Determination, Destination, Deliberation

Гермиона Грейнджер добивалась прогресса в своей миссии. Снейп был таким же неприятным, каким она его помнила, всегда задумчивым и оглядывающимся по сторонам, как будто не был полностью уверен, что они одни. Он отказался приходить на общие собрания под предлогом сокрытия своей новообретённой лояльности, но Гермиона знала, что это было сделано для того, чтобы ему не приходилось общаться с Сириусом. (Который также, казалось, знал, что он был причиной, и был довольно раздражающе горд собой по этому поводу). Они время от времени встречались в её гостиной, неловко попивая чай, пока он рассказывал ей об их миссии. Она отправила его к Дамблдору, чтобы он мог начать свой шпионский путь для Ордена в официальном качестве. Именно в этом тумане рассеянности она впервые встретила Рональда Билиуса Уизли. Нора была для неё привычным местом в последние несколько недель после её выздоровления. Чарли быстро стал одним из любимых отвлекающих факторов Гермионы от тяжести всего мира, который, казалось, лежал на её плечах. Затем, когда появился новый Уизли, ей как будто пришлось оторваться от их дома Иногда ночью, когда она была готова сбросить с плеч тот груз, который, как и Атлус, она несла, она выскакивала из Норы и просто давала Молли и Артуру короткую передышку. Гермиона была удивлена, как быстро Уизли согласились позволить относительно незнакомому человеку присматривать за их детьми, но затем она представила, что после рождения шестого мальчика в возрасте до 10 лет они были бы рады, если бы сам лорд Волдеморт предложил присмотреть за их выводком. Чарли ещё не привык к появлению в доме ещё одного новорождённого, что она сочла очень странным, учитывая, что это был четвертый ребенок после него. Гермиона улыбнулась про себя, как будто она играла в покер и у неё были карманные дамы, зная, что у него тоже есть младшая сестра, которую он с нетерпением ждёт. Однако у Молли было по крайней мере ещё семь месяцев, прежде чем ей придётся беспокоиться об этом. Возможно, с её стороны казалось неважным или эгоистичным украсть хотя бы несколько минут ночью, чтобы навестить своего старого лучшего друга в его новой форме, но весь стресс в её теле превратился в радость, когда она посмотрела на Рона. Он не был капризным ребёнком, что было довольно удивительно, учитывая, что она знала о его требовательной натуре в подростковом возрасте. Конечно, единственной его постоянной чертой было то, что его желудок, казалось, никогда не был полон. Молли кормила его почти каждый час, но он был ненасытен. Однако им отплатили за его переедание тем, что он заснул, так что Гермиона вообразила, что в ближайшее время не услышит никаких жалоб от Уизли. В те короткие моменты, когда она видела его между сном и едой (два его основных занятия), она чуть не задохнулась, увидев его глаза. Они были точно такими же, какими она их помнила, но к тому моменту она не видела их почти год. Месяц март, казалось, приходил и уходил у неё перед глазами, пока она чередовала своё время между бесконечными исследованиями методов уничтожения крестражей и утоплением своих печалей в наблюдении за шестью радикально разными, но каким-то образом связанными детьми. Рон лёг спать около 8, но у близнецов был дополнительный час перед сном, и было довольно трудно занять этих начинающих нарушителей спокойствия. Помогло то, что она начала заключать союзы. Билл был тихим ребёнком, чьё основное взаимодействие с Гермионой состояло в том, чтобы помогать обуздывать близнецов (которые по какой-то жестокой уловке начали бегать ещё до того, как начали нормально ходить). Сначала он был несколько сдержан с ней, излучая подростковую энергию, не веря, что за ним нужно присматривать. Что по-настоящему покорило его, так это то, что однажды ночью пришла Гермиона со старым томом о разрушении проклятий, который она некоторое время назад стащила с площади Гриммо. Регулус не проявил в этом никакой необходимости, и кража у Вальбурги заставила её почувствовать, что она придерживается поколений чистоты крови. Книга не была