Determination, Destination, Deliberation

Люциус Малфой был на 100%, без сомнения, самым драматичным человеком, которого Гермиона когда-либо встречала. Теперь вы могли бы подумать, что это было смелое заявление, учитывая, что она прожила с Лавандой Браун 6 лет, но это было правдой. "Ты когда-нибудь убираешься?" — пренебрежительно спросил он её, вытаскивая носовой платок, который, она не сомневалась, стоил больше, чем дом её родителей, и протирая им ручки кресла, в которое он собирался сесть. Цветочная обивка выцвела от многолетнего пребывания на солнце, а дерево было слегка ободрано из-за отсутствия ухода, но это всё ещё было милое старое кресло, в которое Гермиона часто любила убегать с книгой. "Часто" — она сдержалась, напомнив себе в третий раз за неделю, что его убийство привлечёт нежелательное внимание. Её встречи с Люциусом участились теперь, когда она активно пыталась выяснить, как уничтожить крестражи. Дьявольский Огонь зудел в глубине её сознания, но она знала, что это слишком опасно, даже с некоторыми из самых могущественных волшебников Британии, помогающих ей. "И ты уверен в этом?" — озадачилась Гермиона, прижимая к лицу кружку с чаем, чтобы бороться с лёгким холодком в воздухе. Начало апреля было унылым, так как дождь преследовал их уже несколько дней — "Уверен в том, что у них есть яд василиска? "Да" "Уверен, что они не попытаются отнять у тебя твои галеоны и не оставят тебя умирать?" "Нет" — снисходительная аристократическая улыбка Люциуса осветила его черты, и Гермиона поймала себя на том, что снова сетует на его красоту. Совсем как его сын, невыносимый, но невероятно привлекательный. "Это..." — Гермиона сделала паузу, чтобы сделать глоток, глядя на языки пламени, лизавшие камни в камине. Лёгкое потрескивание, которое он издавал, заполняло пространство, когда слов не было, не позволяя неловкости их взаимодействия поймать её в ловушку — "Допустим, я не умру. Нам всё ещё нужен клинок, сделанный гоблинами. Что, если..." — шестерёнки начали вращаться в её голове, и она резко подняла голову, встретившись взглядом с чистокровным волшебником. Его льдистые светлые волосы были стянуты сзади роскошной серой бархатной лентой, и он с нерешительным интересом заметил её дикое выражение на её лице. "Либо ты окончательно сошла с ума, либо у тебя появилась идея. Я не совсем уверен, что я нахожу более неприятным" — Люциус проследил за ней взглядом, когда она выбежала из комнаты и через мгновение вернулась с книгой в руке. "Я знала, что однажды это пригодится" — Гермиона пролистала страницы, её глаза быстро пробегали по тексту. С громким "ага" она швырнула книгу в Малфоя — "Твой дед проиграл этот кинжал в споре с Роденом Лестрейнджем. Поговори с Беллой. Настаивай на том, что ты хочешь попытаться вернуть его..." — её бессвязная речь прервалась, и Люциус ухмыльнулся ей. "И что? Белла проводит меня в склеп своего мужа и откроет мне двери? Даже если бы я должен был получить чашу, предполагая, что она ещё там, разве ты не говорила о проклятиях, которые были наложены на неё? Я вряд ли собираюсь рисковать своей жизнью из-за прихоти" — он встал, его долговязое тело возвышалось над миниатюрной фигурой Гермионы. Она давно преодолела свою потребность съёживаться, как увядающий цветок, когда кто-то стоял над ней. Люциус Малфой не пугал её раньше, и будь она проклята, если позволит ему запугать себя сейчас. "Очевидно, нам нужно было бы подтвердить детали. Я не знаю, забыл ли ты, но я потратила три года своей жизни, готовясь к этому моменту. Я не новичок в подготовке. Но если я смогу предоставить эти подробности. Это наш путь внутрь" — Гермиона прижала палец к изображению кинжала, в её глазах горел огонь. Люциус просто рассеянно кивнул головой и прошёл в её переднюю гостиную, схватив свой плащ с крючка, на котором он висел. "Как она?" — позвала