Рыбка моя, ты уже в наших сетях!
Встану пораньше, тепло чтобы встретить вас!
«Возраст» — Boulevard Depo
Надежда на столичную прохладу и вечерний ветерок пропала, как только Арсений вышел из аэропорта Москвы, упорно пытаясь что-то разглядеть через темные очки. В нос ударила душная, пыльная пелена и поднимающиеся от остывшего асфальта клубни пара. — Пора снимать окуляры, модник. Или «блатным и ночью солнце светит»? — Стас рыскал глазами в поисках нужного такси. — Какой ты нетактичный. Может, я прячу свои слезы, — фыркнул Попов и насадил дужку очков покрепче на переносицу. — Очень надеюсь, что это я тебя довел, — продюсер резко сорвался с места и двинулся к остановившейся тонированной иномарке, даже не посмотрев на актера. Оба мужчины расположились на заднем сидении машины, подминая ногами брошенные рюкзаки, сумки и остатки еды. Попов настолько сильно хотел увеличить дистанцию до оппонента, что почти вжался в боковую дверь и согнул колени, сворачиваясь калачиком. Его глаза действительно слезились. Арсений не был уверен, что растрогался лишь от одного вида московских улиц. Но какое-то странное покалывание в подушечках пальцев, сбивчивое дыхание и сжатые губы указывали на легкую нервозность и страх. — Знаешь, как переводится «Арс» с латыни? — Шеминов первый подал голос, — Это означает «искусство». — Не знал, что ты заделался лингвистом, — Попов продолжал бесцельно утыкаться носом в стекло. — Поверь, пришлось, — лицо продюсера исказила ухмылка, — Сегодня утром я посетил издательство, на котором лежит груз ответственности за выпуск статьи. Нанял одну чудаковатую журналистку, которая будет разрабатывать наш ответный текст. — Личный психотерапевт импровизаторов? Надо будет сидеть и исповедоваться? — Не думаю, что стоит говорить ей слишком много правды. Статья не такая уж серьезная, чтобы… — Стас оборвался на полуслове, и Арсению на секунду показалось, что стыдливый румянец коснулся щек продюсера. — Как ты сказал? Не слишком серьезная? — Попов развернулся резко, и перед глазами начала расстилаться пелена осознания. — Ну… Она средняя, — Шеминов умело прятал глаза. — «Средняя»? Издеваешься? — Арсений злобно прищурился, — Пока мы летели, ты успел в покойники меня записать! Я думал, нас озверевшая толпа с факелами встретит! Для этого забрал мой телефон? Чтобы раньше времени не послал к черту? — Захлопнись, Попов, — почти рявкнул мужчина, — Я вижу, как крутится шило в твоей заднице, как ты весь на дерьмо изошел от ожидания. И если бы не я, то гнил бы сейчас в фотостудии, рассматривая собственные голые фотки. — Ты ужасный человек, — прошептал Попов и понял, что на глазах, скрытых очками, действительно начали наворачиваться слезы. — А еще я тот, кто спас тебя от перспективы стать веб-кам моделью. Стоит сказать спасибо не только мне, но и автору той несчастной статьи, — Стас резко выдохнул, — Вдруг это ты? Написал слезливое послание, чтобы папа-продюсер вернулся за блудным сыном? — Прошу, хватит… — Арсений выдавливал слова из последних сил. — Чтобы снова пригрел, накормил, одел, отвез к друзьям и устроил вечеринку с шариками. М? Разве не так? Все для того, чтобы вернуть звание любимчика, чтобы наверстать упущенное, чтобы восполнить недостаток любви, — Шеминов не останавливал поток вылетающих слов. Арсений не мог сдерживаться. По щекам струилось что-то вязкое, горячее, соленое. Скапливалось в уголках рта и оставляло разводы на темных очках. Горло забилось комком и горело, предвещая полноценные рыдания взахлеб. Мелькающие фонари вдруг стали слишком яркими, кресло слишком жестким, воздух начал отдавать привкусом металла. — Ты один, Арсений, — продюсер понизил тембр, — Больше нет нас, больше нет шоу, больше нет «Импровизации». Люди, которых ты встретишь в офисе, уже далеко не те, кого ты оставил там три год назад, хлопнув дверью. Nil sancti, Арс. — Что?.. — актер утирал влажный нос рукавом толстовки. — «Ничего святого», — тихо перевел Шеминов, — На латыни.***
