Determination, Destination, Deliberation

Первая важная задача её миссии в прошлом касалась хранилища Беллатрикс Лестрейндж. Нужно попасть туда каким-то образом. "Я не могу просто, чёрт возьми, попросить Беллу взять меня с собой в Гринготтс. Я почти не разговариваю с ней. Даже по стандартам моей семьи она сумасшедшая стерва" — Регулус дрожал, когда говорил, и Гермиона была рада видеть, что её безумие было признано даже среди плохих парней — "Разве мы не можем просто использовать Оборотное? Быстро войти и выйти" "Я уже говорила тебе, на пути к хранилищам есть водопад, который снимет все чары..." — Регулус, казалось, открыл рот, чтобы прервать её, но Гермиона просто подняла руку, чтобы остановить его — "Это также уничтожило бы империус. Не говоря уже о том, что нам понадобится её палочка и ключ от хранилища, если мы не хотим вызвать подозрений. Поверь мне, я уже делала это однажды. Нам нужен законный способ проникнуть в хранилище. Теперь твой дедушка Сигнус, он всё ещё жив или твой отец глава твоего дома?" — из своих исследований она знала, что Сигнус, Орион и Регулус умерли в один и тот же год. Эти события были самыми плохими для Дома Блэков. "Этот старый чудак каким-то образом всё ещё жив. Он никогда не возьмёт меня с собой в неспешное путешествие по семейным хранилищам. А хранилище Беллы сейчас находится под защитой Лестрейнджей, так что нам понадобятся либо Белла, либо Рабастан, либо Родольфус, чтобы попасть внутрь" Они были в кабинете на площади Гриммо, и куда бы она ни посмотрела, это приводило в замешательство. Это был не её кабинет... пока нет, но всё было по-прежнему (за исключением ошеломляющего ощущения тёмной магии, витающей в лесу). Она беспокоилась о том, чтобы находиться в одном доме с Вальбургой, но Регулус настоял на том, чтобы этот кабинет был самым безопасным местом для их встреч. Обереги крови, а также тёмная магия предотвращали любые подслушивающие заклинания или чары внутри комнаты. Тем не менее, в качестве меры предосторожности, она преображала свои волосы и глаза, чтобы они были другого цвета, когда она входила в дом. Они всегда планировали эти встречи на то время, когда его мать пила чай, а отец был в Визенгамоте, но если война чему-то и научила Гермиону, так это тому, что никогда нельзя быть слишком осторожным. Так вот что привело их в кабинет Регулуса этим душным июньским утром. Гермиона уже больше месяца была в прошлом, и всё же ей казалось, что она никуда не продвинулась. Она хотела уничтожить хотя бы один крестраж до того, как Волдеморт призовёт Кричера в ноябре. На этот раз было по крайней мере три уровня сложности в уничтожении крестражей: необходимость ждать, пока он не спрячет медальон, необходимость собирать другие, которые уже спрятаны, и выяснять, как их уничтожить. Конечно, она могла бы попытаться проникнуть в Тайную комнату, как это сделал Рон во время Битвы за Хогвартс, но Гермиона не стала бы спорить, что это сработает снова, поскольку она не ожидала, что это сработает в первый раз. На этот раз не было клинка, изготовленного гоблинами и пропитанного ядом василиска, и она никогда не была бы настолько неосторожна, чтобы использовать дьявольский огонь без тщательной подготовки. Вдобавок ко всему, единственный волшебник, которого она знала, был способен контролировать пламя, которому она не доверяла настолько, чтобы поделиться с ним. Она чуть не рвала на себе волосы от напряжения, вызванного её поисками, когда почувствовала, что он приближается к ней. "Почему бы нам просто не сосредоточить нашу энергию на Люциусе сейчас? Муж моей двоюродной сестры, может быть, и из ближайшего окружения, но он также невероятно горд. Было бы нетрудно обманом заставить его впустить меня в свой кабинет." Если Гермиона была честна с собой, было бы лучше беспокоиться о кубке в последнюю очередь, но ноющее чувство в её груди говорило ей, что ей нужно сначала получить именно этот. Она уже запланировала встречу между собой и Дамблдором в Хогвартсе после окончания семестра, чтобы она могла пойти