Гермиона, наблюдая, как его движения замерли и напряглись, когда он поправил плащ. "Что ж, спасибо. Хотя запах моего лосьона после бритья, очевидно, вызывает у неё тошноту. Не говоря уже о том, что она заставляет эльфов бодрствовать в любое время, делая ей Мерлин знает что" В его глазах была мягкость, когда он говорил, и хотя Гермиона знала, что он никогда бы в этом не признался, он был вне себя от радости от её желаний и забот. "Люциус, могу я... могу я задать тебе вопрос?" — в горле у неё образовался комок, и Гермиона отвела глаза на кусок нити, оторвавшийся от рукава ее джемпера. Её кровь прилила к лицу, когда она подождала минуту или две, пока он ответит. "Ладно, хорошо" — его голос был резким и холодным, совсем не таким, каким он был, когда они впервые встретились. "Почему ты взял метку? У Абраксаса её нет. Я знаю, что он её не принимал. Так почему же ты принял?" — это было то, что её всегда интересовало. Ни для кого не было секретом, что Абраксас Малфой был одним из первых последователей Тома Риддла, но Драко сказал ей, что у его дедушки никогда не было метки. Это было его величайшим сожалением. Гермиона видела это в его глазах, когда он говорил, она видела шрамы от тех мест, где он пытался сжечь их или вырезать. Люциус стоял к ней спиной, лицом к камину. Его рука покоилась на спинке соседнего кресла, и она могла видеть, как его хватка усилилась, бледная кожа его руки порозовела и побелела от напряжения. "Мне было 18, когда я встретил Тёмного Лорда. Мой отец всегда очень высоко отзывался о своём школьном друге. Он сказал, что он собирается изменить мир. Я не буду извиняться за свои убеждения, мисс Грейнджер. Моя семья старая и гордая, и я всё ещё верю, что магглорождённые угрожают нашему миру. Я принял метку по той же причине, по которой теперь избегаю её... защитить мою семью" — Люциус повернул голову, глядя через плечо на Гермиону с каменным выражением лица — "А теперь доброго дня, мисс Грейнджер" Сделав шаг вперед и быстро бросив летучий порошок, Люциус исчез в пламени и вернулся в поместье Малфой. Однако разум Гермионы не был успокоен, и она проглотила все вопросы, которые у неё были. Может быть, однажды он откроется ей. После того, как он ушёл, Гермиона снова наколдовала свои чары. Приготовив небольшой мешочек с галеонами и свой новый дорожный плащ, она натянула капюшон на лицо и схватила горсть летучего порошка. На ткань её нового плаща было наложено заклинание "не замечай меня", оставляющее Гермиону практически безымянной в растущей толпе на Косом переулке. Пасхальные каникулы позволили ученикам бегать взад и вперёд по мощёным улочкам торгового района, и Гермиона воспользовалась их шумом и рассеянностью как возможностью незаметно проскользнуть в Ноктюрн-аллею. Несмотря на её ожесточение духа и ад, через который она прошла как в прошлом, так и в настоящем, аллея всё ещё вызывала у неё тошноту и волосы вставали дыбом на затылке. Когда свет из Косого переулка померк вокруг неё, она прошла мимо злобного волшебника, который свирепо посмотрел на неё, когда она проходила мимо. Адрес, который упомянул Люциус, был старым и обветшалым зданием, которое выглядело так, как будто оно было какой-то гостиницей. Вывеска, висевшая над дверью, была такой выцветшей, что она не могла толком разобрать, что там было написано. Тем не менее, она вытащила свою палочку из кармана рукава, чтобы она была в руке, и направилась к тускло-серой двери. Внутри магазина (если это вообще можно было так назвать) было так же мрачно, как и снаружи, единственным источником света был увядший канделябр возле прилавка и небольшая полоска дневного света, пробивающаяся через маленькое окошко на потолке. Гермиона сняла капюшон своего плаща, высвобождая заклинание "не замечай меня" и освобождая свои кудри от сдерживания. Может быть, это была вся энергия тёмной магии, витающая в