Решение - как же это сложно.

На экране ноутбука высвечивается текст. Очередная работа одного из курсантов. Абсолютно бестолковый реферат, скаченный из интернета. Но я должен проверить его. Сконцентрироваться на тексте не могу. В голове снова и снова всплывает образ твоих печальных бездонных серых глаз, которые были полны слёз. От этого моё сердце сжимается в комок. Сам же обещал, что больше никто не причинит тебе боль. Теперь я стал тем, кто причинил её тебе. Время тянется неимоверно долго. Домой идти не хочется. Как только дверь закроется, меня снова поглотит пучина размышлений. Я так устал от них. Я понимаю, что Миша прав: сама ты слишком нерешительна, чтобы просить меня остаться. Добавим к этому твою гордость, задетое самолюбие, и шанс, что ты попытаешься что-либо изменить, тает на глазах. Снова принятие решения за мной. Если ты не попросишь меня остаться, то я предложу тебе уехать. Наверное, нужно было сделать это ещё тогда, когда рассказал тебе о звонке, но ты была не готова. Ты и сейчас не готова, но больше тянуть нельзя. Не сегодня-завтра мы это дело раскроем, и мне придётся решать, хочу ли я уехать. Но как прийти к тебе. Снова ввалиться в твой дом без приглашения? Ты даже дверь не откроешь, если это будет вопрос не по делу. Нужен предлог. Что-то, что заставит просто открыть дверь, а дальше дело за мной. Не по-джентльменски, конечно, но если любишь, надо бороться, и в этой борьбе уже не до джентльменства. Пытаюсь придумать более или менее приличную причину появления на твоём пороге. Не знаю, сколько потратил на это времени. Из тщательного перебирания вариантов в реальный мир возвращает скрип двери и тихий, робкий знакомый голос: - Нил Александрович... Задумавшись, не сразу обращаю внимание на гостя. Отрешённо поднимаю голову и вижу: в дверях стоит Варвара. Лишь пара секунд понадобилась, чтобы оценить обстановку, понять, в чём дело, принять решение и натянуть на своё лицо серьёзную непроницаемую маску. Зная курсантку Захарову, я мог этого не делать. Этой проницательной девушке вполне хватило и пары секунд, чтобы понять, что к чему. Но… привычка. - Нил Александрович, - ещё раз обратилась ко мне девушка. Теперь я заметил её и пристально буравил равнодушным взглядом. – Там Екатерина Андреевна звонила, просила принести ей дела из архива. Может, Вы с нами поедете? А то нам машина нужна, а ребята все уже разъехались по домам. В глазах Захаровой на секунду зажегся заговорщический огонёк. Да, Варе проницательности и смекалки не занимать. Вот и предлог нашёлся. Кроме того, если я приду вместе с курсантами, ты даже накричать на меня не сможешь. Придётся подождать, пока они уйдут. А уж там поговорить с тобой – дело техники. - Конечно, курсант Захарова. Поехали, - с этими словами закрываю ноутбук. Всё равно сегодня не могу думать о проверке работ. Снимаю пиджак со спинки стула и покидаю кабинет вслед за Варварой. Путь до твоего дома проходит в тишине. Шишкарёв и Захарова заговорщически переглядываются. Я упорно делаю вид, что не замечаю их «тайных» улыбок. Видно, не я один настолько хорошо знаю тебя. Курсанты тоже видят тебя насквозь, хоть и не все. Дорога кажется мне неимоверно долгой. А следующие полчаса - слишком непредсказуемыми. Поднимаемся на нужный этаж и звоним в дверь. Решаю не сбивать тебя с толку сразу, поэтому стою слева от двери, так что ты не замечаешь меня, когда открываешь дверь. - Екатерина Андреевна, здравствуйте ещё раз, - как всегда учтиво произносит Варя. - Здравствуйте ещё раз, - с не меньшей учтивостью отвечаешь ты. - Вот, мы принесли папки егоровских дел из архива. - Они что такие тяжёлые, что вам их нужно было вдвоём нести? – Твой тон ясно говорит о том, что ты хочешь побыть одна, а дела лишь способ сбежать от не дающих тебе покоя размышлений. Что же, я тебя расстрою: не выйдет. Начинаю спектакль. Убрав из голоса и с лица любой намёк на задумчивость, расстройство и подавленность, делаю шаг из своего «укрытия» и, положив руки курсантам на плечи, весело произношу: «Вообще-то, втроём!» На секунду ты теряешь самообладание. В глазах, прежде не выражавших ровным счётом ничего, сейчас резвым табуном пронёсся настоящий буран эмоций. Здесь были и злость, и радость, и досада, и обида, и растерянность, и отчаяние. Приправлялось всё это сияющим, как маяк морякам в ненастную ночь, огоньком надежды. Вот только я так и не понял, на что ты надеешься. - Мы подумали, что дел очень много и лучше ими всем вместе заниматься, - пытался аргументировать моё присутствие Шишкарёв. Зря. Ты уже прекрасно поняла истинную причину моего появления и уже боишься. - Вы неправильно подумали, потому что я эти дела сама полистаю, сама посмотрю, а вы домой идите. - Ах, ну да, я же забыл, что у нас спектакль и надо прекрасно отыграть свою роль равнодушной, безразличной, зацикленной на работе. - А что мы стоим? Кого ждём? – начинаешь терять терпение. Ну, а раз у нас спектакль, то и я хочу поучаствовать, и теперь мой выход! - Слышали, что Екатерина Андреевна сказала. По домам живо! - Я, вообще-то, это и т…, - пытаешься возразить. Не дав тебе высказать мысль, продолжаю: - Хорошо, я останусь. Нам ещё надо