Парковка пустела. Красноречивые «двадцать три ноль-ноль» горели на больших электронных часах, вмонтированных в фасад офисной высотки. Казалось, что верхушка здания врезается в небо и разделяет серые тучи, как расплавленный кусок масла. Арсений пригляделся к своему отражению в лакированном бампере машины, взъерошил волосы и снова сдвинул очки поближе к переносице. Теперь, после колоритного диалога в машине, ему было, что скрывать. Актер двинулся ко входу в здание, взлетел по ступеням, миновал пункт охраны. И, как не прискорбно было признавать, Стас оказался прав. Чувство ожидания, страха и предвкушения взрывалось внутри, перемешивая внутренние органы. Сердечный стук сливался с гулом шагов по опустевшим коридорам, эхом ударялся о стены, а потом и вовсе пропадал, заставляя мужчину прислушиваться к собственному пульсу. «Люди, которых ты встретишь, уже далеко не те, кого ты оставил… Nil sancti… Ничего святого, Арс» — слова Шеминова беспрерывно звучали в голове актера. «Три года. Почти вечность». Виски пульсировали, кисти рук потряхивало. — Не свались в обморок, пока едем в лифте, — Стас нажал кнопку закрытия дверей. Попов старался больше не вслушиваться в едкие и колкие замечания продюсера. Ему было важно сохранить оставшуюся крупицу трезвости ума и ровное лицо без намека на лишнюю эмоцию. Лифт медленно пополз вверх и замер на 7 этаже. — Добро пожаловать в ад, — Стас вышел, сделал несколько шагов по коридору и остановился у двери в офис, — Знаменитости вперед! Попов приложил последнее усилие. Задержав дыхание, поравнялся с бывшим продюсером. «Сейчас это случится. Сейчас я увижу их» — мужчина молился, чтобы в комнате оказались люди с той самой полароидной фотографии, такие же помятые, уставшие, счастливые. Они радостно подскочат, налетят на Арсения, начнут обниматься и похлопывать по плечу. Они все вместе вычеркнут из биографии три года, посмеются над дурацкой ситуацией и начнут обсуждения новой игры. Они опять станут родными. Арсений толкнул дверь. Переступил порог. Поднял голову. Четыре пары глаз вонзились в него, насквозь протыкая сердце и жизненно важные органы. Все были на местах. Антон елозил на диване, закинув ногу на ногу, и рассматривал какой-то странный баллончик в руках. Оксана тихонько сидела рядом с ним и что-то нашептывала. Дима клевал носом за столом, поддерживая сонную голову ладонью. Сережа мялся на одном месте и вчитывался в кипу помятой бумаги. Но сейчас все они сосредоточили внимание на вошедшем в офис человеке. — Наконец-то, — Антон хлопнул ладонями и живо поднялся с дивана, — Можем начинать. Стас проведет краткий инструктаж. Повисла тишина. Шеминов не спешил отвечать подопечному и загадочно стоял позади Арсения, многозначительно ухмыляясь. — Арс… Здравствуй! — первой подошла Оксана, бесконечно смущаясь и оборачиваясь на Антона, — Так давно не виделись… — Надеялся, что встреча будет теплее, — лицо Попова исказила усмешка. — Все просто устали. Успеете пообщаться, — Суркова ласково обвила актера руками и приобняла, окутывая запахом цветочных духов. Следующим сломался Дима. Мужчина шумно выдохнул воздух, еле заметно прошипел матерное слово и молча приблизился к актеру. — Сенька… — Позов вкрадчиво и красноречиво выдержал зрительный контакт и заключил друга в крепких объятиях. — Думал обо мне ночами? — Арсений отшутился, но не захотел отстраняться от собеседника. — Конечно! Засыпал в обнимку с твоими фотографиями. Матвиенко поравнялся с мужчинами и прикоснулся к плечу Арсения. Он молчал, не пожимал руку, не инициировал любую другую близость — Сережа просто стоял и держал ладонь на плече бывшего коллеги. И, наверное, в этом касании заключалось гораздо больше, чем можно выразить словами или чувствами. Арсений поднял взгляд на Антона. Шастун стоял поодаль, скрестив руки на груди и всматриваясь в окно, желая показать всем свою незаинтересованность и занятость. Серебряные кольца поблескивали и терлись друг об друга, кудряшки лезли в лицо. Но Антону не хватало смелости убрать спутанные локоны и выдать тремор пальцев. Мужчина несколько раз сдержал кашель, показавшийся Арсению очень странным. Остальные присутствующие уловили смену настроения и незаметно разошлись в стороны, сделав это показательно непринужденно. Попов снова задержал дыхание, как будто это могло помочь ему дольше оставаться в сознании. Актер двинулся в сторону абстрагировавшегося Антона. — Долго ехали. Пробки? — Шастун почувствовал приближение чужака к своим