Determination, Destination, Deliberation

"Что это? Что случилось?" — Гермиона заговорила, почти вбегая в свою парадную дверь. Ремус, чью магическую подпись она подключила к своим оберегам, ждал её на кухне. Ничто в его позе не замедлило биение её сердца. Регулус. Этого не могло быть. Волк стоял во весь рост, его плечи были напряжены, когда он расхаживал по комнате. Его коричневые рваные ботинки стучали по материалу, когда он шёл. "Я не хотел в это верить" — начал Ремус, наконец, медленно останавливая свое большое тело — "Он мой друг." Это было всё, что потребовалось, чтобы дыхание Гермионы испустило вздох облегчения. Не Регулус… Питер. "Питер" — она заговорила, её голос задыхался, когда она чуть не рассмеялась. Нет, она действительно смеялась. Он клокотал у неё в горле, как у сумасшедшей, и она осела, когда от силы её смеха у неё заболел живот. "Я не понимаю, как это может быть смешным" — отчитал Ремус, его голос был сердитым, а глаза стали золотыми по краям. Гермиона попыталась взять себя в руки, но почувствовала, что закручивается по спирали. Все трудности, через которые она прошла, чтобы не выдать предателя его друзьям, и Ремус всё равно знал. Все эти общие любезности и те времена, когда ей приходилось улыбаться его трусливому лицу. "Я так старалась скрыть это от тебя… от Сириуса, и всё же ты всё-таки узнал. Я должна была втоптать эту маленькую крысу в пыль, когда впервые увидела его" — голос Гермионы звучал не так, как её собственный, и она села на ближайший к ней стул, зная, что неловкий смех скоро сменится слезами разочарования. "Так почему же ты этого не сделала? Ты просто позволила мне продолжать в том же духе... Предатель был моим другом!" — голос Ремуса был злее, чем она когда-либо слышала. Обычно он был таким спокойным, таким сдержанным. "Я не могла этого изменить. Я не знала, насколько важен Петтигрю." В её голове это звучало ужасно, но произнести это вслух было почему-то ещё хуже. "Но после сегодняшнего…Я ловлю себя на том, что мне всё равно" "Что случилось сегодня?" — Оборотень сел напротив неё, и она подняла глаза, чтобы обнаружить, что прищуренные и сердитые золотые глаза пристально наблюдают за ней. Прочистив горло, Гермиона проглотила укол разочарования и отчаянно попыталась сдержаться. "Я скажу тебе только... Позволь мне сначала позвать Регулуса. Он тоже должен это услышать." Ремус напряжённо кивнул, явно сдерживая раздражение. Однако она и представить себе не могла, какую сильную боль он испытывал. Когда он узнал о предательстве Питера в её время, она забеспокоилась, что он может убить этого человека. Вытащив монету из-за шеи, она повертела холодное золото в руке. Это было простое сообщение. «Встреча в штаб-квартире. Приходи КАК МОЖНО СКОРЕЕ – Афина» Она приготовила им чай, пока они ждали прибытия Регулуса, и Ремус напрягся, когда она наклонилась, чтобы подать ему чай. Это было то, чего она ждала, и она прервала его прежде, чем он успел начать выдвигать обвинения. "Я расскажу тебе всё, когда Регулус прийдёт." Гермиона знала... она знала, что запах Сириуса остался в её волосах, где он провёл руками, на её губах, которые всё ещё горели от его прикосновений. Но даже когда она вспоминала интимность его прикосновений, она помнила опустошение в его глазах, когда она уходила от него. "Я скажу тебе." За её обещанием последовало долгое и неловкое молчание. Регулус, верный моде братьев Блэк, не торопился добираться до места назначения. Наконец, через 15 минут камин в гостиной с ревом ожил. "Самое время, чёрт возьми" — Ремус выругался, проглотив последние глотки чая одним большим глотком. "Во-первых, я был с дедушкой и рассказывал о французской ведьме, с которой я пришёл на бал Малфоев, затем исчез, а затем вернулся без. Во-вторых, какая, на хрен, Гермиона?! Я вернулся с этой чёртовой вечеринки