искать диадему. Безусловно, дневник и чашка были её самыми большими проблемами. Кольцо, медальон и диадема были либо легкодоступны, либо запланированы. "Хорошо…Полагаю, ты прав" Это была уступка, чтобы отодвинуть её цель на данный момент, но это было подозрительно похоже на первый шаг к поражению. Когда она планировала свою поездку, она знала, что это будет нелегко, но её удивило, насколько всё было сложно "Итак, давай пройдёмся по этому вопросу ещё раз. То, что я ищу, - это дневник?" — Регулус отпёр петлю на глобусе в центре комнаты и открыл его, чтобы показать секретный бар, который Гермиона помнила со своего времени. Хрустальные графины уютно стояли в небольшом пространстве, наполненные ярко-янтарной жидкостью, в которой Гермиона сразу узнала огневиски. Она ухмыльнулась и посмеялась про себя над предсказуемостью чистокровных. Это также заставило её задуматься, изменилось бы их мнение о магглах, если бы они знали, насколько лучше их спиртное. Джентльмен, каким он был, сначала предложил ей бокал, но она отказалась, не желая ни обжигаться алкоголем, ни быть пьяной в середине дня. У неё не было времени ни на что, кроме ясного ума. Регулус пожал плечами, наливая себе стакан и выпивая половину одним глотком. Казалось, что пристрастие к виски было в крови братьев семьи Блэк. Было много дней, когда Гермиона прокрадывалась из своей комнаты на площади Гриммо посреди ночи только для того, чтобы обнаружить Сириуса без сознания на диване, выпив воспоминания и боль. "Да" Гермиона наблюдала, её голос был напряжен, когда она устремила свой разочарованный взгляд на кусок обоев в верхнем левом углу комнаты, который облупился. "Он чёрный, нормального размера для дневника. Углы позолочены сусальным золотом, а на лицевой стороне выгравирован Том Марволо Риддл. Когда ты откроешь его, он будет казаться пустым, но это не так. Этой частичке его души 16 лет, и она очень очаровательна; не наивная, но всё же в некотором смысле невинный." Вспышки её второго курса всплыли перед её мысленным взором, и она вздрогнула, вспомнив холодные желтые глаза Василиска, отражающиеся в ручном зеркале, которое у неё было. "Мерлин. Верить, что Тёмный Лорд создал один крестраж, достаточно безумно, но сделать его в школе..." Ему не нужно было заканчивать свое заявление, холодная дрожь пробежала по его спине. Он сделал ещё один глоток своего напитка и плюхнулся обратно в большое кожаное кресло за столом. Поднеся стакан к свету, проникающему через маленькое окошко на дальней стене, он наблюдал, как вращается его огневиски, когда он двигал его в руке. "Люциус не знает, что это такое?" Гермиона нахмурилась, напряженно качая головой. "Он знает, что Волдеморт доверил ему это, но он не знает, что в нём содержится частица его души" Частью её следственной работы и исследований перед поездкой был визит к Люциусу Малфою в Азкабан. Она ненавидела каждую минуту, проведённую в этой ужасной тюрьме, но это было плодотворно. "У меня есть достоверные сведения, что в его кабинете, скрытом за потайным отверстием за одной из его книжных полок, находится хранилище. Тебе понадобится его палочка и магическая подпись, чтобы открыть его" — её глаза внезапно встретились с его, и невысказанный смысл её слов выразился в изгибе её брови и сжатых губах. "Тогда империус" — Регулус ответил, концепция использования Непростительного проклятия даже не смутила его. Гермиона даже больше не была уверена, что они были такими уж плохими. Не после того, что она видела…что она испытала. Тупое пульсирующее ощущение исходило от её шрама на руке, и она сделала глубокий вдох, прежде чем наложить на него быстрое невербальное охлаждающее заклинание. Проклятый клинок, который использовала Беллатрикс, оставил следы, которые никогда не заживут. "Что это значит?" — спросил мужчина напротив неё, его серые глаза пристально наблюдали, как она убирает палочку в потайной карман джемпера. Она потратила немало времени, устанавливая подобные карманы на каждый предмет одежды, который у неё был. Никогда не зная, когда