Determination, Destination, Deliberation

"Нет." Гермиона моргнула, подавляя своё замешательство. Она только что потратила час, объясняя свою ситуацию Люциусу Малфою, а он просто насмехался над ней и сказал "нет" в ответ? Её пальцы зачесались к палочке, проглатывая гнев, который заставлял её колдовать над его яйцами. "Что значит нет?" — должно быть, в её глазах было видно, как растёт её убийственная ярость, потому что Регулус спокойно встал и физически встал между тем местом, где стояла Гермиона, и тем местом, где светловолосый волшебник самодовольно сидел в кожаном кресле, которое, вероятно, было старше, чем все трое вместе взятые. Регулус протянул руку за её палочкой, и Гермиона поняла, что если она будет держаться за неё ещё немного, Люциус Малфой каким-то образом пострадает. "Я нахожу, что нет - это очень упрощённое слово. У тебя должно быть отличное понимание этого в твоём лексиконе. Если ты хотя бы наполовину так умна, как думаешь" Угрожающая ухмылка, украшавшая его тонкие губы, заставила Гермиону жаждать крови... его крови в частности. Сколько раз в её жизни Малфой оскорблял бы её интеллект с улыбкой на губах? Он закатил глаза, увидев, как она сжала кулаки. "Что ты собираешься делать? Пойти на меня с кулаками?" Вот и всё... она поняла. В спешке объясниться она забыла самую важную часть. Сбитая с толку и отвлечённая его вопросами о будущем, она ни разу не заговорила о другом Малфое, которого она действительно ударила по лицу. "Знаешь, ты был бы не первым Малфоем, которого я ударила, если бы я ударила тебя кулаком, как ты сказал" Это вызвало у мужчины заинтригованный ответ, которого она так ждала. Регулус знал, как играть в эту игру, и единственной точкой давления Люциуса Малфоя была его семья. "И, пожалуйста, скажи, когда ты ударила моего отца? Если, конечно, ты не подняла руку на мою жену или мать, в чём я сильно сомневаюсь, поскольку одна живёт во Франции, а другая никогда бы не позволила тебе пережить такую встречу" Это было правдой. Гермиона увидела это по его лицу. Этот Люциус любил свою жену, он верил в неё... Она скоро родит ему сына. "Нет, это был не твой отец, не твоя мать и не Нарцисса." Теперь она ухмыльнулась ему, перевернув ситуацию с ног на голову. Гермиона будет дразнить и мучить его, и позволять ему самому извиваться. Задумчиво соприкоснувшись кончиками пальцев перед лицом, все шутки покинули его лицо. Взгляд, который он устремил на неё сейчас, был совершенно хищным. Каждый дюйм змеи, которую она знала, прятался за очарованием чистокровного общества, она чувствовала его глаза, как будто они были у нее под кожей, видя её насквозь. "Тогда я предлагаю тебе объясниться более чётко. У меня больше никого нет." Это был тот самый момент. Это была отличная возможность. Он был элегантной газелью, лакающей воду у местного водопоя, а она была тем, кем была рождена быть... львицей. Потянувшись к его горлу, она самодовольно улыбнулась ему и наклонилась к его телу, почти шепча слова. "Ты вот-вот обзаведёшься новым членом семьи." Обращая внимание на свои ногти и отказываясь встречаться с ним взглядом, она краем глаза видела, как напряглось его тело. Это был особенно жестокий и мерзкий трюк, но она нуждалась в этом... нуждалась в нём. "Я больше не буду играть в эти игры" Через мгновение палочка Люциуса была у её горла, и она поняла, что, возможно, зашла слишком далеко. Гермиона знала, как трудно было ему и Нарциссе забеременеть. Драко даже говорил о нескольких потерянных беременностях до него, когда она собирала от него информацию о его семье. Это был не один из самых гордых моментов её жизни. "У тебя будет сын. Не веришь мне, иди и наложи на свою жену заклинание обнаружения" Гермиона отказывалась прерывать зрительный контакт, отказывалась позволять Люциусу иметь над