможно, одна из самых старых моделей. В то время, когда он был установлен, он, вероятно, был революционным, но в наши дни это не так. Шкафы заскрипели, когда она открыла их, обнаружив на пустых полках старую банку из-под соли и горсть чайных пакетиков. Коллекция тарелок, чашек, мисок и кружек стояла в одном шкафу, и Гермиона была благодарна, что ей не нужно будет их покупать или наколдовывать. Это вообще не годилось, но с помощью небольшой магии и немного смазки, она могла бы снова его запустить. Она будет проводить в этом доме впечатляющее количество времени, поэтому ей понадобится функционирующая кухня. К кухне примыкал длинный коридор, в котором располагались остальные комнаты. На стенах висело несколько портретов старых волшебников и несколько других разнообразных картин, изображающих, казалось бы, обыденные вещи: нарцисс, который колеблется на ветру, дрова в камине, потрескивающие в ночи. Первая дверь, с которой она столкнулась, была простой на вид, белой и слегка покоробленной, как будто её хлопнули слишком много раз. Открыв дверь, она обнаружила, что она почти лишена индивидуальности. Светло-серая краска на стенах почти сливалась с серыми занавесками. Аккуратная кровать, застеленная белым постельным бельём, и нетронутое пуховое одеяло в тон - свидетельство того, что здесь никто не спал уже много лет. Лампа с абажуром, стоявшая на дубовом прикроватном столике, издала легкое жужжание, когда она осветила её своей палочкой. В комнате было холодно и зловеще, очень похоже на человека, которому она принадлежала, и Гермиону внезапно охватило чувство, что она вторглась. Уходя, она резко закрыла за собой дверь и быстро выдохнула. "Не нужно возвращаться туда" — её голос был неприятным среди тишины помещения, и она начала задаваться вопросом, когда в последний раз кто-нибудь разговаривал в этом доме. Следующие две комнаты после этого были очень похожи, хотя и явно украшены для гостей стёгаными одеялами ручной работы и безделушками. Главная спальня, которая была более ярко раскрашена, чем та первая комната. Слева примыкала небольшая ванная комната, а рядом с ней был большой шкаф. Конечно, он пустовал даже дольше, чем сам дом, без одежды, обуви или чего-либо, что указывало бы на то, что здесь кто-то жил. Семейные фотографии украшали комод, и Гермиона с жадным интересом наблюдала, как менялись выражения на лицах детей. Неужели он действительно так постарел за то время, что она его знала? Было неприятно видеть того беззаботного и энергичного молодого человека, которым он когда-то был. Рядом с ним стояли ещё два мальчика, у каждого из которых были такие же приятные улыбки. Но не эти мужчины привлекли её внимание, а то, что заставило её взять рамку и присмотреться к ней повнимательнее. Она была красивее, чем помнила её Гермиона. Девушка была в светло-голубом платье, с простой белой шалью, накинутой на плечи. Вероятно, это была одна из редких возможностей, которые были у женщины, когда ей разрешали выходить на улицу. Несмотря на чёрно-белую природу фотографии, Гермиона могла сказать, что небо было бы ясным и голубым, не слишком отличающимся от сегодняшнего. Поставив раму на прежнее место, она тихо пробралась в последнюю комнату. Эта дверь была не похожа на другие, выкрашенные в солнечно-жёлтый цвет. Ещё до того, как она открыла её, она могла сказать, что её ждёт. Скрип наполнил воздух, когда она повернула ручку. Первое, что она увидела, была простая кровать, покрытая подушками всех форм и размеров. Плакаты с изображением ведущих игроков в квиддич прошлого года и вырезки из газет висели на стене вместе с талисманом-палочкой. Потолок, который был зачарован, чтобы имитировать небо, сиял ярко-синим, когда облака пересекали один угол комнаты в другой. Сделав неуверенный шаг внутрь, Гермиона почувствовала тяжесть всей