особенно мрачной, кроме того, что показывала, как отменить некоторые довольно сильные чары. Если бы Билл не был блестящим молодым волшебником, который, как она знала, будет и Старостой, и соберёт двенадцать СОВ, она, возможно, заколебалась бы со своим даром подкупа. Как только его маленькие ручки обхватили большой том в красной коже, она поняла, что завоевала его преданность. Внезапно он появлялся повсюду вокруг неё, помогая с Чарли, когда у него случались истерики или когда один из близнецов пытался стащить угощение. Это заставляло её тосковать по тем дням, когда они стали хорошими друзьями. Чарли... Как вообще можно описать молодого Чарли Уизли? У рыжеволосого были волосы самого глубокого оттенка рыжего цвета, которые волнистыми завитками лежали вокруг ушей. В отличие от Перси, который даже в три с половиной года настаивал на короткой стрижке. Это заставило её хихикнуть, увидев мужчину, которым Перси станет в том мальчике, которым он был. "Перси, не хотел бы ты поиграть с Чарли?" — Гермиона подтолкнула его однажды ночью, когда он сидел у камина в Норе и пытался прочитать одну из книг Чарли о драконах. Он уже был слишком продвинут для потрёпанного старого экземпляра "Барда Бидла", который Уизли держали на своей полке. Ни Билл, ни Чарли в детстве не были большими читателями, так что выбор развлечений у Перси был очень ограничен. Он посмотрел на неё снизу вверх, его веснушки были такими же, какими они были, когда он вырос, но без очков в роговой оправе, которые, как она знала, он всегда носил. Рыжеволосый, среднего оттенка по сравнению со своими братьями, блестел в свете огня. "Не очень" — его тихий голос слегка запнулся на большом слове, которое, она была почти уверена, он где-то вычитал, и она нахмурилась. Перси, которого она знала, провёл годы, жалея, что он оттолкнул свою семью, и предпочёл карьеру любви. Когда Фред умер, это уничтожило Перси, и теперь, когда она держала Фреда на руках, пока он кричал, требуя ещё лакричных палочек, она не могла удержаться от того, чтобы не толкнуть его слишком далеко. Гермиона вздохнула и закатила глаза, прежде чем пересечь маленькую комнату, чтобы поместить Фреда в манеж с Джорджем, который стучал деревянной ложкой. Игнорируя нытьё Фреда (лакричная палочка отсутствовала в поле зрения), Гермиона подошла к тому месту, где сидел Перси, и опустилась на колени рядом с ним, выхватив книгу из его рук. "Эй!" — Перси хмыкнул, скрестив руки на груди и надув губы на Гермиону. Она безропотно пожала плечами, прежде чем положить руку ему на голову и погладить большим пальцем по волосам. "Я знаю, что ты любишь читать. Я знаю, что Чарли и Билл могут быть немного более... грубыми, чем ты, но настанет время, когда ты оглянёшься назад и пожалеешь, что выбрал не их, а книги. Поверь мне. Я... я потеряла много людей, которых любила, и я бы всё отдала, чтобы провести с ними больше времени" Перси, казалось, сначала смотрел на неё с раздражением, но неохотно спустил свои маленькие ножки со стула, на котором он сидел, и встал рядом с Гермионой. "Хорошо, я пойду поиграю. Но тогда могу ли я получить свою книгу обратно?" — это было не совсем то, на что она надеялась, но это был прогресс, поэтому она кивнула головой. "Как насчёт того, чтобы каждый раз, когда я прихожу, ты проводил немного времени, играя со своими братьями, а я обязательно приносила с собой совершенно новую книгу, чтобы почитать с тобой?" — это было немного несправедливо с её стороны манипулировать Перси, используя их общее любимое хобби, но улучшение жизни не обязательно означало спасение людей, которых она потеряла. Может быть, она также могла бы спасти людей, которые потеряли себя на этом пути. Глаза нетерпеливого четырёхлетнего ребёнка расширились, как обеденные тарелки, при обещании новых книг для чтения, и он с готовностью согласился, размахивая своей зубастой улыбкой, в которой не хватало одной или двух. Гермиона вздрогнула и поняла, что это был первый раз, когда она видела Перси просто... счастливым. Она взъерошила его волосы, что вернуло ему надутые губы, когда он поспешил