Тяжёлая судьба, лёгкая любовь.

—Надеюсь, там не настолько много людей. — Сакуса аккуратно открывает дверь помещения, входя внутрь и внезапное разочарование в ложности собственной надежды настигает его сразу после того, как по телу пробегает неприятная дрожь от количества сидящих внутри людей, некоторое число которых повернуло голову в сторону студента, что заставило Киёми напрячься от направленных на него взглядов. Не подавая виду, Сакуса сделал глубокий вздох и собирался уж было шагнуть вперёд, как его остановил голос мужчины, окликнувшего его, пусть и не по фамилии, однако, можно признать, весьма вежливо. Видимо, слишком давно, если не никогда, к парню не проявляли такого элементарного человеческого уважения. —Извините, парень, — выходит из угла помещения «мужчина с доброй улыбкой». Пусть улыбки на лице не наблюдалось, тем не менее, приветливость из его вида никуда не исчезла. — как вас зовут? —Сакуса. — выдаёт парень спустя несколько секунд, отводя глаза в сторону. Он никогда не смотрел людям в глаза во время диалога, да и не любил это. Даже в лицо не взглянет. Да и диалогов в его жизни было настолько мало, что пальцев на руках хватило бы с лишним для пересчёта, если не считать тех перекидываний парой фраз с репетиторами, и то, были вежливые приветствия или прощания с занятия. —Сакуса, мне очень жаль, но все столы здесь. —Забронированы. Конечно, как же я сам не подумал. — проносится в мыслях у черноволосого прямо перед тем, как мужчина успевает закончить говорить. — Наверняка, выглядит нелепо. И о чём я только думал, пока шёл сюда? —Хэй, я узнаю этого парня! — слышится голос с другой стороны помещения. Атсуму явно заметил знакомое лицо человека, об чемодан которого он буквально несколькими минутами ранее споткнулся и почти свалился. Повезло, что ноги не подвели. —Вы знакомы? — спрашивает мужчина, воопросительно смотря на идущего в их сторону Мию. Музыкант переводит взгляд с одного стоящего перед ним человека на другого. —Вообще-то, я сегодня увидел его впервые в своей жизни. — думает Мия, наблюдая за тем, как Киёми встревоженно сжимает руки, после чего быстро суёт их в карманы. — Однако. Атсуму резко хватает стоящего перед ним парня в маске за запястье и утаскивает за собой, направляясь в пределы помещения, находящегося вне поля зрения зрителей. В то время, как черноволосый даже не успевает среагировать, как уже оказывается таскающимся за Мией, точнее, утаскивается им в неизвестное для него место. —Да, это мой хороший приятель, не переживай! — привычно машет вслед рукой полублондин мужчине, даже не обарачиваясь и продолжает удерживать Киёми, ведя за собой. —Как знаешь, Мия. — уже улыбаясь отвечает владелец заведения. —Зачем вы это сделали? — стоя в закулисьях сцены, парень продолжает недоумевающе глядеть на по-необычному довольного типа напротив, точно напоминающего ему какого-нибудь лиса. —Ну-у, знаешь. — «лис» потянулся почесать затылок и, после пары секунд размышлений, выдал следующее. — Ты просто выглядел так, будто приход сюда был единственным твоим выходом. — Мия улыбнулся парню напоследок, взял гитару и направился на сцену, посреди которой стоял один лишь единственный микрофон. Многие взгляды сидящих за столами зрителей тут же устремились на него. Киёми замер, так и не успев ничего сказать в ответ и лишь провожает взглядом впереди идущего «лиса». Даже после того, как он дошёл до середины сцены, после того, как поприветствовал зрителей, представился и собирался начать играть, Киёми не мог оторвать глаз. Его знатно удивила произнесённая «лисом» фраза. Но ещё больше удивило то, насколько тепло он улыбнулся студенту, стало даже. приятно, наверное. Будто каждый день ему приходится притягивать за запястье за кулисы сцены рандомных, последовавших за ним парнишек и позволять наблюдать за его игрой поямо стоя с ним на одной площадке, отделяясь лишь полем зрения сидящих зрителей. Но Киёми тут же прогоняет эту мысль, на замену которой приходит другая. В голове образовывается полный бардак, мысли путаются и кувыркаются во все стороны. Очень странное ощущение. —Что сейчас вообще происходит? — мелькает меж мыслей. Только сейчас