воздухе Ноктюрн-аллеи, но её волосы, казалось, становились больше с каждым мгновением. Невысокая женщина с широкими коренастыми плечами и суровым седым пучком хмуро посмотрела на нее, прежде чем задрать нос кверху. "Чем я могу вам помочь, мисс?" — это был достаточно невинный вопрос, или звучал так, но Гермиона знала, что это была проверка. Её мысли вернулись к тому, что сказал ей Люциус. "Я ищу то, чего нельзя искать" Это был идиотский оборот речи, чтобы войти в подпольную торговлю ингредиентами для зелий, но она предположила, что это не было остроумием темных волшебников, которыми они были известны. Женщина неохотно кивнула, вытирая руки о фартук. Именно в этот момент Гермиона впервые заметила, что они были покрыты тем, что, как она не хотела признавать, выглядело как кровь. Слегка пошатываясь на ходу, женщина повела Гермиону к лестнице, которая вела вниз, в своего рода подвал. Беспокойство наполнило её грудь, но она знала, что это был единственный способ получить яд василиска. Выпрямив спину и выпрямившись во весь рост, она спустилась по лестнице в тускло освещённую пещеру. В подвале был земляной пол, и он был заполнен зельями, банками, животными, котлами, практически всем, что можно было продать на черном рынке. Несколько продавцов, казалось, обслуживали столы, у одного особенно неприятного вида волшебника со шрамом, идущим от левой брови до губы, казалось, была коллекция драконьих яиц. Если бы Гермиона была здесь по какой-либо другой причине, она могла бы придумать способ украсть яйца и вернуть их их семьям. Но она была здесь не для того, чтобы освобождать драконов, она была здесь из-за яда василиска. Ей потребовалось несколько глубоких вдохов и успокаивающих мыслей, чтобы проигнорировать вероятные сотни законов, нарушаемых в таком уплотненном пространстве. Её глаза не знали, куда смотреть, пока не наткнулись на знакомое лицо. "Ради Мерлина..." — она что-то пробормотала себе под нос. Люциус был довольно безразличен к тому, кто был его связным, и Гермиона теперь знала почему. Она никогда бы не пришла, если бы знала, что именно с ним ей придётся иметь дело. Наземникус Флетчер был каким-то образом стройнее, моложе и с волосами. Он был жалким подобием вора и ещё худшим членом ордена. Гермиона верила, что он обязан Дамблдору своей жизнью, но скользкий маленький мерзавец не был обязан ей такой преданностью. Она глубоко вздохнула, подавляя ненависть и отвращение, и подошла к деревянному столу в углу под одним из бра. "Мне сказали, что вы тот человек, который должен позаботиться о приобретении определённых... редких ингредиентов" Улыбка Наземникуса расколола его лицо, в зубах торчала зубочистка. "Ах да. Молодой мастер Малфой сказал, что пошлёт кого-нибудь за ингредиентом. Хотя и не говорил, что это будет такая милая девушка. Не уверен, что его жена была бы слишком счастлива узнать, что он водится с такой прекрасной компанией" Он наклонился к ней ближе, настолько, что она почувствовала его ужасный запах изо рта. Выдавив улыбку, Гермиона пробормотала несколько пустых благодарностей. "Ничего такого, мистер Малфой у меня в долгу. Ничего больше" Гермиона старалась не показывать своего нетерпения, но она ненавидела находиться в этом месте и быть такой уязвимой "У вас есть яд?" Его улыбка слегка сползла, когда он понял, что она сразу перешла к делу, но он передвинул свою зубочистку и огляделся вокруг, прежде чем расстегнуть жилет. На оранжевой подкладке жилета Флетчера в горизонтальную полоску было вырезано около 15 потайных карманов, и Гермионе стало интересно, какие ещё незаконные или украденные материалы он там прятал. "Да, я понял" — ухмыльнулся Наземникус, доставая маленький пузырек с зеленовато-жёлтой жидкостью. Гермиона протянула руку, потянувшись к нему, прежде чем он отдёрнул её — "Э-э-э-э. Не так быстро, малышка. Где моё золото? 