Determination, Destination, Deliberation

Лили Поттер была полна сюрпризов, но вызваться ухаживать за Гермионой, чтобы вернуть ей здоровье после её таинственного столкновения со смертью, действительно было непросто. Официальной причиной спонтанной необходимости Гермионы быть прикованной к постели на три месяца была неудачная разведывательная миссия. Сначала её лечил только молодой целитель из больницы Святого Мунго, и Гермиона была так ошеломлена, что даже не могла вспомнить имя этого человека. Еженедельный приём зелья для восстановления крови и исцеление одного из рёбер Гермионы за неделю, казалось, было всем, что она могла вынести на некоторое время. Прошло три недели, прежде чем она смогла даже стоять самостоятельно. Дамблдор в будущем смог стоять и говорить после того, как принял зелье, поэтому Гермиона была не совсем готова к тому, насколько по-другому зелье подействовало на неё. Каждый раз, когда она двигалась, ей казалось, что все её конечности налились свинцом. Казалось, он сосредоточился на её груди, и через месяц она, наконец, попросила целителя привести Дамблдора. Он был загадочным и бесполезным, как всегда, на протяжении большей части их обсуждения, но его лучшим предположением было то, что зелье либо действовало на неё сильнее, исходя из её роста, либо оно питалось остатками тёмной магии от шрама на её груди. Он действительно предложил ей какую-то очищающую смесь. Зелье, которое он приготовил для неё, и, несмотря на её подозрения и беспокойство, оно сработало. Джеймс и Лили были первыми, кто навестили её (после того, как она смогла немного свободно передвигаться, не нуждаясь в лежании), и когда они пришли, Лили назначила себя сиделкой Гермионы. Она должна была признать, что помощь женщины была неоценима в первые несколько дней её выздоровления, в течение того времени, когда она не спала. Но это было месяц назад... и это больше не приветствовалось в полной мере. "Я вполне способна дойти до кухни, чтобы приготовить чашку чая!" — настаивала Гермиона, раздражённо хмыкнув, когда рыжеволосая уставилась на неё. Она любила Лили, но была готова задушить чрезмерно заботливую ведьму. "Если ты хоть на один палец ноги сдвинешься с этой кровати, я скажу Джеймсу. Ты же знаешь, я только что убедила его перестать плакать из-за твоего почти промаха. Для чёртова аврора он самый чувствительный человек в мире" Было интересно наблюдать, как Лили сердится на Джеймса и в то же время очаровательно улыбается. Они были так влюблены друг в друга, и Гермиона ворчливо вернулась в своё удобное сидячее положение и позволила Лили ухаживать за ней. По какой-то причине рыжеволосая, казалось, была счастлива заманить Гермиону в ловушку во время её выздоровления ... или гм... позаботиться о ней, как она полагала, было более приемлемым способом справиться с ситуацией. Лили выскользнула из комнаты и направилась по коридору, её лёгкое гудение слегка затихло, когда она вышла из спальни. Гермиона уже почти два месяца находилась на (принудительном) постельном режиме, и ей отчаянно хотелось передвигаться. Регулус (через монету) и Ремус (через личные визиты) держали её в курсе своей миссии. Хотя Редж не очень реагировал на попытки связаться с ним в первые несколько недель, но потом, наконец, он нашёл время для общения во время её второго месяца выздоровления. Люциус держал дневник наготове, но Гермиона посоветовала им воздержаться от действий с любым из крестражей, пока у них не будет чёткого плана по их уничтожению. Это было уже достаточно рискованно. Взять медальон, не подложив подделку. Но если бы её план сработал соответствующим образом, Волдеморт был бы давно мёртв, прежде чем он даже подумал бы проверить. При странном и совершенно неожиданном повороте событий Сириус и Регулус привязались друг к другу, как птицы к кормушке. Лили несколько раз жаловалась Гермионе на то, что Сириус "казался недосягаемым" теперь, когда он работал над каким-то "секретным проектом". Она надеялась, что однажды Регулусу больше не придётся прятаться. Хотя Лили была права больше, чем могла себе представить, насчёт того, что Сириус недосягаем. Волдеморт, по-видимому, звал Регулуса в течение нескольких дней после пещеры. Ремус сказал, что он никогда не видел ничего более болезненного, чем то, что пережил Регулус, когда его метка горела, а он игнорировал это. Хуже, чем любой круциатус, о котором он когда-либо слышал. Между выяснением заклинания