вернуть их на прежнее место. Неохотно поплелась в другую комнату, пока его брат играл со своей игрушкой-драконом, Гермиона вернулась к близнецам. Выглядя гораздо более невинно, чем это было в пределах разумного подозрения, Гермиона уставилась на близнецов, которые теперь стояли прямо в импровизированном манеже, который она наколдовала, чтобы уберечь близнецов от любых возможных неприятностей. "Что ты наделал?" — спросила она, скрестив руки на груди и переводя подозрительный взгляд с одного близнеца на другого. У Фреда был небольшой шрам на правой стороне подбородка, который отделял его от брата, хотя они всё ещё пытались обмануть её. Совсем недавно им исполнилось два года, а они уже были маленькими дьяволами. "Ничего..." — начал Джордж, глядя на неё снизу вверх и улыбаясь. Он был очень милым, и внезапно Гермиона поняла, как им всегда удавалось добиться своего. Немного растаяв от его яркой улыбки, она опустилась на колени, чтобы быть ближе к их росту. "Нехорошо лгать. Скажи мне, что ты сделал, и я обещаю, что не буду сердиться" От её ложных обещаний снисхождения их спасло то, что открылась входная дверь. Прежде чем она успела спросить, кто там, Чарли выбежал из гостиной и направился к входной двери. "Дядя Фэб!!!!" — взволнованный ребёнок вскочил с земли, и дыхание Гермионы в панике вырвалось из её груди, прежде чем она увидела, как Фабиану удалось поймать воздушнорождённую угрозу. "Чарли, ты не можешь просто так прыгать! Что, если бы твой дядя не был готов поймать тебя? Ты мог пострадать" Обеспокоенная улыбка появилась на её лице, когда Чарли надулся и печально опустил глаза. Она знала, что он делал, выпячивая губу и притворяясь раскаивающимся, но он был таким милым, что она не могла заставить себя беспокоиться. "Тогда, я полагаю, никому нет до меня дела?" — пошутил Гидеон, следуя за своим братом. Красивый мужчина ухмыльнулся Гермионе, подмигнув, когда поймал её взгляд, и она почувствовала, как румянец начал подниматься по её шее. Гидеон настаивал на том, чтобы флиртовать с ней каждый раз, когда её увидит (хотя вряд ли это было личной проблемой, поскольку он был известным флиртовщиком). Перси, который, казалось, вернулся в переднюю часть дома после уборки территории, где они с братом играли, с любовью обнял ноги Гидеона. Это было шокирующее проявление привязанности со стороны мальчика, и Гермионе пришлось приказать себе закрыть широко открытый рот. "Дядя Фэб, я не видел тебя 800 миллионов лет" — Чарли заскулил, уткнувшись лицом в плечо дяди. Фабиан только рассмеялся и взъерошил волосы мальчика, направляясь на кухню. "Я видел тебя в прошлое воскресенье. Ты же знаешь, мне нужно навестить своего крестника" Гермиона знала, что он был крёстным отцом Чарли, но было трогательно видеть, как сильно он заботился о мальчике. "Очень мило, что ты зашёл. Молли и Артур наслаждаются чем-то вроде свидания. Я купила им билеты на концерт Селестины Уорбек" Честно говоря, Гермионе почти пришлось подкупить Молли, чтобы она оставила своих детей в ту ночь, но ей нужно было увидеть мальчиков, нужно было напомнить, что в мире существуют добро и надежда. Изучение крестражей и их происхождения преследовало её до глубины души, настолько сильно, что сама мысль об этом заставляла её дрожать. Теперь она владела по меньшей мере половиной крестражей Волдеморта, и это высасывало из её души само счастье и добро. После нескольких часов сидения в своем кабинете и чтения темных книг о тёмной магии с помощью темного предмета, казалось, что сам воздух повис вокруг нее в густом тумане. Это было, когда она собрала несколько билетов, чтобы вытащить Молли и Артура из дома. Грустная улыбка расплылась по её лицу, когда черты её лица на мгновение исказились в затравленном выражении. Когда тихий голос Джорджа начал звать её, она вернулась в настоящее и тепло Норы. Во всех отношениях медальон заставлял её чувствовать себя пустой и маленькой, Нора заставляла её чувствовать себя окутанной любовью. Вернувшись к манежу, она схватила двух малышей, которые тянулись к ней, и дала им возможность увидеть своих