Determination, Destination, Deliberation

Пандора Лавгуд, хотя она была известна как таковая совсем недавно, в юности считалась загадочной и часто странной личностью. Многие её одноклассники, даже на её собственном факультете, привыкли игнорировать её (поскольку было легче наблюдать за её причудами, чем быть их частью). Тайна только усугублялась отсутствием усилий у людей, чтобы узнать её получше, то есть до тех пор, пока она не познакомилась со слизеринкой на несколько лет старше её. Андромеда Блэк была странной подругой по происхождению, но они отлично ладили. На самом деле именно Пандора убедила Андромеду сбежать со своим нынешним мужем. Женщина была на несколько лет старше её, но нашла её очаровательной беспризорницей, когда её обнаружили бродящей по подземельям после комендантского часа в поисках волшебных существ, о которых, казалось, знала только она. Андромеда никогда внешне не задавалась вопросом, как озорная женщина раскрыла её самый заветный секрет. Было гораздо легче считать её каким-то потусторонним, почти всемогущим существом, чем смотреть правде в глаза. В крови Пандоры действительно была магия прорицания, это было несомненно, но истинной силой ведьмы было жестокое умение наблюдать и сопереживать. Это было удивительно, что люди показывали тебе, когда не знали, что ты смотришь. Занятие во время еды всегда состояло в том, чтобы наблюдать за окружающими её людьми, изучать их истинную жизнь, а не ту, которую они демонстрировали сверстникам. Пандоре потребовалось около трёх недель, чтобы заметить что-то подозрительное в идеальной дочери Самого Древнего и Благородного Дома Блэков. На самом деле, нарглы выдали её. Они преследовали семью Блэков, как тучи. Беллатрикс, которую Пандора едва могла видеть из-за того, что в её волосах было так много нарглов, что была худшей из всех. И всё же каждый раз, когда Андромеда смотрела на стол Хаффлпаффа, нарглы вокруг неё ослабевали и уменьшались, как будто всё её поведение изменилось. Выяснение того, кем она была очарована, заняло на неделю больше времени, поскольку Тед Тонкс был не очень похож на наргла. Однако Андромеда каждый день уходила с обеда за четыре минуты до окончания застолья, и Тед всегда следовал за ней примерно через минуту. Кому-то другому это показалось бы совершенно случайным совпадением, но для Пандоры всё встало на свои места. Вот почему, когда Андромеда Блэк обнаружила её блуждающей по подземельям в поисках сплоифритеров (крошечных ящериц, которые могли красть счастливые мысли и любили прятаться в тёмных и сырых местах), она знала, что не стоит верить безжалостной и холодной внешности, которую изображала женщина. "Что ты делаешь на улице после комендантского часа?" — свет, исходивший от фонаря ведьмы, горел достаточно ярко, чтобы обжечь глаза Пандоры, хотя бы на мгновение. "Равенкло, ха, не так уж много вас здесь ловят, кроме как за... гнусные действия. Что ты задумала?" Пандора улыбнулась ей и просто заявила: "Я гоняюсь за какими-то мошенниками, которые крали счастье у моих соседей по факультету. Яна Ривз прячет мои книги только тогда, когда они приводят её в дурное настроение" — Андромеда на мгновение тупо уставилась на Пандору, словно определяя, действительно ли девушка сумасшедшая или просто пытается убедить её в этом. "Что такое сплоиф-грит... неважно. Возвращайся в свою спальню, я пойду вместе с тобой." На лице Андромеды появилось раздражённое выражение, и когда Пандора не сразу пошевелилась, её глаза бессознательно метнулись туда, куда она направлялась. Не нужно было быть гением, чтобы предположить, что у неё и старосты Хаффлпаффа, вероятно, были планы встретиться в этом районе в ближайшее время. "Он опаздывает" — это было всё, что сказала Пандора, прежде чем она начала весело напевать и отправилась обратно в общежитие Равенкло. У неё действительно была маленькая часть её, которая наслаждалась