фиделиуса в его квартире и заботой о Регулусе после его… что ж, после всех пыток действительно не было времени на светские мероприятия. Ему удалось навестить её однажды, в самом начале её постельного режима. Лили собирала продукты с рынка вниз по склону, так что у Гермионы был краткий момент одиночества, который быстро был прерван её длинноволосым волшебником. Камин между его квартирой и домом Гермионы был подключен, когда её привезли домой для выздоровления, и она знала, что единственными людьми, которые имели к нему доступ, были Ремус и Регулус (и, благодаря его новым условиям проживания, Сириус) ……… "Выглядишь гораздо более живой, чем в прошлый раз, когда я видел тебя, котёнок" — поддразнил Сириус, его зубастая улыбка успокаивала боль, которую Гермиона чувствовала в груди. Она действительно скучала по нему больше, чем когда-либо призналась бы. "Да, но то, что ты не мёртв, сделает это с человеком" — Гермиона тихо пошутила, пытаясь выпрямиться из положения, в котором она читала на диване. Сириус разразился лающим смехом и стряхнул немного сажи со своей кожаной куртки. Гермиона всегда могла сказать, насколько было холодно, по рубашке, которую Сириус носил под своим любимым аксессуаром. Сегодня это был хенли кремового цвета, который выглядел довольно толстым, так что можно было с уверенностью предположить, что было довольно холодно. "Что ты здесь делаешь? С Регулусом всё в порядке?" — спросила Гермиона, внезапная паника наполнила её, когда она сделала наихудший из возможных выводов. С тех пор, как они вернулись из пещеры, младший брат Блэка почти не разговаривал через монету, и в свободное время её разум свободно перебирал возможные наихудшие сценарии развития событий. Ремус, конечно, не помогал со своей информацией. "Редж... с ним всё будет в порядке. Я здесь ради тебя" Он сел рядом с ней на диван, его вес опустился на подушки и слегка подтолкнул её к себе. Она скучала по его запаху, по теплу, исходившему от его кожи... она скучала по нему больше, чем могла себе позволить. "Ремус сказал..." "Я знаю, что сказал Ремус. Несколько часов выговаривал ему за то, что он беспокоил тебя. Редж в порядке. Он знал, что делает, и решил это сделать. Как у тебя дела?" Он убрал волосы с её лица таким интимным образом, что она почувствовала, как румянец начинает заливать её лицо. "Всё прекрасно. Всё просто отлично" — пошутила Гермиона, чувствуя, как на её лице появляется улыбка. Сириус улыбнулся ей в ответ той же мальчишеской ухмылкой, которую она полюбила в свое время в прошлом — "Ты…Сириус, значит ли это, что ты больше не злишься на меня? Я... в последний раз, когда я видела тебя..." — она замолчала, не зная, что сказать. Вмешательство в его память было необходимо в то время, но это не означало, что оно не причинило ему вреда. "О, я просто в ярости. Вероятно, так будет ещё какое-то время, но мы с Реджем поговорили. Возможно, обменялись несколькими ударами. Кстати, я слышал, что ты научила его этому своему заклинанию летучих мышей, и я очень недоволен этим" — затем он толкнул её плечом, на этот раз его лицо было искренним. Что-то давило на них обоих, и она знала, что всё, что было сломано между ними, не будет исправлено, пока это не будет обсуждено. "Мне так жаль, Сириус. Я просто..." — начала Гермиона, но Сириус просто взял её маленькую ручку в свою и покачал головой. "Я понимаю, котёнок. Это не значит, что это больше не причиняет мне боль. Редж... он заставил меня понять, что ты многим жертвуешь, и если..." Его голос на мгновение прервался, и Гермиона обнаружила, что кладёт руку ему на лицо, нежно касаясь его щеки большим пальцем. Его бурные серые глаза были пронзительными, когда они, наконец, встретились с её глазами. "Я могу подождать. Однажды…" Он сделал широкий жест свободной рукой — "Всё это закончится. Война. Это того стоит". Гермиона не совсем понимала, что она чувствовала в тот момент, но самым заметным чувством должно было быть облегчение. Она так беспокоилась, что он сохранит эту дистанцию; это медленно убивало её. "Ты уверен? Я... я пришла с большим багажом, Сириус. То, что я видела в своё время... то, что я пережила" Сириус поймал руку Гермионы, когда она потянулась, чтобы убрать её. "Ты так ярко горишь, Гермиона. Весь этот грёбаный мир так ужасен, но когда я с тобой… ты сияешь так ярко, что мне кажется, я, чёрт возьми, слепну. Если бы мне пришлось ждать тебя 100 лет, это того стоило бы" Их губы