100 галеонов" Глаза Гермионы широко распахнулись, уставившись на мужчину. "Малфой сказал, что ты достанешь его за 80" "Ну, это было раньше. Теперь 100. Пришлось контрабандой привезти это с континента. Не так-то просто это сделать" — Гермиона отчаянно пыталась не поджечь его своим разумом, и только знание того, что каждый человек здесь, вероятно, может убить её в одно мгновение, удерживало её от того, чтобы приставить палочку к его горлу. "Отлично, ты, маленький дёрганый мерзавец" Её раздражение больше нельзя было сдерживать, и она обнаружила, что ей невероятно повезло, что она случайно упаковала дополнительные галеоны, чтобы забрать некоторые ингредиенты для зелий (не запрещённые) по дороге домой. Отсчитав галеоны в сумке, она энергичным рывком затянула шнурок и бросила замшевую сумку перед ним. Всегда предприниматель, он дважды проверил её подсчёт, прежде чем одарить её зубастой улыбкой и вручить ей маленький флакон. "Приятно иметь дело с тобой, дорогая" Фантазировать о том, чтобы выбить ему зубы, было вредно для её здоровья, поэтому она просто кивнула сквозь стиснутые зубы и направилась к двери. Всё это место заставляло её чувствовать себя неправильно, как будто она была заражена тёмной магией и сомнительными персонажами. Она промчалась мимо лавочника, торопливо попрощавшись, и почти выбежала из магазина. Ноги быстро понесли её назад, туда, где пробивался свет из Косого переулка, и она была полна решимости не останавливаться, пока не вернётся в общую толпу. Торопясь выйти из магазина, она забыла натянуть капюшон обратно на голову. Её первая ошибка. Её сердце билось так быстро, что она не совсем замечала стеснение в груди, жжение кожи. Она чувствовала это раньше, но не могла вспомнить где. Пожав плечами, Гермиона продолжила свой марш к свободе. Боль приходила и уходила, усиливаясь и ослабевая по мере того, как она пробиралась по закоулкам и переулкам тёмных частей торгового центра. Она была всего в нескольких шагах от угла Диагон-аллеи, когда её затащили сзади в тёмный переулок. Прежде чем она успела закричать, на неё было наложено заглушающее заклинание. В отчаянии она вытащила палочку, чтобы отбиться от нападавшего. Она была неосторожна, и она проклинала себя, когда её палочку вырвали из её руки. Кто бы это ни был, он был почти на фут выше её, и вся сила её тела, казалось, не делала ничего, чтобы остановить его. Страх и паника наполнили её тело и заморозили вены, сделав её беспомощной, а горло сжалось. Гермиона кричала, она знала, что кричит, но не издавала ни звука. "Я же говорил тебе, что буду следить за тобой" — произнёс угрожающий голос. Гермиона закрыла глаза, пытаясь успокоить сердцебиение и сосредоточиться. Магия без палочки очень истощала, но сейчас это был её единственный выход. Внезапно боль в груди обрела смысл, и она отчётливо осознала, где чувствовала её раньше. "Долохов" — одними губами произнесла Гермиона, проклиная себя и всю магию за то, что она была такой глупой. Он узнал об этом на вечеринке... каким-то образом. Он знал, что она не та, за кого себя выдаёт. Это был бы только вопрос времени, когда она столкнулась бы с ним, прежде чем он раскусил бы её маскировку. "Я польщён, что ты помнишь меня, ласточка" Его дыхание было горячим на её шее, и она попыталась вырваться из его рук. Один обвился вокруг ее шеи, напрягаясь, пока она боролась с ним. "Милорду было бы очень интересно поговорить с тобой, но, к счастью для тебя, сначала у меня есть для тебя кое-что интересное" Ужас наполнил тело Гермионы, когда знакомый дискомфорт от сжавшегося воздуха как раз перед появлением застрял у неё в животе. В мгновение ока унылые мощёные булыжником улицы вокруг неё исчезли и сменились старой комнатой, пустой, если не считать кресла с отломанным от спинки куском дерева. Старый камин занимал большую часть одной стены, но выглядел так, как будто