он осознаёт, что от туда, несколькими шагами правее, открывается вид на помещение, заполненное людьми. Они все пришли с разными целями, но сходятся лишь в том, что каждый и каждая из присутствующих находится в предвкушении. Там сидят люди, которые ожидают чего-то восхитительного, чего-то такого, что не способно их разочаровать. Они ожидают выступления высшего качества, не менее. Ведь люди привыкли возвышать свои ожидания, поднимать требования и ждать самого лучшего. Киёми это невероятно знакомо и его чертовски передёргивает с этого ощущения дежавю. Мысли об осознании большого скопления людей начинают тревожить, ноги подкашиваются, головокружение заставляет почти потерять равновесие, но Сакуса делает шаг назад в целях удержаться на ногах и, к счастью, ему это удаётся, уж ему-то не привыкать. —Меньше всего сейчас хочется вспоминать отвратительное прошлое, от которого я пытаюсь сбежать. — бормочет еле слышно даже для самого себя парень, пока перед глазами обрывками мелькают воспоминания принудительных выступлений с занятий на пианино. Естественно, по приказу его отца. Встряхнув головой, в целях вытряхнуть и выбросить вовсе из мыслей все нахлынувшие флешбеки, парень решает вернуть внимание на Атсуму, уже собиравшего начать играть. Удивительно, как ему удаётся так уверенно выходить на сцену, наслаждаться вниманием людей и совершенно не испытывать волнения перед подобным событием. Видимо, в отличии от черноволосого, Тсуму наслаждается тем, что делает. Киёми не совсем понимает, а точнее, совсем не понимает, что ему остаётся делать, стоя за кулисами сцены, на которой сейчас должен начать играть совершенно незнакомый ему парень-музыкант, затащивший его сюда, в то время, когда они даже не знают фамилий друг друга, да и виделись дважды за этот день и дважды за всю свою жизнь. Задумавшись, он опускает голову. —Думаю, стоит поблагодарить его позже за. — не успевает закончить Сакуса свою мысль, как по помещению разносится звук заигравших струн музыкального инструмента и он вновь поднимает глаза на стоящего на сцене. Его пальцы прошлись по всем шести струнам, затем ещё раз, и ещё раз, пока это не превратилось в полноценную мелодию. На удивление, спокойную и довольно романтичную. Она звучала так по-особенному, будто это была авторская песня самого Мии, однако, на удивление знакомая. Создалась приятная атмосфера умиротворения. Атсуму слишком противоречив самому себе, играя подобные произведения. Даже будучи для других шумной и излишне активной личностью, он вдохновляется такими песнями. Вдруг Тсуму тянется ближе к поставленному перед ним микрофону и, бросив быстрый взгляд на черноволосого, открывает рот, произнеся первую строку песни, которую играл и Сакуса тут же узнал её. Песни этой группы он слушал как раз в тот момент, когда сидел на скамейке и, как совпало, прямо тогда, когда «лис» почти разбился лицом о каменные плиты, не заметив чемодана, в наушниках играла именно данная песня. —Его голос совсем не похож на голос исполнителя данной песни, однако, — парень всё ещё внимательно наблюдает за гитаристом. — всё же, звучит красиво, особенно в сочетании его особенной игрой на гитаре. Голоса действительно отличались, можно подумать, что более высокий тон голоса Мии и отличающийся тембр не позволили бы спеть хотя бы немного сходственно по звучанию к оригиналу. Тем не менее, в его исполнении песня обретала новые краски, размещая их на палитре хаотичными движениями и случайным набором цветов и это делало его особенным среди всех остальных гитаристов, да и музыкантов в целом. Он сам делал своё исполнение выделяющимся и для этого ему было достаточно лишь начать играть. Впервые Сакуса наблюдает человека, который настолько наслаждается любимым занятием, он был уверен, что Атсуму нравится то, чем он занимается. Он не знает, откуда всплыла уверенная мысль, но он не сомневался в этом. Хотя бы в чем-то ему нужно было быть уверенным сейчас. —But I crumble completely when you cry.* — на этой фразе на лице музыканта всплывает приятная улыбка, после которой уже точно нельзя отрицать, что он действительно наслаждается происходящим.

505 - Arctic Monkeys.