встретились, и на мгновение Гермиона не была уверена, кто сделал первый шаг. За этим поцелуем стояла тоска по потерянному времени, все невысказанные извинения, все сожаления и надежды... всё, что они чувствовали друг к другу, осталось позади. Звук открывающейся входной двери, наконец, оторвал их друг от друга, и Сириус, вскочив с дивана, в отчаянии посмотрел на Гермиону. "Мне нужно идти" — выпалил он, услышав голос Лили, болтающей из передней комнаты. "Сириус..." — Гермиона крикнула ему вслед, её сердце билось так быстро, что она чувствовала, что оно может разорваться. Сириус уже шагнул в огонь, держа в руке мимолетную пригоршню зелёного порошка. Один его взгляд, и Гермиона поняла, что он точно знал, что она собиралась сказать. "Я знаю" — напряжённо произнесли его губы, когда его тело исчезло в огне. ……… Гермиону насильно вырвало из её мыслей гудение Лили, которое снова стало громче, предупреждая её о приближении ведьмы. "Я до сих пор не могу поверить, как сильно он плакал. Я не знала, что так много значу для него. Я только что познакомилась со всеми вами" В её голосе послышалось лёгкое хихиканье, но даже она могла слышать, насколько оно было напряжённым. Она действительно любила Лили и пришла посмотреть, как много унаследовал Гарри от своей мамы, но между ними была необходимая дистанция, созданная всеми секретами, которые Гермиона должна была хранить. "Что происходит в твоём большом мозгу? Сириус снова сделал какую-то глупость? Я заколдую его за тебя, ты же знаешь." Утешительная шутка Лили действительно как-то успокоила Гермиону, и она смогла выдавить улыбку, которая больше не казалась такой натянутой. "Не совсем… ну, я имею в виду, что он всегда делает что-то дурацкое, но нет, это не он. Просто беспокоюсь" Это было достаточно правдиво, и Лили, казалось, купилась на это, когда протянула брюнетке-ведьме свою чашку чая. Чайная кружка, которую Лили выбрала для Гермионы, была её любимой, хотя она сомневалась, что ведьма знала об этом. В нём не было ничего особенного, но он был голубым и казался чем-то вроде дома. Верх чашки возле ручки украшал обломок, который Рон однажды уронил за завтраком. Он так долго собирал кружку обратно, но они так и не нашли этот последний кусочек. Пока они сидели, быстро потягивая чай, Гермиона была прикована к своей кровати на карантине, а Лили сидела в старом и скрипучем деревянном кресле-качалке, над парой воцарилась уютная тишина. "Как дела у Элис?" — Гермиона размышляла вслух после их короткого молчания. Она толком не видела Элис с позапрошлого пятничного ужина, и ей не хватало буйной и совершенно невыносимой ведьмы. Иногда ей нравилось задаваться вопросом, откуда у Элис столько энергии, но опять же, злющая ведьма вряд ли была выдающей секреты. "Что..." — Лили отреагировала инстинктивно, явно вернувшись мыслями из той страны, в которой они спали — "О... гм... хорошо. Да, она хороша" — Лили, казалось, нервничала, неуверенно прикусила губу, а затем посмотрела в конец коридора, как будто кто-то мог подслушать, что она собиралась сказать. Вся её поза, казалось, напряглась, и на мгновение Гермиона испугалась, что ведьма может разбить кружку в её руке от крепкой хватки. "Лили, что это? Ты побледнела как полотно. Что случилось?" — Гермиона сделала всё возможное, чтобы двигаться вперёд, но она всё ещё была слаба, и её живот сопротивлялся резкому движению. Борясь с резким дыханием от боли, она наблюдала, как Лили подошла ближе. "Ты когда-нибудь так сильно что-нибудь портила, что не совсем уверена, как это исправить?" — голос Лили был хриплым от страдания, когда она разговаривала с Гермионой, и это был первый раз, когда она видела, чтобы рыжая ведьма выглядела испуганной. "Лили, что бы это ни было, мы разберёмся с этим. Что ты натворила? Что нужно исправить?" Рыжая ведьма внезапно встала, отодвинувшись слишком далеко от кровати, чтобы Гермиона могла её утешить, и, несмотря на возражения своего тела, она вытолкнула себя из своего заточения. Лили осторожно оперлась спиной о дверной проём, как будто рама была единственным, что удерживало её от падения. "Я... ты не можешь сказать это особенно Джеймсу" Гермиона напряжённо кивнула, несколько прядей её вьющихся волос выпали из свободного пучка на затылке. Она подошла ближе к Лили, схватила ведьму за руку и повела её обратно к креслу, в котором она сидела. Когда Лили устроилась, Гермиона села на край кровати, не выпуская её руки. "Я