ней какую-либо власть. Она не была той маленькой девочкой, которая встретила его в Косом переулке, когда ей было 12 лет. Гермиона Грейнджер была взрослой женщиной, которая обладала большей необузданной магической силой, чем он когда-либо мог себе представить. "Я..." — Люциус попятился от неё, сначала коротко ткнув кончиком своей палочки ей в горло — "Она не может. Нам сказали, что это не возможно." "Это уже произошло" Сделав глубокий вдох, Гермиона попыталась отбросить в сторону свои знания о том, каким монстром однажды станет этот человек. Возможно, он уже монстр, но в этот момент он был человеком, который отчаянно хотел стать отцом. Если бы она дала ему шанс, на этот раз он мог бы стать лучше. "У тебя есть Омут памяти, верно?" Люциус не ответил словесно, просто кивнул подбородком в сторону серебряного настенного умывальника слева от них. Он был богато украшен резьбой с драгоценными камнями, вставленными в верхний узор... Безвкусный и показной признак богатства, но Гермиона была благодарна его видеть. Приложив палочку к собственной голове, она сосредоточилась на своих самых сильных воспоминаниях о Драко Малфое. В тот день, когда она встретила его в Хогвартс-Экспрессе. В первый раз он назвал её грязнокровкой. В тот день, когда он привёл Пожирателей Смерти в замок. Серые глаза, в которые она смотрела, отчаянно умоляя о помощи, пока она кричала... пока истекала кровью... пока он ничего не делал. Слёзы текли по её лицу к тому времени, когда было извлечено последнее воспоминание, и она уронила их в омут памяти. "Иди и посмотри сам" — она затряслась, вытирая слёзы. Воздух стал напряжённым, и она поняла, что ей нужно убраться из этой комнаты. Подальше от гнетущего красного дерева, ореха и серебра с изумрудно-зелёным. "Я подожду снаружи. Наблюдай за этими воспоминаниями. Смотри, что твоя преданность сделает с твоим сыном" Сбежав, не оглядываясь ни на одного мужчину в комнате, она выскользнула из-за двери. Она не стала возиться со своими чарами, зная, что никто из гостей не осмелится вторгнуться в личное крыло Нарциссы и Люциуса. Сначала было трудно дышать глубоко, но с течением минут стало легче. Тревога ожидания, казалось, боролась с тревогой её пыток, и, как ни странно, они, казалось, уравновешивали друг друга. Если она потерпит неудачу, если Люциус не согласится помочь ей, тогда она сама наложит Империус. Это было нечто большее, чем просто Люциус Малфой и его семья или её личная месть Волдеморту. Речь шла о тысячах жизней, потерянных в бессмысленной битве, которая все равно была бы проиграна. В этой войне не было победителей, только те, кто потерял меньше. "Гермиона" — голос Регулуса донёсся через едва приоткрытую дверь, и Гермиона глубоко вздохнула, вставая. Её колени слегка дрожали, когда она поднималась, но она собралась с духом и повернула дверную ручку. "И что?" — спросила она, проскользнув обратно в комнату и закрыв за собой тяжёлую деревянную дверь. Её сердце так сильно билось в груди, что она чувствовала его биение в пальцах ног, ушах и кончиках пальцев. "У меня есть сын… у меня есть сын, и я подвожу его" Это была, пожалуй, самая искренняя эмоция, которую она когда-либо видела на лице светловолосого волшебника, и это почти заставило её пожалеть его. Почти. "Ты знаешь. Он получит отметку в 16 лет. Наказание за твою неумелость. Ты знаешь, как твой драгоценный Лорд заставит его принять это? Он угрожает твоей жене... матери твоего сына. Я знала Драко с тех пор, как мне было 11 лет, но я не знала его должным образом, пока после..." — она не расскажет ему о Гарри. Он не заслуживал того, чтобы знать — "К тому времени, когда я разговаривала с ним, он был разбитой и гниющей оболочкой мужчины, которую медленно собирала по кусочкам женщина, которую он любил. Ты даже не можешь быть