магии, которая была в этой комнате. Под подоконником стоял белый письменный стол, на котором лежали перо и свёрнутый пергамент, ожидающий, когда на нём напишут. Большой столб с выступом, на котором, должно быть, когда-то жила сова, остался неиспользованным. Вместо туалетного столика была коллекция разнообразных маленьких зеркал, которые привлекли внимание Гермионы, когда она проходила мимо. Стопки книг заполняли угловую книжную полку, и Гермиона взяла одну, держа её корешок в руке. Это была антология гербологических открытий девятнадцатого века; чисто академическая. Многие книги были одного и того же характера, но потом её внимание привлекла одна конкретная книга. Она была непохожа на другие, переплетённая в грубую чёрную кожу с красной нитью. Суровая и источающая зло, она напомнил ей о том, что она чувствовала, читая "Магию самого зла". Открыв обложку, она заметила надпись на внутренней стороне. Ан майнен либстен Фройнд…* — это продолжалось ещё полтора абзаца, и она закрыла книгу, нахмурившись. Текст был на немецком, но, основываясь на очень ограниченном понимании языка, которое она имела, она могла сказать, что речь шла о Статуте секретности. Если бы ей пришлось оправдывать предположение, она побоялась бы сказать, что это, вероятно, не слишком благосклонно отнеслось бы к закону. Захлопнув его, возможно, сильнее, чем это было необходимо, она положила его обратно среди других книг и повернулась. Она останется в главной спальне просто потому, что окно выходило на восток... выходило на коттедж Поттеров. Вернувшись в комнату, она открыла свою расшитую бисером сумку и собрала свои вещи. В главной спальне не было книжной полки, поэтому она отодвинула вторую тумбочку и – как только убедилась, что она пуста – преобразила её, чтобы удовлетворить свои потребности. Десятки книг начали летать по воздуху и по комнате, располагаясь в алфавитном порядке на новых полках. К тому времени, как они закончили приводить себя в порядок, она распаковала свою одежду. Было трудно найти подходящую моду для прошлого. У неё было несколько топов, пара старых джинсов её матери того времени и пышная юбка, которая выглядела достаточно ретро. Было бы легче купить одежду, которая соответствовала бы концу 70-х в 70-х годах. Распаковав свой скудный гардероб и разобравшись с коллекцией мотыльков, которые жили в шкафу, она села на удобный матрас. В доме нужно было сделать ремонт, но она ожидала, что её посетитель скоро будет здесь. Обратный путь на кухню был наполнен той же всепоглощающей тишиной, которая преследовала её всё это время. Если не считать свиста нескольких птиц, когда она впервые приехала, она была ошеломлена тем, насколько тихой была эта реальность. Очистив плиту, просто чтобы убедиться, что она чистая, она превратила маленький металлический чайник в большой с медным дном. Это была не лучшая её работа по трансфигурации, но сойдёт. Минуты, которые прошли, пока она ждала, пока закипит чайник, были заполнены напряжённой работой, когда она чинила сломанный колышек на одном из стульев, стоявших вокруг маленького кухонного стола. Окно, висевшее над раковиной, застонало и сопротивлялось ей, когда она открыла его, но в конце концов в затхлое помещение ворвался ветерок свежего воздуха. Когда раздался гудок чайника, Гермиона вызвала кружки и налила две чашки чая. Тогда всё, что оставалось - это ждать. Пока она ждала, она играла с обтрёпанным краем джемпера, который был на ней надет. Колючая розовая ткань была не тем, что она обычно носила бы в будущем, подол сидел выше, чем ей было особенно удобно. Старые расклёшенные брюки её матери, возможно, немного устарели даже для того времени, когда она жила, но они были удобными и напоминали ей о родителях. Как раз в тот момент, когда она собиралась наложить согревающие чары на чай, Гермиона услышала, как