после того, как вежливо попрощался в течение чёртова часа, а тебя, блядь, там не было" Гермиону передернуло от гнева мужчины, и она отпрянула от него. Он был прав, с её стороны было необдуманно уйти, не сказав ему, куда она пошла, но в тот момент не существовало ничего, кроме Сириуса. "Подождите, ты вернулся без Гермионы. И рано ушёл с вечеринки?" — голос Ремуса был полон беспокойства, и он снова посмотрел на Гермиону. Она бросила на него взгляд, который, как она надеялась, означал, что она скажет ему позже, и снова посмотрела на Регулуса. "Твоя мать..." — начала Гермиона, игнорируя вспышку Ремуса, и Регулус вскинул руки. "Конечно, блядь, это моя пизда мать." — казалось, внезапно опомнившись, он провёл пальцами по своим длинным волосам и глубоко вздохнул — "Я извиняюсь за свои выражения, но я уже почти по горло сыт этой ужасной ведьмой" Ремус скривил губы в ухмылке, и Гермиона могла сказать, что он думал о том же, что и она... что, возможно, братья Блэк не так уж сильно отличались друг от друга. "Я ждала в кабинете, когда услышал голоса. Из них я сразу узнала твою мать. Как ни странно, это был именно те слова, который твой брат использовал, чтобы описать её. Но другой голос был знакомым, потому что это был голос, который я только что услышала в первый раз." Гермиона подождала, увидит ли Регулус, куда она идёт, но он просто жестом подтолкнул её к этому. "Абраксас Малфой. Они говорили о Сириусе. Планировали похитить его, чтобы использовать против Ордена. У меня не было времени ждать, я должна был помочь ему. Я выбежала из твоего дома, и я не уверена, слышали ли это твоя мать или Малфой, но я добралась до Косого переулка так быстро, как только могла" В глазах Регулуса промелькнула эмоция, которую Гермиона не распознала, и она отложила эту информацию для последующей оценки. Ремус снова принялся расхаживать назад-вперёд, явно расстроенный запланированным похищением и соображая, как именно известный Пожиратель Смерти узнал, где находится Сириус. "И мой брат... он в порядке?" — Гермиона могла сказать, что Регулус сдерживал себя. Язык его тела кричал, что он спокоен и беззаботен, но его глаза выдавали его... те же самые печальные серые глаза, которые она оставила в больнице Святого Мунго. У неё внезапно пересохло в горле, и она поперхнулась воздухом. "Да. Я перехватил Роула прежде, чем он успел что-либо предпринять. Это действительно потрясающе, насколько плохо подготовлены все Пожиратели Смерти к встрече с такой... как он меня назвал, маленькой девочкой" Гермиона теперь была немного самодовольна, но серьёзные выражения лиц её товарищей остановили её, и её губы нахмурились. "Когда я наконец добралась до Сириуса, он был с Петтигрю." Бровь Регулуса приподнялась при этой информации, и Ремус зарычал. "Петтигрю - шпион Тёмного Лорда. До меня доходили слухи, но я никогда в это не верил" Регулус знал Питера только со школьных времен с Мародёрами, поэтому Гермиона не была шокирована, обнаружив, что он не верил, что мальчик предаст своих лучших друзей. "Хорошо, поверь в это. Я забрала Сириуса у Петтигрю, и он разозлился, когда я сказала ему, почему я там. Он пробил кирпичную стену в переулке в Диагоне. Я аппарировала его у Святого Мунго, и когда получила сообщение от Ремуса, в котором говорилось о предателе я сразу прибыла сюда." Регулус, который устроился, прислонившись к порогу между кухней и коридором, ведущим в спальни, застонал. "Пожалуйста... пожалуйста, скажи мне, что ты не оставляла моего брата одного в больнице Святого Мунго." — начал Регулус, поддержанный столь же расстроенным видом Ремуса. Гермиона знала, что Сириус не любил больницы. Она поняла это по его поведению, когда упомянула это место. Он нервничал так, как она никогда не видела его раньше, хотя он хорошо это скрывал. "Я... Ремус позвал меня, я должна