кое-что обсудить. По работе. Курсанты видят, что их план удался, и спокойно уходят. Ребята тоже прекрасно сыграли в этом представлении. - Неужели? – Ты явно удивлена и не очень довольна моей бесцеремонностью, но ты сама вынудила меня так действовать. - Да, - отвечаю тебе, давая понять, что всё равно будет по-моему. - Извини, я, как всегда, без приглашения, - произношу, проходя вглубь твоей квартиры. Аромат, царящий в помещении, заставляет забыть о причине моего появления здесь. Хочется лишь остаться и раствориться в нём, почувствовать его каждой своей клеточкой. - Ничего, ждать осталось недолго. - Твой саркастический тон вывел меня из приятного транса. Снова спектакль. Для кого? Для меня?! Мне это ни к чему. Прекрасно понимаю, каково тебе. Для себя? Да, ты делаешь это в первую очередь для себя. Тебе это помогает справляться. Спрятавшись за маской безразличия, свернувшись в комок, как человек, пронзённый сотней ножей, так ты борешься с тем взрывным и слишком пьянящим коктейлем чувств, которые существуют в тебе. Но я заставлю тебя снять маску. - Ну, да… - Ты ведь, и правда, права, всего пара дней. - Пришел сказать одну вещь… Хочу, чтобы ты знала… Ты очень много для меня значишь. - Да, я хотел сказать тебе это очень давно. Но не знал, есть ли в этом смысл. Ты наверняка обо всём этом догадывалась и сама. Но это важно. И для тебя, и для меня. Ты же ждала этих слов, разве нет? Я же вижу, что ждала. В твоих глазах промелькнул огонёк радости, но его быстро смела растерянность. Не готова. Это лишь преграда в твоей голове, сломать которую пытаюсь только я. Но мне нужна помощь, иначе это потребует слишком много времени, которого у нас нет. - Именно поэтому ты решил уехать? - в твоём голосе слышится досада. - И даже не позвал меня с собой, даже не предложил поехать. - Ты удивлена и обижена. Имеешь право. - Если я предложу, ты откажешься. - А если не предложишь, я соглашусь. - Я вижу, что ты понимаешь мою правоту, но удивление берёт верх. – Железная логика. - Практически. Я не предлагаю, так что? - Что? – Слишком хорошо ты понимаешь ход моих мыслей, раз этот вопрос стал для тебя неожиданностью. - Ты едешь со мной или нет? – Пауза явно затянулась. Прекрасная возможность разрядить обстановку, накалённую до предела. – У тебя дома не появилось беговой дорожки? - Нет, а зачем тебе? - В глазах читается удивление. Ты в замешательстве. Попытка удалась с блеском. - Тебе. Тебе на ней легче думается. - Напряженность разрядить удалось. А вот стихию чувств внутри меня нет. Чувствую себя как на пытке. Голоса разума и сердца, в последние время ведущие рьяную борьбу друг с другом, сейчас вступили в новое ожесточенное сражение. Здесь сейчас у разума почти нет шансов на победу, но он стойко держится последние секунды. - Хам! - срывается с твоих губ. Это уже не звучит как оскорбление, скорее наоборот. - Но ты же будешь скучать по моему хамству. - Просто мысль, произнесённая вслух. Она стала последней каплей, и все последующие действия - лишь позыв сердца. Мозг окончательно сдался. Вытаскиваю из твоих рук мешающие папки с делами. Заняться ими сегодня ты всё равно уже не сможешь, к чему бы ни привёл наш разговор. Притягиваю тебя к себе и нежно целую. Трепет твоих губ, бархат кожи, учащенность дыхания, аромат волос - всё это незамедлительно сводит меня с ума. Я чувствую себя как наркоман, получивший очередную дозу. Да, как ни горько это признавать: ты мой наркотик. Я слишком привязан к тебе. Первые мгновения ты пытаешься сопротивляться, но сдаёшься и отдаешься этому чувству, которое и тебя захлестнуло с головой. Минуты блаженства, показавшиеся вечностью, проходят слишком быстро. Ты отрываешься от моих губ, обвиваешь руками шею и, прижавшись ко мне, шепчешь обреченно, грустно: - Я не могу с тобой поехать. - Почему? - Эта реплика ошарашила меня, выбила из колеи. - А что я там делать буду? Это здесь терпят мои выходки и эксперименты, а там это никому не нужно. А если я стану домохозяйкой…. - Катя… - Сердце не желает принимать эти слова. Оно надеется, что всё будет по-другому, но уже включившийся и вышедший из дурмана мозг говорит, что в твоих словах есть доля правды. И очень большая. - Если я стану домохозяйкой, через неделю я начну ненавидеть себя, через две буду ненавидеть тебя. Через три вообще сбегу. - Всё будет совсем не так. - Отчаянная попытка сердца отрицать очевидное. - Нет, не будет, Нил, не будет. И ты это понимаешь. Ну ведь понимаешь… Уходи, пожалуйста… Уходи, пожалуйста. И снова это чёртово чувство внутренней борьбы. Как же оно мне надоело! Мне хочется что-то сказать, но все слова застряли в горле. Ты гонишь меня. Да, тебе так же, как и мне, тяжело, хочешь, чтобы я остался, но гонишь. В этом вся ты. И снова разговор не сложился. Снова недосказанность. Снова непринятое решение. И теперь принимать его будет некогда. Разомкнув объятия, ухожу, ты остаешься стоять. В глазах блестят слёзы. И, снова видя их, хочу вернуться и всё исправить, но что-то останавливает. Мы зашли слишком далеко. Обратного пути нет. Что же, Екатерина Андреевна, если это были наши с Вами последние объятия и поцелуй, то они были поистине прекрасны.