его не зажигали уже довольно давно. Одна почти догоревшая свеча стояла на каминной полке ветхого каменного светильника, и глаза Гермионы медленно привыкли к ее тусклому свету. Знакомое чувство паники охватило её, и Гермиона упала на землю, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на своём дыхании. Из всех мест, где можно было испытать приступ паники, это было далеко от идеала. "Тск. Тск. Тск." Антонин схватил Гермиону за волосы, заставляя её посмотреть на него. "Нет времени на эту ласточку. У меня есть вопросы, и ты собираешься на них ответить" Гермиона молча уставилась на него, её гнев начал перевешивать панику. Когда она открыла рот, чтобы отчитать его, ничего не вышло. Ему тоже удалось связать её, пока она была отвлечена. "О да. Заглушающее заклинание. Я избавлюсь от этого. Кричи сколько хочешь, никто тебя не услышит" В его улыбке было что-то настолько пугающее. Это было легко, беззаботно, и в то же время несло в себе жестокость его действий. Это была та же самая улыбка, которая была у него, когда он проклинал её, когда ей было 16. Когда он всё-таки снял с неё чары, она не закричала; она отказалась доставить ему удовольствие. "А теперь не смотри на меня так, как эта куколка" Долохов почти интимно провёл кончиком палочки по изгибу её подбородка. "Это может быть легко, а может быть и трудно. Ответь честно на вопрос , и я не буду тебя мучить. Соври мне и... ну, ты, кажется, умная ведьма, ты собрала всё воедино" Гермиону и раньше пытали, и она не могла не самодовольно ухмыльнуться в ответ своему похитителю. "Я бы предпочла умереть" Собрав всё своё мужество, она подняла голову на кончик его палочки и плюнула ему в лицо. Напрягшись, Антонин отстранился, вызвал из воздуха носовой платок и вытер им лицо. Его длинные каштановые волосы были сальными и зачесаны назад, его тёмные глаза почти горели тем, что Гермиона определила как смесь желания и ярости. "Это была ошибка" Отступив на несколько шагов, он поднял палочку, и Гермиона приготовилась к тому, что, как она знала, должно было произойти. Окклюменция могла бы помочь справиться с болью от проклятия круциатус... но тогда Гермиона была не очень сильной окклюменцией. Когда проклятие коснулось её тела, её позвоночник изогнулся неестественным образом. Весь воздух вырвался из её лёгких, и внезапно не понадобилось заглушающее заклинание, чтобы остановить её крик. Как будто электричество двигалось по её телу вместо крови, фиксируя её конечности на месте. Он отстранился, и Гермиона едва восстановила дыхание, прежде чем еще один выстрел попал в её тело. Казалось, что её кости разжижаются, когда её тело пытается блокировать боль. Может быть, через пять минут он был доволен, потому что опустил палочку. Лёгкая капелька пота выступила у него на лбу. Единственное, на что у Гермионы хватало сил, - это плакать, но она себе этого не позволяла. Лёжа на полу, это было всё, что она смогла выдавить, когда он посмотрел на неё сверху вниз, нахмурившись. "Я оставлю тебя в покое, чтобы ты подумала, ласточка. Я молюсь, чтобы в следующий раз, когда мы встретимся, ты была немного более... откровенной" Не в силах повернуть голову, Гермиона просто слушала его удаляющиеся шаги. Этот ублюдок даже нашёл время, чтобы громко заявить, что его чары заманили её в ловушку, убедившись, что она знает, что выхода нет. Лишённая палочки и измученная, Гермиона боролась с верёвками, связывающими её руки вместе. Не в силах расстегнуть их, она перевернулась, надеясь, что её ожерелье из монет выскочит из-под плаща. После нескольких минут передвижения ей удалось достать монету и отправить сообщение. Дол… в её теле не осталось достаточно энергии для большего, и Гермионе просто оставалось надеяться, что этого будет достаточно. Когда её разум погрузился в беспамятство, она молилась. Молилась, чтобы её клуб неудачников смог спасти её.