была" Это застряло у неё в горле, повторяя оправдание, которое она дала мужчине, к которому так отчаянно пыталась ничего не чувствовать. "О, чёрт возьми" — простонал Регулус, драматично откидывая голову назад и закрывая глаза ладонями. "Гермиона, если бы я знал..." — Ремус покачал головой, потирая переносицу пальцами. В тот момент он выглядел более измученным, таким усталым... как её Ремус. "Я могла бы предположить, что он не любил больницы, но он казался нормальным. Он сделал…он просил меня не ходить. Я... я должна была." Чувство вины начало разъедать её, когда двое мужчин, которые знали Сириуса лучше, чем она, выглядели в ужасе от этой информации. "Он, блядь, ненавидит больницы. Нога его не ступала ни в один из них с тех пор, как наша мать чуть не убила его летом после его первого года. Он пробыл в этом месте несколько недель." Серые глаза Регулуса потемнели от сожаления и отчаяния, и Гермиона поняла, что она была не единственной, кто сожалел. "Я должен идти" — начал Ремус, собирая свой плащ, который висел на крючке на стене, и заворачиваясь в него. Регулус просто кивнул головой оборотню, один из самых вежливых жестов, которые она когда-либо видела, которыми обменивались мужчины. "Нет." — тихо позвала Гермиона, понимая, что Ремус её не слышит. Ее голос по какой-то причине с трудом доносился, но она схватила сзади мягкую коричневую ткань плаща Ремуса и потянула его назад — "Ты не можешь пойти. Он захочет, чтобы ты объяснил, откуда тебе это известно. То, как я ушла…Я придумаю какое-нибудь оправдание, но если ты появишься, он станет ещё более подозрительным, чем сейчас. Я найду его. Прошло не так уж много времени." Регулус резко кивнул, пробормотав какое-то нерешительное "прощай", и скрылся от тяжести их разговора в облаке зелёного огня и дыма. Ремус, чьи глаза вернулись к своему обычному зеленовато-голубому оттенку, впервые посмотрел на нее с разочарованием, и Гермиона чуть не рухнула под их взглядом. Он шагнул в камин, зелёный песок выскользнул из его рук, когда он замешкался всего на секунду. Его рот открывался и закрывался, как будто он решал, должен ли он сказать то, что хотел. "Я говорил тебе не причинять ему вреда." Ремус заговорил через мгновение, его голос затих, когда он тоже исчез. Оставшись одна в доме, Гермиона схватила свою собственную пригоршню порошка и вошла. "Святое Мунго" Целительница Помфри (ещё не мадам, пришлось напомнить себе Гермионе) сообщила ей, что Сириус Блэк выписался после того, как его рука была исцелена, вопреки её личной рекомендации. "Если вы должны увидеть мистера Блэка, пожалуйста, убедитесь, что он принимает свои обезболивающие зелья, как запланировано. Он, казалось, не слышал ни слова из того, что я сказала, когда бросился прочь отсюда. А теперь, если вы меня извините, мне нужно позаботиться о других пациентах." Гермиона была слишком готова покинуть санитарные и гнетущие белые стены больницы, и она плотнее закуталась в плащ, когда холодный ветер подул на неё. Она знала, что Сириус Блэк жил в квартире над тем, что однажды, как она надеялась, станет магазином Волшебных духов Уизли. Бродя по Косому переулку, она слишком долго смотрела на ярко выкрашенную оранжевую дверь, теряя самообладание, как только смогла его обрести. Она убеждала себя наконец постучать поднятыми костяшками пальцев, когда дверь, на которую она смотрела, открылась. "Я устал ждать, пока ты постучишь" Анимаг говорил ясно, его голос был хриплым, как будто он только что проснулся. Чёрные волосы свободно свисали ему на лицо, выбившись из неаккуратного пучка, а его кремовый хенли едва скрывал чёрные чернила его татуировок. Гермиона нервно сглотнула, пытаясь сосредоточиться на чём-нибудь ещё в мире, кроме того, как чертовски сексуально выглядит Сириус Блэк, когда он только что проснулся. "Заходи, если