дядей. Близнецы, вероятно, были самыми большими поклонниками Фабиана и Гидеона, но Гермиона цеплялась за них, не желая расставаться с их теплом. Когда она вернулась на кухню, по одному близнецу на каждом бедре, она увидела, как Гидеон присел на корточки и протянул руки, чтобы схватить Перси. "Ах, это же мой любимый маленький книжный червь" Перси застенчиво улыбнулся ему, и Гермиона задалась вопросом, повлияла ли смерть его дяди на него больше, чем кто-либо когда-либо предполагал. К счастью, Гермиона не собиралась позволять им умереть. Кроме того, ей нужно было свести счёты с Долоховым. "Гермиона…. Гермиона… Мерлин, с ней всё в порядке?" — Фабиан прошептал последние слова своему брату, но Гермиона покачала головой, отгоняя вместе с этим свои кровожадные, мстительные мысли. "О, прости, я просто...." — Гермиона тяжело вздохнула, отпуская Фреда, который теперь вырывался из её рук и направлялся туда, где Билл прятался у входа на кухню — "Это был долгий день, и мне это было нужно. Честно говоря, я уже несколько дней гоняюсь за зацепкой в своей миссии и ничего не добилась" Гермиона уже несколько дней чувствовала себя как полотенце, которое перемотали. За последнюю неделю или около того она спала, может быть, час или два каждую ночь, мучимая кошмарами, вызванными как невыполнимой задачей попытаться выяснить, как уничтожить Крестражи этого времени, так и чрезвычайно тревожным знанием того, как именно человек разделяет свою душу. Во всех своих исследованиях в прошлом она никогда не выясняла, как именно был сделан Крестраж. Теперь... теперь она не могла этого забыть. "Знаешь, ходит масса слухов об этой секретной миссии, в которой ты участвуешь. Некоторые из моих личных фаворитов - это то, что ты глава нелегальной сети ингредиентов для зелий, или что ты тайно давно потерянное дитя любви Дамблдора" — тон Гидеона был лёгким и весёлым, но Гермиона побледнела при мысли о том, что люди сплетничают о её жизни. Она так старалась не привлекать к себе внимания. Фабиан, почувствовав ее растущее беспокойство, дружески положил руку ей на плечо. "Я знаю, что у тебя есть свои секреты, но если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, не стесняйся, дай нам знать. Мы не очень хорошо тебя знаем, но у тебя доброе сердце, и мне этого достаточно" Его тёплая улыбка казалась незаслуженной и дешёвой, и чувство вины начало скапливаться у неё в животе. Она хотела бы рассказать всем свой секрет, чтобы не продолжать эту вечно плетущуюся паутину лжи, но она не могла рисковать. Слишком много людей уже всё знали. Она была спасена от своего горя суетой Рона, который включил её сигнализацию наблюдателя. "О, я лучше пойду проверю, как он" — Гермиона опустила Джорджа, который надулся, когда его выпустили из её рук. Она встала на колени, чтобы быть ближе к нему, и провела рукой по его лицу — "Я должна пойти убедиться, что с Рональдом всё в порядке. Как насчёт того, что когда я вернусь, мы уложим вас обоих в постель, и я почитаю вам ”Бэббити Рэббити“?" Было так легко подкупить двухлетних детей, и его надутые губы сразу же превратились в сияющую улыбку, когда он побежал туда, где его брат играл с Биллом. Трое взрослых тихо рассмеялись над его внезапным поворотом поведения, и Гермиона использовала свою палочку, чтобы безмолвно вызвать немного молока и салфетку для отрыжки из оставленной Молли установки. Комната Рона была такой же, какой в своё время была комната Джинни, хотя она знала, что на самом деле он спал ночью в люльке в комнате своих родителей. Это не получилось бы без магии, и Гермиона была в очередной раз шокирована инновациями Уизли. Она всегда знала, как трудно им было быть бедными, при этом воспитывать семерых детей, но, увидев это из первых рук, прониклась вновь обретённым уважением к Артуру и Молли. Детская комната переходила от одного ребёнка к другому, а это означало, что Билл был первым, кто спал в деревянной кроватке с выцветшей белой краской. Мобиль из квиддичных мётел закружился под потолком, когда Рон заплакал в своей каюте. Он был ещё слишком мал, чтобы стоять, хотя