рядом со своим сыном, потому что ты гниёшь в Азкабане под пожизненным заключением" Гермиона сохраняла резкий тон, становясь все злее с каждым словом. Этот человек разрушил так много жизней, не последней из которых была жизнь его собственного сына. "Регулус говорит, что у тебя есть план... способ уничтожить Тёмного Лорда" Его голос повис в воздухе, как будто это был не обязательно вопрос или заявление, а скорее молитва. Это было ясно по тому, как он говорил, по красному воспалению вокруг его глаз…он хотел смерти Волдеморта и сделал бы всё, чтобы помочь ей сделать это. "Ну, первое, что мне нужно, это дневник" ……… К концу их обсуждения прошло слишком много времени, и Гермиона и Регулус оставили Люциуса с монетой Гермеса и обещанием другого разговора. Когда слово "крестраж" слетело с её губ, светловолосый волшебник отпрянул, как будто она дала ему пощёчину, и нахмурился. "Такая тёмная магия... он сумасшедший." — Люциус прокомментировал это, смертельно побледнев, когда Гермиона сказала ему, что Волдеморт создал не одного, а нескольких. Она отметила, что он не сделал бы и семи. Не в этот раз. У Тома Риддла никогда не было бы такой возможности. Когда Гермиона вернулась в кабинет на площади Гриммо, она почувствовала, как магия комнаты сняла чары, которые она наложила на себя, и поразилась тому, какое облегчение она испытала. Чувство страха было её постоянным спутником с тех пор, как Регулус сформулировал план много лет назад. Это было похоже на бездумное дрейфование в океане и, наконец, обнаружение суши. Какой бы скалистой и негостеприимной ни была эта земля, это было только начало. "Регулус..." — голос Гермионы сорвался с её губ, как будто ей сдавили грудь и весь воздух из её тела вырвался наружу — "Я... благодарю тебя. Огромное спасибо. Люциус... это всё изменит. Спасибо тебе за то, что принял моё предложение, за то, что решили поверить в мою безумную историю. Мы на один шаг ближе к тому, чтобы закопать Волдеморта в чёртову землю, и я бы не смогла этого сделать без тебя." Благодарность, которую она чувствовала, пробежала по её венам, вырвавшись наружу, когда она крепко обняла его. Он не был очень тёплым и нежным человеком, и ему не особенно нравился физический контакт, но она почувствовала, как он слегка расслабился в её объятиях. Он медленно обнял её в ответ, какими бы нерешительными и напряженными они ни были. "Спасибо и тебе" — начал Регулус, и Гермиона отстранилась. "За предложение" Бурные и воинственные глаза встретились с её взглядом, и она уже не в первый раз задалась вопросом, что происходит в голове этого человека. В её ожиданиях того, как пройдёт прошлое, стать настоящими друзьями с Регулусом Блэком никогда не было частью уравнения. Регулус. Лили. Джеймс. Гермиона никогда не планировала иметь с ними дружбу. Как только между ними наступил момент, тёплый и милый, он снова был прерван знакомым голосом. Регулус, явно заняв защитную позицию, поднёс свои гибкие пальцы к губам, показывая, что они должны молчать. "Реджи, это ты? С тобой та хорошенькая французская ведьма? Я попрошу Кричера подать чай в гостиную" Безошибочно неприятный голос Вальбурги. Гермионе вспомнился последний раз, когда она слышала этот голос, когда этот голос приговорил её собственного сына к похищению и, вероятно, убийству. "Дерьмо" — Регулус тихо выругался. Гермиона никак не могла ускользнуть с Вальбургой в гостиную. Охваченный паникой взгляд с тревогой переместился на мужчину, и он глубоко вздохнул и опустил голову. Наклонившись к ведьме, которая выглядела так, как будто её сердце могло остановиться, голос Регулуса был полон нерешительности — "Она слышала твой голос, я не могу придумать оправдания. Либо ты улетаешь, и она начинает подозревать таинственную француженку, которая сбежала из своего