со скрипом открылась входная дверь. Она не ожидала, что он постучит... В конце концов, это был его дом. "Я нахожу себя заинтригованным" - сказала тёмная фигура, сбрасывая верхнюю одежду, чтобы показать довольно яркий синий костюм. Это было популярно в моде волшебников того времени, что означало, что он выглядел как джентльмен эпохи Эдуарда. Его ярко-голубые глаза рассматривали её со смесью подозрения и заинтригованности, когда он занял место напротив неё, где стоял чай. "Я задавался вопросом, возможно, кто-то вломился сюда, чтобы украсть все мои ценности, но потом я не считал здесь ничего ценного с тех пор, как был ребёнком. Нет. Кто бы ни снял мои обереги, ему нужно было гораздо больше, чем несколько золотых безделушек. Теперь я должен признать, что я удивлён, обнаружив такую молодую женщину, сидящую в моём доме" Он без помощи палочки помешивал свой чай, и Гермиона узнала его демонстрацию силы. Если она была там с гнусными целями, то этот маленький пример его необузданной магической силы мог бы удержать её от курса. Не из тех, кого можно запугать, Гермиона применила свою собственную магию без палочки, вызвав блокнот из своей расшитой бисером сумки, которая всё ещё лежала на кровати в главной спальне. Это было труднее, чем ей хотелось бы признать, но она сохраняла спокойствие, пытаясь показать ему, что она не просто какая-то ведьма. Его серебристые брови приподнялись, когда он посмотрел на её дисплей, и что-то в выражении его лица изменилось. Это больше не было снисходительным или пренебрежительным. Теперь они были настороже и осторожны. "Тогда чего же ты хочешь? Если не для того, чтобы лишить меня моего немногочисленного имущества?" – это был простой вопрос, и всё же Гермиона поднесла кружку к губам, обдумывая свой ответ. Может быть, ей следовало рассказать ему всё заранее, но тогда мужчина, которого она знала со своего времени, был слишком бережен к секретам. Будущее и магия времени сами по себе были спорными темами, и она уже знала, что он скажет ей, когда она расскажет ему, как она оказалась в 1979 году. "В ночь на Хэллоуин 1981 года Том Риддл попытается убить Джеймса и Лили Поттер и их маленького ребёнка Гарри. Я здесь, чтобы закопать этого ублюдка в землю задолго до того, как у него появится такая возможность." Огонь горел в ней, пока она говорила, и кончики её волос потрескивали от магии, когда ярость переполняла её. Волдеморт никогда больше не причинит вреда её друзьям или кому-либо ещё, если уж на то пошло. Пожилой мужчина перед ней слегка подвинулся, скрестив ноги и откинувшись на спинку стула. Его губы были плотно сжаты, когда он снова посмотрел на неё. В его блуждающем взгляде было что-то расчётливое, и Гермиона проглотила комок в горле, когда её внимательно осмотрели. Она ожидала этого, планировала это, и всё же она всё ещё чувствовала себя таким маленьким ребёнком под его всемогущим взглядом. "Почему ты мне это говоришь?" Ещё один вопрос, который она ожидала, но так и не придумала, как на него ответить. Это была правда, но правда требовала доверия, а она не верила ему так слепо, как раньше. "Потому что мне нужна ваша помощь" Это было признание. Независимо от её подготовки, её исследований и её решимости, она нуждалась в нём. "Ну, если ты ожидаешь, что я помогу тебе, то для начала было бы хорошо узнать твоё имя. Это вопрос, которым я задавался с тех пор, как заметил, что мои обереги демонтируются. Просто кто ты такая на самом деле?" — он схватил кружку и сделал глоток, всё это время не сводя с неё глаз. Собравшись с духом, чтобы снова противостоять его пристальному взгляду, она выпрямила спину. В этой временной шкале она не была ребенком, и она не позволит ему заставить её чувствовать себя таковой. "Я Гермиона Грейнджер, а вы, Альбус Дамблдор, поможете мне убить Тома Риддла раз и навсегда"