радостью сбивать с толку и сбивать с толку окружающих. Если ей суждено быть отверженной и держаться особняком, то, может быть, она сможет хотя бы немного повеселиться. Андромеда нашла её на следующий день в библиотеке во время учебного часа, когда она читала какую-то французскую книгу о гадании вверх ногами и задом наперёд. После нескольких обвинений в шпионаже и нескольких угроз уничтожения Андромеда, наконец, отказалась от своей праведной и дисциплинированной внешности, чтобы откровенно поговорить с девушкой. Тяжесть её тайны легла непомерным бременем на ведьму Слизерина, и Пандора могла видеть в каждом движении её пальца или глубоком вздохе, что она жаждала с кем-нибудь поговорить. С тех пор они регулярно встречались под видом Пандоры, ищущей помощи Андромеды в Трансфигурации. Не то чтобы Пандора когда-либо привлекала достаточно внимания, чтобы её заметили. Они оставались верными друзьями до самого окончания школы. Пандора была одной из трёх гостей на их маленькой свадьбе, двое других были родителями Теда. Никто никогда бы не догадался об их связи, вот почему Гермиона была абсолютно шокирована, обнаружив, что они оба сидят за чаем. Гермиона стояла перед резиденцией Лавгуд, казалось, целую вечность, любуясь видом дома. В последний раз она видела его, когда она, Рон и Гарри взорвали его, спасаясь от Пожирателей Смерти. Тогда он был сломаным, грязным и заброшенным в отчаянии Ксенофилиуса из-за похищения его дочери. Теперь он был ярким и красочным, дикие цветы цвели во всех направлениях, и цвет создавал поле красоты, когда она приближалась. Слегка постучав в дверной косяк, Пандора открыла дверь. Свет ясного, бодрящего дня. Сентябрь уже почти наступил, и осень, казалось, готовилась, даже когда августовская жара спала. Первое, что Гермиона заметила в этой женщине, было не то, что на ней была корона из чего-то похожего на изогнутые ложки, а скорее то, что у неё был небольшой детский бугорок, выступающий из-за тесноты её джемпера. Как она могла забыть? "Гермиона, рада снова тебя видеть. Хотя я должна сказать, что твои нарглы стали хуже, чем когда я видела тебя в последний раз. Я могу дать тебе чай, чтобы избавиться от них. Неприятное дело, но ещё хуже, когда поблизости ошиваются нарглы" — Женщина жестом пригласила Гермиону войти, и когда она это сделала, вызвала ещё один чайный сервиз для своей гостьи. Гермиона действительно вошла, но села не сразу, из-за шока, вызванного тем, что она обнаружила Андромеду Тонкс, моложе, чем она её знала, сидящей за покрытым салфетками и неровным столом, который занимал центральное место на кухне Лавгуд. "Ммм... уххх" — Гермиона потеряла дар речи, качая головой после краткого сброса и протягивая руку. "Я Гермиона Грейнджер, рада с вами познакомиться" — Андромеда сейчас была такой же красивой, какой была, когда Гермиона встретила её, хотя и не отягощённач сокрушительными ударами смерти её дочери и мужа. На её щеках появился румянец, а в глазах появился огонек, который был украден у неё в будущем. "Андромеда Тонкс" — ответила женщина, протягивая руку. Гермиона даже не задумалась, когда схватила её и дважды встряхнула. "Прошу прощения за навязчивость, Пандора, я не хотела мешать вашему чаепитию" — это было искреннее извинение, но Пандора (как всегда), казалось, каким-то образом знала больше, чем следовало. "Всё в порядке, Гермиона. Андромеда, я приношу извинения за то, что прервала нашу встречу, но я считаю, что всё, что мы собираемся обсудить, должно быть сделано в частном порядке. Я приду и заберу эти старые детские вещи, когда приеду к вам на следующей неделе" — Пандора счастливо улыбнулась женщине, следуя за ней, когда она поднялась к двери. "Ну, Пандора, я всё ещё не понимаю, как ты можешь настаивать на том, что это уже девочка. Моя ведьма-медик настаивала, что нельзя точно сказать наверняка до 5 месяцев" — Гермиона снова проклинала