это не помешало ему попытаться перевернуться, чтобы исследовать свою тюрьму. Когда она наклонилась, чтобы схватить его, то заметила, что в своих попытках пошевелиться он зажал руку под одеялом. "Неудивительно, что ты плачешь, глупый мальчик" Он всё ещё был таким маленьким, даже после того, как вырос за месяц своей жизни. Пучки ярко-рыжих волос беспорядочно торчали из его головы, выглядя довольно странно на ребёнке. Рон быстро выпил бутылку, почти не нуждаясь в её уговорах, и когда он всё выпил, она повернула его и посадила к себе на плечо, нежно похлопывая по спине. В лунном свете, льющемся из этой комнаты, она начала вспоминать все ночи, которые провела там. Джинни начала приглашать её на ночёвки после четвертого курса, и она всё ещё могла слышать их девичье хихиканье, когда закрывала глаза. Рон отвлёк её от воспоминаний, снова начав суетиться, и Гермиона вздохнула. Она тихо прошла вместе с ним туда, где в комнате у окна стояло старое, потёртое деревянное кресло-качалка. Закрыв глаза, она вспомнила свою мать, и то, что она помнила, всегда успокаивало её, когда она была ребёнком. "Ты не узнаешь этого человека. Он был очень известным магловским певцом. Моя мама всегда ходила по дому и пела так громко, как только могла. Её голос был не очень хорош, но..." — Гермиона проглотила минутную грусть и подождала, пока она пройдёт — "Важно не то, чтобы быть хорошим, а то, чтобы делиться тем, что ты любишь, с людьми, которые важнее всего" Её горло сжалось, когда она начала петь, «Не могу не влюбиться в тебя». Это была любимая песня её матери, которую она пела ей в детстве, и, как и её мать, она спела её для суетящегося Уизли. Рон начал устраиваться у неё на груди, пока она медленно пела, глядя на него с отчаянием, которое наполнило её душу. Иногда это было так ошеломляюще - видеть людей, которых она защищала. Посмотреть в глаза Лили, поболтать с Элис и Фрэнком, поприветствовать Фабиана и Гидеона, когда они придут посмотреть, как растут дети, которых им так и не довелось увидеть. Позволив себе ещё несколько мгновений, когда Рон мирно спал у неё на груди, когда ему было нужно, она на цыпочках отошла от него и закрыла дверь. К тому времени, как она спустилась по лестнице, каждый дюйм кухни был покрыт мукой и двумя очень виноватыми близнецами. "Я оставила вас на десять минут!!!" — Гермиона закричала, отчаянно оглядываясь по сторонам, когда она вытащила свою палочку из кармана и наложила очищающее заклинание на стены — "Что случилось?" — она не потрудилась взглянуть на Фабиана и Гидеона или Фреда и Джорджа и вместо этого перескочила прямо к Биллу, которого мука лишь слегка поцарапала. "Дядя Гидеон сказал, что не будет печь печенье, а потом мука взорвалась. Джордж случайно сотворил какую-то магию!" — возбуждённая улыбка расплылась на его лице, и он, казалось, чуть не подпрыгивал от счастливого беспокойства. Гермиона повернула голову к близнецу справа, который улыбался, но был весь в муке. Не обращая внимания на состояние своего джемпера, она крепко обняла двухлетнего ребёнка. "Ты колдовал?" — спросила она его, кружа его вокруг себя по кругу. Он хихикнул, повернулся и завизжал — "Какой замечательный маленький волшебник. Нам придётся рассказать маме и папе, когда они вернутся домой" "Что сказать маме и папе?" — голос Артура прервался, когда Молли и Артур вышли из камина. Чарли, всё ещё перепачканный мукой, несмотря на очищающее заклинание, подбежал к матери и прыгнул в её ожидающие объятия. "Джорджи сотворил волшебство!" — настаивал Чарли, энергично указывая на своего младшего брата на руках Гермионы. Тогда Фред разрыдался, и Гермиона наблюдала, как Фабиан наклонился, чтобы поднять плачущего малыша. "Не волнуйся, Фредди. У тебя есть всё время в мире, чтобы творить чудеса. У тебя впереди долгая, насыщенная жизнь" — Фред прижался к груди Фабиана, и у Гермионы перехватило дыхание. Гермиона проглотила свои горькие воспоминания о похоронах Фреда, когда они вспыхнули в её голове, и положила руку на щеку малыша. "Да, Фред. У тебя будет долгая, долгая жизнь. Я позабочусь об этом"