ей может понадобиться это скрыть. Гермиона почувствовала, как кровь прилила к её щекам, когда она попыталась избежать обвинений в его глазах. Это не имело значения. Не совсем, но по какой-то причине стыд окутал её шрам. Задрав рукав джемпера, она показала предплечье с красным словом, вырезанным на коже. Грязнокровка. Регулус выглядел так, как будто его на мгновение стошнило, прежде чем отвести взгляд от Гермионы. Она никогда не сомневалась, что он верил в то, чему его учили всю свою жизнь о чистоте крови, но, похоже, видеть физические последствия этого предубеждения было слишком для его тонкой чувствительности. "Это была Беллатрикс... или будет Беллатрикс... я уже достаточно изменилась, чтобы эта Гермиона Грейнджер никогда не столкнулась с этой сумасшедшей. Нет, мои родители сейчас в безопасности в Австралии открывают новую практику и всё такое. Я рожусь через три месяца" — её голос был полон печали, когда она вспомнила обо всём, что потеряла. На этот раз Гермиона (если бы её вообще так звали ) не выросла бы в Кенсингтоне, не поступила бы в Хогвартс, надеюсь, никогда не вошла бы в мир, который говорит ей, что ей в нём не место. Регулус неловко поёрзал, прежде чем встать и подойти к ней. Когда он оказался перед ней, он опустился на колени и схватил её за руку, хотя она заметила, что в его движениях всё ещё была нерешительность, прежде чем он это сделал. "Мне жаль, Гермиона. Мне так жаль." Однако его слова были пустыми. Он, конечно, сожалел, но не за свои убеждения или за то, что придерживался семейных традиций и предрассудков. Нет, ему было жаль, что его сумасшедшая кузина приставила проклятый клинок к своей руке и вырезала на ней напоминание о том, что она всегда будет снаружи. Даже сейчас, сидя в месте, которое когда-то было её домом, она испытывала гнетущее чувство, что ей здесь не место; как будто сами стены дома пытались оттолкнуть её. Внезапно воздух в комнате, казалось, стал плотнее вокруг неё, сдавливая лёгкие и мешая сделать полный вдох. Она узнала начало одного из своих приступов и напряглась. Гермиона не позволила бы себе приступ паники... по крайней мере, не здесь, не перед ним. Она встала, пошатываясь, найдя где-то достаточно сил, чтобы заменить свои трансфигурации, прежде чем попрощаться. Он не сделал никаких попыток остановить её, но понимающий блеск в его глазах заставил её поверить, что он знал, что что-то было не совсем правильно. Регулус вывел её из кабинета, держась на небольшом расстоянии. Это продолжалось до тех пор, пока в неё не ударил свежий воздух и дверь на площади Гриммо не закрылась за ней. Она не могла аппарировать, не было никакого способа, чтобы она не раскололась с такой скоростью, поэтому она сосредоточила всё своё тело на дыхании. Гарри или Рон всегда были рядом с ней, когда у неё случались приступы, но теперь она была одна. Застряла во времени, когда их ещё даже не существовало. Эта мысль, казалось, ещё больше приблизила Гермиону к срыву, и она позволила своим ногам нести её куда-то, в то время как её разум боролся с демонами. Вскоре она оказалась возле большого дерева, чьи широкие листья закрывали почти весь солнечный свет. Это было в уединенной части парка, и Гермиона надеялась, что это лучшее, что она могла сделать в данных обстоятельствах. Наложив на себя чары разочарования, она позволила давлению, которое накапливалось в её голове, поглотить её. Как только она опустила свои барьеры, она почувствовала, как её грудь сжалась, когда она свернулась калачиком. Прерывистые и душераздирающие рыдания сорвались с её губ, когда она изо всех сил пыталась вдохнуть воздух. Ей казалось, что она умирает. В такие моменты ей всегда казалось, что она умирает. Гермиона начала кашлять, так как кислород, необходимый для её плача, начал перевешивать воздух, который она могла удержать в своей тесной груди, и вскоре она начала задыхаться. Её карие глаза были крепко зажмурены, из них текли влажные, горячие слёзы. Время начало ускользать от нее, и она не была уверена, прошло ли тридцать