себя за то, что тоже забыла о Тонкс. Ей ещё предстояло встретиться с этой женщиной за это время, даже если ей было всего 7 лет. "Это девочка. Мы назовем её Луной, и она будет нести в себе магию моей матери и магию всех женщин в её семье. Она будет более могущественной, чем любая ведьма, которую наша семья когда-либо видела, и она также..." — Пандора сделала драматическую паузу, наблюдая, как Гермиона и Андромеда, затаив дыхание, ждали, когда она продолжит. "Очень мило выглядит в старой детской одежде Нимфадоры" Андромеда и Пандора обменялись любящим взглядом и дружеским объятием, прежде чем пожилая женщина попрощалась и ушла. Гермиона, все еще пребывавшая в некотором шоке и замешательстве из-за своих оплошностей в отношении Луны и Тонкс, немного пришла в себя к тому времени, когда белокурая ведьма вернулась к столу и принялась готовить Гермионе чашку чая. "Два кусочка сахара, без сливок?" — Пандора догадалась. "Я полагаю, что прорицатели не могут знать всего, один кусочек сахара, пожалуйста" — чай был приготовлен быстро, и Гермиона держала чашку так, как будто это было единственное, что удерживало её от того, чтобы сжать кулаки от беспокойства. "Пандора, я..." — начала Гермиона, когда она, наконец, определилась с тем, как она хотела подойти к подозреваемому. Её первые несколько идей были сформулированы так: "Эй, ты хочешь помочь нам победить самого тёмного волшебника нашего времени?" Что было не так убедительно, как могло бы показаться. "Ты хочешь, чтобы я помогла тебе в твоей миссии" Это всегда как-то успокаивало Гермиону. Луна часто так делала, и теперь то же самое сделала её мать. Всякий раз, когда ей было трудно что-то выразить или рассказать, Лавгуды всегда просто знали, снимая с нее это бремя. "Да" — потребовалось несколько минут, чтобы рассказать Гермионе всё, что она могла, об их плане. Даже если Пандора уже знала большинство секретов, не было никаких причин сообщать ей всю информацию. "С пророчествами нельзя быть легкомысленной. Было известно, что моя мать дала только одно пророчество за всю свою жизнь, а до неё между пророчествами было 3 поколения. У меня действительно есть дар прорицания, но я никогда его не произносила, в отличие от Сибилла" — было странно слышать, как Пандора называет причудливую женщину по имени, но Гермиона проглотила свой дискомфорт и продолжила. "Пандора, я понимаю силу пророчества, поверь мне, я понимаю, но другого способа выманить его нет. Он считает, что должен убить Гарри, и если я не сделаю что-нибудь, чтобы выманить его, прежде чем..." — Гермионе не нужно было продолжать. Пандора постояла немного и подошла к маленькому круглому окну, которое выходило из кухни в сад на заднем дворе. Гермиона некоторое время молча наблюдала за ней, в ней нарастало напряжение, пока она, наконец, не вспомнила, что Луна сказала о её матери. "Цветы растут так же хорошо, как и их корни. Кто-то очень особенный для меня сказал мне это, что мне нужно полагаться на тех, кто меня окружает, иначе цветы завянут и умрут. Я знаю, что это рискованная схема, но мне нужно, чтобы она сработала, и мне нужно, чтобы ты заставила её сработать" Гермиона пыталась скрыть отчаяние в своём голосе, но близость её цели заставляла её чувствовать, как будто каждая клеточка её тела зависела от успеха этого плана. "Моя мать сказала мне это. В тот день, когда она умерла. Я... это было трудно расти без матери. Если есть что-то, что я могу сделать, чтобы помешать кому-то другому жить с этой болью, я сделаю всё, что в моих силах" — тогда в голосе Пандоры прозвучала печаль, а затем Гермиона вспомнила, что Луна сказала ей о женщинах в её семье. Насколько они могли судить, женщины по материнской линии Пандоры никогда не жили дольше десяти лет после рождения своей первой дочери. Это было проклятие, которое преследовало их на протяжении многих поколений. Даже сейчас Гермиона