собираешься" Мародёр отошёл от двери, и Гермиона последовала за ним, закрыв за собой дверь. Квартира Сириуса Блэка оказалась совсем не такой, как она ожидала. Здесь было чище, чем она ожидала. Небольшая гостиная была заполнена бугристым красным бархатным диваном и отвратительным кофейным столиком, который, как чувствовала Гермиона, он взял с улицы. Ужасный коричневый ворсистый ковёр скрипел у неё под ногами, а тусклый свет в комнате обеспечивала старая викторианская лампа. Фотографии его друзей украшали стены, и Гермиона обнаружила, что смотрит на одну, где все Мародёры улыбались и смеялись вместе. Он откинулся на спинку дивана, и, судя по тому, как были сложены подушки, она могла сказать, что была права в своем предположении, что он спал. Бинты и обезболивающие зелья лежали на кофейном столике, явно снятые упрямым человеком. "Сириус..." — на начала отчитывать, но закрыла рот. Это было не то, почему она была здесь — "Мне жаль" Сидя на диване рядом с ним, она старалась не прикасаться к нему, беспокоясь, что не сможет мыслить здраво, если снова почувствует жжение от его прикосновения. "Не за что извиняться" — Сириус говорил, растягивая слова. Это не имело бы смысла, если бы он говорил так медленно, но потом до неё донесся запах. "Ты пьян"— это было наблюдение, а не вопрос, но в её тоне слышалось недоверие. Он не мог быть дома из больницы больше часа. Разочарование наполнило её, и она подняла на него глаза. У него, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть пристыженным. "Это часть моего процесса исцеления" "Мне жаль, что я оставила тебя в больнице" "Да, тебе жаль... но ты всё равно это сделала. Я... Блядь... неважно" Вытащив тонкую сигарету из его заднего кармана, Гермиона наклонилась ближе к нему, вырывая грубый табак у него изо рта, прежде чем он смог найти зажигалку. "Нет. У нас с тобой будет разговор, и ты не будешь притворяться, что с тобой всё в порядке" — её голос звучал немного более решительно, чем она хотела, но она устала от этого цикла. "Что, чёрт возьми, ты хочешь, чтобы я сказал, Гермиона? Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что не могу выкинуть из головы грёбаный запах твоих волос? Ты хочешь услышать, что моё сердце, чёрт возьми, бьется быстрее, когда ты рядом? Ты появляешься здесь ни с того ни с сего, и вся моя жизнь останавливается" Его губы снова оказались на её губах, быстрее, чем она смогла осознать это, и прежде чем она смогла поцеловать его в ответ, он отстранился. "Я хотел сделать это с тех пор, как впервые увидел тебя" Сириус встал, отодвигаясь от неё, и тело Гермионы задрожало от потери его тепла. "Сириус... я..." — она не могла отказать ему. Она не могла игнорировать то, как болело её сердце, когда он был в опасности, или то, как серые глаза проникали в её сны. Но она не могла... у неё не было времени. Её миссия…Гарри… "Это не обо мне. Это из-за того, что я оставила тебя в больнице. Ты сказал мне, как сильно ты это ненавидишь, и я оставила тебя в покое. Я сожалею об этом" Она понизила голос так, как научилась у Регулуса, вежливо, но отстранённо... так говорят чистокровные леди. "Всё связано с тобой." Сириус сопротивлялся, и решимость Гермионы чуть не сломалась. Она заботилась о нём больше, чем должна была... больше, чем могла позволить. Единственное, что она могла сейчас сделать, это оттолкнуть свои чувства и солгать мужчине, которого, как она боялась, любила. "Этого не должно быть" — её голос дрожал, когда она пристально смотрела на свои руки. Нервозность наполнила её пальцы, когда она заёрзала. Гарри всегда говорил ей, что она никудышная лгунья, но никогда, когда это имело значение, а это имело значение. "Что это должно означать?" — голос Сириуса был тихим, и краем глаза она видела, что он приближается. Её дыхание участилось, когда она поняла, что ей нужно