секунд, десять минут или несколько часов. Ровный звук приближающихся шагов отвлек её, и она заставила себя открыть глаза достаточно долго, чтобы увидеть, как к ней с важным видом подходит большая чёрная собака. Не должно было быть никакого способа, чтобы кто-нибудь мог найти её там, но опять же, это был бы не первый раз, когда она недооценивала Сириуса Блэка. Его большие серые глаза нашли её, и она быстро заморгала, потому что слёзы, которые падали, жгли. Она попыталась сесть, но её так сильно трясло, что ей удалось только прислониться к высокому корню. Не теряя ни секунды, он приблизился к ней, ткнувшись носом в её руку и протиснувшись между ней и деревом. Она прислонилась к нему и приняла его вес без особого протеста. Его длинный чёрный мех, который лохмато свисал вокруг его тела, был мягким под её прикосновением, и она схватила пригоршни его меха в свои руки. Гермиона зарылась лицом в его мех, теряясь в новых ощущениях. Он был тёплым и мягким, и его сердце билось с гораздо меньшей частотой, чем у неё. Должно быть, это часть магии анимагов, заключила она, что их сердца бьются как человеческие. Вскоре она уже вдыхала и выдыхала в такт его сердцебиению, и её дрожь начала замедляться. Примерно через десять минут такого сидения её тело полностью перестало трястись, а рыдания стали менее натянутыми. Он сидел с ней, позволяя ей нежно гладить его, пока длились её слёзы. Когда её дыхание нормализовалось и единственным свидетельством, оставшимся от её приступа, была красная припухлость под глазами, он пошевелился. Бросив на неё свой горящий серый взгляд, он слегка склонил голову, прежде чем покинуть её. Она смотрела ему вслед растерянным взглядом и задавалась вопросом, не знает ли она о Сириусе Блэке меньше, чем когда-либо ожидала. Когда Гермиона вернулась в Годрикову лощину, она отчаянно нуждалась в душе, пижаме и чашке горячего чая. У вселенной, казалось, были другие планы. Её лицо всё ещё было слегка опухшим, когда она прошла небольшое расстояние от места появления до ворот своего дома. "О, хорошо, что ты дома!" — пропищала Лили, её высокий голос заскрежетал в ушах Гермионы, когда головная боль, которая уходила, отзвенела в последний раз. "Привет, Лили. У меня был отвратительный день. Тебе что-то было нужно?" — Гермиона постаралась изобразить свою лучшую улыбку, не обращая внимания на то, насколько она устала от своего испытания. Лили, будучи исключительной ведьмой, которой она была, не была обманута её нерешительными попытками. "Что-то не так? Ты что, плакала?” — беспокойство наполнило голос рыжеволосой женщины, и она положила легкую руку на щеку Гермионы, слегка поглаживая область под глазами, где её лицо всё ещё было опухшим — "Давай отведём тебя внутрь." Лили не спрашивала разрешения подойти, а Гермиона просто закатила глаза. В чем-то Лили была так похожа на Гарри, что это пугало её. Это был первый раз, когда она пригласила кого-то к себе домой, и ей было немного тревожно, что Лили будет там. Гермиона настояла на том, чтобы приготовить чай, давая себе немного времени, чтобы придумать, что сказать Лили. Было достаточно просто утаить подробности; сказать, что это было связано с её миссией от Дамблдора, но часть её действительно хотела просто развалиться. Когда пронзительный свист чайника разнёсся по всей маленькой кухне, Гермиона принесла две кружки в маленькую гостиную и протянула одну Лили. Комната была немного освещена несколькими личными штрихами Гермионы; более яркие занавески, несколько удобных подушек, которые она нашла на ближайшем рынке, и её большая книжная полка, заполненная до краев. "Мне всегда было интересно, как выглядит этот дом. Здесь гораздо уютнее, чем я ожидала. Вероятно, благодаря тебе. Теперь..." — Лили сделала паузу, чтобы подуть на свой чай, прежде чем сделать пробный глоток — "Что происходит? Я даже никогда раньше не видела тебя расстроенной, не говоря уже о том, чтобы ты рыдала." Гермиона взвесила свои варианты в тот момент, и быть как можно ближе к правде казалось правильным. "Я скучаю