наблюдала, как рука Пандоры мягко скользит по маленькой форме её детского бугорка, и хмурилась. Впервые с тех пор, как я познакомился с этой женщиной, она не улыбалась. "Я хожу на рынок каждую третью субботу месяца. Когда я пойду в партер, я устрою сцену из своего пророчества. Формулировка будет немного сложной, чтобы быть убедительной, но если вы дадите мне общую идею, я смогу её создать" В течение следующего часа две женщины проводили время, рифмуя, вычеркивая, добавляя и убирая. К тому времени, как Гермиона ушла, у них было фальшивое пророчество, дата и время. "Пандора, я никогда не смогу отблагодарить тебя достаточно..." — прежде чем Гермиона смогла продолжить свои благодарности и похвалы, Пандора подняла руку, чтобы остановить её. "Я не хочу, чтобы моя дочь появилась на свет под властью этого ужасного тирана. Нет, пока я могу что-то сделать, чтобы предотвратить это. Твоя игра с прошлым опасна, но не более опасна, чем потенциальное будущее, которое можно было бы создать без него. Пусть твои цветы расцветут и вырастут, мой друг" — с этими прощальными словами Гермиона слегка кивнула головой и покинула порог кривого и дикого дома. ……… Гермиона расхаживала взад и вперёд по (недавно отремонтированной Малфоем) гостиной своего дома. Нарцисса почти закончила перепланировку всего дома. Не то чтобы Гермионе это не нравилось, наоборот, это было заметное улучшение, но именно это изменение её напрягало. "Ты собираешься проделать дыру в этом ковре, а я только вчера потратила 4 часа, преображая его, чтобы он был в самый раз" — Нарцисса заскулила, одетая в то, что Гермиона могла только предположить, было тем, что чистокровная ведьма считала повседневной одеждой. Платье длиной до пола было отделано чёрными лентами и какими-то драгоценными камнями на рукавах. Это немного напомнило Гермионе королеву Викторию, но она прикусила язык, чтобы не сказать этого. "Я такая… просто нервничаю" — Призналась Гермиона, наконец усаживаясь в шезлонг, который теперь стоял напротив камина. Для неё было маленькой победой то, что Нарцисса согласилась оставить свой любимый предмет мебели прежним и просто перенести его на новое место. С тревогой взглянув на часы, Гермиона почувствовала, как её пульс участился, когда она поняла, что уже почти пора. Они с Пандорой потратили час, планируя время, место и формулировку. Всё было продумано, и всё же она волновалась. Это было всё, что она могла сделать. Люциус был тем, кто убедил её, что тайное следование за Пандорой через рынок только подвергнет блондинку большей опасности, чем уже было необходимо. Она тихо проклинала его имя, зная правдивость его слов. Гермиона была так погружена в свои мысли, тупо теребя кончики своих кудрей и глядя на часы, что не заметила звука шагов третьего человека, входящего в дом, и не услышала его голоса, пока он не оказался прямо рядом с ней. "Ты там?" — голос вывел её из этого состояния, и она быстро обернулась, чтобы встретить знакомые тёплые серые глаза, встретившиеся с её взглядом. "Сириус?!" — Гермиона зашипела, не в силах осознать в тот момент ту радость, которую приносило ей его присутствие, то, как его хриплый голос пробивался сквозь её беспокойство и сомнения и давал ей кусочек жизни, за который можно было держаться. "Подожди, ты же должен охранять Пандору" Ведьма подпрыгнула от осознания этого, её щёки вспыхнули, когда её мысли снова были поглощены мыслью о том, что она подвергла кого-то опасности. И не только это, но если бы что-то случилось с Пандорой, Луна никогда бы не родилась. Обречённость начала проникать в существо Гермионы. Он вторгся в её лёгкие, цепляясь за них, как пороки, вырывая её дыхание ещё до того, как оно началось. Несмотря на нехватку воздуха, грудь Гермионы поднималась и опускалась в более быстром темпе. Это было началом приступа паники, чего она не испытывала уже несколько месяцев. Все отвлекающие