личным границам. — Ты почти не изменился, — Арсений проигнорировал глупый вопрос. — Ты, наверное, тоже, — ровным голосом продолжил Антон. — Так посмотри на меня, чтобы убедиться. Актер поднял руку и коснулся пальцами чужого предплечья. Антон резко дернулся. Импульс и дрожь моментально передались Попову, который отпрянул от друга, словно от огня. Их глаза встретились на долю секунды, но Арсений успел рассмотреть там все существующие человеческие чувства — страх, истощение, гнев, любовь, тоску, отвращение. И этот взгляд пугал. Он был отчаянным, безысходным и обреченным. — Если все поздоровались, то пора приступать к работе! — продекламировал Антон энергичным заученным голосом, направляясь к столу и попутно вырывая у Сережи стопку бумаги. В груди у Арсения что-то ломалось, билось. Снова и снова окидывая взглядом офис, он понимал, насколько сильно ошибался. «Три года — почти вечность». Нет. Не почти.***
Великая пятерка расположилась за круглым столом, пока Оксана щебетала, бегала вокруг и порой трепала по макушке кого-то из актеров. Но под пристальным взглядом Стаса она осунулась, затихла и примостилась на краю диванчика, продолжая с обожанием цепляться глазами за присутствующих. — Все прочли статью, пока просиживали тут штаны? — Шеминов обратился к команде. — Разумеется, все! — вклинился Арсений, который до сих пор не получил назад мобильник. — Тебе противопоказана дурная литература, разберешься походу пьесы, — Стас положил по центру стола белый лист бумаги, — Перед нами стоит несколько вопросов. Кто написал статью? Что нам отвечать на написанное? Как не допустить выхода новых глав? — Не совсем правильный подход, Стас, — отрезал Матвиенко. — О, уже первый бунт на корабле, — пробормотал продюсер и ухмыльнулся. — Начать надо с «финального абзаца». Что это за была чертовщина? Откуда утекла информация? За такие угрозы можно в суд подать, — распылялся Сережа. — Чтобы подать в суд, тебе придется действительно объяснить, что означает «Пан или пропал». А я что-то не вижу твоего ярого желания это сделать, — Шеминов ударил руками об стол, — Вы все! Каждого тут напугал «финальный абзац», я правильно понял? Может, Арсений хочет поговорить о «розах»? Может, Антон хочет рассказать, «что же случилось с Правдой»? М? Кто-то здесь еще хочет поделиться с правоохранительными органами или друг другом своими историями? Только скажите, и я превращу совещание в чаепитие. — Диму не затронули в последнем абзаце… — выдавил Антон. — О, отличное замечание! Расходимся, ребята! Это написал Позов! Быстро раскусили, всем пива за мой счет, — Стас всплеснул руками и наигранно улыбнулся. Образовавшуюся тишину прервал робкий стук в дверь. Кто-то определенно мялся за стеной и выдавал себя частым постукиванием каблуков по полу. — Кого принесло в такое время? — Оксана боязливо съежилась и подошла к двери. — Либо вашу небесную кару, либо стажерку из издательства, — Шеминов раздраженно фыркнул, — Я думал, их учат пунктуальности. Арсений смотрел, как распахивается дверь, как в проеме появляется что-то огненно-рыжее, как фигура балансирует на бежевых лодочках и прижимает к груди небольшую записную книжку. Актер впервые за вечер стянул солнцезащитные очки и положил на столешницу. — Добрый вечер! — девушка медленно проследовала к столу и остановилась около Стаса, ожидая какого-то ответа и указания дальнейших действий. — Ты опоздала, Янковская, — Шеминов посмотрел на нее скептично и небрежно. — Зато с ответственностью подошла к заданию. — Неужели выучила наизусть все сказанные реплики актеров? — Только из выпусков четвертого сезона. Он понравился больше всего, — рыжая стажерка многозначительно улыбнулась, не переставая сверлить продюсера взглядом. — Издеваешься? — Попытайте удачу. — Четвертый сезон, двадцать шестая серия. Игра «Новости», заход Арсения Попова. — «Вчера в потасовке пострадала колода карт. Теперь она готовится к раздаче», — монотонно продиктовала Яна. — Хоть кто-то сможет потеснить Арсения своим интеллектом, — теперь Стас смотрел на девушку с животным интересом. Боковым зрением Попов зацепился за Оксану, которая исподлобья наблюдала за поздней гостьей. Администраторша выглядела угрюмой и старалась уловить каждое