беременна... ну, Элис и я. Это действительно абсурдно, но мы вместе приняли зелье, и они обе засияли золотым цветом" Гермиона смутно помнила упоминание о зелье для определения беременности в одной из книг, которые она читала в библиотеке Блэка. Внезапно мир вокруг неё развалился на куски. Как она могла забыть… Гарри. Вся причина, по которой она отправилась в прошлое, в первую очередь... её лучший друг, его мама и папа "Здесь мы находимся в разгар кровавой войны, и я не должна быть такой безответственной. Я имею в виду, о чём я только думала. Я могу сказать, что это был Хэллоуин. Джеймс был таким милым в этом ковбойском костюме и... ну, тебе лучше не знать" "Лили, это..." — у Гермионы перехватило дыхание, как будто её ударили, и на этот раз слёзы, наполнившие её глаза, были слезами радости. Почти бросившись на Лили, она катапультировалась с кровати и крепко обняла беременную ведьму — "Это невероятная новость! Ты будешь самой лучшей мамой" Вся печаль и жалость к себе, которые Гермиона испытывала к себе, внезапно покинули её, и это было похоже на то, что огонь её единственной цели вновь разгорелся в её душе. Лили растаяла в объятиях Гермионы и позволила ей погладить себя по волосам. В конце концов, это была первая настоящая улыбка, которую она получила от ведьмы за несколько недель. Когда они, наконец, расстались, Лили рассмеялась во весь голос над тем, в каком беспорядке они оба выглядели. Вызвав из ванной коробку с салфетками, две женщины вытерли глаза и издали несколько очень не привлекательных звуков, когда высморкались. Примерно через минуту они явно перестали быть похожими на банши, и Гермиона вернулась туда, где она лежала на кровати, и похлопала по месту рядом с собой, приглашая Лили присоединиться. "Когда я росла, у меня никогда по-настоящему не было подруг женского пола" — внезапно призналась Гермиона, когда Лили поудобнее устроилась на матрасе. Её голова была повернута к центру так, что они смотрели прямо друг на друга. "Я тоже. На самом деле, только до Элис. О, и Мэри и Марлен, конечно. Хотя мой абсолютный лучший друг... был мальчиком" Лицо Лили заметно помрачнело, когда предалась воспоминаниям, и Гермиона поняла, что она, должно быть, думала о Снейпе. У этого человека всё ещё был шанс на искупление, и Гермиона знала, что это только вопрос времени, когда он отвернется от Волдеморта ... она просто надеялась, что он тоже может быть одним из людей, которых она спасла. "Ты хочешь послушать о моём лучшем друге? Он был самым храбрым мальчиком, которого я когда-либо знала. Ты очень напоминаешь мне его" Лили просто слегка кивнула головой, устраиваясь так, чтобы её голова была обращена к потолку. Заклинание, наложенное Гермионой, чтобы сделать её спальню похожей на ночное небо, завораживало её, когда солнце садилось за маленьким окном на дальней стене. "Его звали Гарри. Вероятно, это вызвало у меня больше стресса, чем что-либо ещё, но он был так добр. Свирепым, когда ему нужно было быть, и часто, когда он не должен был быть. Людям нравилось говорить, что он никогда бы не выжил без меня, но, честно говоря, я бы не смогла выжить без него. Он был моим первым настоящим другом. Первым человеком, который посмотрел на меня такой, какой я есть, и решила принять всё это, хорошее и плохое. У нас были и другие на этом пути, но он всегда был моим лучшим другом" Гермиона не осознавала, что говорила бессвязно, и её лицо вспыхнуло. Вцепившись в мягкую ткань одеяла под собой, она тоже повернулась лицом к потолку. "Что с ним случилось? Похоже, он хороший человек" Тишина, которая окутала их в течение четырех долгих мучительных мгновений, прежде чем Гермиона ответила, была такой плотной, что Гермиона почти почувствовала её тяжесть на груди. "Он был шафером, но его больше нет. Убит пожирателем смерти. Он погиб, спасая нашего друга. Мне нравится думать, что он гордился бы тем, что умер так, как жил, храбро" Рука Лили вслепую нащупала руку Гермионы, и когда они соединились, она слегка сжала её. "Мне нравится это имя… Гарри" — ведьмы снова повернулись, чтобы посмотреть друг на друга, зелёные глаза Лили были слишком похожи и в то же время недостаточно похожи на глаза Гарри — "Гарри Поттер. В этом есть что-то приятное" "Да... Да, это так" Когда ночная тьма начала проникать в комнату, две ведьмы заснули рядом друг с другом, Лили прижала одну руку к животу. Гермиона должна была защитить его... должна была защитить их всех.