дома, либо..." — он сделал паузу, явно огорчённый тем, что должно было произойти дальше. Судя по боли на его лице, Гермиона знала, что он собирался сказать, но все равно подтолкнула его. "Или..." "Или ты могла бы... чёрт возьми" — Регулус поднял руку, чтобы прикрыть лицо — "Или ты могла бы выпить чаю с моей мамой" Это была уловка 22. Гермиона никак не могла сбежать из дома, не навлекая на себя подозрений. Ей придётся пить чай с Вальбургой Блэк. ……… Возобновление своего внешнего вида, когда она покинула кабинет, было похоже на предательство. Окклюменция становилась всё более трудной по мере того, как воспоминания о желании поджечь её портрет всплывали на передний план ее сознания. Находиться в одной комнате с Вальбургой было тем, чего она мучительно избегала большую часть времени, проведённого на площади Гриммо, и это был, мягко говоря, неприятный поворот событий, когда её череда должна была прерваться. "Мне нужно, чтобы ты отдала мне свою палочку" — предупредил Регулус, положив руку ей на спину и осторожно выводя из кабинета. Это было разумно, Гермиона знала это. Регулус не доверял ей находиться в одной комнате с Вальбургой, не причинив ей никакого вреда, и он был прав, что сделал это. Вытащив деревяшку из-под чёрной ткани платья, она отстегнула её от кобуры на ноге. Волшебник наблюдал за ней голодными глазами, прежде чем сообразить смущённо отвести взгляд. Древесина лозы отреагировала на её повышенное возбуждение и слегка заискрилась, когда тонкие пальцы Регулуса обхватили рукоятку. Гермиона только пожала плечами. Это была не её вина, что её палочка могла сказать, что она хотела убить кровавую суку-пуристку. Пошатываясь на своих ноющих ногах на высоких каблуках, которые она решила надеть, чтобы быть на ногах весь день, Гермиона нацепила свою самую яркую улыбку и завернула за угол, который отделял её от гостиной. Унылая комната, казалось, каким-то образом стала больше из-за отсутствия портрета Вальбурги, но бесконечно меньше из-за того, что она была живой и лично. Как обычно, когда приветствуют чистокровных женщин, Гермиона поцеловала её в обе стороны лица. "Я рада познакомиться с вами, леди Блэк. Регулус так много рассказывал мне о вас" Если старшая ведьма могла сказать, что голос Гермионы был таким же фальшивым, как и её чары, не было никаких признаков этого, поскольку женщина улыбалась всеми своими зубами и без тепла. Мужчина, о котором шла речь, последовал за ней, усаживаясь в кресло, которое, как знала Гермиона, было любимым в своё время Сириусом. Она поймала себя на том, что на мгновение с неоправданным восхищением наблюдает, как младший Блэк развалился в кресле в гораздо более жёсткой манере, чем когда-либо делал Сириус. Во всех отношениях, в то время как Регулус был чопорным и правильным, Сириус был распущенным и вульгарным. Место, где было бы её сердце, если бы у неё было время потакать ему, защемило, когда она поймала себя на мысли о его длинных конечностях и тёплых прикосновениях. Голос Вальбурги снова привлёк её внимание, когда она услышала, как ведьма назвала её вымышленным именем, и Гермиона медленно повернула голову, отводя глаза и слегка краснея от того, что её застали врасплох. "Ты выглядишь рассеянной, дорогая. Только не говори мне, что во Франции тебя ждёт какой-то волшебник" Педантичная и мелочная часть Гермионы очень хотела, чтобы она могла солгать этой женщине и рассказать ей все о своей армии магглорождённых любовников, но она проглотила свою ненависть и ответила с певучим фальшивым французским акцентом, к которому привыкла. "О нет. Я как вы говорите... свободна, как птичка." Женщины дружно захихикали, и это чуть не застряло у Гермионы в горле, обжигая, как кислота, когда она пузырилась из её горла. "Я, должно быть, звучу как одна из тех гарпий на балу у