движение стажерки, которой заинтересовались все сидящие за столом. «Это ревность или мне уже мерещится?» — актер не мог разобрать, что означала зажатая поза и шумное дыхание Сурковой. — Яна будет составлять ответный текст. Поговорит с каждым, примет во внимание ваше мнение, подтянет знания латыни и слепит цельную картину, — Шеминов великодушно позволил девушке сесть рядом с собой, — Наплетем такого, что нашему анониму мало не покажется. — «Наплетем»? — переспросила журналистка. — Теперь надо выбирать сторону, Яна, — Стас говорил мягко, но серьезно, — Либо с нами, либо против нас. — Etiamsi omnes ego non, — вдруг бросила девушка на непонятном языке. — Кстати об этом, — Шеминов обратился к затихшей команде, — Советую всем приобрести словарь или скачать переводчик. Продюсер принялся сгребать бумаги со стола и рыскать в поисках куртки. — Вынужден оставить вас, — в ответ на слова продюсера последовали разочарованные возгласы, — Пока идут разбирательства со статьей, мы все расположимся в загородном доме Антона. — Антон купил себе загородный дом? — воскликнул Дима и даже привстал с пригретого места. — У вас будет время это обсудить. Всего хорошего, — присвистнул Шеминов. Арсений заметил, как мужчина незаметно провел рукой вдоль плеча Янковской, его зрачки вспыхнули. «Уже успел переспать с ней?» — в голове актера завертелась череда вопросов относительно новой участницы команды. С ней было что-то не так. Журналистка не походила ни на затравленного книжного червя, ни на эксцентричную файер-леди. Молчаливая, податливая, выкидывающая заумные фразы и бесконечно прочесывающая руками медно-рыжие волосы. Попов не мог распознать в ее глазах никакой эмоции, никакой скрытой тайны, она будто была покрыта плащом-невидимкой. — Кто курить? — Антон деловито пошарил по карманам в поисках сигаретной пачки. — Кто курить и обсуждать новый дом Антона? — Позов разгладил складки на футболке. — Я! — Сережа и Арсений протянули одновременно. — С вами постою, ребята. Так давно не видела всех! Все в сборе! — Суркова принялась шустро носиться по офису и собираться. — Нет, Оксана. Разбери бардак по шкафам и закрой офис. Через пятнадцать минут вызови мне такси, не могу сегодня садиться за руль, потому что усну по дороге, — отрапортовал Антон, — А ты, новенькая. Яна, да? Пойдешь с нами. Попов снова зацепился глазами за Оксану, которая вдруг посмотрела на Шастуна, как на последнего предателя и отморозка. Девушка еще несколько секунд стояла, замерев на месте, и с мольбой пыталась поймать зрительный контакт с Антоном. Но мужчина стремительно удалился из офиса, даже не закрыв за собой дверь. — Доброй ночи, Окс, — Дима по-джентельменски поклонился. «Что здесь творится, мать вашу?» — Арсений не мог ответить на этот вопрос весь вечер. Каждый вел себя странно, каждый недоговаривал, у каждого имелся определенный человек, которому посылалось бесконечное множество непонятных взглядов со странным подтекстом. Телефон завибрировал.Алина, ассисент
Привет, Арс. Короче, завтра у тебя фотосессия.
Ты вроде в отпуске, поэтому я перенесла на неделю вперед.
Короче, расслабляйся, у меня все под контролем!
«Под контролем все, кроме слов-паразитов» — Попов осознал, что за прошедшие несколько часов успел полностью забыть об агенстве, фотосессиях и недалекой Алине. Прошлое стремительно заменяло настоящее и вытесняло реальную, сложившуюся жизнь. — Идешь? — чей-то сливочный, надламывающийся голос прозвучал около двери. Арсений поднял голову и снова уперся глазами в рыжее пятно, в бежевые лодочки и записную книжку. Офис опустел, и только Яна невесомо придерживалась за дверной косяк и слегка покачивалась в ожидании. — Ноги не переломаешь на таких каблуках ходить? — мужчина двинулся к выходу. — А можно босиком? — Почему нет? Попов не удостоил собеседницу взглядом и проследовал мимо. Уже нажимая кнопку вызова лифта, Арсений услышал равномерные шаги позади, которые больше не отдавались противным постукиванием. Актер обернулся. Янковская вальяжно шлепала босыми ногами по коридору, аристократично придерживая в руках туфли. — Никому не рассказывай, — девушка заговорщически прошептала, — Testis unus — testis nullus. — Заеду утром за словарем, — заключил Арсений.