сделать. Прости, Ремус, подумала она, я должна нарушить своё обещание. "Я не чувствую этого... к тебе." Она знала, что должна посмотреть на него, посмотреть в его глаза и сдержать свою ложь. Гермиона не была уверена, что сможет это сделать, и когда она медленно подняла голову, чтобы посмотреть в его мутно-серые глаза, она больше, чем когда-либо, знала, что должна это сделать. Потому что, если бы ей пришлось выбирать между уничтожением Волдеморта и спасением жизни Сириуса, она знала, что выберет. "Ты лжёшь" Он обвинил её, и его голос был таким уверенным и таким яростным, что она почти признала это. Она лгала, но она должна была... точно так же, как ей пришлось оставить его в больнице Святого Мунго. Гермиона Грейнджер пришла в прошлое, чтобы уничтожить Волдеморта раз и навсегда. Не было места для отвлечений, и всё же она не могла продолжать свою ложь, когда он так на неё смотрел. "Я не могу, Сириус. У меня есть... есть вещи, которые я должна сделать, и ты не можешь быть частью этого" Слезы наполнили её глаза, когда она расстроилась. Она всё спланировала, исследовала в течение трёх лет, чтобы подготовиться к этому путешествию в прошлое, но была одна вещь, которую она не планировала. Она никогда бы не смогла планировать Сириуса Блэка. "Почему нет? Ты и все твои тайны. Впусти меня. Ты говоришь о том, что игнорируешь мои чувства и притворяешься, что со мной всё в порядке, а потом стоишь здесь и говоришь мне, что ничего ко мне не чувствуешь" Теперь он был так близко к ней, его губы были всего в нескольких дюймах от её губ, и она испуганно задышала. "Я не могу….Я не могу..." — она просто повторила это снова, и её голос дрогнул. Чего она хотела, не имело значения, как бы сильно она его ни хотела. "Да, ты можешь" Гермиона внезапно поняла, что он не сдастся. В отличие от неё, ему не нужно было сосредотачиваться. Образы крестражей, которые ей ещё предстояло найти, и стресс от того, что она не знала, как их уничтожить, всплыли у неё в голове. Она собралась с духом, зная, что должна сделать. "Нет. Я не могу" — её палочка была поднята прежде, чем он, казалось, понял, и она тихо произнесла заклинание. Оглушающее заклинание попало ему в грудь, и он упал на неё. Гермиона слегка поерзала под его весом, пытаясь вернуть его в то положение, в котором он, вероятно, спал, когда проснулся. Она снова подняла палочку, но на этот раз лишь слегка заколебалась. Обливейт был очень деликатным заклинанием, и его выполнение над кем-то - это очень интимный опыт. Копаться в его мозгу было всё равно что переступать через битое стекло. Травма и боль заполнили его разум, когда она прошла мимо его воспоминаний. Церковь Святое Мунго... она нашла его. Изменить это было бы трудно, потому что память была такой сильной. Он излучал счастье, которое чуть не разбило ей сердце. Как только это воспоминание было изменено, чтобы убрать поцелуй, она забрала его воспоминание о том, что она была в его квартире. Он никогда не узнает. Когда она закончила со своими изменениями, она вытащила тонкие голубые пряди света из его головы и положила их в стеклянную банку из своей расшитой бисером сумки. Однажды... однажды она надеялась, что сможет показать ему, восстановить эти воспоминания. Однажды, когда он поймёт, почему ей пришлось это сделать. Призвав колючее шерстяное одеяло рядом с диваном, она положила его поверх бессознательного анимага и на мгновение погладила его по щеке. Он был таким умиротворённым, и Гермиона боролась с желанием остаться, обнять его и никогда не уходить. Она наклонилась вперёд, коснувшись губами его лба, прежде чем заправить один из его выбившихся локонов за ухо. "Мне так жаль. У меня нет времени любить тебя" Гермиона оставила его вот так, спящим на диване, зная, что, когда он проснется, всё, что у него будет - это головная боль и пустая квартира.