Малфоев, но ты действительно такая милая. Регулус всё ещё холостяк, ты же знаешь..." — её прервал Регулус, издавший стонущий звук. "Мама. Я уже говорил вам, мисс Селвин - просто друг. Кроме того, я всё ещё холостяк, потому что никто не хочет жениться на запасном варианте" Взгляд Гермионы метнулся к нему, и она увидела искреннюю боль, мелькнувшую в его серых глазах всего на мгновение, прежде чем они снова потеряли свой жизненный блеск и вернулись к скучающему безразличию, которое он так хорошо демонстрировал. "Ты не запасной" — выплюнула Вальбурга, на мгновение сбросив маску приятной и гордой матери. По-видимому, вспомнив о себе, она повернулась и откашлялась — "Я приношу свои извинения, мисс Селвин. Регулус станет наследником достаточно скоро, как только мой сукин сын-предатель крови будет мёртв или у отца моего мужа, наконец, хватит наглости должным образом отречься от него." Сириус не был должным образом отвергнут? Эта информация может оказаться полезной позже. Гермиона увидела возможность собрать больше информации и набросилась на Вальбургу, как львица, которой она росла всё своё детство. "Регулус так мало рассказывал мне о своём брате." "У Регулуса нет брата. Этот маленький предатель крови перестал быть моим сыном в тот день, когда его распределили в Гриффиндор. Когда дело доходит до семьи Блэк, мы верим в чистоту и честь превыше всего. Он отбросил всё это, когда подружился с предателем крови и полукровкой. Если бы это зависело от меня, с ним бы обращались как со всеми паршивыми овцами и бродячими собаками и усыпили..." — голос Вальбурги оборвался, когда луч красного света ударил её прямо в грудь. Гермиона моргнула один раз, а затем снова, когда её сердцебиение зазвенело в ушах. Ярость наполнила её тело, а кулаки были сжаты так крепко, что она почувствовала, как по пальцам побежала тонкая струйка крови, когда ногти впились в ладонь. "Чёрт" — Регулус выругался и бросился проверить свою мать — "Живая" — он подтвердил, глядя на Гермиону с новым чувством... страхом. "Я… у меня никогда не было такого мощного приступа случайной магии. Когда я была девочкой, я заставляла книги плавать передо мной, исчезали карандаши злой девчонки.… я не… я никогда..." Воздух вокруг неё разряжался, пока её лёгкие пытались наполниться. Она только что поставила под угрозу всю свою миссию. Если Вальбурга проснётся и вспомнит, что Гермиона напала на неё, она захочет отомстить. Не потребовалось бы много копать, чтобы понять, что Джолин Селвин не существует. "Дыши, Гермиона" — Регулус схватил руку Гермионы, которая похолодела за время чаепития, и приложил её к своей груди — "Почувствуй, как я дышу, и делай, как я делаю" Вдыхая через нос и выдыхая через рот, она закрыла глаза. Это было легко - чувствовать медленный ритмичный пульс его груди, но было бесконечно труднее заставить её грудь подниматься и опускаться. Её паника не отступала, и она чувствовала, как собственное дыхание волшебника стало более напряжённым, когда он начал паниковать. Отойдя от неё, Регулус, казалось, ушёл и оставил её, и Гермиона захныкала и всхлипнула, когда её тревога обрушилась на неё. Оставшись одна, её грудь вздымалась от усилия дышать, и она неудержимо дрожала. Её глаза были закрыты так крепко, что казалось, будто чёрно-белые помехи от телевизора отражаются на внутренней стороне её век. Спустя неразличимое количество времени Гермиона услышала характерный щелчок входной двери на площади Гриммо, и ей стало интересно, возвращается ли это Регулус или кто-то пришёл, чтобы убить её. Беспомощная и сломленная, она почувствовала, как нежные руки обняли её. Слёзы текли по её лицу, и последнее, что она помнила, прежде чем потеряла сознание, были серые глаза, которые она увидела, когда открыла свои... неправильные серые глаза. "Сириус"