по дому. Я скучаю по своей семье и своим друзьям. Эта война едва началась, а я уже так много потеряла." Это было наполовину правдой, может быть, чуть больше. Гарри, и Рон, и Джинни, и её родители, и... ну, всё это пронеслось у неё голове. Иногда казалось, что она даже не может вспомнить, как звучали их голоса. Она уже была в прошлом больше месяца и начинала их забывать. Лили просто кивнула головой, протянув руку и не предложив Гермионе никаких решений или слов утешения; просто слушая и сочувствуя. Ей не нужно было объяснять Лили, как сильно ранила потеря; вспомнив, что сама Лили потеряла своих родителей годом ранее. Они посидели так некоторое время, маленькая рука Лили сжимала руку Гермионы, пока они давали своему чаю остыть. Когда, наконец, пространство в её груди начало нагреваться, она повернулась к Лили и сделала глубокий вдох. Она наложила согревающее заклинание на их чай и наклонилась так, чтобы её спина опиралась на подлокотник дивана. Лили скопировала её, шевеля ногами под задницей Гермионы, пока та не смягчилась (хихикая) и не позволила ей засунуть туда свои ноги. "О, я совсем забыла. Зачем я тебе понадобилась?" — вспоминая об этом, Лили выглядела так, словно ждала её, когда она приехала. Женщина широко улыбнулась и тихо рассмеялась про себя. "Я собиралась попросить тебя помочь мне закончить подготовку к вечеринке Элис. Помнишь, я просила тебя прийти несколько недель назад. Это в поместье Лонгботтомов, где всё шикарно, модно и волшебно, и мне нужен был ещё одна магглорождённая, чтобы разделить моё отчаяние." Лили посмотрела на неё широко раскрытыми умоляющими глазами, такими же глазами Гарри смотрел на Гермиону, когда хотел помочь с домашним заданием, и Гермиона знала, что она никогда не сможет сказать "нет". Возможно, она и не была самой большой девчушкой в мире, но она была готова на всё, когда эти зелёные глаза были прикованы к ней. "Ты ужасный друг" — Гермиона надулась, слегка прищурив глаза — "Ты не сказала мне, что это будет вечеринка с переодеванием. Я наполовину против того, чтобы даже не идти" — она вспомнила, как Лили пригласила её, и она знала, что там не было никаких упоминаний о том, что это шикарно или модно. Гермиона действительно должна была догадаться, потому что они были чистокровными, и даже у Августы Лонгботтом были строгие ожидания относительно того, что это означало. "Да, но если бы я сказала тебе тогда, ты бы не согласилась прийти, а мне там нужен друг. Джеймс замечательный, и я его очень люблю, но он и Сириус - ужасная компания, когда вокруг есть другие чистокровные, как будто они вернулись в школу. Плюс ты познакомишься с Ремусом. Он только что вернулся с какого-то задания от Дамблдора. О, он тебе понравится! Скажи, что придёшь!" То, как Лили смотрела на неё, навело её на мысль, что в голове рыжеволосой женщины, возможно, зреет какое-то сватовство, и Гермионе пришлось прикусить щеку, чтобы удержаться от смеха. Она знала, что ведёт проигранную битву, потому что то, чего хотела Лили Поттер, Лили Поттер получила (как и её сын). Смягчившись с драматическим вздохом, Гермиона мысленно смирилась с этим вечером. Это не было бы полной потерей вечера планирования, так как Ремус был бы там. "Мне нечего надеть. Вся моя одежда подержанная, и они точно не продают бальные платья в Комиссионном магазине мадам Реджины." Это был слабый аргумент, и Лили многозначительно посмотрела на неё, как бы указывая на это. "Гермиона, ты знаешь, что я замужем за чистокровным. У меня есть шкаф, полный платьев, которые я никогда не ношу. Приходи ко мне, и мы проведём с тобой весь день. Пожалуйста... обычно я занимаюсь подобным с Эли, но это её вечеринка, так что она вряд ли доступна" Идея одолжить бальное платье в шкафу Лили действительно понравилась ей, и Гермиона, наконец, сдалась. Лили завизжала от восторга, прежде чем крепко обнять её. Это было странно. Обнимать мать своего умершего лучшего друга, но в этом объятии было также что-то теплое и знакомое. "Хорошо, ты победила, теперь давай одеваться на бал"