факторы, все внимание занимали её мысли, но теперь... теперь всё, что ей нужно было делать, это сидеть и ждать. Сириус сразу понял, что происходит, и протиснулся в пространство позади неё. Нежно обхватив руками её грудь, он слегка прижался к ней. Приблизив лицо к её уху, чтобы убедиться, что она его слышит, он начал тихонько ворковать, словно успокаивая плачущего ребёнка. "Всё в порядке, любимая. С тобой всё в порядке. Почувствуй моё сердцебиение, почувствуй моё дыхание и следуй за мной" — Гермионе потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать то, что он сказал, но Сириус переместил свои руки, чтобы захватить её руки, заставляя их сосредоточиться на биении её сердца. Волшебник делал глубокие, полные вдохи один за другим, терпеливо ожидая, пока напряжённое тело Гермионы расслабится, её дыхание замедлится и станет глубже, и слёзы, которые, он знал, вот-вот потекут. "Я не могу..." — Гермиона начала медленно поворачиваться, высвобождая свои конечности из его рук, пока не оказалась лицом к лицу с ним. "Я знаю, любимая" — Сириус говорил тихо, слегка касаясь своими розовыми губами влажного лба Гермионы. "Ремус и Снейп охраняют Лавгуд, хотя, очевидно, не вместе" — Гермиона попыталась выдавить лёгкую улыбку на это обновление, но это было настолько фальшиво, что она сдалась после того, как только один уголок согласился свернуться калачиком. "Что, если её убьют? Что, если причина во мне? И всё из-за моего дурацкого плана и видения. Никто не должен умереть из-за меня" — чувство вины терзало Гермиону, навязчивые мысли, которые она гнала за своим гриффиндорским чувством решимости. Было ли это правильным поступком? Было ли это просто мелкой миссией сделать себя счастливой? Волдеморту нужно было умереть, но какую цену она готова была заплатить, чтобы убить его? Сириус не ответил словесно. Он знал, что она его не услышит. Поэтому он сделал единственное, что пришло ему в голову, чтобы успокоить её. Длинные пальцы вплелись в тугие кудри, и Сириус медленно притянул ведьму к себе. Когда их губы встретились, это было мягко, успокаивающе. Не то чтобы не хватало страсти, но этот поцелуй был не подтверждением, а напоминанием. Что бы Гермиона ни делала, её любили. Глаза Гермионы закрылись, позволяя её телу расслабиться в его объятиях. Её губы были солёными на вкус от кратковременных слёз, последовавших за тем, как за минуту до этого сдавило грудь. Сириус был единственным, что в тот момент удерживало Гермиону в этой жизни, не давая ей улететь за облака и звезды к ужасу, который наполнял её сны (или скорее кошмары) В последнее время её приступы паники прекратились. Это больше не был ужас её пыток в поместье Малфой, или наблюдение за тем, как аврор подходит к двери и говорит ей, что Гарри умер, и это не были ошеломляющие крики Джинни, оплакивающей его могилу. Теперь это были лица её заговора. Вчера это была навязчивая мысль о том, что Нарцисса мертва, а её ребёнок всё ещё у неё на руках. За день до этого Ремуса разорвали на части оборотни, которые становились всё более смелыми в сельской местности. Одного за другим она видела смерть за смертью всех, кого она вовлекла в свои планы. Чем ближе она была к тому, чтобы убить его, тем хуже это было. "Сириус..." — Гермиона, наконец, заговорила, её голос немного дрожал. "Да, любовь моя" — пробормотал он, его голос был приглушён тем, что он зарылся головой в её волосы. "Что, если это не сработает?" "Мы победим его, котёнок. Так или иначе. Мы победим его" — в его голосе была такая уверенность, и Гермиона лишь немного успокоилась, осознав, что он был прав. Если это не удастся, они придумают что-нибудь другое. Никто из них не собирался сдаваться. И меньше всего Гермиона. Всё ещё приходя в себя в объятиях Сириуса, Гермиона обнаружила, что закрывает глаза и позволяет тихому тиканью часов занять её мысли. Затем раздался звуковой сигнал. Пришло время.