Мурашки пробегают по телу от того, как он протягивает некоторые из слов, настолько долго, что невозможно предугадать, в какой момент он остановится. И он тянет интригу так каждый раз именно на этой фразе, как удачно выбрав спеть эту песню в замедленной версии. Несомненно, красиво. Видимо, именно такими являются люди, выбравшие себе занятие сами и проложившие собственный путь самостоятельно, уже зная, что им действительно нравится и к чему им стоило бы стремится. И такие люди выглядят по-настоящему талантливо. Киёми тоже хотелось бы являться одной из таких персон. Хотелось бы. —Сакуса, несомненно, не мальчик, а настоящее талантище. — шепчутся между собой слушатели представления восьмилетнего мальчишки-музыканта, игравшего на сцене очередную классическую композицию на пианино. —Какой бред. — думает Киёми, продолжая играть. — Талант — это когда нравится своё занятие, а я его терпеть не могу. После окончания представления, парень, под звуки громких аплодисментов, делает поклон в сторону зрителей и спускается со сцены, направляясь к своей матери, сидевшей на последних рядах. —Как вы оцените мою игру? — обращается мальчик к своей маме, ожидая разрешения присесть с ней рядом и получения оценки своего выступления. —Очень красиво. — женщина аккуратно погладила сына по голове. — Присаживайся. — она указывает на место рядом и мальчишка послушно усаживается рядом, приулыбаясь приятной реакции мамы, однако, спустя пару секунд улыбка сходит с лица и пропадает настолько бесследно, будто её и не было. Ему хотелось бы верить, что мать действительно делает это из своей любви, искренней и не временной. Хотелось бы верить, что после прихода домой она не будет стоять рядом с отцом, не произнося ни слова и с невозмутимым выражением лица наблюдать за тем, как отчитывают сына за какую-то очередную, совершенно незначительную ошибку, оставляя синяки на пальцах. Для него до сих пор остаётся загадкой подобное двуличие. Она ведь ни разу даже не извинилась. И всё из-за тупых выступлений, которые мальчишка не выносил всей душой. —Взрослые глупы. — думает Киёми, проводя глазами по каждому из сидящих в этом зале. — Музыка не может быть красивой, если её играет не музыкант. Но я благодарен маме, что она, по крайней мере, относится ко мне лучше, чем отец. —Твой отец сегодня очень занят, отнесись с пониманием, Киёми. — произносит женщина, не отводя взгляд со сцены, на которой уже играет другая музыкантка, вышедшая произвести впечатление на зрителей своим представлением. —Я привык. — монотонно выдал сын и нет ни капли понимания, о котором попросила его мать. Он тогда не смог понять, не смог простить, но сумел привыкнуть, не первый раз такое происходит. С какой-то стороны, даже к лучшему не слышать сейчас ненавистный голос отца, который явно готовился бы указать на все недостатки и ошибки, совершённые сыном во время выступления, а позже и отпечатать следы этих ошибок в памяти ребёнка, наваливая больше груза на измотанную душу чего-то, что могло бы стать полноценной личностью в будущем, если бы не травмы. —И что это? — взглянув на принесённый сыном в дом диплом, уже с порога мужчина затемняет и без того тусклую и «чёрную» атмосферу происходящего. —Второе место. — даже не понятно, что читается в глазах мальчишки больше: страх предстоящих действий отца или ненависть к занятиям, на которые ему приходится ходить и даже так, разочаровывать семью. —Неинтересно. — мужчина разворачивается и выкидывает диплом через плечо на пол. — Всего лишь второй. В наказание будешь весь вечер заниматься. —Первое место занимать должны те, кто наслаждается занятиями, а не те, кого заставляют сквозь ненависть заниматься. — поднимая брошенную на пол бумажку произносит парень, не думая и тут же пожалел. Слова сами вырвались из горла. —Тогда и завтра тоже будешь заниматься весь вечер, пока не понравится. — уходя из поля зрения в свой кабинет говорит мужчина и захлопывает за собой дверью. —А всё прошло, на удивление, лучше, чем я ожидал. — и под этими словами Киёми подразумевал облегчение от того, что не заработал новые синяки на пальцах, ведь прошлые ещё не успели пройти. —Сколько не пытайся, воспоминания всё не отпускают. — парень делает глубокий вздох и, выдохнув, продолжает наблюдать за музыкантом. А Мия всё продолжает играть. Всё продолжает завораживать всех своей необычайно красивой игрой и прекрасным голосом, как он любил говорить о себе после выступления, красуясь перед своим братом и его пере-другом-недо-парнем, рассказывая об ощущениях во время игры и замеченных восторгающихся взглядов слушателей. Киёми всё смотрел. Если во время первой сыгранной песни внимание отвлекали лезущие в голову ненужные размышления, неприятные воспоминания и лишние мысли, то с исполнения второй он не сводил глаз, и с третьей тоже, и..